III. Охота на ведьм

Он был всегда. Сколько Вивиан себя помнила. Были мама, папа, дедушка Ноэль, Говард и он. Мартин. Был просто, естественно и привычно, как удобная и оттого растянутая пижама или любимая кружка на полке для посуды. Пижама куда-то закидывалась, кружка задвигалась другими, но они неизменно находились. Как и периодически пропадавший Мартин. И находившийся. Даже тогда, когда папа и мама вдруг исчезали, на день, два, недели... Вернее, именно тогда. Вместе с няней (Полой, потом мисс Дженкинс, потом мадемуазель Бонне...), всегда был Мартин. А исчезали родители часто: так было нужно. И Виви долгое время думала, что это нормально, что так у всех, пока не узнала: нет, не у всех. Просто мама и папа очень важные. И дела у них тоже были важными, наверное, гораздо важнее, чем Виви. Или нет... Ну, конечно же нет! Ведь когда они возвращались и были рядом, Виви оказывалась самой любимой, самой необыкновенной, самой красивой, умницей, самой-самой!.. А потом вдруг уезжали – и тогда приходил Мартин. И Виви снова понимала, что она важна, очень. С ним было просто и весело. Он выдумывал разные штуки, которые папа бы ей в одиночку не разрешил, но с Мартином было можно, потому что и её идеи (и даже Фоллов, и, уж совсем странно, Ассаль) воплощались с ним без особого ущерба для неё самой и окружающих. Мартин учил её драться. Вернее, технике боя, правилам и законам, которые Виви обыкновенно терпеть не могла и которые в реальных драках, конечно, не действовали. Вот только чем больше она тренировалась с Мартином, тем драк с её участием становилось меньше. И эта славная тенденция убедила наконец папу, изначально скорее отрицательно отнёсшегося к идее подобных занятий, в необходимости их продолжения. Мартин умел слушать, с полной отдачей и абсолютной сосредоточенностью, как папа. И слышать то, о чём вроде бы и не было сказано, но самое важное. И говорить так же близко и понятно, как мама. Так что, даже когда все вокруг вдруг перестали её понимать ( и немудрено) и весь мир ополчился против, Мартин оказался... Нет, не то чтобы по её сторону баррикад, а вообще вне, за гранью этого противостояния. За несколько месяцев до своего тринадцатилетия, в зимние каникулы, Виви на целый день отпросилась погостить у Коры, а вернулась с варварски обесцвеченными, вернее, сожжёнными напрочь волосами. Когда она сняла шапку, растрепав пятнистую, как у гиены, жёлтую, сухими клоками торчащую гриву с местами будто слизанными прядями, Мия, встречающая дочь у порога, сделала несколько шагов назад, обнаружив спиной стену, и шумно и глубоко вздохнула, на несколько секунд задержав дыхание. Пока явно удовлетворённая произведённым эффектом любительница экспериментов, не торопясь, продефилировала мимо в гостиную. А на вполне мирное и резонное: — Мы могли бы заглянуть в салон. Виви, если ты захотела попробовать что-то новое, почему не сказала мне? Получила демонстративно равнодушное движение плеч и: — Идея пришла спонтанно. Впрочем, самой главной реакции Виви так и не дождалась. Отец, вот уже полгода появлявшийся дома крайне редко, а последние две недели, кажется, и вообще забывший о его существовании, не сделал для этого вечера исключение. На следующий день, придя на тренировку к Мартину, она встретила недоумённо скользнувший по её лицу взгляд и: – Не узнал тебя, Ви. Позже она сидела на стуле в комнате Коры, пока та наводила уже чёрную краску для волос. Повторного экстрима её шевелюра объяснимо не вынесла, выразив свой протест радикально – просто отвалившись. В салон они, конечно, заглянули – попытаться соорудить из остатков былой роскоши подобие причёски. Но чуда не случилось. Стриженной "под мальчика" Виви (которой, как оказалось, экстремально короткие стрижки не шли совершенно) это обстоятельство, ясное дело, не добавило баллов популярности в классе (к тому автомобилю с неразговорчивым водителем, который вместо школьного автобуса с некоторых пор отвозил её на занятия и забирал), но всё же удостоилось недовольно вздыбленной отцовской брови. Однако вскоре произошло то, что объяснило частое отсутствие Виктора, отодвинуло на задний план все её проблемы с социумом и наконец столкнуло с миром, о котором она имела скудные, выхолощенные под ценз нежного возраста представления. Конечно, Виви давно знала, что есть вампиры, как папа, дедушка Ноэль, дядя Артур: у них бледная, прохладная кожа, длинные клыки, и днём их не увидишь. Конечно, незнакомых вампиров следовало избегать. Да и не только вампиров. Вообще не стоило даже заговаривать с незнакомцами. На вопрос: "А как тогда знакомиться?" — в ответ она слышала: "Осторожно", – с продолжением в разных вариациях. Ещё есть оборотни, как Фоллы: они умеют превращаться в волков, и кожа у них горячая, как чашка с молоком, которую Виви выпивала перед сном. Есть такие, как мама, похожие на всех сразу, но их мало. А сама она человек, у неё нет ни клыков, ни шерсти, её ранки и ссадины не заживают на глазах, и всё, о чём ей рассказали, надо держать в большом секрете. Даже от Коры. И человек Виви жила среди в общем-то дружелюбных к ней вампиров, оборотней и Стражей и держала секрет. Спустя почти месяц после истории с волосами Фоллы пригласили их в гости, и Виктор даже освободил от дел целый вечер. Это потом Виви поняла, что он просто не захотел отпускать их одних, даже в сопровождении охраны, словно что-то почуяв. Световой день заканчивался быстро, солнце за ширмой туч незаметно убежало за горизонт, сгустились сумерки. Участок дороги, по которому они двигались, был совершенно пустым и вовсе не требовал того внимания, с которым отец вглядывался в убегающую вдаль серую ленту шоссе. Мама тоже была странно молчалива. И те взгляды, которые Мия всё чаще бросала на мужа, вернее, его отражение в зеркале в салоне, Виви нравились всё меньше. — Мне вообще кто-нибудь собирается объяснить, что... — важно и требовательно для неполных тринадцати прозвучавшую фразу завершить так и не удалось. Автомобиль, обиженно взвизгнув, дёрнулся, резко затормозив и попытавшись развернуться. Виви ослепили фары дальнего света сразу двух машин, ударившие ниоткуда даже сквозь тонированное стекло. Сзади перекрыла дорогу ещё одна. Виви не видела лица отца, только как он, невозможно выпрямившись, открыл дверь со своей стороны. Буквально синхронно ожили дверцы окруживших их автомобилей. Мия сняла с себя длинную куртку, с головой укрыв девочку: — Всё будет хорошо, милая, — шепнула она, — постарайся сейчас меня послушать, Виви: ляг на пол и не смотри. Хлопок дверцы и щелчок блокираторов... И Виви действительно постаралась быть послушной. Она легла, закрыв уши руками и не смотрела, долго. Пока автомобиль вдруг ощутимо не тряхнуло, не заскрежетал выворачиваемый металл, а на саму Виви не посыпался град из осколков разбитых стёкол. Она вынырнула из-под своей обманчивой защиты, чтобы увидеть тянущуюся к ней окровавленную руку, пылающие красной, бешеной яростью глаза монстра, одетого почему-то в человеческую одежду, жадно оскалившего смертоносную пасть. Крик Виви, едва успев оглушить её саму, поперхнулся и застрял в горле, до которого дотянулась страшная рука. Почти. С глупым и неестественным звуком треснувшей тыквы голова чудовища вдруг лопнула, окатив Виви чем-то мерзким, липким, холодным и скользким, как улитки. Крик вновь получил свободу вместе с остатками лёгкого перекуса перед дорогой. Обезглавленное тело, дёрнувшись, повалилось на неё, но неведомой силой было отброшено прочь. И судорожно стирающая с лица рукавами маминой куртки рвоту и другую гадость, Виви увидела в зияющем провале проёма другое лицо, залитое кровью, искажённое такой же яростью, изуродованное таким же чудовищным оскалом... Это был её... — О...тец?.. Темнота... Сквозь лёгкие похлопывания по щекам, прикосновение к лицу влажной ткани, снова рвотными позывами до боли в опустевшем желудке, голоса... — Виви... Господи, Виктор, её всю трясёт... Виви, приди в себя, детка... Виктор!.. — Едем. Артур, ты меня услышал, срочно... Более или менее она пришла в себя спустя трое суток, когда её наконец отпустила лихорадка. В своей комнате (но она помнила запах больницы и белый халат). Свернувшись удивительным способом в какой-то неудобный клубок в круглом кресле-качелях спала бледная, с серыми тенями под глазами Мия. — Мама, — шершаво сложила Виви сухими губами, — мамочка... Этого оказалось достаточно, чтобы тут же оказаться в тёплых, таких родных объятиях... и плакать. И плакать. Ещё пару дней Виви отказывалась выходить из комнаты и почти ничего не ела. На исходе третьего дня появился Виктор, и Виви, только что выбравшаяся из своего убежища в библиотеку в напугавшей её саму панике поспешила укрыться обратно. Надолго в доме Виктор не задержался. Не было его и следующие несколько дней. Виви постепенно возвращалась к нормальной жизни. В школе начались занятия. Мама вновь довозила её до остановки школьного автобуса. Кора вышла после болезни (оказалось, девочек лихорадило почти в одно время, правда, по разным причинам), и в классе стало чуть менее невыносимо. И к ним заглянул Мартин. Вечером, когда Виви заперлась в переделанном из игровой танцзале. Растянувшись в шпагате на полу, она услышала в гостиной приглушённые голоса. На цыпочках подойдя к двери и осторожно приоткрыв её на узенькую щель, Виви напряжённо вслушивалась и в разговор, и в свои ощущения. Слов Мартина было не разобрать совсем, Мия, очевидно, сидела ближе... — ...вроде бы сейчас получше. Но она по-прежнему не хочет видеть ни Ноэля, ни Виктора. —... — Да, он первую ночь вообще от неё не отходил, потом подумал, что... Ну в общем, правильно подумал... Мы решили дать ей немного времени. Виктор решил. — ... — И это тоже. Вопрос с ними... улажен. Нашли и наказали всех. Они крупно просчитались, переоценили силы. Но... Нам всем сейчас несладко. — ... — Я зайду к ней, спрошу. Ты не обижайся. Хотя... Конечно, ты понимаешь. На лестнице послышались лёгкие шаги, и Виви шмыгнула к станку, усердно изображая упражнения на растяжку. Тихий стук. — Да, мам. — Мартин пришёл, хочет тебя увидеть. — Скажи, я... Я сейчас спущусь. И Виви действительно спустилась. Потому что действительно этого хотела. И совсем не боялась. И кого бояться? Мартина? Он ведь не... Вампир. Это осознание пронзило её вместе с холодным прикосновением осторожно пожимающих её ладони рук. И она отдёрнула руки, попятившись, неуклюже задев ногой кресло и потеряв равновесие, чуть было не... Он её удержал. Удержал и... отпустил, сделав три шага назад и усевшись на диван. И Виви не убежала. И хотела сначала, но... Упала в это долбанное кресло и закрыла лицо руками. — Ви... Виви слышала, как мама забрала Говарда и прошла с ним мимо, наверное, на улицу. — Ты молодец. Фыркнув, она надавила пальцами на глаза (дурацкие слезы!) и убрала от лица руки: — Уж конечно. — Не убежала. — Это не потому что молодец, просто ты не такой... — Страшный? — Вампир. Ты не такой вампир. Вот и всё. Нет. Ещё ты не стал меня держать. — Чтобы ты сама решила. И ты решила. — Что ты не такой вампир? — Я могу быть таким, Ви. Могу быть и таким. Но я никогда не причиню тебе зла. — Знаю. Потому что. — Ты мой друг, ты мне очень дорога. — Угу. Поэтому и не убежала. — Спасибо, Ви. Мартин сейчас смотрел на неё без тени обычной для него улыбки, очень серьёзно. На миг ей представился звериный оскал на совершенно человеческом и человечном его лице. Она зажмурилась. Тряхнула головой. Задержав дыхание, поднялась. Подошла и села рядом. Вложила ладонь в его руку, уткнувшись в крепкое плечо под флисом толстовки. И наконец выдохнула: — И тебе. Что не держал. — Твой отец... папа сейчас делает то же, Ви. Вернувшись с прогулки, Мия застала дочку спящей на плече вампира. Виви проснулась посреди ночи. Очень захотелось пить. Босиком она спустилась на кухню. Вернувшись, увидела, что дверь в кабинет отца приоткрыта. Под оглушительный стук собственного сердца Виви прокралась к ней, заглянула. Он сидел перед включённым ноутбуком, подперев подбородок большими пальцами сложенных домиком рук, и сейчас она не видела его лица. — Дурной сон, милая? — эта рутинная заботливая нежность, вдруг так неожиданно и не к месту выказанная, всколыхнула было зло забурлившую волну негодования из обвинений в непонимании, в отказе видеть, в том, что дурной сон – это, кажется, теперь вся её жизнь, благодаря... Но вампир поднял глаза. И... она увидела. — Я просто... просто... — Что такое, Вивиан? — Я просто должна тебя обнять, — выпалила на одном дыхании и, глотнув ещё воздуха, уточнила. — Можно? Её ответ привёл Виктора в полное замешательство, он даже не встал ей навстречу – лишь немного неловко отодвинул кресло. Но Виви уже почти бежала, с разбегу, как в ледяную воду с головой, бросаясь в растерянные объятия от... папы. И совсем неуклюже навалившись, прижавшись мокрой, разгоряченной щекой к холодящему шёлку рубашки, она чувствовала, как почти невесомо пальцы проводят по её безжалостно и бесславно искалеченным волосам, и слушала странно сбивающийся шёпот: — Je ne peux pas, je ne dois pas te perdre. Jamais... И потом, как когда-то давно, он уложил её спать, коснувшись лба прохладными губами. — Пообещай, — прошептала она, уже закрыв глаза. — Пообещай, что завтра расскажешь мне всё о... вас. О вампирах. — Вивиан... — Помнишь, ты сам говорил, что самый большой страх – боязнь неизвестности. Мне необходимо знать, папа. И Виктор пообещал. И рассказал. Всё. Что посчитал нужным. Виви усмехнулась своему отражению в раздевалке, поправив чёрные трико и купальник, в очередной раз мимолётно удивившись тому, как точно повторяет его мимику. Интересно, его... или того, чьё тело послужило генетическим материалом к её появлению. Всё же принять эту недавнюю (в который раз) новость оказалось не так просто. Виви зачесала в хвост волосы, скрутив их в тугой пучок и закалывая шпильками. Да, волосы отросли быстро. Стоило сказать спасибо... генетике. И разбивались любимые кружки, и изнашивались и становились малы любимые пижамы. А Мартин всё так же был. А потом вдруг раз – и исчез. Нет, конечно, сначала все были уверены в том, что через неделю или пару месяцев Линн появится. Даже Ассаль, оставшаяся за главную по делам его спортивных клубов. Но прошла неделя, а потом и пара месяцев... и полгода... А он не появлялся. И Виви не сразу, но вдруг ощутила, как поначалу совсем маленькая, незаметная, чёрным паучком пробравшаяся под диафрагму тоска, оплела её паутиной, и теперь тянула, тянула... А его телефон не отвечал. И она случайно услышала в разговоре мамы и Ассаль, что даже папа, для которого не было ничего невозможного, если мама попросила, не смог узнать, найти... В тот день Виви исчертила все страницы в своём блокноте, сломав (она не считала) сколько-то маркеров, разругалась с Корой, обозвав её влюблённость в учителя истории подростковой блажью, послала одного из Фоллов, вроде бы Брайана (хорошо, что они отходчивые), посмела повысить голос на папу и уехала к дедушке Ноэлю, окопавшись где-то в самой чаще его оранжереи. Мама, приехавшая забирать её с утра, достучаться до истины не смогла, да Виви и сама не осознавала, как получилось, что из её жизни так беспощадно, без объяснений, не спросив, забрали очень нужное, оставив серую пустоту и горькую обиду. Нечто отдалённо похожее она испытывала, когда видела Мартина с какой-нибудь девушкой, из тех, которые традиционно ей не нравились, потому Виви вовсе не была удивлена, что надолго они не задерживались. Отдалённо. Как пылинку сравнивать с горой. Сложно. Виви справлялась сложно. А через год с незнакомого номера Ассаль пришло сообщение, что с ним всё в порядке, просто там, где он сейчас, со связью проблемы. Стало чуть легче. Время шло. Пустота требовала себя заполнить, и Виви пыталась. Всем. Потому теперь, помимо легко дававшейся учёбы, были танцы, языки, волонтёрство в проекте по озеленению Бруклина, волонтёрство в Ботаническом саду, дедушкина оранжерея, их сад, Фоллы, Кора, (тренировки Виви забросила, да, именно в тот день, и уговоры Ассаль ни к чему не привели), и к этому непременно бы прибавилась подработка в студенческом кафе недалеко от школы, если бы не папино категоричное "нет". С папой вообще стало трудно. Очень. И та правда, которую ей наконец раскрыли, как-то не способствовала наведению мостов. Но в этот день они установили хрупкое негласное перемирие. Потому что Вивиан встречала свой семнадцатый день рождения в отсутствие Мии. Да, она первой поздравила дочку – по телефону. И под конец разговора Виви запихнула свою обиду куда подальше и чуть было не расплакалась совсем уже не из-за неё. Беседа вышла скомканной. И неловкой. Стало понятно, что мама задержится ещё. От папы она получила в подарок несколько коробок с редкими сортами плетистых роз, поцелуй в щёку и загадочное обещание сюрприза вечером. И Виви было чем ответить. Допивая свой кофе, она не менее загадочно подняла бровь и сообщила на привычном французском (и чистоте произношения могли бы позавидовать коренные носители: Виктор обыкновенно говорил с дочерью на одном из родных для него языков): — Les Folls ont aussi promis une surprise. Mais plus tôt, on dirait. С улицы донёсся настырный клич автомобильного сигнала, а на лице вампира образовалось странное выражение, как у страдающего зубной болью. — Вот, похоже, и они, — Виви широко улыбнулась. — Действительно похоже. Преемственность поколений прослеживается предельно ясно. — Не ворчи, пап. Тебе не идёт. Сразу накидывает лет двести. — Ты знаешь, я не против твоего общения с Фоллами, но последнее время... — Я осведомлена о гормонах, поре пубертата и сопряжённых с ними прочестях, пап, прекрасно ориентируюсь в теме безопасного секса и контрацептивов, впрочем, уверяю: сегодня эти знания точно останутся невостребованными. — Мне следует изобразить радость, кратную мере твоей осведомлённости? Виви отправила чашку в посудомойку и подошла к отцу. — Не обязательно. Но доверять своей уже вполне взрослой дочери можно попытаться, — улыбнувшись, она смахнула пылинку с плеча безупречно выглаженной рубашки. — Я собираться! — и упорхнула к лестнице. — Вполне взрослая дочь, — услышала в спину. — Витамины. — Ой, да, — спохватилась Виви, возвращаясь, — точно! Одеваясь, она выглянула в окно и увидела, что вампир вышел из дома, а навстречу ему направлялся дядя Макс. Фоллы младшие остались в машине. Улыбнувшись, Виви живо представила, как старшее поколение обменивается репликами вроде:"Значит, за рулём был ты, Фолл. Что ж, это многое объясняет". — "Не знал, что ты такой ценитель безупречной парковки, Ван Арт". Традиция поддеть друг друга была столь же незыблемой, как и обращение по фамилии. Распахнув створку окна, Виви убедилась, что апрельское солнце трудится вовсю, и комбинезон с длинным рукавом и шортами из полушерстяной ткани на плотные колготки будет самым удачным вариантом. Забрав волосы в хвост, подхватив курточку и рюкзачок, она слетела с лестницы и, буквально впрыгнув в пару любимых челси, выпорхнула наружу. Солнце встретило её звонко и радостно. Виви вдохнула полной грудью и счастливо улыбнулась. День обещал быть чудесным и... ещё что-то, что витало в воздухе, приправленном тонким благоуханием первоцветов, только пробивающейся травы, горьковатым запахом прошлогодних листьев, влажной свежестью ледяного пока озера, особенным, весенним сумасбродством... Едва завидев её, братья вышли из машины. Да, сначала они, а затем большая коробка и огромный букет цветов... из шариков. — Здравствуйте, мистер Ван Арт! — почти синхронно поздоровались волки, пожав вампиру руку. Близнецы на самом деле разительно отличались. Черты лица Адама напоминали отца, но были мягче, как будто мечтательнее. Романтичности его образу придавали длинные, до плеч, светлые волосы с лёгкой рыжиной и глубокие серые глаза. Брайан был старше брата на двенадцать минут и ниже на два дюйма. Носил на голове обаятельный вихрастый беспорядок цвета корицы, россыпь веснушек на носу, и, несмотря на озорной блеск зелёных глаз, вовсе не он был заводилой в этом дуэте. Оба юных волка были прекрасно сложены – сказывалась наследственность (Макс бы сейчас гордо приосанился) и постоянные тренировки – и одеты в тёмные джинсы и форменные пиджаки с подкатанными рукавами. Выглядело их явление подозрительно официально... — Мистер Ван Арт, сэр, мы хотели бы забрать Виви после школы, — начал Адам, — свозить её на Кони-Айленд. — А вечером, — подхватил Брайан, — обязуемся вернуть её в целости и сохранности (здесь бровь вампира опасно шевельнулась). Честное волчье! — Отвезти-привезти – это я, — пояснил Макс. — Погуляют немного, развеются... Погода какая! А, да, — вспомнил волк, глядя на заслоняющегося от солнца ладонью вампира, — тебе не оценить. — Под твою ответственность, Фолл, — вампир хмуро оглядел приблизившуюся Виви. "Это не шорты короткие, — она легко считала его взгляд, — Слишком длинные ноги. Стоит поблагодарить... генетику". — С днём рождения, Ви! — проскандировали близнецы. — Тут медовик, большой и вкусный, — Адам передал ей тяжёлую коробку, тут же перехваченную Ван Артом. — По семейному рецепту. — И цветы, — подмигнул Брайан. — Жутко неэкологично, — хихикнула Виви, принимая букет. — Но вообще... приятно! — Они, кстати, биоразлагаемые, — пояснил Адам, — так что в силе только второе. Вытащила из букета цветок, пояснив:"Для настроения", – передав остальные Виктору. — Ну что, идём? — Виви взяла под локти своих кавалеров, разворачивая их к машине. — Ты только посмотри, — усмехнулся Макс. — Лиса... Да расслабься, Ван Арт, что с ними может случиться? Для Виктора этот вопрос прозвучал риторически. И занося в дом торт и биоразлагаемый букет, он вспоминал слова Мии, когда она, хихикая, представляла, как Ван Арт будет разгонять поклонников Вивиан... Но и в кошмарном бреду ему бы не привиделось, что это будут оборотни, и не по одному, а парой обещающие ему "сохранность" его дочери... Уроки пролетели быстро. И Виви, не обращая внимания на ядовитые жесты и реплики, под перекрёстным огнём полных зависти взглядов, проследовала в сопровождении братьев к машине Макса. Однако на Кони-Айленд они двинули не сразу. Прежде, набрав сладостей и фруктов, нагрянули в больницу к Коре, где почти час развлекали несчастную "заключённую", пока их не выгнала медсестра, пришедшая делать массаж. Свой цветок Виви оставила у подруги. Потом Макс уехал по делам, а они до тошноты катались на американских горках и каруселях, ели сладкую вату, дурачились, несли всякие глупости... Пока ей не пришло короткое сообщение:"С днём рождения, крошка Ви! Перезвони на этот номер, как сможешь". — А пойдём ещё вон на те, а, Ви? Виви, ты чего? Братья почти подхватили побледневшую девушку и усадили на ближайшую скамейку. — Всё... всё хорошо. Я в порядке. Устала немного. Вы идите. Я тут. Побуду немного. Посижу... — Ви... — Всё точно в порядке. — Ну... окей. Как только Фоллы пропали из поля зрения, она ещё раз открыла сообщение. Номер был незнаком. Но так к ней обращался только... Не понимая толком, что она делает, Виви нажала вызов. Гудок сорвался. — Мартин... — прошептала она в злорадно ощерившуюся тишину. — Ви, это ты? — это был он, точно. — Да. Слова вдруг сбежали от неё и попрятались по углам – попробуй отыщи! — Я очень бы хотел поздравить тебя лично и вообще... увидеться. Как сможешь, конечно. — Конечно... я смогу, — всё, её разум окончательно сдал позиции. — Смогу. Сейчас... Нет. Где-то через полчаса. У основного входа в Центральный парк. — Я как раз недалеко. Непроизвольно она задела зудящий, обожжённый солнцем кончик носа. — Стой, а солнце... — Я уже иду. И положил трубку. Прекрасно. Ветер задул на глаза выбившиеся из хвоста пряди. Растрепанная, раскрасневшаяся... При полном параде... О чём она вообще думает, когда... Виви ещё раз проверила список недавних контактов. Да, ей не пригрезилось, она не перегрелась под апрельским солнцем. Через полчаса. Наверное, стоит предупредить отца... Или нет. На встречу с неопознанным, недостоверно подтверждённым типом согласия Виви явно не получит. А она должна быть у ворот Центрального парка уже через полчаса. Оставалось одно. Девушка решительно поднялась со скамейки и ... увидела Фоллов. — Слушай, мы решили: а ну его нафиг! — улыбнулся ей Брайан. — Если устала, пойдём в кино. Или в кафе. — Обязательно. Но не сейчас. Сейчас мне надо... ненадолго уехать. Часа на полтора. — Ты серьёзно? Реально? — Адам коснулся её лба, словно проверяя, не заболела ли она, забывая о том, что Виви должно, верно, колотить в лихорадке, чтобы он почувствовал её температуру. — Я серьёзно. Ребят, очень надо. А вы меня прикроете. — Ви, мы обещали... — Вы привезёте меня в целости и сохранности. Время идёт, полтора часа неумолимо растягиваются... — Если мы позвоним, ты ответишь. — Да. — Постой, это точно не из-за нас, может, мы... — Точно, Адам. — Ну... — Спасибо! — она порывисто обняла обоих сразу, задев губами горячие смуглую и веснушчатую щёки... и побежала к выходу из парка, на ходу вызывая такси. Виви узнала его сразу, ещё сидя в машине. Джинсы, футболка с каким-то ярким принтом под ветровкой. Свёрнутый тёмно-серый плед под мышкой и большой бумажный пакет в руках. Волосы, пожалуй, чуть длиннее, чем она помнила, но в непослушных, упрямых, выгоревших до светло-каштанового, завитках по-прежнему плутал ветер. И в остальном - абсолютно тот же... Мартин. Как будто вчера они распрощались на тренировке. Как будто и не было почти четырёх лет. И ничего не было... Судорожно пригладив давно приведённые в порядок волосы, одёрнув куртку и забросив на плечо рюкзачок, она вышла. Поймала скользнувший, как и по сотне других прохожих, взгляд (только сейчас она поняла: незащищённый от солнца очками) и не отвела глаз. Взгляд, едва задев её, продолжил своё движение. А Виви продолжила смотреть. И он вернулся. Внимательнее. Остановился снова, уже с радостным и удивлённым узнаванием. — Ви? Кивнула. Вроде бы. Или дёрнула плечом. — С ума сойти, Ви!.. — он вдруг оказался совсем близко, поймав соскользнувший с плеча рюкзачок и забрав. — До самого носа мне доросла. И вообще... — что "вообще" он так и не договорил, видимо, полностью положившись на свою улыбку. А улыбка оказалась другой. Виви сглотнула, пытаясь избавиться от застрявшего в горле комка. — Не так... — выдавила она, и сама удивилась, насколько жалко... — Что не так? — лицо вампира вмиг стало сосредоточенным и обеспокоенным. — Да всё, всё не так! — крикнула она... хотела крикнуть... но как-то вся поникла, прошептав, — не знаю... я не знаю. — Так. Ясно. Пойдём, — Мартин неопределённо мотнул головой. И пояснил. — На наше место. Девушка не двинулась, то задирая, то вновь опуская рукав курточки. — Эй, Ви... Ну это же я. — Мартин... — Мартин. И обнял бы тебя, если бы не было... — он вздохнул, демонстрируя свой (и не только) багаж. — Этих четырёх лет? — опустив глаза, спросила Виви. — Да. И этих лет тоже. Но и с ними... идём? — Идём, — наконец просто согласилась она. Шли молча. Каждый знал, куда. Вот здесь, где заканчивалась стриженая полоса ещё голого кустарника, надо было нырнуть под ветви старого клёна, забирая в сторону от тропинок, пролезть сквозь цепучие заросли и оказаться на крошечной поляне, срывающейся в овраг, по дну которого бежал ручеёк, где-то дальше впадающий в одно из озёрец. Высокие деревья ревниво забирали солнечные лучи, оттого здесь было ещё совсем черно и пусто. Линн бросил сложенный вчетверо плед на сухую, бурую траву, положил на него рюкзачок и сел. Виви, немного помявшись, устроилась рядом. — Земля может быть ещё прохладной. Я могу не понять. — Нормально, — откликнулась она и усмехнулась, трогая бумажный пакет на коленях вампира. — Пикник? — Не совсем, — Мартин вновь вскользь продемонстрировал свою другую улыбку. — Ты уехал тогда. — Да. — Так было нужно? — Да. Я так думал. — Зачем? — Искал. — Нашёл? — Вернулся. Следующий вопрос Виви прикусила на самом кончике языка, потому что Мартин бы ответил. А она вовсе не была уверена, что хотела бы слышать ответ. — Мне стоило быть рядом, Ви, — вампир легонько тронул её за плечо. — Твоё время гораздо торопливее и... значимее. — Но ты думал... — Да. Мартин встретился с ней взглядом. — Твои глаза... Цвет глаз изменился. Он отвернулся, пряча уже не красные, а цвета жжённой умбры радужки. — Внимательная. — Почему? — Солнце. Наверное. — Ты перестал носить солнечные очки. — Перестал. — И... — Всё в порядке, Ви... Честно говоря, я рассчитывал на другие вопросы и поскорее уже избавиться от этого, - пошуршал загадочным пакетом. — А что там? — Вопрос неправильный. Подсказку хочешь? Где... — Где... Где ты был? — вообще наугад. — В яблочко! — шуршание – и в ладонь Виви лёг бамбуковый веер с шелковистой, играющей оттенками зелёного и голубого, кисточкой. Изящный взмах запястья – и веер раскрыл лепестки с фантастическими узорами перфорацией, в туманных переливах от изумруда и морской зелени до разбелённой голубизны, бирюзы и берлинской лазури. — Китай, — задумчиво произнесла она, плавно покачивая кистью руки, любуясь капризной игрой цвета. — Именно. Правда, недолго. А дальше... Тревожить лишний раз не стану. Взгляни сама, — и протянул ей пакет. В который Виви не медля нырнула. И оттуда на неё любопытно уставились солнечно яркие, живые лучики в окружении хрупких, тонких, словно драгоценнейшие китайские шелка, лепестков чистейшего голубого оттенка. — Meconopsis betonicifolia, — завороженно прошептала она, складывая веер. — Солнце Гималаев. — То есть он... прямо... — Со склонов тибетских гор. — Но ведь апрель только... Он не должен цвести... — На Востоке говорят, что правильное мышление даст тебе всё, что ты пожелаешь, — пожал плечами Мартин. — С фитолампами, правда, напряжёнка в тех краях – пришлось повозиться... — Так что же ты, специально?.. А как довёз? Он же.. — И в этой истории есть место чуду, Ви. — То есть он мой теперь. — Он твой с самого начала. — Мартин... Спасибо. Но почему? Почему мне никто не сказал? — До Мии я не смог дозвониться, от Ассаль узнал, что она в Испании, решил пока не беспокоить. Затем сообщил тебе. Ви, ты... Девушка вдруг странно неуклюже дёрнула рукой, едва не выронив сложенный веер: вибрация, пущенная по запястью, так невовремя... — Мне пора, — нашарив рукой рюкзачок, она подтянула его ближе. — Я от Фоллов сбежала. — Серьёзно. — Мне и правда пора, — а уходить не хотелось. — Я была рада... — пальцы наугад искали в мёртвой траве... и нашли: под рассыпающимся прахом что-то чистое, гибкое, хрупкое, но очень сильное... Виви скосила взгляд: под её пальцами оказался совсем ещё глупенький (пара дней на свете) зелёный росток. — Я рада, что ты вернулся, — выдохнула она, вдруг открыв, как опасно близко находятся их колени, и вздрогнув. Плечи её тотчас обернула мужская ветровка. Стало теплее. Но не проще. — Я не... — Не спорь, пожалуйста. Пойдём, провожу, посажу на такси. — Он поднялся, подавая ей руку. — Не хватало ещё, чтобы заболела. Открыв ей дверцу автомобиля, он произнёс: — Если захочешь возобновить тренировки, ты знаешь, где меня найти. И если тебе понадобится друг. — Да, — усевшись на заднее сидение, Виви подняла на него глаза. — Знаю. И захлопнула дверцу. Она знала. Да. Была уверена. Понадобится. Но... Что-то поселилось в её пустоте, трепещущее и живое. У неё есть друзья: Кора, Фоллы... И разве это было похоже?.. Виви так и уехала в мужской ветровке на плечах. Конечно, ей пришлось всё объяснить. А тренировки... Обязательно. Хоть даже и сегодня. Нет... Виви уселась на скамью в пустой раздевалке: все давно уже были в зале. Нет. Мама прилетает. А в свете того, чем закончился тот её "ничего особенного" день... мама не заслужила роль рефери между ней и отцом. По крайней мере, не сегодня.