***
Снаружи неприметного здания на окраине Тотспела, со стен которого уже буквально сыплется старая краска, разворачивается лютая буря. Тихая криминальная гавань округи негаданно попадает в шторм, получая нехилую взбучку. Погода негодует в самом что ни на есть прямом смысле, обильно снабжая всех и каждого непрошеным ливнем вкупе с колючими ветрами. Молнии так и норовят устроить файер-шоу, выстреливая куда придётся да грохоча на чём свет стоит, однако обитателей мутного райончика таким чёрта с два напугаешь. Едва кто-то извне способен расслышать экзекуцию, происходящую внутри одноэтажного склада. Клещами вытягивая искомую информацию из мужика, который должен был отвечать за камеры в клубе, Деймон Солсбери даёт волю злости, накопившейся за прошедшие сутки. Благо, есть за что карать мужика лет так тридцати пяти: то ли засранец хуёво следил своими глазками-бусинками через проклятые мониторы, то ли как последняя крыса дал копам нарыть компромат на горе мамашу, иначе говоря, слил инфу. Оба расклада не доставляют Дею лютого кайфа, что-что, а фанатом мозгоёбства его не назовёшь, поэтому и принимает парень меры, присущие его неординарному стилю. На самом деле видеть Солсбери в этаком «процессе» должно быть страшно: по локоть в крови, мужчина походит на бесчувственного мясника в разгар скотобойни. Не на шутку разошедшегося, его не заботят брызги крови на белоснежной брендовой рубашке и штанах, натёртой до блеска обуви и даже на собственном лице. Выжать правду из горе охранника первостепенно, обязательно, неизбежно… Прижать и выжать — не повезло же «жертве». — Повторяю свой вопрос, на кого ты работаешь, кусок дерьма? — Деймон явно выходит из себя, раз начинает орудовать перочинным ножом по волосатой коже пленника вовсе не задумываясь о глубине ножевых, тем самым заставляя «козла отпущения» орать от нестерпимой боли, страха и животной паники. — А-а-а! Хватит, умоляю, я больше не могу, — связанный взвывает так, что Солсбери в удовлетворении ехидно хмыкает, предвкушая близость своего триумфа, — на вас работаю, ни на кого другого, ч-чес-слово! — Тогда как ты объяснишь то, что камеры у входа в мой кабинет «внезапно» вышли из строя, а после того, как копы получили секретные документы, «магическим» образом заработали? Кого ты покрываешь, говори или сдохнешь! Терпение Деймона иссякает, всему есть предел, в конце концов! За битые три с половиной часа истязаний он нихуя из этого придурка не выбил, только плаксивые просьбочки поверить и отпустить восвояси, крики или полуобморочное молчание, этакий закос под слабоумного. Бесит, зараза! Очередная игра в «немого» пленнику обходится дорого, даже слишком, Деймон теряет всякое терпение и сворачивает ему шею, ибо нехуй так паршиво выполнять свою работу! За те бабки, что придурку платили за просиживание жопы на стуле, можно было стараться куда лучше, такие лажи недопустимы. Дей блядь наведёт порядок в этой богадельне, молитесь! Исполосанное глубокими ранами тело, намертво привязанное к стулу, гулко валится на цементный пол. На миг прикрыв тяжёлые от усталости веки, Солсбери пытается переварить произошедшее за последние грёбанные двадцать четыре часа его жизни, посвященной разгребанию материнского навоза, а заодно понять, где он, мать вашу, свернул не туда? Жозефина целые сутки проторчала за решёткой, и если бы её «обожаемый» сынок не задобрил федерального прокурора значительной суммой в валюте, эта дамочка бы продолжила носить хит сезона — оранжевый, так любезно предоставленный государством в виде тюремной робы. — «Блядство, проблема утечки информации так и не решена», — констатирует про себя Дей, а вслух, обратившись к двум амбалам-охранникам, произносит, — закопайте труп где-нибудь и приберитесь. — Будет сделано, босс, — шустренько так кивает пара ушлых прихвостней, комплекцией своей похожие на груду тупорылых, но внушающих благоговейный трепет мышц. Прежде чем Солсбери успевает вымыть руки, вдоль и поперёк измазанные в чужой крови, на склад заваливается англичанин Берт. Уж эта персона всегда находит «нужный» момент для своего эффектного и несомненно присущего ему элегантного появления. Брезгливо сморщившись от затхлого запаха и весьма красочного вида свежей крови, Берт как раз застаёт момент, когда пара внушительных амбалов уносит свежее тело охранника. Цепко зыркнув на Дея, мужчина моментально ловит гнилой настрой друга: раз Солсбери позволил себе так испачкаться в процессе, значит дошёл до крайности, которая превращает его в ебучего монстра. «Ну и как интересно вывалить на него всю эту инфу? Глаза злые, дышит часто, так и жаждет отыграться на первом попавшемся под руку баране. Фартовый я, бе-е-е!» — закончив перипетию внутренних раздумий и скорчив барашка на удачу, придерживаясь принципа самоиронии, Берт привычным вышколенным шагом двигает к другу: — Если ты с какой-то хуйнёй пришёл, то лучше свали от греха, дружище, — Деймон церемонно окунает руки в ведро с водой, игнорируя подошедшего англичанина, — как видишь я не шибко в настроении трепаться. — В твоих же интересах навострить уши. Угадай, кто такой молодец, что нарыл ниточки на Реймунда? — обеими руками пафосно указывает на свою персону, терпеливо дожидаясь, пока озадаченный Солсбери домоет руки. — Не тяни, Берт, — вытирая руки какой-то сомнительной тканью выпаливает грубее, чем следовало бы, Деймон. — Судя по счетам твоей доверчивой маман, старикан уже больше года загребает её бабос себе, так сказать, «на булавки». Что поделать, — картинно разводит руками, — красиво жить не запретишь! — англичанин, как облупленного знающий друга, целенаправленно игнорирует его яростное состояние, продолжая распыляться о важном. — Намекаешь на то, что этот хмырь решил упрятать Жозефину чтоб не мешалась под ногами, — из уст главы мафии это звучит скорее как утверждение, нежели как вопрос. — Пха, как по мне, кра-а-асотка Жозеф и так ему не шибко препятствует! — нежданно-негаданно на складу появляется белобрысая макушка Лиама, очевидно услышавшего часть разговора друзей и, естественно, не удержавшегося от залихватского комментария. — Одно дело деньги, — сухо констатирует Деймон, — упрятав её подальше, Реймунд по праву партнёра получит отцовский бизнес, на который хрен знает сколько лет имеет виды. На несколько секунд, показавшимися троице ну очень долгими, в помещении воцаряется тишина, на смену которой приходит хруст костяшек пальцев Деймона. Он и без того знает, что именно ему сейчас продолжат вдалбливать в мозг друзья — надо поговорить с Жозефиной, даже если от одной мысли блевать тянет, иначе эту катавасию не разрулить. А пока мужчина погружается в пучины подсознательной подготовки к неизбежному диалогу с родительницей, мать её, Берт переключается на Белого с вопросом: — Лиам, какого рожна заехал? Ты же на поставке был. — Ха-а, вот тут интересненькое, бро! Некий авторитет с погонялом «Жнец» заявился в наш уютный оазис Тотспел и, о святая марихуана, этот мужик жаждет о чём-то перетереть с Деймоном. — Что бывшему партнёру моего отца понадобилось от меня? — с интересом спрашивает Солсбери. — Если б мог читать мысли, цены мне в базарный день не было бы, назначим стрелку и выведаем, делов то! — легкомысленно на первый взгляд отзывается Лиам. — Вы кстати не планируете из этого свинарника сваливать уже? Я на внедорожнике притащился и подвезти могу, погода пиздец, месиво, фиг проедешь на низком ходу! — блестящим взглядом косится на Берта, приехавшего на шибко элегантной, но теперь уже бесполезной тачке в бездорожье. — Поехали, — пресекает верещания Белого Деймон, — подкинешь и меня. Разговор с Жозефиной откладывать в долгий ящик не стану. Водила Лиам знатный. Экстрим экстерном и никакая квест-комната не нужна, хотя… этим парням разве реально пощекотать нервишки подобным? Помимо конкретно наболевшей темы с решением проблемы приставучего ФБР, за дорогой парни поднимают вопрос загадочного возвращения Жнеца в Тотспел: — Не слушай ты её вопли, забери наконец отцовский бизнес, твой по праву, на секундочку! — Берт нервно тарабанит подушками длинных пальцев по дверце машины, сидя на заднем сидении на пару с боссом. — От него разве ещё что-то осталось? — чуть иронично и несколько пофигистически отзывается Солсбери, глядя через тонированное стекло на скудный лесок. — Ещё как! Уверен, Жнец пронюхал о твоём возвращении на малую родину и только поэтому набивается в компаньоны, — фыркает в ответ Берт. — Я наслышан о нём, рыба крупная, поставщик оружия и ходит слух, только отсидел, может по этой причине и пытается примаслиться к нам. — Пха-а, чай, дедок сноровку потерял за годы отсидки? — поглядывая на друзей через зеркало, хохочет Лиам. — За дорогой следи, Белый! — шикает Берт. — Не каркай, ворона, одна капля пыльцы творит чудеса с моей концентрацией! — не унимается светловолосый, продолжая вести внедорожник. — Твою мать, Лиам, ты обдолбался? Просрал спор, имей мужество ответ нести, — зло рычит Деймон, крепко сжимая кулак от гнева. — Да ты не трахнул её, сто проц! — Ещё как трахнул, наркоша зажравшийся! Тебе лечиться надо! Запру в диспансер, если увижу под этим говном ещё раз! — Полагаю речь о Лилит? — недовольно встревает Берт в перепалку друзей. — Ну да, о ней самой, — как ни в чём не бывало даёт ответ Лиам, — вижу тебе эта куколка не нравится, Берти? — Не зови меня так, наркоша! — Хм, а как по мне, хороша рыжуля, даже настолько, чтобы устоять перед нашим боссом, — приподняв бровь, Лиам бросает словесный вызов Деймону. — Мы трахнулись перед самой облавой, в разгар приёма и точка. Я не намерен доказывать тебе, не умеющему держать своё слово! — Ладно, Дей, сорян, верю. Просто у меня было другое мнение касательно малышки Лилит, — хмыкает Лиам, — она такая стойкая на вид. — Крепость пала и закончим на этом, — затыкает разговор о танцовщице англичанин, — нашли тему. — Нашли, — не унимается Солсбери, — конкретно сейчас меня бесит факт того, что Лиам не в состоянии сдержать себя от употребления этого дерьма. — Чува-ак, ну хорэ, а? Я понял, принял… — Лиам, вот именно, ПРИНЯЛ! — Берти, спаси меня, умоляю! — Я согласен с Деем, белобрысая ты задница. Начиная с сегодняшнего дня я буду следить за тобой, ибо я говорил не называть меня Берти. — Спелись, караул! — верещит на всю тачку Лиам, пока они въезжают в центр Тотспела.***
Тем временем в один из загородных особняков с весьма внушительной территорией, забота о которой по сей день ведётся персоналом безостановочно, наконец въезжает владелец. Это место соскучилось по своему хозяину, проведшему последние… безусловно долгие годы в тюрьме. Господин Винсент Коэн, более известный в широких кругах как Жнец, имеющий долю во многих отраслях преступности, а особенно прославившийся оружейным промыслом — седовласый, ухоженный мужчина лет семидесяти. Костюм с иголочки, часы Ролекс, позолоченная трость и прочие элементы статусности — жизнь отняла у него всё кроме проклятых денег. Речь о семье. Много лет назад Винсент имел процветающий бизнес, а также того, кому впоследствии его передал, сына. Единственный наследник господина Винсента перенял отцовскую пронырливость и страсть к ведению подпольных дел, которыми в Тотспеле ведал совместно с партнёром, отцом Деймона Солсбери. Две богатейшие семьи, Коэны и Солсбери, объединившись, стали вести совместный бизнес. Время продолжало быстротечно стремиться вперёд и каждая из семей обзавелась потомством: у Солсбери появился на свет мальчик Деймон, а спустя семь лет уже Коэны праздновали рождение прелестной девочки Селены. Кажется, что могло пойти не так? Как не тривиально, партнёры что-то не поделили, начав рвать город на части. К слову, весть о смерти единственного сына и его жены в автомобильной аварии застала Жнеца как раз в тюрьме, Винсента повязали на долгие годы, срок которых истек лишь давече. Пока мужчина сидел, его подручные прознали, что авария была подстроена семейством Солсбери, а копы, ведущие расследование, куплены, дабы замять дельце. С тех самых пор Жнец и зарёкся отомстить убийцам единственного сына. Последние полгода, сразу как только вышел на волю, дед Селены, о котором она сама ни сном ни духом, пытается отыскать внучку, которую видел в последний раз ещё тогда, когда малышке даже не исполнилось трёх годков отроду. Увы, о том, что девочка попала в печально прославленный бордель почившего Фарида, поиски Винсента пока застопорились. Селена сменила фамилию, про деда не знает вообще, даже что он существует! А всё, что есть на руках у Жнеца, так это подростковые фото девочки из детского дома и давние воспоминания о крохе внучке… не густо. Может, если бы не засекреченные данные агента Селены, отыскал бы ниточки к родной? Однако это не помешает ему рано или поздно докопаться до сути, найти потерянную внучку, если девушка всё ещё жива и бродит по белому свету. А помимо… ничто отныне не удержит Винсента от кровной мести за свою семью. В планах причинить Жозефине боль, которую Жнец испытал на собственной шкуре — убить её сына, Деймона Солсбери, предварительно втеревшись в доверие парня, дабы отнять по праву ему принадлежавшее и лишить Жозефину ещё и обожаемых деньжат до кучи. «Месть — это блюдо, которое подают холодным» — любил при жизни частенько говорить сын Винса. Фраза, каменной глыбой заполнившая подсознание старика, как нельзя кстати служит ему подспорьем.***
— Опять создаёшь мне проблемы! Я уже в конец заебался вытягивать тебя из дерьма! — Я и не просила, сынок, — Жозефина выплёвывает это с таким презрением, что даже её обколотое ботоксом лицо конкретно перекашивает. — Боже, не называй меня так. Был бы выбор, я бы не стал появляться на свет у такой, как ты. — Знаешь, дорогой, я бы и сама с радостью от тебя избавилась ещё в детстве, жаль только твой папаша тебя любил. Мерзкий тип. — Как ты смеешь так говорить… — Деймон со злостью сжимает кулак, пытаясь держать свой гнев под контролем. — А ты будто не замечал, — женщина картинно разводит руками, дескать, «а чего ты ожидал?», — это был брак по расчёту. Хоть он и пел о любви, мне было противно на него даже смотреть. А уж иметь детей, ещё и таких, как ты — тем более.«Спокойно, Деймон, она это специально делает. Выводит на эмоции, шлюха. Если б не бизнес отца и, будь оно проклято, чувство того, что она моя мать, я б давно Жозефину прикончил».
Шумно выдохнув, Деймон пропускает остальные слова «матери», переходя сразу к делу. Ему надоело сидеть в этой комнатушке, видеть лицо той, которая испортила ему всю жизнь и по сей день упорно продолжает подкидывать проблемы, от которых почему-то должен избавляться именно он. — Отдай мне уже бизнес, передай все дела и живи как хочешь, только подальше от меня. — Ты не получишь моих денег, дорогой. — Твоих? — иронично фыркает. — Зачем упрямишься? Передай уже этот чёртов бизнес, как завещал отец, и я больше тебя не увижу! — Не ори на мать. Я что, тебя так воспитывала? — Жозефина картинно прикладывает руку к груди и вздыхает. Вот же актриса театра проституток! — Во-первых, ты мне не мать. А во-вторых, ты меня вообще не воспитывала, этим занимались отец и слуги, пока ты бесконечно ебалась и нюхала. В детстве Деймон, как и любой другой ребёнок, хотел быть лучшим для своих родителей. Он старался в учёбе, помогал, делал рисунки, подделки, словом, просто хотел любви от матери, пытаясь привлечь этим её внимание. Но разве Жозефина способна на любовь к своему отпрыску? Всё, что она любила — деньги… и ещё отца Селены. Да-да, когда-то эта женщина была безответно влюблена в партнёра по бизнесу своего мужа. Но он не отвечал ей взаимностью, какая жалость. Сидя напротив Жозефины сейчас, Дей неизбежно окунается в грёбанные воспоминания детства, до сих пор приносящие дикую, колючую, неимоверную боль: — Коллин, а когда придёт папа? Я нарисовал ему рисунок. Смотри. Старый дворецкий взял мальчишку на руки, посадил к себе на колени и, мягко поглаживая по голове, взял рисунок в руки: — Какая прелесть. Ему точно понравится, Мистер Солсбери младший. Он бархатно рассмеялся, когда Деймон улыбнулся во весь свой беззубый рот. Мальчик очень любил, когда его так называли, прямо как отца. А он очень любил папу. Дверь большого дома открылась и на пороге показался Мистер Солсбери старший. На лице мужчины было полное безразличие, он машинально кинул ключи на тумбочку, снял кожаные ботинки и прошёл на кухню. Деймон мчался к отцу, но остановился у порога: мама с папой опять ссорились. От осознания этого, рисунок счастливой семьи выпал из детских рук, одиноко оставленный лежать посреди коридора: — Ты что, опять обдолбалась?! Больная! У тебя же там мой ребёнок! — Я не хочу от тебя детей. Мне и так уже надоело это мелкое отродье, которое ты заставил меня родить! Он вечно лезет и зовёт меня матерью. Мне даже смотреть на него противно! Я сделаю аборт. И мне плевать что ты думаешь. — Какая же ты мерзкая, Жозефина. Он всего лишь хочет твоей любви! Я не разрешаю тебе! — Я не люблю ни тебя, ни его! И если б не твоё бабло, я б давно тебя бросила. Она сделала аборт. Ребёнка уже не было. А Деймон так и стоял у порога, тихо, почти не дыша. Он всё слышал. И, к сожалению, всё понимал. Боялся даже шелохнуться, ведь его накажут. А слёзы текли по щекам мальчика и в груди так болело. Он просто хотел, чтобы его любили… Болезненные воспоминания снова и снова проникают в голову уже взрослого Солсбери. Боль так и не утихла. Наоборот, она переросла в ярость. Теперь в душе клубится гнусное пожелание мучительной смерти собственной матери, браво. Ему противно от самого себя! — Зачем ты приехал? Я сказала тебе, не отдам ничего. Можешь не делать мне одолжений с ФБР. Сама всё решу. — Блять, да ты сама меня приехать попросила, дура! — Деймон не выдерживает, его крик сейчас мог бы быть слышен целой округе, не будь поместье Солсбери столь обширной территорией. — Твой любовник цедит отцовские деньги, а ты в глаза долбишься, шлюха! — Да мне плевать на твоего отца и его деньги! Я уже свои заработала. А Реймунд хороший человек, присмотрись к нему, он мог бы тебе помочь. — Мне не нужна ни твоя «забота», ни его «помощь», я хочу, чтобы вы оба съебались из отцовского бизнеса и оставили меня в покое. Каким же дураком был отец, когда посмотрел на такую потаскуху как ты! Пока Дей выплёскивает злобу, Жозефина припоминает деньки, с которых собственно началось её свободное плавание в мире больших денег: — Где ты была? Опять бегала к Коэну? — Отец Деймона был в бешенстве. — Я не лезу в твои дела, а ты не лезь в мои! И вообще, он там со своей женой и дочкой собрался в отпуск, мне кажется тебя хотят нагнуть. Когда Деймону исполнилось лет десять, вся его жизнь покатилась по наклонной. Лишь тогда он действительно по-настоящему понял, кто такая его мать. Следом пришло осознание, что отец её не любит, да и она с ним в этом вопросе солидарна. Полное дерьмо — любви не существует! А всему виной была семья этих идеалистов-Коэнов. У них всё было как-то по-другому: любили друг друга что ли? Жозефина по уши втюрилась в отца Селены, Альберта. Но Коэн отверг её, как только та призналась в своих «внезапно нахлынувших» чувствах. Дамочка быстро сдалась, уж больно чёрствая, зато вот отец Деймона… Солсбери старший возжелал мать Селены, Астрид Коэн, сразу, как увидел эту рыжеволосую красавицу на одном из приёмов! Зависть к партнёру по бизнесу затмила разум, Солсбери хотел эту Астрид. Желал. Любой ценой. Вот тогда и начались глобальные проблемы в Тотспеле. Малышке Селене было всего три года, когда папочка отвёз их с мамой подальше от всего этого дерьма. Бывшие «партнёры» делили бизнес. Жестоко. Беспощадно. Ложили народ в перестрелках, всячески пытались насолить друг другу. Дружба быстро переросла в сущий кошмар, которого боялся весь город, включая ФБР. Тотспел разделился на части. Некоторыми из них владел и единолично контролировал Уильям Солсбери, отец Деймона, а остальными — Альберт Коэн. Двенадцать лет семьи были заклятыми врагами. Двенадцать лет они жестоко убивали. Ради чего? Мести? Попытки отстоять своё? Уже никто толком и не знал. Альберт держал свою семью вдали от расприй, их никто не видел. Такой уж был человек, любой ценой оберегал самых близких! Но коварность Солсбери не знала преград… Жозефина вместе с Уильямом ценой немалых усилий подстроили аварию, в которой должен был наконец погибнуть ненавистный отец Селены. Солсбери старший просчитался. В машине, которой подосланный человек Жозефины подрезал тормоза, оказался не только Альберт Коэн, но и его жена, Астрид. Уильям не хотел её смерти! Он так любил её, рыжеволосую, зеленоглазую красавицу, покорившую его растоптанное сердце в первую же встречу. А вот Жозефина знала, что вся чета Коэнов поедет на приём в тот вечер. Она знала и вложила в это дело всю свою ненависть, покончив со всеми врагами разом. Тому, кто отверг её чувства, путь в друзья заказан… — Ау, я тебе говорю. В городе появился некий Жнец, чего-то от меня хочет. Ты что-нибудь знаешь о нём? — Солсбери нетерпеливо глядит на горе-мамашу. Рот Жозефины шокировано открывается, а сама она экстренно выныривает из потока воспоминаний. Морщинистая женская рука роняет бокал мартини, в котором грациозно плавала оливка, пока не покатилась по дорогущему ковру. Это он. Ей нужно бежать. Далеко. Немедленно!!! — Да что чёрт возьми случилось?! Кто он?! Говори! — Деймон яростно хватает мать за плечи, заебали уже её загоны. — Это он. Он… давний враг твоего отца. — Он убил отца?! Говори! — Да, да! Это всё он! Конечно же Жозефина нагло лжёт. Ей плевать, что сделает её сын с этим Винсентом, или наоборот, что может случиться с самим Деймоном. Главное, чтобы выродок не узнал правды. Когда Деймон учился в Италии, он втихую открывал свой первый бизнес, так сказать, на местной площадке. Узнав о смерти отца, Дей вернулся домой, однако так и не докопался до правды, ведь только что явившийся на родину парень был не в курсе многих моментов, а его мамаша только и делала, что бухала, трахалась и нюхала, её совершенно не заботила смерть мужа. Постепенно появился некий Реймунд. Они напару с Жозефиной открыли бизнес по торговле девочками и держали десяток борделей. Сколько проблем доставила Жозефина своему сыну! А он всё равно её вытягивал. Ради отца? Памяти о нём? Хер знает. Когда бордель накрыли в первый раз, Реймунд отказался покрывать Жозефину. Деймон собирался ехать в свой только открывшийся клуб, когда ему позвонила мать: — Сыночек, прошу, помоги мне! Они хотят меня посадить! Но я же ничего не сделала! — В какое дерьмо ты опять вляпалась? Не называй меня так, я же тебе говорил. — Они накрыли наше «предприятие». Ходят, ищут улики! Прошу, договорись с ними! — Почему я должен вечно тебе помогать? — Потому что я для этого тебя и рожала, неблагодарный ты ублюдок, даже матери помочь не хочешь! И он помогал. Снова и снова. Завёл знакомства в ФБР, они всегда полезны, и вытягивал её. Если б не Деймон, Жозефину давно бы уже посадили. Надолго… — Прошу, Мелисса, помоги мне. — Я устала тебя покрывать, Деймон. Ты обещал мне свидание, потом сказал, что не любишь. Почему я должна тебя не сдавать?! — Это в последний раз. Я приму меры, чтобы этого больше не повторилось, Мел, умоляю тебя. Я сделаю всё, что ты хочешь! — Тогда ты убьёшь для меня одного человека. И мы в расчёте. Больше они не виделись. Мелисса погибла в той же перестрелке, в которой Деймон помог накрыть наркокартель. Он не смог ей помочь. И ради чего всё это было? Ради суки Жозефины. Его матери. Той, что никогда его не любила, но невзирая на это Деймон всё равно отчаянно пытался ей угодить, хоть того и не признавал, попросту не мог разглядеть. Женщина ненавидела сына и того, кто заставил его родить. Уильяма. Жозефина поклялась ему отомстить. И убила. Не пачкая руки, просто наняла киллера, деньги на которого попросила у самого же мужа! Но он не любил её, а она его. К чему тогда все эти разговоры? — Ясно. Послушай, поезжай заграницу вместе со своим любовником. Доверь мне бизнес, — Дей уже на грани. — Даже слышать не хочу! — огрызаясь, прикрикивает Жозефина. Действительно, зачем он пытается? Она не отдаст ему её главный доход! На что дамочка тогда будет покупать себе вещички и безделушки? — Временно. Когда всё уляжется, прилетишь обратно. Ты сама всё это заварила! — Ладно, ладно. Но у меня есть условие. — Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия. Как же его всё это бесит! Почему эта идиотка просто не может согласится? Он же делает это ради неё, ну почти. — Ты убьёшь этого Жнеца, — Жозефина брезгливо вздёргивает свой длинный нос и скрещивает руки. — Тебе не надо меня об этом просить. Я обязан убить того, кто убил моего отца. Жозефина чертовски довольна. Ей даже не придётся марать ручки, ну что за удачное стечение обстоятельств! Никто никогда ни о чём не узнает, пока она спокойно будет попивать свой Мартини на пляже. — Ты согласна или как? Мне уже надоело. — Да-да, ещё кое-что, — вытянув руку вперёд, она картинно касается руки своего «сына». — Ты дашь мне столько денег, сколько понадобится, чтобы я не могла себе ни в чём отказывать. — Ещё бы, — Деймон отдёргивает руку, — разве ты могла попросить что-то другое? Как же она его заебала. Порой мужчина хочет просто прострелить её тупую бошку, чтобы было меньше проблем. Но не может.«М-да, Солсбери, опять кучу проблем себе нахватал».
***
Если какая-то часть Деймона и хотела, чтобы клуб встретил его тишиной и запустением, то реальность оказалась полна разочарований. Конечно же, можно было озаботиться полным уединением перед деловой встречей — хватило бы одного намёка, что совсем скоро здесь состоится приватная вечеринка и секьюрити быстро бы спровадило всех клиентов наружу. Благо, Солсбери не был дураком и представлял, сколько внимания это вызовет. Да и, скорее всего, недовольные посетители сделают всё, чтобы хотя бы на какое-то время подмочить репутацию Retrix. Это уже никому не было нужно. Именно поэтому Деймон неторопливо прогуливается по залам, обмениваясь с гостями редкими дежурными улыбками. Возможно, кто-то из них был его знакомым. А может и нет — сложно описать, какое количество лиц порой пролетает перед ним за день. У шестов, в мерцающем свете софитов, ритмично извиваются гибкие танцовщицы. Вот уж кто умел приковывать к себе внимание — один из мужчин, устроившийся едва ли не прямо под ногами у одной из стриптизёрш, глазел на неё с раскрытым ртом. Скорее всего, если б прямо сейчас у него из внутреннего кармана пиджака внаглую стащили бумажник, он бы даже не заметил. Кажется, так и выглядит тотальное отсутствие личной жизни. Возможно, различий между ним и Деймоном не так уж и много, но последний уж точно не собирается сравнивать себя с каким-то бедолагой-неудачником, забывающим обо всём перед прогибающейся на пилоне красоткой. И всё же, он не прекращает искать взглядом одну определённую женщину. Раньше обнаружить её не составляло труда — в глаза сразу бросалась рыжая грива и отсутствие желания перед кем-либо заискивать. Пускай этот кто-то — сам босс мафии. Бедолага, до этого момента всё пялящийся на стриптизёршу, ловит сброшенный прямо в руки лифчик и едва ли не откидывает коньки от восторга прямо на месте, а Деймон всё никак не может обнаружить искомого. Ответить самому себе на вопрос, зачем он это делает, тоже оказывается не так уж и просто. Как известно, Солсбери терпеть не может быть о чём-то не в курсе, так что быстро требует ответа от администратора — тот моментально расплывается в улыбке, видя светлый лик босса, — и, конечно, получает желаемое. — У танцовщицы Лилит был заказан приватный танец, мистер Солсбери. Думаю, она как раз… — Мне нужен номер комнаты, — что-то внутри Деймона опасно натягивается. — Д-да, конечно. Она в тринадцатой. — Отлично. И запомни на будущее: мне не интересно, что ты думаешь — я хочу знать только то, о чём спрашиваю. Торопливым шагом Деймон покидает зал, выходя в узкий коридор, ведущий прямиком к приват-румам. Неизвестно откуда взявшееся негодование давит на грудную клетку изнутри напирающим на сушу цунами. «Какого хрена», — пульсирует в голове мужчины, когда он усилием воли заставляет себя если не успокоиться, то хотя бы не бежать по помещению, словно ревнивый муженёк, норовящий застать супругу с любовником, — «какого хрена это так выводит меня из себя?» Он должен был быть готов к этому изначально. Лилит не первая стриптизёрша, которую ему довелось знать; сам Дей — не наивный мальчишка, чтобы не понимать, в чём заключается работа таких, как она, но отчего-то это раздражает до чёртиков. И сей факт не поддаётся никакому логическому объяснению. Остановившись у vip-комнаты с прикреплённой к деревянной двери позолоченной «тринадцать», прислушивается, улавливая приглушённую музыку и голоса. Вернее, голос — определённо принадлежащий мужчине, хрипнущему от возбуждения: — …о-ох, давай ещё, детка. Ты просто великолепна! Деймон почти видит, как Лилит призывно улыбается, извиваясь перед заказавшим танец. — Прогнись ещё для папочки, да, вот так. Какая же ты вкусная, покрутись вот так… Да-а-а… Протяжное «да», перетекающее прямо в стон, становится последней каплей в и так переполненной чаше терпения Деймона. Не в состоянии вытерпеть мысль о том, что его Лилит отдаётся какому-то уроду за закрытыми дверьми, окончательно выметает из головы остатки здравого смысла. Следующим выметённым оказывается непосредственно дверь, которую мужчина безжалостно выбивает, влетая в неоново-розовое нутро приват-рума. Резкое вторжение заставляет Лилит взвизгнуть. Девушка, сидящая прямо на коленях здорово охреневшего от внезапного появления Солсбери мужчины, пытается было вскочить, но Дей оказывается быстрее. Он хватает её за локоть и тащит за собой, не обращая никакого внимания на сопротивление. — Эй, а как же мой танец?! Я отдал за него бабки! — возмущения клиента остаются проигнорированными. Шипение Лилит — тоже. — Пусти! Совсем с катушек слетел?! Ты вообще меня слышишь?! Правильный ответ: нет. Деймон слышит только стучащую в ушах кровь. Когда на глаза попадается свободная приватная комната, он сразу направляется прямо туда, решительно захлопывая за собой дверь. Лилит, теперь уже прижатая к стене, напрягается ещё сильнее. — Деймон, давай спокойно это обсудим. Блять! Болезненный вскрик действует по-неожиданному отрезвляюще. Три пальца, вставленные в горячее женское лоно, встречают сопротивление, которое должно отсутствовать после полового акта. Узкая. Сухая, чего не может быть после секса. Это означает одно и это достаточно очевидно: Лилит не трахалась с тем мужиком. Запоздало Деймон замечает купюры, торчащие из тонкой ткани стринг. Значит, он зря прервал происходящее? Ха, чёрта с два. Ему не было жаль. Пускай даже по красивому лицу Лилит сейчас бегут слёзы, а её обнажённые плечи подрагивают, он не жалеет, проверив и убедившись — эта женщина была и остаётся только его. Повиновавшись порыву, он склоняется над ней, носом утыкаясь прямиком в изгиб нежной шеи. Стриптизёрша вздрагивает, но не может отодвинуться. Да и куда, в конце концов, ей бросаться сейчас. Аромат женской кожи пьянит, однако теперь Деймону удаётся окончательно взять себя в руки и отстраниться. Стоит дверям комнаты захлопнуться за спиной Солсбери, ноги наконец подводят Селену — она, до сих пор вжимающаяся в стену, медленно съезжает по ней на пол. Теперь мелко колотит всё её существо; между ног от резкого проникновения неприятно печёт. А ведь она почти поверила, что этот ублюдок может быть другим. Глупо. — Мудак… Ты ёбаный мудак! И всё же хорошо, что Деймон не слышит, как сейчас срывается от рыданий её голос.***
Винсент, в определённых кругах носящий красноречивое прозвище Жнец, с комфортом расположился на кожаных диванах лаунжа. Прекрасно понимая, по какой причине и где находится, он умудряется при этом сохранять поразительное спокойствие — не зная причины его появления здесь можно было бы сказать, что босс тут именно он. Одетый в строгий деловой костюм, мужчина излучает уверенность, расслабленно посматривая через отделяющую особую зону от зала стеклянную стену — оттуда открывался замечательный вид на выступающих танцовщиц. — Перейдём к делу, — ровный голос Деймона переключает чужое внимание на себя. — Пожалуй. Поднос с бутылкой скотча и двумя стаканами возникает между ними, принесённый расторопной официанткой, которая исчезает так же быстро, как и появилась. Винсент одобрительно кивает, пока Солсбери на правах радушного хозяина наполняет стаканы напитком. Каждый совершает по глотку — пронизывающий взгляд Жнеца частенько возвращается к спокойному лицу оппонента: — Значит, старый волк желает вернуться в стаю? Боюсь, его место уже давно мог занять кто-то более расторопный. — Как много снисхождения в твоих словах, Деймон. Я был и остаюсь одним из лучших. — Твои времена прошли, — сделав неопределённый жест рукой, Деймон откидывается на спинку дивана, кратко, но ехидно усмехнувшись. — Чтобы пробиться наверх и заключить выгодное сотрудничество, тебе для начала нужно что-то предложить. Я же вполне доволен жизнью, так что из этого вытекает следующий вопрос: что ты можешь предложить такого, чего у меня уже не было бы? Винсент лишь вскидывает бровь и ставит на столик свой стакан, подавшись вперёд. Его пальцы, длинные и узловатые, сцепливаются в замок, как никогда сильно напоминая Деймону паучьи лапы. — Оптовые поставки первоклассного оружия прямиком из Ирака. За качество могу поручиться лично — я никогда не торгую ширпотребом. Выдерживает паузу: маленькую, но эффектную: — Мне известно, Деймон — ты, подобно своему отцу, весьма заинтересован в этом. Или же вновь скажешь, что время изменилось? На сей раз Солсбери отвечает не сразу, потому что сказав, что предложение старика не имеет для него никакой привлекательности, он бессовестно соврёт. А он кто угодно, но уж точно не лжец. Однако есть один нюанс: дел с врагами он не ведёт тоже. На секунду Деймон забывается, бросая отвлечённый взгляд в центр простирающегося за вип-зоной зала. Он видит копну рыжих волос — как и всегда. Лилит снова вышла на сцену и танцует так страстно, откровенно, дерзко, что в каждом её движении Деймон читает вызов. Эта женщина не из тех, кто спокойно переносит унижение, выражая протест так, как того желает. Жнец всегда был достаточно внимательным человеком, поэтому сосредоточенность молодого мафиози на определённой особе от его глаз не ускользает. Интересно. Та, рыжая, слишком выделяющаяся на фоне даже более обнажённых девушек, однозначно Деймону не безразлична. Кому, как не Винсенту об этом знать! Он и сам был молодым. Впрочем, сейчас далеко не романтический подтекст действительно волнует его, а вот мысль о том, можно ли использовать рыжую, чтобы надавить на упрямца — вполне. Если за этими взглядами скрывается нечто большее, нежели обычное влечение, Винсент сумеет переломить ход истории в свою пользу. Их встреча длится ещё какое-то время, в течение которого они обхаживают друг друга, точно два хищника, выжидающие подходящий момент для того, чтобы впиться оппоненту в глотку. В итоге мужчины делают то, что радует Деймона сильнее всего за вечер — прощаются и расходятся. Да уж, после таких переговоров очень хочется выпить.***
Закинув сумку со сменной одеждой на плечо, Селена направляется домой, решительно оставляя за собой стены клуба. Ей всё осточертело, и это ещё достаточно мягкое описание. Перейдя дорогу, она быстрым шагом движется по тротуару — ей, честно говоря, сейчас больше всего хочется забраться в ванну и отмокать там несколько часов. Всё же, отвратный сегодня выдался денёк. Когда параллельно с ней начинает тихо шелестеть шинами знакомый автомобиль, всё становится только хуже. Тонированное стекло медленно опускается, являя миру безупречную физиономию Солсбери, и Селена нескрываемо морщится: — Подвезти? Ха, он ещё и разговаривает так, словно ничего не произошло. Вот какую тактику он выбрал? Ладно. — Безмерно благодарна за заботу, мистер Солсбери, но я вполне способна добраться домой самостоятельно. — Лилит. — Хорошего вечера. Мужчина вздыхает, наконец демонстрируя какую-то более-менее яркую эмоцию, и, небрежно паркуя машину прямо на месте, выбирается наружу, торопливо нагоняя стремительно удаляющуюся девушку. — Ну, прости меня. Слышишь? Признаю, я перегнул палку. — Перегнул палку? — Селена не говорит, нет, она шипит, как разъярённая змея. — О да, ты определённо это сделал. — Я… — Ты что? Не хотел этого? Сделай одолжение и не дури мне голову — если человек чего-то не хочет, он, как правило, этого не делает. — Да послушай же меня! Я хочу… — А знаешь, чего я хочу? Чтобы ты оставил меня в покое и нашёл себе подружку, если так сильно хочется куда-то деть пальцы. Она отворачивается, ясно давая понять, что больше не желает никак продолжать их разговор, и тогда Деймон рывком приближается к ней, удерживая за локоть. Он напряжён и, кажется, взволнован. — Я хочу, чтобы ты была лишь моей. Лилит смотрит на него через плечо со смесью удивления и скептицизма: — Твоей что? Шлюхой? Содержанкой? — красиво приподняв бровь, она выплёвывает. — Да пошёл ты нахуй, Деймон. Фонарь, под которым они остановились, явно находится на грани того, чтобы перегореть. Его неровный, мигающий жёлтый свет создаёт впечатление, будто в глазах Лилит полыхает дьявольский огонь. — Ты не поняла. Это был не вопрос, а утверждение. Ты — моя. Танцовщица делает то, чего мужчина, честно говоря, меньше всего ожидает — откровенно смеётся, встряхивая головой так, словно он сказал что-то в самом деле смешное, но сам этого не понял. Дей не выдерживает. Буквально в охапку её хватает и впивается в губы так жадно и голодно, что девушка от неожиданности даже поначалу никак не реагирует, но когда спохватывается, прокусывает его губу до крови. На языках обоих тут же появляется знакомый металлический привкус. Оторвавшись от строптивой, чтобы продохнуть, Деймон облизывает свежепоставленную ранку, Лилит же смотрит на него каким-то абсолютно диким взглядом — её грудь часто вздымается. Никто не движется, пока сама девушка буквально не набрасывается на Солсбери, запуская обе ладони ему в волосы и оттягивая даже без намёка на мягкость, а он и не против. Они вжимаются в стену дома в ближайшей, чертями забытой подворотне. Крепкая мужская ладонь, забравшаяся под одежду, кажется маленьким костром. Но не обжигающим — греющим, оживляющим давно полыхающую внутри страсть. Они хотят друг друга, и это первобытное притяжение есть самая правильная вещь во всём мире. Деймон языком изучает её рот, после чего рывком разворачивает лицом к стене, надавливая ладонью на её поясницу. Это заставляет девушку зашипеть, окинув его жгучим взглядом через плечо: — Что, прямо здесь? Хах, так и думала, никакой выдержки. — Кто бы говорил, — его пальцы, уверенные и умелые, расправляются с застёжкой женских штанов. Деймон не мелочится, пробираясь сразу под тонкую ткань белья, касается нежной кожи между ног, и Селена прикусывает губу. Чёртов Солсбери уже успел выучить, как и где именно нужно трогать, чтобы пресечь все возможности к сопротивлению. Несчастные штаны оказываются спущены сразу до колен. Мужчина прижимается к ней сзади всем телом, растягивает без особых прелюдий, только в шею время от времени целуя, а Селене этого неожиданно достаточно. Поэтому когда он, убрав руку, входит в неё, девушка охает практически удовлетворённо. Но не удерживается от комментария: — Мудак ты. — А ты — стерва, — хмыкнув, парирует Деймон и обхватывает губами мочку женского уха. Потом — только исступленные толчки, сопровождаемые влажными шлепками бёдер о бёдра, редкие поцелуи и отчаянно заглушаемые стоны. Селена судорожно зажимает себе рот ладонью, только бы не издать слишком громкого звука. Перед глазами взрываются галактики, а сбивчатый шёпот Деймона доносится словно из другой вселенной: — Будь только моей. Лилит… Ты не представляешь, насколько сильно я хочу тебя. Она вновь смотрит на него с немым вопросом во взгляде, а Деймон продолжает шептать: тихо, но Селена слышит при этом каждое его слово. Каждую его просьбу остаться с ним, каждое признание в том, что она с ума сводит похлеще, чем любые наркотики Лиама. Это вновь заставляет что-то внутри дрогнуть. Лилит тянется к нему, изгибаясь, точно кошка, и прежде чем их губы соприкасаются, выдыхает всего несколько слов, будто огромный секрет: — Я тоже тебя хочу, Деймон. Этого оказывается достаточно для того, чтобы он достиг пика в несколько глубоких толчков; оргазм накрыл лавиной, запоздало дав Селене понять, что мужчина из неё так и не вышел. В голове пусто, а в ушах стучит кровь. Когда Солсбери отстраняется, девушка едва ли не сползает на землю, но надёжные мужские руки придерживают её за талию, не позволяя упасть — как тут не поддаться слабости и не прислониться к его плечу? — Так что, может подвезти тебя всё-таки к дому? — Не надо, — у Лилит всё ещё шумное и прерывистое дыхание, — сегодня слишком хороший вечер. Хочу прогуляться. Можешь составить компанию, раз уж мы здесь. Кто такой Деймон Солсбери, чтобы ей отказать? На то, чтобы привести себя в порядок, требуется несколько минут. Селена даже деликатно застёгивает несколько пуговичек на чужой рубашке и хозяйским жестом хлопает мужчину по груди, довольная результатом. Идут неторопливо — молчат. Однако молчание, повисшее между ними, нельзя назвать не комфортным или неловким. Напротив, впервые они чувствуют себя настолько правильно в компании друг друга. — Сегодня яркие звёзды, — неожиданно бросает девушка, и Деймон замечает, что она то и дело смотрит на небо. Сам поднимает голову, мысленно соглашаясь: небосвод сейчас и впрямь словно усеян россыпью бриллиантов. — Мне нравится смотреть на них. — Мне тоже. — Правда? — она удивлена; это даже немного задевает. — Правда. Более того, любование небом до недавних пор было единственным, что по-настоящему приносило мне удовольствие. — Вот оно что. Но сейчас, кажется, тебе начало нравится ещё что-то. — Так и есть, — Деймон улыбается. — И не что-то, а кто-то. До уже знакомого подъезда рукой подать, и тогда они замедляют шаг. Выражение лица у Лилит странное — то ли растерянное, то ли смущённое, но она всё равно прислоняется к Деймону, оставляя мягкий поцелуй-прощание на щеке. К самому входу мужчина не идёт, останавливаясь на некотором расстоянии — следит за тем, как Лилит переходит дорогу, практически вступая в полоску жёлтого света, оставляемого фонарём. Он никак не ждёт чёрного автомобиля, резко выныривающего из-за поворота. Визжат колёса, когда оный резко тормозит перед девушкой — взвизгивает уже и она, когда неизвестный человек в костюме буквально затаскивает её в салон. — Лилит! — Деймон реагирует быстро, срываясь с места, но ему не хватает буквально доли секунды. Он налетает на закрытую дверь стремительно отъезжающего автомобиля, успевая увидеть лишь перепуганное девичье лицо. Спустя мгновение Солсбери остаётся на этой улице абсолютно один…***