Fox's tail

Выживших немного. Их было всего десять, а стало шесть. Никто не отошёл от того, что случилось в чаще. Юнги их отчасти понимал. Напороться с первого раза на шестихвостую тварину — повезло же им. А ведь Юнги был уверен в том, что они не встретят ни одну в первую же ночь. Чонгук, к счастью, тоже был здесь. Щека чуть задета либо веткой, либо острым когтем, и, скорее всего, останется шрам. Младший и без того выглядел диковатым, а после этой ночи закрылся полностью, смотря на всех исподлобья. — Предлагаю за сегодня тщательно продумать план действий и то, как нам бороться с этими суками, а завтра уже вернуться в лес, — хрипло выдавил из себя один из мужчин. Нестройный согласный гул прошёл по их ряду. Юнги на самом деле хотел бы остаться с ними и тоже поучаствовать в придумывании стратегии (все-таки он в этом хорош), но он слишком устал. Поэтому он решил прогуляться по деревне и осмотреться получше. По-хорошему бы ещё поспать. Обычно в деревнях, где он бывал, было шумно. Взрослые работали кто где, а дети крикливо носились по улочкам, играя с палками или в догонялки. Юнги настолько привык наблюдать такую картину, что тишина этой деревни расстраивала. Сколько так продолжается? Детей и правда мало. Их не слышно. Жители этого поселения смирились с тем, что нужно вести себя тихо. Юнги не любил шум, но сейчас готов был его потерпеть, лишь бы не давила вся эта атмосфера угнетённости. Чьи-то голоса он легко различил. Повышенные тона принадлежали явно детям, и Юнги бы обрадовался, но звуки драки и падающих камней настораживали. И чем ближе он подходил к месту, тем больше слышал выкрики. — Уродец! Проваливай уже из нашей деревни! Мальчишки избивали другого ребёнка, скрюченного на земле в позе эмбриона и прикрывавшего голову. Юнги ускорил шаг. — Эй! Что здесь происходит? — мальчуганы вздрогнули и отшатнулись от ребёнка. Юнги встал рядом с избитым и хмуро оглядел грязных пацанов. Всем им едва дашь пятнадцать, но это подростки. А подростки, вроде, должны соображать, что делают. Видимо, эти слишком глупы. Юнги щурит глаза. — С-сэр, он.! — пытался что-то сказать, походу, самый главный мальчик. У него были грязные каштановые волосы, ежиком взъерошенные. Лицо худое, но тело крепкое, закалённое трудом. — Вы били другого ребёнка. Вы знаете, что за такое полагается наказание? — холодно перебил его мужчина. — Он заслужил! Он сирота! — воскликнул все тот же пацан. Юнги вскинул брови. Где логика в словах? Юнги не слышит связи в этом оправдании. С земли послышался всхлип. Юнги становится жалко это дитя. Даже если сирота, разве можно так относиться к такому же, как они, — ребёнку? — Ещё раз увижу, что вы такое вытворяете — ваши родители будут наказаны, — подростки потеряли все краски с лиц и убежали прочь. Мин вздыхает и переводит взгляд на дрожащее тело на земле. В глаза сразу бросаются светлые волосы, испачканные в грязи, и рваная одежда, которая даже на одежду не похожа. Если приглядеться, можно увидеть болезненно худые руки и острые коленки, прижатые к груди. Ребёнку не дашь и десяти лет. — Ты в порядке, малыш? — Юнги наклоняется к вздрогнувшему тельцу. — Встать можешь? Ребёнок ничего не отвечает, только всхлипывает громче. Когда он с трудом поднимает голову, Юнги застывает. В груди что-то переворачивается, трепещет. Внутри то самое чутье выворачивает его наизнанку. Карие глаза с крупными каплями слезинок смотрят на него, как на чудо. — Давай я тебя отнесу к лекарю, — Юнги не спрашивает. Мальчишка не сможет сам дойти, поэтому он берет его на руки и несёт в сторону знакомого домика. Чужие сопли и слезы пачкают его плащ, но Юнги почему-то на это плевать. Он пальцами чувствует, насколько ребёнок тощий и от того дурно. Тэхён устал, по нему видно. Круги под глазами как свидетельство бессонной ночи и лёгкая раздражительность, проявляющаяся в постоянном потрепывании волос. Юнги даже жалко юного лекаря, но оставить избитого ребёнка он тоже не может. — И ко всем сиротам в вашей деревне такое отношение? — тихо спрашивает Юнги, наблюдая за тем, как мельтешит парень, доставая куски ткани и всякие баночки. Ребёнок все ещё всхлипывает, но уже не плачет — это хорошо. Сидит, жмуря глаза, и дрожит. Юнги к детям относится равнодушно, порой они его раздражают своей активностью, но конкретно этого откровенно жалко. Глядя на светловолосого мальчишку, он вспоминает себя. Он же тоже остался сиротой в раннем возрасте и едва не погиб вместе с семьёй. А у этого тут никого нет, по какой-то причине уверен Мин. Тэхён осторожно берет костлявую ручонку и мажет по ней чем-то из одной баночки. Ребёнок шипит, но терпит, не поднимая головы. — Сирот не любят здесь: считают беспризорниками и просто бесполезными. Этого я не раз видел на наших улицах, но никогда — в таком состоянии, — поджимает губы лекарь. Ребёнок наотрез отказывается снимать свое рванье. — А ещё он светловолосый. — И что это значит? — непонимающе хмурится Юнги, сжимая собственные локти. — Полукровка. Деревенские думают, что любые полукровки — не люди. Нечисть, — малыш вздрагивает после его слов. А может все же от того, что Тэхён пытается снова поднять ткань его одежды. — Ну же, мне нужно осмотреть все твоё тело, чтобы вылечить тебя. Светлая макушка чуть качается, а потом наклоняется в сторону Юнги. Тэхён поворачивает голову к мужчине, подпирающему стену. — Он, наверное, стесняется тебя. Можешь отвернуться? — просит Тэхён, чуть приподнимая уголки губ. — И чего меня стесняться, не понимаю, — ворчит Мин, все же отворачиваясь к стене. Зашуршала одежда. Тэхён задерживает дыхание. Юнги гадает, почему, но, возможно, лекарь просто удивляется излишней худобе мальчонки. Юнги бы тоже был в ужасе. Сколько не ел этот сиротка? — Его надо хорошо покормить, — подмечает Юнги, смотря в стену. — И не только, — бормочет под нос Ким, а потом продолжает свои процедуры. В груди снова навязчиво напоминает о себе нечто. Юнги знал, что у него обостренные ощущения с детства, но сейчас словно все его нутро, все внимание притягивалось к ребёнку за спиной. Юнги спихивает все на банальную жалость и свой плохой опыт в прошлом, но тут явно примешалось что-то другое. — Ну, вот и все. Тебя надо будет вечером отмыть и снова нанести мазь, иначе раны загноятся, — Юнги принимает реплику лекаря за разрешение наконец повернуться. Мальчик на скамье едва успел одернуть одежку. — Пока останешься у меня, иначе тебя снова начнут доставать. Тэхён снова захлопотал со своим чайником, разливая уже по двум кружкам травяной чай. Запах полевых цветов расцвел в домике, и Юнги довольно вздохнул. — Юнги, как там Чонгук? — невзначай спросил Тэхён, перемешивая листья в одной из кружек. Её он ставит перед дитем. — Как волк на всех смотрит. Наверное, принимает участие в разработке плана по поимке лис, — ребёнок вздрагивает рядом с ним. Юнги старается не обращать внимания на это, но не может. Что-то внутри не даёт покоя. — Не суйтесь пока туда ночью. Днем лисицы не выходят, а вот ночь — время охоты для них, — советует лекарь. — Может, ты ещё подскажешь, как одолеть шестихвостую? — хмыкает Юнги в кружку. Тэхён смотрит на него слишком пронзительно, серьёзно. Юнги даже смеяться перехотелось. Ким при первом впечатлении показался ему лучиком этого безнадёжного места, но сейчас это кажется сплошным обманом. — Никак, Юнги. Лисы, которым шестьсот лет, опасные и хитрые. Они грамотно расставляют ловушки по своей территории и одолеть их не представляется возможным, — обречённым тоном ответил Тэхён. — Проще деревенским уйти куда-то в другое место, чем убить лисиц в этом лесу. Юнги задумчиво рассматривает трещинки на деревянной столешнице. Мысли разумно сходятся с тэхеновым утверждением. Ночью он убедился в этом. Шестихвостая была слишком сильна для них. Тут даже двадцать охотников могут не справиться. Но… — Боюсь, отступать нам тоже нельзя. Император требует исполнения приказа, — Его Величество не поймёт, почему они не смогли уничтожить нечисть. Он будет продолжать посылать на верную смерть охотников, соберёт новый отряд, если они не справятся. Маленькие пальчики сжимают его рукав, а большие карие глаза смотрят с тревогой. Юнги успокаивающе улыбается, слегка трепля светлые волосы и поднимаясь. — Всё будет хорошо, — заверяет Мин, идя к двери. Мальчика можно оставить на лекаря. Все равно Юнги некогда с ним возиться. (Хотелось бы…) — Юнги! — зовёт его Тэхён. Юнги встаёт полубоком, держась за ручку двери. — Позови ко мне Чонгука, пожалуйста. У него на лице царапина и её надо обработать снова. Юнги кивает и уходит.

***

Голова нещадно болела. После бессонной ночи и потраченных сил, чтобы спасти хотя бы шестерых Тэхён почти жалел о том, что вообще влез. Теперь, если охотники не убьют лисиц, ему самому придётся очень тяжело. Лисицы выследят его и сожрут, как только он вылезет на родные полянки с травами. Не стоило, ох, не стоило лезть в разборки имперских с этими многохвостыми. — Приказ, значит, — выдыхает Тэхён и поднимает голову к потолку. По его открытой шее заскользил изучающий взгляд. Лекарь опускает голову и смотрит на выпрямившего спину мальчишку. После ухода Юнги ребёнок без былого страха поднял глаза на Тэхёна и теперь следил за ним. — Ну и что мне с тобой делать, мальчик-лис? — ворчит Ким, подпирая ладонью подбородок. — Ты же понимаешь, что это опасно — соваться к местным? Ещё и к имперскому прицепился… Мальчик вмиг ощетинился. Тэхён не понимал, в чем причина. Лисенок слабый, максимум, сможет обратиться, но вот эта перемена настроения… Подозрительно. Зачем лису идти в деревню? Нет, не так. Почему лис так себя ведёт при Мине? Ещё и эти линии на его груди. Это были необычные раны. Тэхён такого не видел никогда. Стук в дверь прерывает шипение со стороны лиса и думы Тэхёна. Чонгук, не дожидаясь разрешения, входит внутрь, щуря глаза. Тэхён видит, как расширяются его зрачки, и слышит, как чуткий нос улавливает запахи. Рык непроизвольно вырывается из чонгукова горла. — Ты, кажется, звал меня, ведьма, — цедит Чонгук. Лисенок ещё перед его приходом шмыгнул на печь. Пусть там и остаётся. Не стоит провоцировать волка. — Да, звал, волчонок, — усмехается Тэхён, вставая за баночкой лечебной мази. Он не шутил насчёт царапины Чона. Её и правда надо обработать. Этой ночью его догадки насчёт сути этого охотника подтвердились. Чон Чонгук был оборотнем. Точнее лишь на четверть, поэтому обращаться не может. Только усиленные чувства восприятия и рефлексы достались от волков. Чонгук тоже разгадал его. Трудно не понять, когда мимо тебя в лисицу с тремя хвостами (шестихвостая решила оставить в покое Чонгука) летит маленькая, но опасная молния. Для лисы этот удар стал последним, но Тэхёну это стоило всех сил, немного нестабильных от долгого игнорирования. Ким Тэхён был потомственной ведьмой. Его семья всегда жила на границе, в этой деревне, сменяя поколение за поколением и помогая жителям выжить. Все думали, что они всего лишь травники. Это было на руку Кимам. С приходом лисиц почти всех ведьм семьи Ким истребили одна за другой. Последней стала его бабушка, горячо любимая и бодрая не по возрасту. Тэхён ненавидел лисиц. Он бы сжёг к чёртовой матери весь этот лес, но тогда возникнут вопросы уже к нему. Обрекать себя на казнь он не хотел. Поэтому приходится быть очень осторожным в лесу и не натыкаться на лис. — Тут пахнет лисой, — скрипит зубами волчара. Тэхён вздыхает, мысленно молясь всем богам, чтобы этот день поскорее кончился. А лучше — чтобы охотники свалили, выполнив свою миссию. Приказ. — Об этом сейчас и пойдёт речь, Чонгук, — Тэхён подходит к нему близко-близко и тянет руку к царапине. Парень скалит зубы. Ну совсем одичал, раздражённо кривится Тэхён, все равно касаясь ранки и намазывая тонким слоем мазь. — Прежде, чем я начну говорить, тебе нужно успокоиться. — В твоём доме пахнет лисом, Ким Тэхён. Тебе лучше выдать его мне… Ай! Ты что творишь?! — словив подзатыльник, вопит Чонгук. Ну, хоть скалиться перестал. — Я сказал успокоиться. Остынь, — ведьма отходит от охотника к столу и садится на скамью. Чонгук бормочет под нос проклятия, садясь напротив, и это почти умиляет. Вроде такой взрослый, но такой ребёнок. Щеночек, ухмыляется Тэхён. — Давай уже объясняй, что там хотел, — вроде успокаивается Чонгук. Грубый щеночек. — В моем доме действительно лис, — Чон неосознанно рычит, но стоит Тэхёну поднять руку, как рычание прекратилось. Так и хочется похвалить, погладить по голове и приговаривать «хороший мальчик!», но Тэхёну это дорого обойдётся. Чонгук ему мозг потом выгрызет. — Его привёл Юнги, так как лисенка избивали дети. — Что? Разве лисы, ну… Не могут защищаться? Да и что забыл лис в деревне? — озадаченно нахмурился Чонгук. — Этот, похоже, не может. Он вообще какой-то странный. Он беспокоится за вас, охотников, — шорох на печке подсказал, что мальчишка их подслушивает. Пускай. — Лис и беспокоится? Да бред, ты спятил, ведьма? — снова вспылил Чонгук. Тэхён не прекращает надеяться, что этот день скоро закончится. — Ещё раз меня так назовёшь и лечить вас будет ветер и земля, — пригрозил Тэхён. Этого оказалось достаточно, чтобы волк замолчал, щёлкнув зубами. — Возможно, его выгнали из леса старшие лисицы. Он очень избит, а ещё у него полно царапин, похожих на мою… Рану. Этот лис, кажется, пытался отстоять свою территорию, но не смог. Чонгук нервно притаптывал ногой в раздумьях. У Тэхёна скоро выработается привычка наблюдать задумчивых охотников в своём доме. — Так чего ты от меня хочешь? — темные глаза сверкнули, но уже не пугали так, как в первую встречу. — Шестихвостую лису убить очень и очень сложно, Чонгук. Я уже говорил это Юнги, скажу и тебе: проще переехать деревне, чем уничтожить нечисть в этом лесу. Древнюю лису может убить только ещё более древняя лиса, — прикрыл устало глаза ведьма. — Вы погибнете, если полезете туда снова. — Почему ты не примешь участие со своей магией? Ты же сильный, — Тэхён медленно открывает глаза, улавливая покрасневшие кончики ушей младшего. Это смешит Кима. — Мне приятно слышать от тебя комплименты, Гуки, — ласковое прозвище не источает ни капли яда, но Чонгук все равно кривится, — Но я не могу противостоять лисам. Вчера было исключение, потому что мне нужно было спасти вас. Это единичный случай. Теперь я даже боюсь выйти в этот лес, потому что велика вероятность, что меня там убьют. Чонгук вновь уходит в свои мысли, но глаз не отводит от него. Тэхён же льёт себе в кружку чай. — Приказ есть приказ. Нам нужно их прикончить. Любой ценой, — вздыхает охотник. — Но если ты говоришь, что это невозможно… Что нам делать тогда? Тэхён и сам думал над этим полдня. Теперь когда он проявил себя перед лисицами, нужно думать о мерах защиты. Но вот что делать охотникам, которые так самоотверженно и тупо лезут в бой с неравным им по силе противником? — У лисиц есть слабые места — их норы. Днем они обычно слабее, поэтому хорошо было бы обыскать лес и найти их… — Ошибаешься, — шелестит хриплый голосок с печи. Чонгук мгновенно поворачивается в ту сторону. Светлая макушка чуть выглядывала из-под толстого одеяла. Лисенку, наверное, было безопаснее под одеялом. — Некоторые спят днем, но конкретно та сука — нет. Тэхён довольно улыбается. — А ты, оказывается, умеешь говорить. — Многого рассказать не могу, тяжело говорить. Охотников слишком мало для того, чтобы загнать в ловушку лису, — костлявые ножки свешиваются к полу. Чонгук удивлённо распахивает глаза. Лисенок слишком худой, одна кожа да кости. Тощий и слабый. С таким сражаться бессмысленно. — Что ты имеешь в виду под ловушкой? — любопытствует Тэхён. — У лисиц действительно есть слабое место, — ребёнок тыкает себе в грудь слева. Тэхён вспоминает, что именно там у него странные линии, не похожие на раны. — Если ударить да посильнее здесь, то это собьёт с толку. Но нужно вытащить сердце. Или то, что вы, люди, называете сердцем. — Шестерых не хватит, чтобы окружить лису? — Чонгук сосредотачивается на обсуждении, уже не выглядят таким враждебным. — Она просто убьёт одного из вас. Можно, конечно, отдать на растерзание одного человека и тут же напасть, но это… Жестоко, — бормочет лисенок. Тэхён удивляется все больше. Прямо сейчас этот ребёнок отдаёт им в руки оружие против своих же. И как это понимать? — Нужно окружить её, приманить, придумайте сами. А дальше ты, охотник, должен применить свою силу оборотня и вырвать ей сердце. После этого она станет почти человеком и убить её будет не сложно. Чонгук кивает, принимая к сведению, но изучающе разглядывает вернувшегося на печку мальчика. — Зачем ты нам помогаешь? Ты же тоже лис, не боишься, что убьём тебя этим же способом? — прищуривается Чон. С печи доносится фырчание. Звучит как-то грустно. — Мне вырывать уже нечего. У меня нет сил, кроме как на обращение. А помогаю я, потому что эти лисицы издеваются не только над людьми, — мальчишка шмыгает носом. Ему, наверное, обидно, думается Тэхёну. — У меня есть только одна просьба, если вы все же собираетесь убивать лисиц. — Что за просьба? Принести их сердца тебе на ужин? — усмехается Чонгук. — Дурак. Вам нужно будет уничтожить их сердца, чтобы они не смогли восстановиться, — отзывается лисенок. — Мин Юнги должен остаться в живых. Не важно, как. Это все, ради чего я выдал вам информацию. Ведьма переглядывается с оборотнем. Лис и правда очень необычный, раз попросил уберечь человека, охотника. Чонгук уходит, чтобы выдать план действий отряду. Тэхён начинает перебирать травы, прислушиваясь к звукам с печи. Лис не спал. — Как зовут-то тебя хоть? С печи долго не было ответа. — Чимин.