***
Свой день рождения Гермиона пропустила бы, наверное, если бы не Гарри. Известив всех, что в этот сентябрьский день их в замке не будет, он заранее, вступив в сговор с родителями, подготовил все к празднованию. Поэтому стоило Гермионе проснуться, как она была поцелована и поздравлена. Праздничный завтрак очень понравился девочке — были только самые-самые ее любимые блюда. А потом Гарри взял девочку за руку и скомандовал: — Тинки! Хлопок — и все изменилось. Празднично украшенный родной дом, родители, поздравления с днем рождения. — Ой, — только и сказала Гермиона. — Мы тебя любим, доченька, — сказали родители. — Я вас очень-очень люблю, — ответила девочка. — Просто очень! А потом был парк аттракционов, да не простой… Откуда Гарри добыл международный порт-ключ, да еще и групповой, он так и не признался. Но это был французский Диснейленд, с замком спящей красавицы, аттракционами, комнатой смеха и страха, вызвавшей улыбку у обоих целителей, ресторан с русскими блюдами и огромным тортом — только тут Гермиона поняла, как соскучилась по пельменям и борщу. День был просто прекрасным, его хотелось повторить. А потом они гуляли с родителями, просто гуляли, любовались на фонтаны и на людей, но это оказалось еще не все, Гарри достал из кармана еще один порт-ключ, хлопок — и французская Ривьера. Очень тепло, почти жарко, пляж с горячим песком, синее-синее море. Быстрая трансфигурация, и визжащая девочка несется к воде. Это был такой подарок… Просто всем подаркам подарок. Гермиона была так счастлива, что ей казалось, она лопнет от такого всепоглощающего счастья. А потом Гарри ее поцеловал, так нежно-нежно: несмотря на то, что их тела совсем детские, он сумел выразить в своем поцелуе и любовь, и нежность, и ласку, и тепло… Накупавшись и наигравшись, Гермиона вместе с Гарри и родителями вернулась в холодную Англию. Сидели дома у камина, пили чай и рассказывали. — Эльфов десмургии учить Гарри придумал, это логично, но вот однажды… — и громкий хохот. — А потом умников клизмили, Гарри-то хорошо, а мне надо было следить, чтобы домовики дырки не перепутали… — и снова жизнерадостный смех. Решив одну ночь поспать дома, дети принялись укладываться спать. Гермиона уже засыпала, когда услышала: — Просыпайтесь, целители! Беда! Просыпайтесь! Беда! — домовик из Хогвартса показал, что они все-таки незаменимы. Хлопок, и…Часть 23
18 февраля 2022 г. в 22:48
Стало как-то поспокойнее, у юных целителей появилось свободное время, которое они использовали по назначению — спали. Гарри учил домовиков накладывать повязки, десмургия пошла на «ура». Волшебные слуги очень быстро схватывали новую информацию и вскоре могли достаточно квалифицированно перевязать что угодно и как угодно, не обошлось, правда, и без казусов, которые потом было весело вспоминать.
Видимо, далеко не всем девочкам дома рассказывали, что такое «менструация». На этот раз отличилась слизеринка Трэйси Дэвис. Или девочку не любили на факультете, или же причина была в чем-то другом, но когда у девочки наступило менархе, ей никто не помог и не посоветовал. Да, началось раньше, чем ожидалось ею же, но детский организм — штука сложная… Вот и девочка перепугалась, вызвав помощь, а домовики эту тему еще не проходили, поэтому, увидев кровь, наложили повязку и доставили в Больничное крыло, доведя до истерики и мадам Помфри, и Гермиону. Трэйси, конечно, объяснили, что с ней приключилось и что при этом делать, но историю припоминали потом очень долго.
— А ты представляешь, геморрой у кого-нибудь? — смеялась девочка.
— Лучше перебдеть там, где не надо, чем недобдеть там, где надо, — вздохнул Гарри. — Пошли в больницу.
— Пошли, счастье, — Гермиона заулыбалась, обнимая своего мальчика.
— Как там Тори, интересно, — задумчиво проговорил юный целитель.
Младшая Гринграсс очень неохотно доверяла родителям, в ее памяти еще жили воспоминания. Лорд Гринграсс стал новым директором Хогвартса, растеряв свою чопорность и высокомерие. Он ходил по коридорам и наблюдал детей с их проблемами, желаниями, бедами и радостями. Видимо, произошедшее с младшей дочерью что-то изменило в этом мужчине, потому что он на глазах становился добрее. Так бывает, дети же…
Миссис Гринграсс на коленях просила доченьку о прощении, и Тори, конечно, простила маму. Потому что это мама, как не простить… Астория дала родителям еще один шанс, а Гермиона добилась того, что Гринграссы поняли, какой шанс им дали, поэтому вели себя примерно. Прошла неделя, шву помогли зажить колдомедицинскими методами, и Гермиона вместе с Гарри начали заниматься с Дафной и Асторией. Реабилитация, пассивная гимнастика, начала активной гимнастики. Астория совсем не смущалась того, что лежит перед Гарри в одном белье и что тот массирует ее сверху донизу. Дафну массировала Гермиона, потому что старшая Гринграсс очень смущалась.
— Давай ножку вверх, ножку вниз, — у Гермионы было очень много терпения, и Дафна чувствовала себя совсем маленькой, когда ее буквально купали в тепле и ласке.
— Тори, давай поищем в песочке, вдруг что-то найдем? — ласка в голосе, обязательно погладить, похвалить, и девочка улыбалась, радостно, открыто улыбалась, а рядом стояла мама и училась.
Миссис Гринграсс училась не только лечить свою дочку, но и любить ее, хвалить, купать в нежности, отбросив все аристократические штучки, потому что это ребенок, ее любимая доченька, которая должна чувствовать, знать и слышать, что ее любят, ее понимают, ее ни за что больше не предадут. И Тори верила. Постепенно доверилась и Дафна. Это была победа, еще одна победа двоих целителей, тех, кто, став последней надеждой, эту надежду полностью оправдали.
— Хорошие они все-таки, — умилилась Гермиона тому, как Тори медленно, будто нехотя, идет по дорожке, уцепившись за мамины руки.
— Хорошие, конечно, дети же, — улыбнулся Гарри. — Пойдем?
В тот день они долго гуляли в больничном парке, просто шли, держась за руки, и думали о том, что вот ради таких моментов и выбрали когда-то эту профессию. Где-то там, в Шотландии, ждал Хогвартс, а в Хогвартсе эльфы. Кстати, об эльфах… Вернувшись в Хогвартс, целители заметили непорядок.
— Воронам мозгов выполнить указания целителей не хватило, — констатировал Гарри. — Придется заниматься профилактикой обстипаций. Заодно эльфов поучим. Итак…
— Факультет Райвенкло через два часа ждут в Больничном крыле, — прозвучало на весь Большой зал, отчего вороны вздрогнули, а львы тихо захихикали, они-то представляли, что ждет воронов.
Через два часа явились, конечно, не все, но всех, кто не явился, приволокли эльфы, кто в чем был и в какой позе находился. Им так же была прочитана лекция о необходимости мыть «хобот» и прочие места, потом рассказ о гастрите и осложнениях для желудочно-кишечного тракта, вызываемых нерегулярным и неправильным питанием, а потом пошел поток, только вместо глистогонного заливали безвредный раствор, но также вызывающий зуд, для запоминания. В этот раз всех клизмили домовики, используя указания целителей.
— Ык! — сказал пациент.
— Не так глубоко, — меланхолично прокомментировал Гарри.
— Ай! — взвизгнула пациентка.
— Что такое? — всполошилась Гермиона. — Неужели дырку перепутали? Да нет, все в порядке.
— А может, лучше розги? — с надеждой спросил какой-то старшекурсник.
— Может, и лучше, но сейчас — клизма, — ответил целитель, давая отмашку домовику.
— Никогда не буду читать во время еды, клянусь! — взвизгнула второкурсница.
— Вот и не надо, — согласилась целительница.
Постепенно домовики нарабатывали опыт и переставали втыкать наконечник «до упора», путать отверстия и под давлением вводить жидкость. К моменту знакомства первых курсов с очистительной профилактической клизмой эльфы вполне профессионально обрабатывали своих пациентов и пациенток. Что было очень неплохо, потому что теперь этот процесс можно было поручать эльфам даже без постоянного наблюдения.
На следующее утро факультет воронов мирно завтракал и ни одной книги или журнала за столом не было. Жалобы на боль в желудке вскорости сошли на нет. Факультеты змей и барсуков, как не охваченные заботой целителей, старались вести себя идеально, начали регулярно мыться и соблюдать режим. Директор высоко оценил работу юных целителей — очень уж ему понравился воспитательный эффект.
— А я-то, дурак, хотел розги вводить, — сказал он им в заключение своей речи.