***
Пути назад нет и не будет. Стоит кому-нибудь из присутствующих нажать на курок — мозги вышибет всем либо в порядке очереди, либо хаотично… Пф-ф, как будто есть разница! Перспектива выжить в столь патовой ситуации здесь никого не тешит, но если чудо животворящее и явит себя собравшимся, уцелевший потратит остаток жития своего на отбитого психолога, ибо другой не подпишется водиться с подобного рода клиентурой. — С какого перепугу я обязан верить тебе, мальчик? — Винсент, с присущим ему зрелым спокойствием, пусть и держащимся словно коло́сс на глиняных ногах, говорит это, продолжая целиться в Деймона. — Я предполагал, что дедуля твоих лет на доверие не щедр, поэтому сделай тест ДНК, Винс. Я что, зря старался? — если бы кто со стороны сейчас увидел Солсбери, однозначно бы сказал, что этот мужчина издевается и намеренно провоцирует старого мафиози. Однако Дей не последний кретин, знает ведь, какой мощный козырь сейчас в его власти… буйный, строптивый и сексуально манящий козырь по имени Селена Коэн. — Что мешает мне грохнуть тебя здесь и сейчас? — вот он, вопрос, логично следующий после намеренной провокации. Этот юнец напрягает старого Коэна, но то, с какой уверенностью он смотрит в лицо смерти, продолжая гнуть свою линию, заставляет сомневаться в необходимости стрелять прямо сейчас. — Твоя обожаемая внучка, конечно же, — на лице Деймона даже мимолётно проскальзывает усмешка. — Как думаешь, что с ней сделают мои парни, если я не вернусь? Пустить по кругу – это меньшее из зол, уверяю, ты сможешь встретиться с Селеной лишь на том свете, поэтому не советую принимать поспешные решения, Винсент. Как же сильно они ненавидят друг друга: Деймон — за якобы убийство своего отца, на самом деле являющееся клеветой Жозефины; Винсент — сейчас даже не из-за кровной мести, а из-за внучки, которую Солсбери в самом деле похитил. И как вообще старый Коэн сразу не понял, кого ему напомнила эта девочка? Ведь напомнила, его старое сердце не зря отозвалось щемящей болью!«БА-БАХ!!!»
Со всех сторон поместья раздаются взрывы. Прежде, чем скучковавшиеся в кабинете мужчины успевают среагировать, к ним, выбивая и эту дверь на ходу, врываются вооружённые агенты ФБР под командованием Роба Штицхена. Всех мафиози валят на пол, выбивают оружие из рук и организованно вяжут. С одной стороны, агенты – молодцы, слаженно ликвидировали опасную стычку, с другой – особого сопротивления, как такового, им никто из ребят обоих мафиози не выказывал, послушно сдавая себя, так сказать. Невооруженным взглядом видно, как нервно и напряжённо ведёт себя Роб, ищущий глазами особу, которой здесь нет. Вместо искомой им рыжеволосой красавицы, запавшей в сердце уже давным давно, агент находит лишь её мобильный, в кармане Деймона Солсбери. На испепеляющий взгляд Роба, Дей отвечает язвительной насмешкой как бы говорящей: «Тебе не найти её, придурок!» Если уж Роб отыскал их компашку по телефону девицы, это значит, что в её мобиле был жучок, о котором Солсбери не предполагал. «Надо же, какая ты продуманная, Селена» — следует очередная мысль в голове Дея. Но, невзирая на все эти сюрпризы, Солсбери действительно уверен в себе, ведь симку из мобилы выбросил ещё на пути в поместье Винса, а в коттедже, где сейчас проводит досуг Селена, все жучки, прослушка и прочее глушится. — Где она? — пытаясь сдержать кипящую внутри тревогу и ярость, Роб всё равно говорит это с надрывом. — Не понимаю, о ком ты, официантик, — продолжая насмехаться над бывшим работником, Солсбери наигранно изображает на лице тотальное непонимание. — Я ЗНАЮ, ЧТО ОНА ДОЛЖНА БЫТЬ ЗДЕСЬ, УБЛЮДОК! ГОВОРИ ИЛИ ВЫ ВСЕ ЗДЕСЬ ПОПЛАТИТЕСЬ! — Роб переходит на крик, в то время как ни одна мышца на лице Деймона не дрогнула. — Я бы на вашем месте следил за собой, молодой человек! — пребывающий не в восторге от вторжения, отвечает Робу Винсент. — На каком основании вы вторглись на частную территорию? — О, Я С УДОВОЛЬСТВИЕМ ПРОЙДУСЬ ПО СПИСКУ ОСНОВАНИЙ! — продолжая яростные гляделки с Деймоном, кричит Роб. По сигналу агента, остальные начинают "паковать" группировку мафиози, попутно зачитывая им права, как того требует протокол. Роб же, лично надевая наручники на ненавистного всей душой Дея, молчит, выслушивая от гада издёвку: — У тебя ничего на меня нет. Что за цирк ты устроил? — Если не скажешь, где она, клянусь, я обеспечу тебе тот ещё цирк, Солсбери. — Нихуя не страшно, Штицхен. — Мы ещё посмотрим, — с ненавистью толкает вперёд заключённого в наручники Дея, — пшёл! Роб на взводе — тут очевидный факт. Агент, пришедший по следу её мобильного, но так и не отыскавший девушку, теряется кучей самых страшных догадок. Где же сейчас его любимая СЕЛЕНА?!***
Наивно было полагать, что Селена слишком долго провозится с проклятым замком. Однако, Деймон, чёрт побери, знал, что так будет — рыжеголовая напасть сразу предупредила об этом… Вот пусть теперь меняет, она ведь не старалась быть аккуратной, в конце концов, сам виноват, что запер её, противный! Увидев, что за всеми окнами и в самом деле снуёт столько громил, что ей уж точно не перебить, девушка смиренно выдыхает. «Ты пожалеешь, что украл меня!» — от мысленной формулировки Селена морщится. Как тривиально… она ему что, кавказская пленница? А если и так, то в гуманных традициях пленников положено кормить, а ещё лучше — поить отборным пойлом. Руководствуясь именно этим убеждением, Селена находит кухню, пожалуй только сейчас осознав, как сильно хочется есть. К разочарованию вселенского масштаба холодильник оказывается пустым, зато содержимое бара сглаживает душевную боль своим разнообразием: — Иди к мамочке, коньячелла! — увидев заветную бутыль, "пленница" жадно разрывает акцизу и откупоривает святую алкогольную воду, щедро наливая её в стакан. Льда ей не хочется, «В задницу его!» — нетерпеливо подбрасывает мыслишку подсознание, начиная постепенно развивать эту мысль в картинках. «Надо сделать что-нибудь этакое с Деймоном, непременно надо, этот самодовольный говнюк заслужил!» — смакуя жидкий букет коньяка, Селена во всех красках представляет, как однажды реализует свой коварный замысел. В конце концов, спустя минут десять в женской голове появляется здравая, лишь малость запоздалая мысль — закусить всё-таки не помешает. Правильно конечно, а то за первой порцией уже вторая подтягивается, так и улететь в нирвану недолго. — Эй вы там, я есть хочу! Слышите? Есть! — попытка не пытка, от души стучась в закрытую входную дверь, Селена громко и предельно чётко формулирует своё требование. Продолжая долбиться, будто дятел, она успевает выпить полбутылки и постигнуть дзен — никто не открывает. Вторая половина тёмно-янтарной жидкости, к слову, прекрасно заходит уже с горла, особенно под громкую музыку! — Меломан хренов! — Селена язвительно подмечает это, не без сопротивления душевного отмечая шикарное качество звука музыкального центра. — «Где же ты сигаретки прячешь, а?» — танцуя на кофейном столе гостиной, она теряется в догадках, испытывая нужду в прекрасном табачном вдохе, а лучше паре добрых десятков таких. Зашедший в гостиную Лиам, которого по фарту судьбы не взяли на стрелку с Винсом, застаёт картину танцующей фурии. Так и стоит, держа в руках пять излучающих неземные ароматы пицц, да наблюдая за плавными изгибами не замечающей его танцовщицы, полностью отдавшейся подогретой алкогольным опьянением страсти. Вот это номер! Куколка с ярым старанием вертит попкой, а "несчастный" Белый раскидывает тем, что между ушами — как быстро Дей оторвёт ему то, что расположено между ногами, если Лиам не сдержится? И за что Господь посылает ему эту кару? — Налетай, куколка. Слышал, ты яростно требовала еду, — парень с присущей ему иронией лыбится, с походкой сразившего дракона рыцаря ставя ароматные дары на столик, прямо к ногам бухой женщины. Селена спрыгивает на пол подобно обезьяне, но с неотъемлемой грацией кошки. Это сочетание небес и земли в одной личности странным образом веселит Лиама. Всё-таки, что бы ему не верещал Берт, не похожа куколка на злобную животину. Как только вышеупомянутая особа с волчьим аппетитом принимается за пищу богов, кой Белый без права на альтернативу считает пиццу, он решает присоединиться к пиршеству. В конце концов, она же не думала, что слопает всё сама? Или… Смакуя на языке первый кусок оргазмической вкуснятины, парень начинает склоняться к варианту, в котором прожорливая анти-Лилитик со скоростью света прикончит пиццу ещё до того, как он, этакий гурман, успеет взяться за следующий кусок. — Не торопись, куколка, никто ведь не забирает. — Лучше бы ты не называл меня так, пока я не наемся и не подобрею, — Селена возвращается к жадному поглощению пищи богов, отчасти игнорируя присутствие блондина. — Кто я такой, чтобы спорить с дамой? Но ты это… запивай хоть, — он кивает в сторону пустой бутылки, несколько удивляясь, как такое количество вообще поместилось в эту девчонку. — Так поухаживай, плесни чего-нибудь достойного нам обоим, — замечая неоднозначный взмах брови Лиама, она дополняет, — ты ведь не думал, что я стану бухать в одиночку? — Куколка, ты уже это делаешь, бухаешь в одиночку! — Теперь есть альтернатива, — девушка невинно пожимает плечами, стирая сырный соус с губ, — и ещё хоть раз назовёшь меня куколкой, придушу! — Лады, Селеночка, сейчас бухнём и тебя отпустит, — шуруя в сторону бара, Белый вытаскивает бутылочку колумбийского рома. — Ром? — большими, чуть протрезвевшими от еды глазками, пицце-поедательница глядит на Лиама. — Уверен, что осилишь? — Не бухти, Селеночка, я и не такое лака́л. Понеслась. Эти двое начинают бухать так, словно завтра наступит конец света, и чем больше пустеет согревающая не только тела, но и души, бутыль, тем душевнее ведутся беседы. Снова весьма захмелевшая, даже несмотря на порядочную закусь, Селена делится с Лиамом многими моментами своего детдомовского периода, на что блондин заплетающимся языком парирует рассказами о своём, не менее отвратном детстве. Кто бы мог подумать, что эти двое вот так легко и непринуждённо станут общаться друг с другом, словно старые приятели? Оказывается, парень тоже сирота, так ещё и рос на улице сколько себя помнит: голодал, воровал, выживал как мог… В пятнадцать связался с закладчиками, стал зарабатывать свой кусок хлеба таким же способом, но подсел. Компашка, с которой тогда водился, не пропагандировала устои того, как же сильно, а главное, легко наркотики разрушают жизнь. — А что было потом, Лиам? — увлечённая рассказом Селена чуть подаётся туловищем вперёд, выдавая этим своё любопытство. — Мне перестали доверять закладки, так что пришлось браться за делишки куда более мерзкие. Работая шестёркой у одного ублюдка, однажды нарвался на крупные проблемы, причём в самом поганом варианте. — Поганом? — Ага, Селеночка, если бы Дей не встрял в драку, кормил бы я давно червей своей нежной кожей в каком-нибудь лесочке! Так и познакомились, — достав из кармана джинс пакетик с коксом, Лиам благородно протягивает его девушке. — Будешь? — Нахрен нюхать эту дрянь?! — вырвав пакет из рук парня, Селена отшвыривает наркотик в неизвестность. — Это превращает тебя в овощ, кретин! — Ха-а, щебечешь прямо как Деймон. — Хоть твой обожаемый друг и редкостный урод, здесь я с ним согласна, завязывай с этим говном! — Он лучше, чем ты думаешь, детка. Да и я пробовал уже завязать. Дей засовывал меня в диспансер пару-тройку раз, но в итоге я просто давал дёру и постепенно научился соблюдать некий лимит дневной дозы. — Звучит абсурдно, Лиам. Такими темпами скоро сдохнешь. — Не важно скоро ли сдохну, важно как проживу, куколка. Я-яу! — морщится от удара по затылку, который Селена щедро, не щадя ладошки, как говорится, выписывает этому идиоту. — За что-о? — Я предупреждала не называть меня так? — Ты очень опасная женщина, Селена Коэн! — потирая саднящий затылок, жалуется Лиам. — Скажи лучше то, чего я не знаю. — Бу-у-ука! — взвывает парень, продолжая потирать затылочек. — Могу рассказать, как Дей нанимал мне разных мучителей, такая ржака! — Мучителей? — с заинтересованным блеском в глазах спрашивает рыжеволосая. — Мучителей-учителей! — Так он тебя обучал? Как благородно. — Улица научила меня выживать, а Дей показал, насколько чертовски хороша эта жизнь. Так мне рассказывать, Селеночка? — Не томи уже, жги, Лиам, — усаживаясь поудобнее и пригубив изыск колумбийского производства, Селена готовится окунуться в наверняка местами комичные моменты превращения этого парня в человека. Хотя, "в человека" это какое-то слишком апофеозное высказывание, ибо Лиаму ещё до разумного топать и топать. — Началось всё с того, что я офигел, а потом офигел ещё раз! — Лиам, как ему и свойственно в целом, начинает свой рассказ с антуражных, провокационно завлекающих фразочек, постепенно переходя к сути, оплетённой изобилием юмора… Действительно, этим двоим предстоит шикарный, атмосферный, вкусно-уютный момент. Но ждать ли подвох в этой долине спокойствия?***
Кто же знал, что всё закончится столь бесславно? Пускай Деймон не забывал, что федералы постоянно сидят на хвосте и, казалось бы, постоянно держал ухо востро, вот только в итоге его ждали серые стены тюремной камеры. Ещё как назло не одиночной — прямо напротив, на единственной находящейся здесь койке, возмутительно комфортабельно устроился Жнец. «Ну да, ему не привыкать к заключениям» — злорадно думается Деймону, только долго это идиотское ликование не длится, спотыкаясь об один-единственный, но крайне существенный нюанс: они в одной чёртовой лодке. Все их люди тоже рассажены по камерам, с определённой периодичностью оные покидая, но всегда возвращаясь. Долго гадать не нужно — их вызывают на допрос. Вопросом временем является то, когда дело дойдёт до самого Солсбери. А там и до Винсента, что они оба прекрасно понимали, однако последний обеспокоенным этим фактом всё равно не выглядел. И не сказать, что Деймон не понимал, почему. — Солсбери, на выход, — человек в форме появляется у дверей камеры и скучающе рассматривает застывшего по центру мужчину. Желание Дея выругаться как можно более грязно растёт в геометрической прогрессии, но он сдерживает свои порывы и послушно выходит. Самое время снова встретиться с проблемами лицом к лицу. Помещение для допросов встречает белым светом потолочной лампы и гнетущей тишиной, которую никак не разбавляет ещё одна находящаяся здесь живая душа. Ну конечно иначе быть и не могло, кто ж другой мог его здесь встретить, кроме злополучного Роба Штицхена? Сейчас мужчины оказываются друг напротив друга; единственная разделяющая их вещь — простой деревянный стол, к которому пристёгнуты сдерживаемые браслетами наручников руки Деймона. — Надеюсь, вы комфортабельно провели время, мистер Солсбери. — Несомненно, — обманчиво-дружелюбно улыбается тот и дёргает запястьями. — Очень жаль, что аксессуары такого рода не по мне. Мешают наслаждаться отдыхом. — Вынужден разочаровать, но избавиться от них в ближайшее время вам не удастся. — Неужели? Меня в чём-то обвиняют? Роб смотрит на него с несколько секунд абсолютно безмолвно, а потом резко подаётся вперёд и заговаривает вновь — нет, скорее даже шипит. Теперь его голос напрочь лишён былых преувеличенно вежливых интонаций: — Не пытайся косить под идиота. Если ты думаешь, что это как-то тебе поможет, то очень ошибаешься. Может, раньше ты и был способен избежать правосудия, но сейчас праздник на твоей улице окончен. — Да пошёл ты. Федералу это, кажется, доставляет какое-то особое удовольствие. Он откидывается на спинку своего стула и, вновь нацепив на лицо невозмутимую маску, наконец переходит к делу. Деймона это бесит до зубовного скрежета. Почему всё обрело такой расклад? — Ваши люди, мистер Солсбери, оказались гораздо сговорчивее. Ещё несколько вызовов сюда и, будьте уверены, вас сдадут с потрохами. Так может, облегчите свою участь и расскажете всё самостоятельно? — Как складно вы говорите, — щурится Деймон, прекрасно понимая: сидящий перед ним агент может блефовать так же просто, как дышит, — и что же я, по вашему мнению, должен рассказывать? — Можно начать с главного: где Селена?«О, вот оно что. Разумеется».
— Мне откуда знать? — Тогда как вы объясните обнаружение среди ваших вещей её мобильного телефона? Солсбери улыбается. Коротко, но очень неприятно. — М-м, иногда мы виделись. Она просто могла его забыть. Ну, знаете, как это бывает, когда люди проводят время вместе. У Роба ходят желваки, и это вмиг ломает его невозмутимый образ. В другой ситуации Деймона это развеселило бы, но сейчас раздражает так же, как и абсолютно всё в этом месте. — Заканчивай ходить вокруг да около. Никогда не поверю, что ты в самом деле не знаешь, где она. — Я не всеведущ. Спокойнее, агент, а то я подумаю, что вы ревнуете. — Где она, чёрт бы тебя побрал? Что ты с ней сделал?! — Тебе в подробностях рассказать, как мы кувыркались, или поберечь хрупкую психику? Для Роба это неожиданно становится последней каплей. Прежде не подозревая, что кто-то способен довести его до настолько ослепляюще яростного состояния, он резко приподнимается и бьёт наотмашь; рука у него тяжёлая, Деймону прилетает прямиком в скулу, а из-за пристёгнутых рук возможности уклониться нет. Его голова дёргается в сторону, как тряпичная, а всё тело мелко сотрясается от беззвучного смеха. — Урод, — почему-то Штицхену трудно вздохнуть. Грудь словно сдавило железным обручем, ещё чуть-чуть и станет совсем мало воздуха. Волнение, беспокойство, боль — всё это смешивается в причудливый коктейль, и мужчине сейчас ничего не хочется сильнее, чем продолжить избивать эту ухмыляющуюся рожу до кровавого месива. Почему? Что Селена могла найти в этом существе? Почему предпочла его, Роба, любовь и заботу, сомнительному парню, который с вероятностью в девяносто девять процентов приложил руку к её же исчезновению и вполне вероятному убийству? Чего он не понимает? Какая же это всё херня… От продолжения допроса в том же духе Солсбери спасает тревожно заглянувший в помещение коп. Очевидно, за процессом следят — очевидно, заключённых избивать не принято. Во всяком случае, здесь и сейчас. Роб бросает хриплое «ладно, уводите его», и всё заканчивается. Во всяком случае, Дею так кажется до того момента, как его не возвращают в камеру. Абсолютно пустую. — Располагайся, Солсбери, ты теперь в одиночке. Твой друг сумел рекордно быстро выйти под залог, а тебе так не повезло, а? — ведущий его надсмотрщик заходится хохотом, бесцеремонно заталкивая заключённого обратно. Деймон, которого словно пыльным мешком по голове огрели, сначала неуклюже замирает у койки, а потом, пользуясь освободившимися руками и стремительно рвущимся наружу бешенством, разворачивается и со всей дури лупит кулаком по стене. В костяшках что-то хрустит, ладонь же обжигает вспышкой боли. Чёрт возьми. Всё не должно было закончиться так.***
Чьи поиски имели куда более успешное окончание, так это те, которые происходили под началом Жнеца. Иначе быть и не могло — не тогда, когда Винсент получает отчёт ДНК-теста, показавшего интересные результаты. Ему не зря казалось, что в девчонке что-то есть, не зря казалось, что она кого-то напоминает. Чутьё не подвело. Это в самом деле его внучка. Живая, здоровая, взрослая и запутавшаяся в паучьих сетях семейства Солсбери. Ладони мужчины непроизвольно сжимаются в кулаки. Никто не отберёт у него последнее, что осталось от его семьи. Теперь, стоя у коттеджа, который окружили верные ему люди, Жнец собирается позаботиться о том, чтобы всё возвратилось на круги своя. — Приступайте, парни. И помните: если с головы девчонки упадёт хотя бы волос, я спущу с вас по три шкуры, – никому не приходится сомневаться в том, что он говорит – это не для красного словца. Тишина обрывается громыханием завязавшейся перестрелки. Коттедж окружён охраной, но численное превосходство на стороне Винсента; он слушает чужие крики, как музыку, исполненный спокойной уверенности. Необходимости в том, чтобы врываться в дом, подставляясь под перекрёстный огонь, просто-напросто нет. Дождаться, когда всё закончится, гораздо разумнее, и исходя именно из этой логики следует действовать. Когда всё смолкает, он заходит внутрь. Стены в прихожей испещрены следами от выстрелов, Винс аккуратно переступает через растянувшееся поперёк тело одного из охранников, не слишком озаботившись тем, что испачкал обувь в растёкшейся по полу луже крови: — Девушка в соседней комнате, босс. — Отлично. Она действительно оказывается прямиком за дверью. Жнец останавливается на пороге и с несколько мгновений молчаливо всматривается в её лицо. Нет, сомнений теперь точно не может быть никаких. Лилит — Селена — в самом деле его внучка. Её общепомятый вид мог бы сказать о том, что её каким-то образом мучили, но намётаный глаз быстро отмечает, что дело совсем не в пытках. Кажется, она проводила время довольно… весело. — Что происходит?! — дёрнувшись, Селена пробует то ли вжаться в спинку дивана, то ли, напротив, наброситься на обидчиков и растерзать их голыми руками. — Об этом мне и хотелось бы поговорить, — Винсент улыбается чуть мягче. — Не бойся, тебе здесь никто не причинит вреда. Скепсис в глазах девушки быстро перерастает в ужас, когда откуда-то со второго этажа несколько крепких ребят Жнеца стаскивают ещё одного — белого, как лунь, и явно не слишком чётко воспринимающего реальность. — Этот безоружный, босс. Что с ним делать? — Пристрелите. — Нет! — Селена вскакивает на ноги с небывалой прытью. — Не трогайте его! — Разве он из тех, кто желает тебе добра? — Винсент чуть наклоняет голову и кривит губы. — Шестёрки Солсбери едва ли лучше своих хозяев. Уж лучше избавить от них мир на волонтёрской основе. — Я прошу вас, — неугомонная девочка просто встаёт между Лиамом и людьми Винсента, и выражение её лица впервые становится умоляющим; впрочем, это быстро сменяется на непримиримое упорство. — Если Лиам умрёт, никаких разговоров не будет. Это вырывает из груди мужчины тихий вздох. Что же, ему знаком этот нрав. В конце концов, кровь не вода. — Если я пощажу его, ты согласишься уехать и поговорить со мной? — ответом становится уверенный кивок. Винсенту достаточно одного жеста, чтобы Белый, едва не оказавшийся на грани гибели, оказался оставлен в покое. Вот уж впрямь невероятное везение.***
Поместье Винсента встречает их теплом разожжённого в гостиной камина и бутылкой выдержанного вина. Селена, осмотревшись, хмурится: происходящее вызывает всё больше и больше вопросов. Поначалу она думала, что старик собирается вновь держать её в заложницах, чтобы действовать Деймону на нервы, но теперь уверенности в этом поубавилось. Ровно как и охраны. Почему-то она уверена, что в этой комнате есть только двое — она и Жнец, в оранжевом свете огня кажущийся совсем состарившимся. — Присаживайся, — тот указывает на кресло и девушка, немного поколебавшись, всё же делает то, что ей предлагают. Винс медленно опускается в соседнее. В руках у него какая-то бумага, смотреть на которую откровенно Селена находит слишком невежливым. Но старик сам ей протягивает оную и принимается разливать вино по бокалам. — Посмотри. — Это?.. — Да, ты всё правильно понимаешь. ДНК-тест. Её глаза скользят по печатным строчкам, но говорить хоть что-то она не торопится. Признаться честно, из-за того, что язык её прилип к нёбу. Старик не торопит — продолжает молчать, беря бокал и выпивая содержимое залпом. — Это, должно быть, какая-то ошибка… Мы с вами не можем…. — Являться родственниками? — Винсент усмехается. — Мне нет никакого резона подделывать подобные документы, да и сердцу не прикажешь. Ты, Селена, очень похожа на своего отца. Я изначально это заметил, но не был уверен. Но тест помог найти недостающие кусочки пазла. — Я всю свою жизнь была одна, — голос её звучит резко. — Почему это вдруг как снег на голову мне должна свалиться потерянная семья? — Понимаю твою растерянность. Но, прошу, позволь мне рассказать всё, что я знаю. После этого ты сама вольна решать, что делать: остаться со мной и принять наследие или вернуться к тому, что имеешь. Они говорят долго. Винсент внучку не обманывает — в его рассказе не остаётся того, что он посчитал бы необходимым скрыть. Рассказывает он о том, чем занималась их семья и почему сам он попал в заключение; рассказывает о кознях Солсбери (лицо Селены на этой части рассказа совсем мрачнеет) и о том, как погибли те, кого он любил. Рассказывает, почему вернулся и как не терял надежды найти внучку. Под самый конец Селена чувствует себя абсолютно опустошённой. — Я… я не знаю, что сказать. — И не нужно. На тебя многое свалилось в последнее время, я прав? Она коротко кивает. — Мне жаль, моя девочка, что я не был рядом всё это время. Понимаю, что мои слова никак не окупят всё тобой пережитое, но мне хочется, чтобы ты знала: я бы хотел позаботиться о тебе. Насколько это возможно, насколько ты позволишь — не только чтобы искупить свою вину, нет, прошлого не воротишь, но чтобы ты смогла уверенно смотреть в будущее. Почему-то у Селены начинает колоть в носу. Глупое ощущение, но избавиться от него она не может — кажется, шевельнёшься неосторожно, и сломается вообще всё, а изнутри хлынет всё то, что она так долго в себе сдерживала. Обида, ненависть, боль, желание отомстить едва ли не всему миру и внезапное облегчение. Точно с плеч свалилась огромная скала. Зрение становится мутным, она усиленно смаргивает с глаз накатившую влагу. — Мне нужно обо всём подумать. — Я понимаю. И, Селена… Если захочешь уйти, можешь просто спокойно это сделать. Никого не убивая. Она улыбается ему кривовато, ощущая, как по щеке скатывается одна единственная солёная капля...***
— Я всё равно тебя засажу, ублюдок, — обозлённый Роб кидает ключи одному из охранников. — Открывай. — Ты хотел сказать "тебе засажу"? — Солсбери смеётся, абсолютно довольный тем, что в очередной раз обвёл глупого мистера Штицхена. Иметь огромные деньги и хорошего адвоката (к слову, адвокат Деймона, мистер Франклин, тот ещё поедатель зелени), крайне приятно. — Кретин, придурок, мразь… — Штицхен, успокой свой рот, мне достаточно знать, что ты в очередной раз знатно обосрался, так что не бухти. — Если бы не твои связи… Неожиданно для всех, дверь с треском ударяется об стену, и мужчины почти синхронно поворачивают головы в сторону буквально влетевшего в помещение Берта. — Блять, Дей, как ты вообще здесь оказался? — парень на взводе, ему казалось, что друга уже пытают, а он стоит тут довольный и чирикает с любимым агентом, почти "другом семьи". — Тише, Берти, я всё уладил, — и тут же понизив тон так, что в голосе начинает слышаться злость, он выплёвывает. — Ты опоздал. — Чего? Ты шутишь? Я так-то с твоими проблемами разбирался, пока ты тут ворковал с нашим очумительным другом! Так что прикрой рот, и пошли уже, нас очень ждут. Солсбери даже опешивает от такого поведения лучшего друга, «что он блять вообще себе позволяет?», но соглашается. — Стоять. Подпишешь документ о невыезде из города, пока мы не разберёмся с вами окончательно, — Роб почти доволен собой, это видно по тому, как он пытается скрыть ухмылку, но Солсбери это только ещё сильнее веселит. «Подумать только, этот "мальчик" думает, что сам Деймон Солсбери будет слушаться какого-то никчёмного агента, и к тому же, выполнять условия». Но всё же он соглашается, это ведь крайне презабавно. — Готово, мы можем идти, сладкий? — Пошли вон, ублюдки, встретимся в суде. — У тебя на меня всё равно ничего нет, Робби. — лукаво улыбнувшись, Дей забирает свою любимую пушку, подаренную ещё отцом, и, в прямом смысле откланявшись, покидает участок. Прохладный воздух медленно проникает в лёгкие Деймона, кажется, он не дышал целую вечность. Выудив из кармана пачку любимых Marlboro и зажигалку с собственными инициалами, Солсбери страстно затягивается. Вдох. И его почти отпускает, но милый Берти не даёт другу насладиться минутой спокойствия, сразу же обрушиваясь на него, словно снежный ком. — У нас большие проблемы. Просто пиздец, нет времени наслаждаться погодой, Дей, — похоже парень действительно на взводе, но что же такого страшного могло произойти? У Солсбери всегда всё под контролем. — Тише, дружище, по порядку, что такого могло случиться за столь короткий срок? — всё ещё расслабленный, он докуривает одну сигарету и, потушив её об мусорку, сразу же достаёт следующую. «Ну а что, попытайтесь вы просидеть долго без никотина!» — Хотя, знаешь, зачем мне тебе рассказывать, сам посмотришь, что натворил твой новый "партнёр". Солсбери по-прежнему не двигается, и тогда Берт принимается за секретное оружие. — Нашей "пташки" нет в особняке. Глаза Солсбери наливаются красным, он сжимает тлеющую сигарету в кулаке и, медленно повернув голову в сторону друга, произносит только: — У тебя минута, чтобы я оказался там.***
Запах крови – это уже что-то привычное, когда имеешь дело с преступным миром. Вот и сейчас, Солсбери и его верный друг и помощник Берт оказываются в месте, где кровью пахнет так, что выворачивает наружу. Но мужчины уже бывалые в таких делах, так что реки крови и горы трупов их нисколько не удивляют. Перешагивая через очередного охранника, Деймон подходит к главному входу и видит до боли знакомую, но казавшуюся ему такой глупой, картину: отрезанная голова одного из охранников лежит прямо на коврике у входа в его шикарный дом, а во рту у остатков темноволосого качка лежит записка со словами — «Ты следующий, малец».«Как это похоже на Жнеца. Наслышан о подобных приёмах».
— Блять, ну это уже слишком, тебе не кажется? — шумно выдыхает англичанин, когда в очередной раз отпихивает ногой голову кого-то из наёмников. — Он переборщил. Это больше похоже на комедию, чем на триллер. Сразу видно, дед уже отжил своё и совсем не умеет запугивать. Деймон молча открывает дверь, и сердце его бешено бьётся, когда он начинает обходить дом. До одури противный мужчине, но всё же факт. Уже через несколько минут выясняется, что ни Селены, ни её дедули уже нет. Зато есть в задницу обдолбанный Лиам, который уже судя по всему начал приходить в себя. — Она, чёрт, спасла мне, ой, жизнь! — заикаясь, еле соображающий Лиам рассказывает Дею чудесную историю о том, как новоиспечённая подружка защитила его перед собственным дедом, и как потом старик перерезал всех в доме, ради неё. — Поехали. Я лично сверну ему шею, как только увижу. Солсбери настроен серьёзно, он чертовски зол, что какой-то старпёр вломился в ЕГО дом, убил всех ЕГО охранников и украл ЕГО девушку! — Не пали горячку, надо всё хорошенько обдумать, ты не ведаешь что творишь! — Заткнись, Берт. Забирай этого укуренного и садись в машину, сейчас же. Спорить с Солсбери бесполезно, поэтому англичанин, подхватив подмышки друга, тащит его в тачку, пока Деймон делает несколько глубоких вдохов в попытке успокоиться. — Эта стерва всю жизнь мне перевернула. Что она со мной делает?***
— Берите лучшее оружие, у нас его дохера, и собирайтесь побыстрее. Группа В зайдёт с заднего двора, группа Б полетит на вертолёте, на случай если нам понадобятся ракетницы и помощь с воздуха, группа А, во главе со мной пойдёт через главный вход, всё ясно? Хор мужских голосов в унисон отвечает своему боссу и тут же расходится для выполнения указаний. Деймон же, желая быть уверенным в своём триумфе, звонит тому, кого ни слышать, ни видеть не желает, но выбора у него нет. После того, как Коэн перерезал всех его ребят, ему отчаянно требуются люди. — Ты поможешь мне убить Жнеца. — Дорогой, всё к твоим услугам. Я уже вылетаю, частный самолёт будет через час. — Жду. Кладя трубку, удивлённый реакцией Реймунда, Деймон отправляется на проверку оружия, да и вообще всей подготовки к предстоящему. Совсем скоро он добьётся того, чего желает больше всего на свете. Отомстит, заставит заплатить по счетам.***
Свет фар рассеивается в густой, словно непреодолимой темноте ночной трассы. Деймон и его команда, а так же пешки Реймунда, любезно им предоставленные, в полной боевой готовности едут огромным кортежем чёрных джипов, доверху наполненных сильными мужчинами и оружием самого разного назначения. Сам же Реймунд отказался ехать, ссылаясь на то, что его помощь не пригодится, он не умеет ни стрелять, ни черта чего бы то ни было ещё. Отчасти Солсбери даже рад, что ему не придётся видеть это мерзкое подобие человека. Вот уже минут сорок они едут по извилистой дороге, и через каких-то полчаса Деймон наконец будет держать нож прямо у горла злосчастного дедули. Осталось немного. Несколько машин, наполненные челядью Реймунда, прокладывают Дею дорогу, а в тех, что позади, едет Берт, таинственно вглядываясь в капли за окном. Небольшой дождь начал лить ещё с тех пор, как они выехали. Отчего-то странное, сжимающее сердце в тиски чувство отказывается покидать Берта. Что греха таить, англичанин хорош по части интуиции и прямо сейчас эта чертовка твердит ему, что грядёт нечто воистину ужасное. Тяжело вздохнув, он откидывает голову назад и закрывает глаза, пытаясь унять дрожь в руках и колотящееся где-то в горле сердце. Легче не становится. Неожиданно резкая, огромная вспышка света озаряет пространство впереди него. Уши закладывает, и в голове на несколько секунд начинает невыносимо звенеть так, что хочется кричать. — Что мать твою там творится?! Быстрее выходим! Всего за одно мгновение ровная дорога превращается в сущий ад. Одна из машин взрывается, откидывая ударной волной несколько близстоящих и ехавших рядом. Некоторые из них, не справившись с управлением, улетают в кювет. Всюду кровь, копоть, трава вокруг обоженна, словно кто-то специально поджёг её, в воздухе витает запах крови и гари, страха и... смерти. Некоторые выжившие шестёрки Деймона отчаянно пытаются выползти из своих машин, но слишком поздно: одна за другой они взрываются так, что вся округа сотрясается в страхе. Где-то слышен шум сирен, крики боли. Некоторых людей придавило обломками, другие же успели спастись, а третьих… просто разорвало на куски, отдалённо напоминающие человека. Выживший Берт, который ехал в самой дальней машине, чтобы следить за хвостами, сломя голову несётся к машине, от которой произошёл взрыв. К машине, в которой был его друг. Его лучший друг. Лицо мужчины, обычно в лучших традициях английской аристократии бледное, сейчас раскраснелось от того неимоверного жара, творящегося вокруг. Капли раскалённого пота стекают по лицу Берта, но он бежит так, как наверное ещё никогда в жизни. — Пропустите меня! Немедленно! — его крик срывается, голос надрывно хрипит, когда Берт пытается прорваться сквозь своих же людей. — Господин Барлоу, там слишком опасно, вы не спасёте его, и сами пострадаете. — Да мне плевать, Джерри, пропусти меня, блять! Ты меня слышишь, придурок? Немедленно, сука, иначе я тебя нахуй пристрелю! Берт вырывается из капкана охраны и бежит как можно быстрее. Он должен успеть, он не может иначе. Просто не имеет права. — Деймон! Деймон нет! НЕТ!!!***