Внутри особняк Адлеров такой же обширный, красивый и отчуждённый, как и снаружи. Белоснежные стены с золотой отделкой, выполнены со вкусом религиозного искусства... Это зал ожидания Рая? Дин оглядывает прихожую, чувствуя себя неуютно.
— Должно быть, в этом доме было весело расти, — бормочет Дин.
— Ну, по крайней мере, наверху была комната, полная потрясающих игрушек и видеоигр. Нам здесь было очень весело! — говорит Габриэль.
— Правда?
Габриэль фыркает.
— Нет. У нас была библиотека и тренажерный зал.
— Так-так, посмотрите, кто здесь, — говорит Люцифер, подходя.
— Я думал, что здесь вроде как будет дворецкий, судя по виду фасада, — говорит Дин, оглядываясь по сторонам.
— Он помогает поставщикам провизии, — говорит Люцифер, выглядя озадаченным, когда Дин хихикает.
— Что ж, показывай дорогу, Люси, — говорит Габриэль, протягивая руки, как человек, ожидающий наручников. Люцифер хмыкает и ведёт их в соседнюю комнату.
Поминки такие... странные. Дин чувствует себя так, словно он на шикарном фуршете, а не на приёме после похорон. Никто даже не выглядит
грустным. Они все просто выглядят скучающими и важными. Дин, Кастиэль и Габриэль неловко стоят у одного из столов с едой, наблюдая за «скорбящими».
— Это... типичные похороны для религиозной семьи? — спрашивает Дин.
— Ну, Адлеры не
просто религиозные говнюки, — говорит Габриэль, — они ещё и богатые бюрократы. Если бы вы попросили одного из них выбрать деньги или Бога, большинство из них выбрали бы холодную наличку.
— А ты эксперт по этой семье? — огрызается Майкл. Дин даже не видел, как они с Люцифером подошли.
— Да. Эксперт, — говорит Габриэль, поворачиваясь к Майклу. — Видишь ли, Дин, ты получаешь представление о высшем обществе Оверленд-парка.
— В Канзасе есть высшее общество?
Майкл оглядывает Дина.
— Во всяком случае, выше, чем некоторые.
— Что ж, кое-кто сегодня выпустил свои когти, — говорит Люцифер, звуча более бодро, чем раньше.
— Это круто, — говорит Дин. — Совершенно очевидно, что в детстве вам, ребята, не хватало объятий.
Майкл свирепо смотрит и стремительно уходит, а Люцифер, хихикая, следует за ним.
— Это так весело, — говорит Дин, закатывая глаза.
— Я знаю, что ты саркастичен, но это в некотором роде забавно, — говорит Габриэль, отправляя в рот кусочек дыни, завёрнутой в прошутто.
— Это потому, что ты бредишь, — ворчит Кастиэль.
— Может быть, я испытываю боль из-за смерти своего отца и использую юмор как выход для своего горя.
Кастиэль удивлённо поднимает бровь, глядя на Габриэля, который фыркает и продолжает есть.
— Это немного невежливо, — говорит женщина. Из того, что Дин выяснил ранее, симпатичная хмурая рыжеволосая девушка — это Анна.
— Здравствуй, Анна, — говорит Кастиэль.
— Кастиэль.
— Отличная служба, да, сестра? — говорит Габриэль, поднимая бокал вина в притворном тосте.
— Если ты так говоришь, — коротко отвечает Анна.
— Ты злишься, потому что мамочка признала, что они с папочкой были жестокими фанатиками, которые не любили друг друга, и теперь ты не знаешь своего места в мире, — говорит Габриэль, и вау. Сурово.
Анна хмурится.
— Да, полагаю, что так.
— Что ж, ты молода, Анна. Ещё не поздно... не быть мамой и папой, — говорит Габриэль, и его голос звучит почти по-доброму.
— С чего мне вообще начать?
— Начни с новой церкви, Рафаэль — мудак. Не смотри на меня так, мама сказала, что любовь важна, и ты не получишь её от старой церкви, Анна.
Анна вздыхает и кивает, переходя к другим гостям.
— Может быть, нам не стоит находиться рядом с едой, — говорит Габриэль. — Люди продолжают приходить, чтобы поболтать.
— Тогда мы были бы
вдали от еды, — говорит Дин. Он не может себе представить, как будет стоять без стола, заставленного едой, которая могла бы его отвлечь.
Кастиэль тычет пальцем в живот Дина.
— Я не могу поверить, что вы двое проголодались. Мы съели так много мороженого.
— Это защитный механизм, — говорит Габриэль с набитым ртом.
— Очарователен, как всегда, Габриэль, — говорит Рейчел. Дин почти уверен, что братья и сёстры Адлер телепортируются сюда или что-то в типа того; они продолжают появляться из ниоткуда.
Габриэль закатывает глаза.
— Значит, теперь твоя очередь? Вы, ребята, бросаете кости, чтобы решить, кто должен прийти сюда?
Рейчел мягко улыбается, поглаживая Габриэля по щеке.
— Дом был таким скучным, когда ты уехал, Габриэль.
Она улыбается Кастиэлю и поражённому Габриэлю и уходит, кивая двум последним братьям и сёстрам Адлер, когда они подходят к столу.
— И последнее из неловких приветствий адресовано Иону и Самандриэлю! — говорит Габриэль.
— Ага, ладно... — Ион что-то бормочет себе под нос.
— Теперь я понял, что же это такое.
Мамуля заставила вас всех подойти и поздороваться, не так ли?
Самандриэль неловко опускает взгляд на свои ноги.
— Матушка только хочет исправить то, что сломано, Габриэль.
— Да, но я не думаю, что большинство из них получили памятку, судя по всем ехидным замечаниям, — говорит Габриэль.
— Возможно, они сходят с ума от
твоего поведения, — рявкает Ион.
Габриэль открывает рот, чтобы ответить, но Самандриэль перебивает его.
— Я вас знаю?
Дин понимает, что Самандриэль обращается к
нему.
— Э-э?
— Я тоже так подумал, — говорит Ион.
— Не думаю, что мы вращаемся в одних и тех же кругах, — говорит Дин.
Глаза Самандриэля внезапно расширяются, и он делает шаг назад.
— Я вспомнил! Ты угрожал избить нас!
Габриэль издает странный сдавленный звук.
— Ты серьёзно?!
О,
вот откуда Дин их знает.
— Точно! На парковке клиники для абортов! Злой мужик с венерическим заболеванием, — торжествующе говорит Ион.
Габриэль смеётся.
— Фу-у-у.
— Ты угрожал избить моих братьев? — Кастиэль говорит медленно.
— Эй, я
только узнал о Лизе, я был в Центре Планирования Семьи, чтобы сдать анализы, и эти две жопастые обезьяны приставали ко мне в поддержку долбаной
индустрии абортов или что-то типа того. На них были эти отвратительные таблички с мёртвыми младенцами, и они вторгались в моё личное пространство, и поэтому я отреагировал, — говорит Дин. Он не знает, считать ли всё это смешным или ужасающим.
— Это было одолжение для нашей церкви, — кротко говорит Самандриэль.
— Ага, ну, это была дерьмовая услуга, — рычит Дин. Ион отшатывается. — Вы, ублюдки, не имеете права указывать кому-либо, что делать с их телами, и, — Дин тычет пальцем в Иона, делая шаг к нему, — если бы я знал тогда то, что знаю сейчас, что ты сделал с Касом, я бы выбил из тебя всё дерьмо. И знаешь что? Я всё ещё могу это сделать.
Воцаряется тяжёлое, осязаемое напряжение, которое нарушается только раздражённым голосом Габриэля.
— Ради всего святого, Кас, держи это в штанах, здесь присутствуют
скорбящие.
Дин бросает взгляд на Кастиэля, который смотрит на него с нескрываемым желанием. Он ухмыляется.
— Тебе нужна ёбаная терапия, Кас.
Кастиэль краснеет, запихивает в рот горсть сыра и с энтузиазмом жуёт. Дин поворачивается обратно к Иону, в чьём взгляде страх борется с отвращением.
— Не обращай внимания на Каса, — говорит Дин, — у него какой-то фетиш на случайные акты насилия.
Самандриэль и Ион смотрят, открыв рты.
Габриэль смеётся.
— О боже, я так рад, что мы привели тебя. — Он смотрит на Иона и Самандриэля. — О, расслабьтесь, по крайней мере, вы не застукали их за этим делом в машине Дина, как я.
Самандриэль — свекольно-красный.
— В
машине?
— Ты звучишь как девственник, детка, — говорит Габриэль.
— Ну, я не женат, — говорит Самандриэль, — конечно, я всё ещё...
— Так вы, ребята, все ждёте свадьбы? — спрашивает Дин.
— Конечно, — говорит Ион.
— И никто из вас не был женат.
Габриэль ликует.
— Нет!
— Вау, — говорит Дин, — я надеюсь, вы хотя бы знаете, как летать в одиночку.
Габриэль разражается смехом так громко, что люди оборачиваются, чтобы посмотреть, а Самандриэль и Ион смущённо удаляются. Не проходит и минуты, как рядом с ними, кажется, материализуется Наоми, и Дину едва удаётся не отпрыгнуть от неожиданности.
— Кастиэль, Габриэль. Я хотела бы поговорить с вами в кабинете вашего отца.
Кастиэль выглядит раздосадованным.
— Но Дин...
— Похоже, он хорошо справляется со своей работой, тебе не кажется?
О, господи, она наблюдала? Дин пожимает плечами и кивает.
— Не беспокойся, Кас. Я просто буду здесь, есть свой пятидесятиграммовый кубик сыра.
— Может быть, тебе стоит вместо этого попробовать икру, — говорит Габриэль. — Ты напрашиваешься на запор после всего того мороженого, что было до.
Наоми смотрит на Габриэля с абсолютным отвращением, прежде чем увести братьев Новак.
Дин решает прислушаться к совету Габриэля, сосредоточив свои усилия в еде на немолочных блюдах на столе. На вкус Дина, икра слишком солёная, но на подносе лежат фрикадельки нанизанные на зубочистки, которые просто восхитительны. Дин наедается досыта, гадая, кто из Адлеров появится следующим, желая поболтать.
Это оказывается Майкл, который подходит, чтобы небрежно поковырять сыр на подносе.
— Он теперь такой другой, — небрежно говорит Майкл.
— Кто из них?
— Кастиэль. Габриэль
точно такой же, каким был всегда. С другой стороны, Кастиэль. Теперь в его глазах столько эмоций. Он смотрит на тебя с любовью, он смотрит на Габриэля с теплотой, а мы… на нас он смотрит с жалостью. Кастиэль, которого я знал раньше, всегда носил лишь выражение решимости или незаинтересованности. Кастиэль был лучшим из нас, и до его... падения… мы все ему завидовали. Даже я, старший брат. Нам нужна была его сосредоточенность, его интеллект, похвала, которую он получал. И теперь, когда я увидел его таким, какой он есть в своей новой жизни, я снова испытываю зависть.
— Ты ревнуешь к кондитеру-гею, который встречается с механиком? Похоже, ты бы счёл всё это ниже своего достоинства.
Майкл неловко пожимает плечами.
— Нам не разрешали жениться, пока отец не был удовлетворен нашими успехами и вкладом в церковь и компанию. В сорок лет мне наконец-то дали
разрешение, и женщина, на которую я положил глаз в течение многих лет, вышла замуж, и у неё на подходе ребёнок. Если бы я был таким, как Кастиэль и Габриэль, и отказался от мысли, что мои родители знают, что для меня лучше, возможно, это был бы мой ребёнок, растущий в теле Евы. Вместо этого, что у меня есть?
— Дерьмовая куча денег? —предлагает Дин.
Майкл улыбается, настоящей улыбкой, и внезапно он выглядит на десять лет моложе.
— Я полагаю, что на данный момент этого достаточно. — Он задумчиво смотрит на Дина. — Какой он из себя?
— Добрый. Кас добрый, и он милый, и честный. В некоторые дни у него приступ ревности шириной в милю, и он так смущён этим. Он потрясающе готовит, и недавно он обнаружил, что любит кошек. Он открыт для того, чтобы пробовать что-то новое, но в то же время довольствуется рутиной. Он забавный, когда я меньше всего этого ожидаю… он потрясающий... — Дин знает, что его распирает, но это трудно остановить. — Хотя на самом деле, я не могу говорить за него, думаю, что, если кто-то из вас, ребята, решил, что хочет быть в его жизни, он достаточно снисходителен, чтобы сделать всё возможное, чтобы это произошло. Э-э, но не цитируй меня по этому поводу. Я имею в виду, что нам с Касом ещё многое предстоит узнать друг о друге. Мы познакомились лишь весной.
— Этой весной?
— Ага. Бурный роман, похоже. Но мы
подходим друг другу так, как ни один из нас не подходил ни к кому другому. Мы вписываемся. Иногда ты просто знаешь, понимаешь?
Майкл улыбается, на этот раз немного печально.
— Я не могу сказать, что знаю. Но, может быть, когда-нибудь.
***
Дин только что закончил пугать Майкла историей о его выходных в Хэммонд-хаус, когда Кастиэль и Габриэль возвращаются, выглядя немного уставшими. Майкл кивает им обоим и переходит к другим гостям.
— Это выглядело так, как будто ты вёл дружескую беседу с
Майклом, — говорит Габриэль, сразу же принимаясь за еду.
— Случались и более странные вещи, — говорит Дин. — Чего хотела ваша мама?
— Она хотела… поиграть в догонялки. Она хотела услышать о том, чем мы занимались.
— Ооо.
— Заткнись, — ворчит Габриэль. — Чего хотел Майкл?
— На самом деле, почти то же самое. Он казался довольно подавленным. Вы, ребята, должны уложить его в постель, — говорит Дин. Габриэль издает рвотный звук, и Дин ухмыляется. — Чёрт, я предлагаю тебе сводить всех братьев и сестёр Адлер в бар и быть их ведомыми.
— Я бы предпочёл кататься по битому стеклу и нырять в чан с солью, чем пытаться
уложить всех своих братьев и сестёр, — говорит Кастиэль.
Дин хихикает.
— Значит, это нет?
***
Позже, когда Дин и Кастиэль свернулись калачиком в кровати Дина, Кастиэль размышляет об их дне:
— Это было далеко не так ужасно, как я ожидал. В конце концов, мне не нужно было брать завтрашний выходной.
— Ну, — говорит Дин, целуя Кастиэля в макушку, — я тоже взял выходной. Почему бы нам не сходить на свидание «из банки»?
Кастиэль издает счастливый звук, крепко обнимая Дина.
— Что на уме?
— Не уверен… ты желаешь веселья, романтики или приключений?
Кастиэль хмыкает.
— Я думаю, что на данный момент я сыт по горло приключениями.
— Да… думаешь, Гадриэль уже сделал ковёр?
— О, боги.
— Давай придумаем что-нибудь весёлое. Как ты относишься к мини-гольфу?
— Интересно. Что получает победитель?
Дин задумчиво поглаживает подбородок.
— Минет?
— Хммм, захватывающий приз, — говорит Кастиэль, перемещаясь так, чтобы он мог поцеловать Дина. — Я уверен, что это будет ещё более захватывающе, если мы не займемся сексом сегодня вечером.
— Э-э, я не знаю насчёт этого.
— Подумай о том, насколько более вознаграждающей будет победа с небольшим количеством накопленной сексуальной энергии.
— Ой, да ладно тебе.
— Подумай обо всех этих стимулах к победе.
— Это больше не весело.
— Весело, — говорит Кастиэль, покусывая шею Дина, — и ещё как.
***
Дин завершает свою среду победой, эффектным минетом и новым пожизненным баном, на этот раз от
Lawrence Family Putt Putt Palace.
