Во мраке с тобой

— Кофе? — спрашивает Джей, протягивая Сэм огромную кружку с рисунком сердца. Подарок Ноэля, как бы сопливо не звучало. Сэм лишь вопросительно поднимает бровь и удивленно смотрит на парня, который пристроился рядом с девушкой, по-хозяйски закинув ногу на диван. Его вне церкви совсем не узнать – проколотые уши, украшенные серьгами в форме крестов, пирсинг на правой брови, обычная бесформенная футболка, которая открывает вид на исколотые узорами руки Джея, выступающие вены прямо под бледной кожей. Похож на взбунтовавшегося подростка, если бы не подкаченное тело и взрослый взгляд, совсем не различить. Сэм ловит себя на мысли, что некрасиво так рассматривать людей, и переносит свой взгляд на кружку с кофе. Джей замечает это и незаметно улыбается. — Ноэля нет, балуюсь, как видишь, — отвечает он, хитрюще улыбаясь. Кофе тоже входил в список запретных продуктов Святого Ноэля, считается, что кофе затуманивает разум, заставляя людей идти на необдуманные поступки, но Джей втихаря покупал себе напиток, скрываясь от священника, словно контрабандист. А ещё Джей всегда носил с собой чупа-чупсы, рассованные по карманам всех своих вещей – имитация сигарет, привычка, которую стоило перенять и Сэм. — Брось, к тебе он все равно не относится так предвзято, — отвечает Сэм, глазами указывая на татуировки парня. Она никогда не могла понять, почему ей уделяли особое внимание, запрещали делать вещи, типичные подросткам. Сэм все эти годы будто под лупой жила, но успокаивала себя тем, что изгоняет тьму с этой земли, и ей противопоказаны маленькие хулиганства. Это в лет девятнадцать девушка поняла, что если закурить сигарету один раз, конца света не произойдет, земля не рухнет, а планеты не сойдут с орбит. Тогда Сэм и начала в тайне курить, придерживаясь идеи, что никотин помогает собраться с мыслями. Больше Сэм себе ничего лишнего не разрешала. — Просто он еще не видел, — хмыкает Джей, похоже, осознав, какой его ждет скандал в случае чего. — Тебе ведь нравится, как он печется о нас, да? — Сэм отставляет кружку на столик и внимательно смотрит на друга. Тот закусывает губу и переводит свой взгляд в дальнюю точку комнаты, рукой гладя себя по плечу. Задела. Джея Ноэль привел десять лет назад. Ему было тринадцать, когда он потерял своих родителей. Слишком маленький, чтобы жить самостоятельно, слишком гордый, чтобы принять чью-то помощь. Он скитался по улицам Нью-Йорка, воровал у местных в метро, и однажды угодил в большую беду – в него вселились. Его душа была так слаба, что ей легко удавалось манипулировать – разве не лакомый кусочек? Ноэль спас его, и отчего-то пожалел тринадцатилетнего мальчишку, скалившегося на всех, словно брошенный щенок. FlashBack. — Как тебя зовут, сын мой? — Ноэль ласково касается ладонью макушки мальчика, а тот резко отдергивает голову, исподлобья глядя на мужчину. Маленький, тощий и совсем беззащитный, но до жути упертый и бойкий. — Чон Чонгук, — отвечает мальчик. — Хорошо, Чонгук, пойдешь работать ко мне? — по-доброму улыбается Ноэль, приседая на колени, чтобы сравняться с мальчуганом. Судьба у мальчика тяжелая, а имя тому подтверждение. Метка дьявола висит на нём, только вот справляться ему с этим по жизни придется одному. Ребенок сначала недоверчиво смотрит на священника, а затем коротко кивает, протягивает маленькую ладошку мужчине, твердо смотря ему в глаза. У Ноэля этот поступок вызывает уважение, он в ответ пожимает ладошку и одобрительно кивает. — Но зови меня Джей, — внезапно выдает мальчик. — Не хочу, чтобы всякие демоны снова вселялись в меня. Ноэль сначала рассмеялся, а затем, чуть помедлив, предложение мальчика принял. Конец FlashBack. В комнате неловкое молчание. Сэм уже пожалела, что задала этот глупый вопрос. Вечно она обижает близких, ведь не секрет, что семейные отношения для Чонгука больная тема. — Ты права. Джей тянется за своей кружкой горячего напитка и старается не вспоминать этот отрезок своей жизни.

***

В заброшенной части Нью-Йорка, где не ступает людская нога, шестеро демонов собрались вокруг исчерченной пентаграммы на мокром асфальте. У каждого в руках горела свеча, пламя которой полыхало с небывалой силой. Натянутые капюшоны их балахонов скрывали истинные дьявольские лица в тенях, однако бледные губы, нашептывающие заклинания, слегка проглядывались вблизи. Etis atis animatis… etis atis amatis… Жуткие голоса, слившиеся воедино, становились всё четче и громче, а тени, падающие на центр алтаря, вырисовывали демоническую звезду, заставляя блеклые линии на асфальте сойтись в одной фигуре. Одна из фигур становится на колени перед алтарём, в одной руке вознесся нож, над бедным испуганным животным, державшего в другой руке. Лезвие в секунды проносится по уровню сосудов, и капли крови попадают на черную мантию. Вытекающую кровь собирают в сосуд. Satan, oro te, appare te rosto! Veni, Satano! Ter oro te! Veni, Satano! Oro te pro arte! Veni, Satano! A te spero! Veni, Satano! Opera praestro, ater oro! Veni, Satano! Satan, oro te, appare te rosto! Veni, Satano! Amen. Вторят демоны, и все свечи по кругу начинают гаснуть, оставляя после себя белую дорожку дыма, а вокруг поднимается сильный ветер, небо хмурится, покрываясь плотными слоями туч, и воздух накаляется до жути, пропитываясь гарью. Из ниоткуда ударяет яркий росчерк молнии, и земля на мгновение раскалывается на две половины, выпуская клубки пара, сквозь которые, прямо из недр, под звуки проклятых на вечные муки душ поднимается высший демон. — Добро пожаловать, мой Господин!