***
Нельзя сказать, что родители сходу поверили в то, что рассказала Гермиона, но возражать не стали. Папа даже предложил взять девочку с собой в больницу, чтобы она «подтвердила квалификацию», на что Гермиона, конечно же, сразу согласилась. Потому что дома было очень скучно, хотя учебники географии и истории заставили поднапрячься. Убедившись, что вся эта информация и так наличествует в памяти, доставшейся от девочки, Гермиона успокоилась. Больница была вполне стандартной западной больницей, Вера такие уже видела, поэтому не удивилась. Чистенький «приемник» вызвал добрую улыбку, доктора в костюмах, важно разгуливающие посреди младшего персонала, заставили хихикнуть. Папа предложил переодеваться, на что девочка удивленно подняла бровь. Оказалось, что роба на нее у папы есть, что вызвало живейший интерес Гермионы. Переодевшись прямо в ординаторской, никого не стесняющаяся девочка приподняла бровь, взглянув на отца. — Уважаемые коллеги, — обратился к собравшимся врачам доктор Грейнджер. — Сегодня у нас на обходе присутствует моя дочь, будем оценивать знания интерна. — Марк, ты где пиво покупаешь? — поинтересовался незнакомый доктор со смехом. — Я тоже такое хочу. — Стив, давай потом, хорошо? — посерьезнел папа, которого назвали Марком. — Работаем серьезно, но без обычного юмора, чтобы не убить желание. — Это понятно, — ответил тот же доктор. — Пошли? — Так, доченька, — обратился доктор Грейнджер. — Сейчас ты — доктор Грейнджер и занимаешься детьми. Мы тебя проверяем, так что без обид, согласна? — Да, коллега, — Гермиона серьезно кивнула. — Только трубку мне можно? — Трубку? — переспросил папа, потом снял стетоскоп с держателя. — Держи. К огромному удивлению докторов, девочка сунула стетоскоп в уши, а потом задрала робу вместе с майкой и принялась выслушивать себя. Хмыкнула, кивнула, вернула одежду в нормальное состояние, вынула из ушей «трубку» и попыталась засунуть ее в карман. Тяжело вздохнула, повесила стетоскоп на шею, потому что в кармане было явно неудобно, а привычная к тому, что решают секунды, девочка желала, чтобы было удобно. — Ого, — восхитился кто-то из докторов. — Ну а что? — удивилась Гермиона. — Надо же проверить, как в ней слышно. Кстати, папа, меня потом к кардиологу сводить все-таки следует. — Хорошо, — кивнул мистер Грейнджер. — Алекс, после обхода посмотришь? — Посмотрю, чего б не посмотреть, — меланхолично ответил доктор, названный Алексом. Большая толпа докторов шла за девочкой в розовом хирургическом костюме по коридору отделения. Гермиона пользовалась правилом правой руки, обходя палаты. Входя в палату, девочка обязательно стучалась, разговаривала с пациентом или пациенткой, не давая доложить, и лишь потом обращалась к медсестре, внимательно выслушивая, что та говорит, задавая вопросы, просматривая анализы. — Здравствуй, мой хороший, — улыбнулась девочка. — Как ты тут? — Живот болит, — пожаловался мальчик пяти лет, готовый заплакать. — А давай я его поглажу, и он не будет болеть? — предложила Гермиона и сразу же вонзила требовательный взгляд в медсестру. — Мальчик, пять лет, боли вокруг пупка, температура… — затараторила девушка. — Кровь… Моча… Поступил вчера. — А давай-ка мы сядем, — ласково обратилась к мальчику Гермиона, производя диагностические мероприятия, и мальчик несмело улыбнулся в ответ. — Ультразвук у нас водится? — поинтересовалась она у медсестры. — Да, доктор, — кивнула девушка уже совсем без улыбки. Такой ласки и уверенности, как у этой девочки, она еще не видела. — Мальчика на исследование, предварительно… — Гермиона озвучила диагноз, видя, как кивнул один из докторов. — Я к тебе еще приду, — погладила она малыша. Они шли по отделению, и доктора все больше убеждались — эта десятилетняя девочка понимает, о чем говорит, чувствует пациента и… На своего главного коллеги смотрели теперь с огромным уважением — так выучить дочь… Это было достойно. Вот только потом, дома, очень сильно удивленный папа рассказывал маме о том, что произошло за день, с огромным интересом поглядывая на дочь. А вот кардиолог нашел-таки нарушение ритма, но Гермиона, оценив картину, высказалась в духе «фигня, рассосется». На следующий день девочка сдавала экзамен. Зеленоглазый мальчик, в котором она легко узнала Гарри Поттера, на себя книжного не походил совершенно. Он был спокоен, как скала, и только лениво поглядывал по сторонам, как сытый кот. Что-то в этих движениях показалось Гермионе знакомым, но тут их пригласили внутрь. Гермиона спокойно писала ответы, не отвлекаясь ни на что, когда нервничавшая перед экзаменом девочка, сидевшая позади, вдруг выдала симптом, узнаваемый просто на слух. Гермиона, бросив ручку, резко развернулась, пристраиваясь к мальчику, что уже качал девочку. Они как-то очень быстро вошли в ритм, но девочка все не запускалась, и тогда Гермиона в сердцах выкрикнула: — Дыши же! Ну! — Спокойно, педиатрия, — прозвучал голос Поттера со знакомыми до боли интонациями. — Сейчас оживет, мне статистику портить нельзя. — Витенька…Часть 4
15 февраля 2022 г. в 17:06
Слушая через дверь чулана, как самоходная сирена по имени «тетя Петунья» инструктирует сына ни в коем случае не задевать его, Гарри, мальчик ухмыльнулся. Напугал он «тетушку» сильно, что было, несомненно, хорошо. Мысли бродили по кругу, Гарри не задумывался о том, что произошло, а вот о Вере — да… «Веру надо найти, — подумал он. — Учитывая, что сказала тетка Смерть, мы точно встретимся». Тут он пожалел, что не читал слезливую фентезятину, которую писала его коллега и любимая женщина. Он просто не мог серьезно воспринимать написанное, а без этого — зачем читать?
Решив почитать, чему тут учат детей, Гарри открыл учебник, внимательно вчитываясь в написанное. Через минуту он посерьезнел, так как это был учебник истории, отличавшейся от того, что он помнил, и значительно. Хмыкнув, мальчик быстро читал написанное, сопоставляя историю двух, получается, миров. Когда-то научившись скорочтению, он не раз радовался этой своей способности, а на память Витя… Гарри не жаловался никогда. «Надо привыкать к тому, что я Гарри», — принялся настраивать себя мальчик.
— Гарри, будешь кушать? — раздался голос «тетушки». Он был неожиданно мягок и спокоен.
— Да, тетя, — Гарри вышел из чулана, отправляясь мыть руки. По дороге бросив взгляд на Дадли, отметил некоторые специфические признаки.
Возвращаясь, опять посмотрел на Дадли, глядевшего на него со страхом и неверием. Гарри повернулся к последнему Дурслю мужского пола, хмыкнул, убеждаясь в том, что не ошибся, обошел неподвижного от страха ребенка, приложил ладонь к проекции почек и стукнул по ней кулаком. Дадли вскрикнул, Гарри кивнул.
— Отвезите его в больницу, — посоветовал спокойный зеленоглазый мальчик. — У него нефрит, какой именно — я без анализов не скажу, но уважаемые коллеги определят это точнее. Больше я пока сделать не могу.
— Х-хорошо, Гарри, — расширив глаза и заикаясь, произнесла тетя, пододвигая тарелку юному целителю.
Из больницы тетя вернулась в гордом одиночестве, но нашла в себе силы поблагодарить нелюбимого племянника, поставившего, как оказалось, абсолютно правильный диагноз. Дадли оставили в больнице, где ему предстояло лежать тоже в гордом одиночестве, ибо, по мнению врачей, мальчик был достаточно взрослым. Не желая откладывать дела в долгий ящик, Петунья постаралась организовать сдачу экзаменов племянником как можно скорее.
А Гарри днем уходил в библиотеку, чтобы почитать о разнице. Разница была в географии и истории. Великая Отечественная здесь закончилась в 1944 году, но вот Союза — не было. Его совсем не было, была огромная Российская Империя, вобравшая в себя и Польшу, и Румынию. А вот история других стран, как это ни странно, тянулась практически так же, как и в родном мире Гарри. Идея о том, чтобы рвануть на Родину, умерла, толком не родившись.
Экзамены здесь сдавались в филиале Министерства образования. На Гарри посмотрели с интересом, но не более того. Не он первый, не он последний. Гарри посмотрел на чиновников без интереса. Сколько он таких видел, не сосчитать… Сдавал он не один, что уже было интересно. Кудрявая, слегка расчесанная девочка почему-то привлекала внимание, скорее всего тем, что ее поведение было совершенно не характерно для детей: она была спокойна, как кирпич. Вторая девочка вела себя вполне характерно — нервничала и грызла палец. А вот кудрявой было положено так же нервничать, а не смотреть на окружающих взглядом сытого питона. Правда, у Гарри взгляд сейчас, скорее всего, был аналогичным.
Их пригласили заходить и рассаживаться. Началась письменная часть экзамена; Гарри сосредоточился на задании, пытаясь сгладить свой почерк так, чтобы это потом мог прочесть кто-нибудь, кроме коллеги или фармацевта. Почерк у мальчика был… Как у всех врачей, то есть «поди разбери». Неподалеку трудилась девочка, привлекшая внимание. Закончив писать, Гарри отложил ручку, глядя на экзаменатора. И в этот момент нервничавшая девочка всхлипнула, будто пытаясь вдохнуть, и обмякла.
Мальчик совершенно не соображал, что делает, включились инстинкты, отключив все остальное. Расположив девочку на полу, он проверил дыхание и пульс, после чего приступил к сердечно-легочной реанимации, даже не заметив пристроившуюся кудрявую. Это было настолько привычно, что они вошли в ритм мгновенно. Гарри качал грудь, кудрявая пыталась раздышать. В этот момент один из экзаменаторов отмер и выбежал из класса.
— Дыши же! — раздался голос рядом. — Ну!
— Спокойно, педиатрия, — привычно откликнулся мальчик. — Сейчас оживет, мне статистику портить нельзя.