III. Охота на ведьм

Ещё до встречи с юристами Мия успела заскочить в торговый центр и в первом же попавшемся магазине ухитрилась сменить гардероб. Классический брючный костюм цвета кэмел оказался просто находкой, хотя сидел на ней несколько более свободно, чем полагалось. Однако простой по крою, но дорого выглядящий удлинённый жакет под ремень удачно скрадывал лёгкое несоответствие размеров (времени на поиски чего-то более подходящего всё равно катастрофически не хватало). Белая блузка с запáхом, шейный платок и пара лодочек на высоком, но устойчивом каблуке стали идеальным дополнением. Уже в машине Мия нанесла неброский, строгий макияж и забрала волосы в низкий пучок. Осталась удовлетворена результатом в зеркале: перемены заметно освежили её, прибавили взрослости и статусности. Где-то посреди беседы в офисе фонда позвонила Виви, и Мия, не имеющая сейчас возможности не только решить проблемы с её передвижением, но даже разобраться с предполагаемым маршрутом (а маршрут оказывался тёмен и извилист, а потому не совсем удобен для такси), переадресовала дочь Виктору, попросив сообщить ей, как всё решится. И, когда спустя пятнадцать минут она получила от Ван Арта сообщение, что вопрос улажен, стало возможным сосредоточиться наконец на деле. К Миккельсену она почти опаздывала: те три минуты, что ещё были у неё в запасе, спасали плохо. Кажущаяся бесконечной вереница автомобилей впереди, ползущих медленней улитки по склону Фудзи, воодушевления не добавляла. Мысленно выругавшись, Мия отправила сообщение, признавая очевидный факт. Ответ не заставил себя ждать. Сух, лаконичен, по делу. Глубоко вздохнув, она бросила взгляд в зеркало. Ей следовало успокоиться. Определённо. А для этого – разобраться с причиной. Да, Мия понимала, что, если Миккельсен здесь и не захотел обсуждать цель приезда по телефону, произошло нечто серьёзное. Однако дело было не только в этом. А в принципе, в Миккель... Нет, в том, что она опаздывала. Не было ничего страшного. Привычка пунктуальности, выработанная годами жизни с Виктором, порой давала сбои. Но почему обязательно сегодня? Как будто просто обыкновенного для неё чувства неловкости в его присутствии недостаточно. Неловкости?.. Нет, пожалуй, стоило подобрать определение точнее. Но оно не подбиралось. Зато существовало, начиная с момента их первой встречи. *** О новом Страже она узнала меньше года назад от Макса. А тот, в свою очередь, от кого-то из французских родственников Обье, а те... Неважно. Мия уже привыкла, что в среде оборотней (как, впрочем, и вампиров) новости распространялись с немыслимой скоростью. Информация, дошедшая до Фолла, а следовательно, и до неё была крайне скупой: Виктор Миккельсен, получивший от Луны (и, по-видимому, от своего убийцы) силы оборотня, проживает в Бергене, пытался самостоятельно выйти на связь со стаей Фоллов, услышав от кого-то из волков (всё тем же чудесным образом) про Эндрю, и кроме этого, телефон. Номер она набрала почти сразу, как попрощалась с Максом и села в машину. Тишина, два гудка, шорох, тишина... И сухой, словно простуженный, неприязненный голос, коротко спросивший что-то на абсолютно незнакомом ей языке. — Простите, — поспешила ответить Мия, угадав по интонации конец фразы. — Вас не затруднит говорить на английском или французском? Снова тишина, затем: — Слушаю. Похоже, ей попался образец учтивости... Зато он говорил на английском. — Добрый день. Меня зовут Аманда Миллер (одно из подставных имён вылетало легко, словно родное), я американка. Знакома с Фоллами. Уверена, у меня есть информация о том, что вас интересует. Тишина... Мия хотела продолжить, но... — Когда и где мы можем встретиться? Девушка внезапно ощутила прилив благодарности: деловой подход, без суеты, возни и истерик, значительно экономил время (хотя, следовало признать, и несколько настораживал). — Насколько мне известно, вы проживаете в Бергене. — Не совсем? — вопросительная интонация прозвучала нелепо, неуместно. — Не поняла... — Вы обладаете не совсем точными сведениями, — получился снова почти вопрос. — Послушайте, я сейчас нахожусь неподалёку (да, около семи часов перелёта, а с учётом разницы во времени... ). Поверьте, эта встреча в наших общих интересах. — Хорошо. Когда вас ждать? — Я напишу вам. Загляну в расписание рейсов до... Бергена всё же? — Да. Встречу. — Значит, до... Трубку положили. Мия погасила вспыхнувшее раздражение: если взглянуть под другим углом (не впечатлений от разговора и собеседника, а из прагматических соображений), беседа оказалась плодотворной. Остальное (включая вопрос об истинности природы предполагаемого Стража) можно было выяснить и решить при личной встрече. Оставалось к ней подготовиться в условиях дефицита времени, ведь на утренний рейс до Бергена билеты были. Когда около полудня её самолёт приземлился в аэропорту Флесланд, у Мии уже было краткое досье на Виктора Миккельсена и его фото. И да, голос, который разговаривал с ней по телефону, как нельзя лучше подходил хмурому сорокалетнему мужчине, глядящему на неё с фотографии. Его-то Мия и высматривала среди встречающих в зале ожидания, вскользь пробегая по табличкам и вдруг с удивлением обнаруживая на одной из них своё имя (хоть и ненастоящее), а под ней явно не того, кого ожидала увидеть. Табличку держал молодой человек лет двадцати семи, светловолосый, невысокий, слегка полноватый, рыхлый, с невыразительными чертами лица и рассеянной, формально-вежливой улыбкой, адресованной сразу всем на всякий случай... И даже с такого приличного расстояния было ясно как день, что перед ней человек, смертный. Но семь часов перелёта стоило хотя бы чем-то оправдать, и Мия решительно направилась к человеку с табличкой, который довольно быстро выделил её в толпе прибывших и ещё более старательно прилепил к лицу улыбку. — Фру Миллер? — уточнил он, как только девушка с ним поровнялась. — Именно. А с кем я... — Сигве Хоконсен, помощник герра Миккельсена, — Мия отметила уже знакомую полувопросительную интонацию говорящего (словно он сомневался в каждом своём высказывании) и поняла, что, по-видимому, это была составляющая норвежского акцента. — К сожалению, неожиданно возникшие обстоятельства не позволили ему встретить вас лично, и мне было поручено... — Почему я узнаю об этом сейчас и от вас, а не... Браслет на запястье коротко провибрировал. Открыв экран, Мия прочла сообщение с номера Миккельсена, которое полностью дублировало полученную только что информацию, но без извинений и сожалений. "Час от часу не легче", — недовольно поморщилась девушка. — Позвольте вашу сумку. Я отвезу. — Я сама, — буркнула Мия, тут же понимая, что Хоконсен был во всей этой истории скорее вынужденным участником, и продолжила мягче. — Она не тяжёлая. Спасибо. Когда многоэтажные дома сменили особняки и коттеджи, а затем дорога и вовсе нырнула в лес, Мия поняла, что они покинули Берген. — Куда мы направляемся? — нарочито равнодушно поинтересовалась она у своего сопровождающего. — На лесопилку. Герр Миккельсен сейчас там. Дорога часто петляла, то поднимаясь вверх по склону, то уходя вниз, и, несмотря на плавный ход автомобиля, Мия скоро почувствовала дурноту и приспустила стекло со своей стороны. Салон тут же наполнился свежей смолистой прохладой и запахом близкой воды – стало чуть легче. — Я могу включить кондиционер. — Нет-нет, всё уже в порядке, просто слегка укачало. — Бывает с непривычки, — сочувственно кивнул Хоконсен. Суровые, высоченные, разлапистые сосны с густым подлеском стали расступаться всё чаще, приоткрывая вид на таинственно утопающие в туманной дымке фьорды. Вскоре они пересекли небольшой мост, под которым грозно рокотал небольшой, но живописный водопад, и дорога стала прямее... — Фру Миллер, — осторожный, но настойчивый голос вырвал её из цепких объятий сна, — мы на месте. Пока Мия приходила в себя, незаметно потягиваясь, разминая затёкшие конечности и оглядывая слаженную рабочую суету вокруг, так резко вынырнув из уютной тишины салона (грохот подъезжающих тягачей и визгливое жужжание промышленных пил поглощали все другие звуки, но запахи леса всё ещё угадывались сквозь другие, пришедшие сюда с человеком), Хоконсен успел с кем-то коротко переговорить по телефону. — Пойдёмте, он ждёт вас! — прокричал её провожатый, махнув рукой в сторону небольшого здания. Хоконсен провёл её к кабинету на втором этаже и, оставив перед дверью, зашёл внутрь один. Мимо Мии то и дело сновали люди с совершенно занятым видом в совершенно не деловой одежде и не обращали на неё никакого внимания. Хоконсен появился, открывая перед ней дверь. За столом сидел мужчина в сером, плотной вязки, свитере и, опустив голову, даже не глядя на экран, что-то печатал на клавиатуре ноутбука. Лица его не было видно, густые, тёмно-каштановые волосы, без признаков седины, небрежно зачёсаны (или просто отброшены) назад... — Присядьте. Дайте мне ещё пять минут, и мы с вами поговорим, — простуженно-безразлично произнёс он, не поднимая глаз на вошедшую. Мия, и без того выведенная из равновесия историей в аэропорту, начала закипать. И его: — Надеюсь, ваш недалёкий путь из Нью-Йорка не стал для вас слишком утомительным, — оказалось тем самым маслом в огонь. — Раз вы потрудились выяснить, могли бы и значительно сократить моё пребывание здесь, встретив меня лично, как и было оговорено. Мужчина наконец оторвался от клавиатуры и показал лицо, обнаруживая почти стопроцентное сходство с фотографией, найденной Мией: хмурые вертикальные, глубокие морщины, пролёгшие между густыми бровями, прямой, крупный нос, тонкие, широкие губы, очертания которых ещё более смазывала, должно быть, недельная (впрочем, культурно отращиваемая) щетина, близко посаженные, неожиданно яркие, скорее голубые, глаза, смотревшие умно и устало. Что отличало его от фото, так это глубокий шрам, проходящий наискось через лоб, правую бровь и щёку, – судя по всему, недавнее приобретение. И сомнений не оставалось: перед ней сидел Рождённый Луной. — Единственный рейс, который прибывает в Берген в названное вами время, из Нью-Йорка, — равнодушно и глухо пояснил он, снова уткнувшись в клавиатуру, а Мия почувствовала себя идиоткой. — Относительно же высказанной вами претензии... Сегодня на заготовке леса произошла внештатная ситуация: брёвна плохо закрепили, и при погрузке тросы не выдержали. Несколько моих работников пострадали. Я был вынужден... Мия обнаружила в ощущении собственного идиотизма явственную градацию. — Я... не знала, — конечно, ты не знала, и не потрудилась, сразу на бросившись с обвинениями. — Мне жаль. Надеюсь... — Летальных исходов, к счастью, нет. Присядьте, фру Миллер. Мне осталось совсем немного. — Мия, — негромко поправила она, усаживаясь на краешек небольшого и довольно жёсткого диванчика у стены. — Моё настоящее имя не Аманда Миллер. — Вот как, — голубые глаза вновь скользнули по ней и, кажется, утратили всякий интерес, вернувшись к прежнему занятию. В течение следующих нескольких минут в кабинет то и дело заходили, о чём-то спрашивали, что-то обсуждали... Мия начала ощущать себя неприметным предметом скудного интерьера, и от нечего делать стала этот самый интерьер разглядывать. Но ничего заслуживающего внимания не обнаружила, кроме, пожалуй, небольшой фотографии в рамочке на рабочем столе. Типичный счастливый семейный кадр: светловолосая, широко улыбающаяся женщина лет тридцати, прижимающая к себе сердито надувшуюся девочку-подростка, за исключением мимики и короткой стрижки, почти свою копию, и обнимающий обеих мужчина... Мия далеко не сразу поняла, что сидящий за столом и изображённый на заинтересовавшей её фотографии – одно и то же лицо. Поверить в то, что Миккельсен может улыбаться, было попросту невозможно, неестественно. А мужчина на фото улыбался, счастливо, легко и открыто... — Вот и всё, — мужчина поднялся из-за стола, как бы невзначай поправляя фоторамку, отворачивая её от любопытной гостьи, на его безымянном пальце блеснуло кольцо, поддерживая едва теплящееся пламя надежды (значит, близкие для Стражей не были чем-то исключительным, значит, им позволено...). — Теперь мы... В дверь снова постучали. В дверях переговорив с ещё одним посетителем, Миккельсен обернулся к ней. — Насколько я понимаю, наш диалог коротким не будет, и он явно не предназначен для лишних ушей. — Верно. — Значит, фру... — Мия, — с нажимом повторила она. — Обращайтесь ко мне так, герр... — Виктор, — бросил мужчина и помолчав добавил, — хотя в моём представлении необходимости нет, насколько я понимаю. — Я всё объясню. — В этом и заключается цель нашей встречи. Естественно, вы всё объясните. Но не здесь. Предлагаю вам проехаться ещё немного. — Я понимаю, вариантов у меня так же немного, — усмехнулась девушка и поднялась, проходя мимо в отворённую дверь, отмечая про себя, что едва доставала Миккельсену до плеча, как и... Вику. Занимая пассажирское сидение чёрного внедорожника, Мия всё же спросила: — И куда вы предлагаете немного проехаться? — Ко мне домой, — невозмутимо ответил её новый знакомый. — По-вашему, это удобно? — Да. Там нам никто не помешает. — Хорошо, — ответила Мия, и Виктор завёл мотор. — Вы так спокойно согласились на визит к малознакомому человеку. Неужели не страшно? — Виктор говорил совершенно безэмоционально, не отрываясь от дороги, и на миг Мия подумала, что вот так, наверное, мог бы беседовать маньяк со своей жертвой перед тем, как... Но Виктор был Стражем. — Вы так спокойно предложили малознакомой даме, которая вдобавок представилась вымышленным именем, — не тянется ли за ней тёмный след? — нанести вам подобный визит. Не страшно? — Нет. Хотя ситуация с именем мне не совсем ясна. — У меня есть документы на имя, которым я вам представилась, как и на ряд других. Вынужденная мера. Пока я не знала, с кем имею дело. — Теперь, значит, знаете. — Да. Вы такой же, как и я. Автомобиль чуть дёрнуло в сторону: под колёса попал внушительный камень. Виктор нахмурился ещё больше. — Едва ли. — Предлагаю делать выводы после того, как я вам обо всём расскажу. — Признаться, теперь, когда я вас увидел, настрой на ожидание получить что-то значимое от нашей беседы, довольно скептичен. Сколько вам? Двадцать, чуть больше? Оставим эти расшаркивания про возраст у женщин, вы ещё не... — Сорок четыре. Короткий взгляд на неё – и снова на дорогу. — Я, должно быть, не совсем корректно сформулировала свою мысль. Полагаю, про вампиров вам известно. — Слышал, но не сталкивался. Мне сказали, что в Норвегии их немного. — Вам были дарованы силы оборотня, мне – вампира. Но по природе мы оба рождены Луной. — Почти приехали, — хрипло бросил мужчина, выворачивая на грунтовую дорогу. Они подъехали к уже привычному на вид (подобных Мия насмотрелась в дороге) фахверковому двухэтажному особняку. Дом, выкрашенный в белый, казался особенно одиноким на фоне мрачноватого хвойного леса. Но стоило Мие покинуть машину, как она разглядела вдалеке крыши других домов. — Это какой-то посёлок? — уточнила она. — Можно сказать и так, — ответил Виктор. На пороге он протянул ей выуженные откуда-то одноразовые тапочки, наподобие тех, что есть в отелях. Намёк был понят: Мия разулась. — Проходите сразу на кухню, — пригласил Миккельсен, — уверен, обед вы тоже пропустили. Если, конечно, вы не предпочитаете на обед... — Нет, мне не нужна кровь, но я не голод... И как на зло, именно сейчас, когда Мие напомнили о еде, желудок дал о себе знать, и довольно громко. — Ну вот, — спокойно констатировал Миккельсен, уходя куда-то вглубь первого этажа. Смущённая Мия поплелась следом, замечая по дороге, что дом изнутри выглядел странно пустым: ни одной приметы, что в нём проживала семья. Пока Виктор готовил ужин (а делал он это одновременно виртуозно и обыденно, и по кухне мигом разнеслись запахи свежей рыбы, розмарина и каких-то других пряностей), Мия начала рассказывать свою историю. Теперь, имея определённый опыт за плечами, она привычно обходила всё, что было связано с её личной жизнью. Но Миккельсена это интересовало мало. С большим вниманием он отнёсся к тексту пророчества, попросив повторить его ещё раз. — То есть я умер, — с той же полувопросительной интонацией произнёс он, но Мия понимала, что это скорее размышления вслух в попытке осознать: все они через это проходили, и все по-разному. Казалось, на Виктора эта новость произвела впечатление не больше, чем если б она сообщила, что завтра на пару градусов похолодает. — Сколько было вам, когда это случилось? — спросил он, выкладывая на тарелки из сковороды стейки лосося и поливая их сливочным соусом. — Двадцать два. — Как вы не побоялись такой ответственности? Хотя... возраст... — Возможно. И у меня тогда не было других объяснений происходящему со мной безумию. Пророчество стало для меня хоть какой-то определённостью, первоосновой. И действительно, после гибели Вуда начали появляться новые Стражи. Эндрю Фолл стал вторым. — Сколько таких, как я? — ставя перед ней тарелку и подавая столовые приборы. — Это последний вопрос перед обедом, — бросив взгляд на часы, — или ужином. — Кроме вас, трое. Из тех, про кого мне известно. В Европе, сейчас в Испании, Бенту, в Канаде Дарла и Эндрю в США. — А таких, как вы? — Это уже другой вопрос, — усмехнулась Мия, но ответила. — Я и ещё одна. Таким, как я, сейчас угрожает опасность, но... — Я могу вам помочь? Этот вопрос вогнал Мию в ступор, чуть более, чем абсолютный. Обыкновенно она приводила в чувство новообращённых и предлагала помощь. — Мия, с вами всё в порядке? — Да, ваш вопрос... вызвал замешательство... — Я не задавал вопроса. Я предложил. — Я... Это уже немного другая и тоже непростая история. Сначала мне хотелось бы услышать вашу. — Сначала мы поужинаем. Сервис, конечно, не ресторанный, но готовлю, без ложной скромности, я неплохо. То ли по озвученной без ложной скромности причине, то ли оттого что Мия была очень голодна, рыба действительно показалась ей очень вкусной, о чём она не преминула сказать, добавив: — Похоже, искусство и страсть готовить у волков в крови, — тут же прикусив язык и наблюдая за своим собеседником: не посчитал ли он её высказывание оскорбительным. Однако по лицу Виктора сложно было определить что-либо, потому оставалось только сказать, — извините. — У вас, американцев, странная привычка извиняться за всё подряд, даже на пустом месте. Я готовлю не потому, что мне это особенно нравится. Скорее, по вашим словам, это вынужденная мера. Ко мне приходит помощница по дому, но повар из неё отвратительный – приходится самому. — А ваша супру... — глядя на то, как на побледневшем лице Виктора заиграли желваки, Мия готова была проклясть своё неуёмное любопытство. — Моя супруга погибла, — тихо произнёс он, — пять лет назад. Вместе с дочерью. Несчастный случай. Вы, возможно, слышали. На горнолыжном курорте Трюсиль. Сход лавины. Было много погибших и пропавших без вести. Мы как раз собирались опробовать новую трассу. Нас накрыло и отнесло в разные стороны. Анне и Мунику к участку, покрытому деревьями. Я выбрался быстро. Помог тем, кто оказался рядом со мной. Помогал... Пока моя дочь умирала. Врачи сказали, если бы на несколько минут раньше, был бы шанс... Анне погибла сразу: множественные переломы позвоночника. Её тело нашли и откопали только через два дня. Мунику... Её яркую курточку я увидел сразу... Я бежал... Как бежал... Увязал по колено, по пояс в снегу... А она... Она ждала, стояла, странно так, раскинув руки... Это потом, ближе, я понял, что она не стояла. Капюшон куртки зацепился за ветку, и она повисла, а под ногами был мягкий, проваливающийся снег... Немного раньше. Если бы я успел, если бы ей помогли немного раньше... Ведь рядом были люди. Ближе, чем я. Ей было всего двенадцать. И перед спуском она сказала мне:"Папа, я тебя сделаю!" Миккельсен приложил руку ко лбу, сдавив виски, хрипло спросил: — Зачем я вам рассказываю всё это? — Моё любопытство порой переходит границы... — глаза Мии щипало от непролившихся слёз, а щёки горели от стыда. — Я... мне очень жаль... Просто тот снимок у вас в кабинете... И я подумала... Ни у кого из Стражей нет близких, вы могли стать... Простите... — Тот снимок был сделан накануне, как только мы приехали в Трюсиль, — глухо отозвался Виктор, не глядя на неё, поднимаясь из-за стола. — Я поставлю чайник. Думаю, нам удобнее будет расположиться в гостиной. Мия прекрасно поняла и вышла из кухни, оставляя мужчину наедине со своим горем. Виктор вскоре присоединился к ней, с тем же хмуро-непроницаемым выражением лица и двумя чашками, от которых поднимался вкусный травяной пар. — Не хватает камина, — пробормотала Мия забирая из рук мужчины чашку (пальцы его оказались тёплыми, не горячими, как у волков, человеческими). — Странно, что вы сказали об этом. Порой меня посещают подобные мысли. Может, и дом стал бы... теплее. Когда мы строили его, Муника была совсем мала, и из соображений безопасности пришлось отказаться от этой идеи, — Миккельсен занял кресло справа от неё. — Ваш шрам, — Мия вновь внимательно посмотрела в его лицо, — был получен... тогда? — При обращении, если вы это имеете в виду. — Из-за чего? — Шрам или... — Обращение. — Шекспировские страсти, — тонкие губы дрогнули, но, будто вспомнив, что забыли, как складываться даже в усмешку, просто скривились. "И здесь Шекспир", — невольно подумалось Мие. — Два месяца назад друзья семьи вытащили меня по старой памяти на пикник с ночёвкой в лес. Раньше мы любили так проводить время... Майские ночи прохладны, и мы до позднего засиделись у костра, греясь, рассказывая друг другу... просто вспоминали старые времена. Вдруг услышали странный шум, как будто что-то большое ломало ветви и деревья в лесу. Шум быстро приближался. У друга был с собой пистолет. Перезарядив, он держал его наготове. Вскоре на поляну выскочил крупный волк... волчица – я потом узнал... и не останавливаясь помчалась дальше. Следом за ней – волчонок. Он уже добежал до края поляны, как, ломая кусты, появился огромный волк – таких в природе и не существует. В несколько прыжков он преодолел половину поляны, а волчонок, до этого явно убегавший, остановился, повернул к нам морду и жалобно проскулил. А затем... на наших глазах он превратился в мальчишку лет восьми–девяти. Я оглянулся на друзей, чтобы понять: мне не почудилось. Вид у всех был оторопевший. Но когда я посмотрел обратно, мальчика и след простыл. Зато волк повернул к нам. Рикард выстрелил. Потом ещё и ещё. Он разрядил в зверя всю обойму, и я готов поклясться, большинство пуль достигло цели. Но его это только разозлило. Я схватил палку с сухими листьями, ткнул ею в костёр, чтобы листья вспыхнули, крикнул друзьям, чтобы они убегали и стеганул горящей палкой зверя по морде. Помню запах палёной шерсти, и... я повредил ему глаз. А затем меня просто подмяло и стало рвать. Помню, как его зубы вгрызлись в мою шею, и он куда-то поволок меня... Там был обрыв. Когда волк столкнул меня, я был ещё в сознании...Наверное, шрам оттуда. Помню луну, огромную, ярко-оранжевую... — А потом... — Потом я очнулся. В какой-то горячке, бреду, всё тело болело. Звуков, запахов вокруг вдруг стало нестерпимо много... Я не понимал, кто я, не понимал, сколько времени прошло. Начал ползти. Куда-нибудь. Отключался. Затем полз снова. Пока не провалился в яму, укрытую сухими ветками. Кажется, сломал ногу и отключился уже надолго. Пришёл в себя в чьём-то доме, на кровати, нога была в гипсе. Каково было моё удивление, когда хозяином дома оказался мой партнёр по бизнесу Петер Хольт, оборотень... Всё это время я жил и работал бок о бок с оборотнями... Я попался в их ловушку на кабана. Поняв, что я ещё жив, они принесли меня к себе домой. В больницу не повезли: у меня наблюдались все признаки обращения. Однако я остался человеком. Хотя уже скоро выяснилось, что не совсем. Нога срослась удивительно быстро. Я, конечно, выпытал у Хольта, кто был моим... обидчиком: Бьёрн, вожак стаи Рённингенов. И, когда я увидел его (мы с Хольтом пришли просто поговорить) во мне проснулась такая ярость, злость... как зверь. Зверь вырвался. Хольт едва усмирил меня тогда, снова привёл в свою стаю. Начал учить сознательному обращению, и эту науку я скоро освоил. — Виктор, вы сказали про зверя. Как вы обращаетесь? — Как и все волки. — Но... ведь это невозможно. Эндрю за столько лет тренировок только сейчас начало удаваться полное обращение. Бенту пока обращается в антропоморфное существо. И Дарла. — Значит, возможно. Ни объяснять, ни тем более демонстрировать свои умения Миккельсен, по всей видимости, не собирался, да и от неё не требовал. — Вы так рассказываете рассудительно, - задумчиво проговорила Мия. — И мою историю восприняли спокойно, как данность. Не требуете доказательств, не желаете убедиться в том, что я именно та, за которую себя выдаю, не просите показать, что я умею. — Мы вроде бы не в цирке шапито. И ваши глаза мало похожи на глаза юных девушек, удивлён, что сразу не заметил. Я склонен вам верить. Тем более, если то, о чём вы рассказали, правда, нам с вами ещё представится возможность воочию наблюдать способности друг друга. — К чему вы вспомнили Шекспира? — Вы опасно внимательны. Всё, о чём я рассказывал, имеет под собой почву в духе "Ромео и Джульетты", финал вот только вышел иным... Или пока не вышел... Как вы понимаете, Мия, я не мог не разобраться в произошедшем со мной. Хольт первым делом объяснил мне, что сохранение тайны существования оборотней — непреложное правило. За его нарушение следует суровое наказание вплоть до смерти или... — Изгнания из стаи. — Да. Обращение волчонка на глазах у свидетелей, конечно, можно было объяснить его возрастом, но выглядело оно слишком... намеренно. Он как будто специально привлёк к себе наше внимание, чтобы мы увидели наверняка. У Хольта же я выяснил, что и волчица, и волчонок – оба из стаи Рённингенов. Волчица – единственная дочь Бьёрна Юдит, волчонок – его младший сын. Юдит связалась с Бруно Бергером, сыном Микаэля Бергера, вожака стаи, недавно приехавшей на наши земли из Германии. Для Рённингена подобная связь была оскорбительна, недопустима. — Но почему? — Бергер мало того, что пришлый, чужак, ещё и полукровка. — Полукровка? — Его отец был человеком. — И что? — Вы не понимаете. Патриархальные устои, сохранение чистоты рода, крови у волков необыкновенно сильны. Возможно, у вас это не так, здесь, в Европе, особенно у нас, в Норвегии... — Какое-то дремучее Средневековье... — Мы с вами вольны относиться к их традициям как угодно, но, придя на их землю, будем вынуждены мириться с ними. — Поощрять этот мрак... Ладно, я не дослушала историю. — Юдит, сговорившись с Бруно, решила сбежать в стаю Бергеров. Отец каким-то образом узнал об этом. Хотел её остановить, а скорее всего наказать за непослушание. Волчонок был очень привязан к своей сестре. Я понял, она заменила ему мать, которая погибла... не знаю от чего. Сестра забрала его с собой. И он устроил весь этот спектакль, чтобы задержать отца. Как видите, план удался. — Ценой вашей, а возможно, и не только жизней. — Едва ли девятилетний ребёнок способен трезво оценивать последствия своих действий. Для него было важно спасти сестру. Он сделал это. Мия тяжело вздохнула. И тут же нахмурилась: — И что, продолжения истории не последовало? Рённинген так просто отпустил их? — Задавая вопрос, вы предвидите ответ. Всё идёт к открытому конфликту между стаями, а это, в свою очередь, может повлечь многочисленные жертвы и серьёзный риск раскрытия тайны существования оборотней... Во всей этой истории мне больше всех жаль Хольта. Его земли, участок леса, находятся как раз между наделами Рённингенов и Бергеров. Эта вражда длится уже не один год. Но даже при наличии столкновений до сих пор серьёзных последствий и свидетелей удавалось избегать. Теперь же... Мы пытаемся вразумить стаи, усадить их за стол переговоров. Завтра, кстати, первая попытка. Которая может стать и последней. Опасность того, что мирные переговоры обернутся кровавой бойней, велика. Хольт очень рискует. Переговоры будут проходить в его доме. Из волков его стаи – он и сыновья восемнадцати и семнадцати лет. Остальные – женщины. Если что-то пойдёт не так, им не сдержать натиск. Я вызвался помочь: эта стая многое для меня сделала. Хотя, если вы правы, подобное вовсе не изъявление моей благодарности и не действие моей воли – я просто следую предназначению. — Вашу волю тоже не стоит списывать со счетов. Я множество раз стояла на развилке, и, выбирая путь, доверяла себе (и тем, кто рядом)... Вы говорите, завтра... Я пойду с вами. — Нет. — Вы не поняли, верно. Я не задавала вопрос. — Но я вам ответил. С Бьёрном, вероятно, придёт его брат и сын – сильные волки. Микаэль так же не явится один. — Именно. И кто их сдержит? Один взрослый волк и новообращённый? — Сомневаюсь, что от вас будет больше проку. Миккельсен, поддёрнув рукав свитера, взглянул на браслет на запястье, поднялся с кресла и быстрым шагом направился к выходу из комнаты, бросая на ходу: — Скоро вернусь. Мия сочла правильным промолчать. Давно она не испытывала такую ядерную смесь эмоций, как от общения с этим чело... Стражем... Но не успела она разобраться, когда именно раздражение и трудно сдерживаемая ярость потеснили горечь, понимание и сочувствие, Виктор вернулся. — Собирайтесь, — кинул ей. — У вас весьма оригинальный способ намекать гостям, что им пора, — ядовито среагировала девушка. — Это не намёк. Мне необходимо вернуться на лесопилку. Остаётся немного времени, как раз чтобы довезти вас до Бергена и устроить в отеле. Не знаю, когда ближайший рейс до Нью-Йорка... "Вот же неотёсанный, грубый, упёртый мужлан!" — Присядьте, Виктор, — Мия поймала усталый взгляд. Но, к её удивлению, Миккельсен не поддался внушению, лишь нахмурился ещё больше, ощутив воздействие. Мия надавила жёстче: — Вам следует присесть. И подумать. И подумав, принять моё предложение. Чем больше силы будет на вашей стороне, тем больше шансов, что встреча пройдёт в нужном русле. С отсутствующим видом волк неуверенно опустился в ближайшее кресло. — Вы... Вы правы. Мия отпустила контроль. Мужчина неловко дёрнулся, словно удерживаясь от падения. — Вы всё ещё считаете, что я никуда не гожусь? — подчёркнуто безразлично поинтересовалась Мия, опершись о подлокотник, и подложив под щёку ладонь. — Что это было? — Дар Луны — способность подчинять сознание и разум своей воле. Без ложной скромности, владею я им неплохо. — Значит, мы всё же открыли первое отделение... Внимание, на арене.. Чего вы хотите? — Чтобы завтрашняя встреча обошлась без крови. И без ненужных жертв. — На рожон не полезете. — Будьте уверены. — Для чего это вам? — В каком-то смысле я отвечаю за каждого Стража. — Я в состоянии сам держать ответ. — Не сомневаюсь. Так... — Я возьму вас с собой. Мия торжествовала. Глубоко внутри. На лице же у неё не выражалось сейчас ни единой эмоции. Она подхватила с пола сумку, поднимаясь и буднично произнося: — Тогда... — Вам будет удобнее остаться здесь. Осев обратно с открытым на полуслове ртом, она едва нашла силы выдавить: — В смысле? — В прямом. До Хольта удобнее и быстрее добираться отсюда, а заезжая за вами в Берген, мне придётся сделать приличный крюк. Сейчас я сэкономлю время и, возможно, вернусь раньше, получая дополнительный шанс выспаться. Утром мы сможем продолжить с вами беседу. А после обеда могу предложить тур по ферме... в качестве развлечения. — Смотрю, вы знаете толк в развлечениях. Я не против фермы, но полезнее будет, если мы приедем на встречу раньше и я узнаю немного больше про обе стороны конфликта. — Справедливо. Идёмте, провожу вас в гостевую. — Не припомню, чтобы я давала согласие. — Мы впустую тратим время. Забрав её сумку, Виктор поднялся на второй этаж. Заснуть Мия не могла долго, ворочаясь с боку на бок, то сбрасывая одеяло, то накрываясь им с головой от разинувшей пасть пустоты этого чужого, огромного дома, так напоминающего другой... Несколько раз она набирала спасительный номер, но гудки обрывались тишиной... Мия ощущала себя бесконечно потерянной и одинокой... Браслет на тумбочке завибрировал. — Доброй ночи, милая, — бархат родного голоса мягко рассеял иллюзию одиночества, её. (Миккельсен здесь проводил каждую ночь... или бежал, как сегодня... ) — Вик, наконец-то... Как вы? — Дома всё хорошо. Вивиан ещё не вернулась. Мне тебя особенно не хватает сейчас. — Мне всегда тебя не хватает... особенно. — Не в самолёте и даже не в аэропорту. — Нет, осталась, мне придётся задержаться ещё на день. Но у тебя нет поводов беспокоиться. — Уверена. — Абсолютно. — Чем ты занимаешься? — Пытаюсь заснуть, но безуспешно... — Думаю, в моих силах помочь твоему горю. — Уверен? — Абсолютно. Знаешь, почему Норвегию называют царством троллей? Мия улыбнулась: — Порой мне кажется, ты скучаешь по тому времени, когда Виви не засыпала без сказок. — Не уходи от вопроса. — И не думала. Нет, я не знаю, не успела познакомиться с культурой и эпосом. Но чую, сейчас мне представится прекрасная возможность. — Я всегда отдавал должное твоей интуиции, девочка моя. Укладывайся поудобнее... Закрывай глазки... Закрывай... Улыбка. — Закрыла. — Слушай... Глубокий голос нежно обволакивал, уводя в причудливые миры, и Мия не заметила, как её дыхание выровнялось, а браслет выскользнул из руки... — Спокойных снов, милая, — прошептал вампир, прежде чем завершить звонок.