III. Охота на ведьм

Швеция, неподалёку от границы Чьи-то руки грубо и бесцеремонно тащили его куда-то... Оборотни... Мутило. В голове гудело и токало, остро отдаваясь в левый висок. Ранен? Оглушëн? Ривар... Прямо над ним и поодаль послышались голоса: — Vem! — Dödlig. Vid liv. — Vad sägs om vampyren? Avsluta? — Kasta i solen. Det kommer att dö! Двое. И третий рядом. Виктор попытался приоткрыть глаза (получилось только правый) и с трудом подавил приступ рвоты: организм противился любому действию. Две пары ног в грубых, с толстой подошвой, ботинках. Несколько ударов – и он труп. Не факт, что успеет обратиться, и вообще сможет начать. Шансов практически не было... Оставалось только... Его попытку заговорить остановил какой то невнятный шум. Приближаясь, шум распался на звуки быстрых шагов и голоса. Хольт... Какого дьявола они ещё тут?! — Stå! Ett uppenbart misstag har inträffat! — выкрикнул Хольт. — Ett fel är utseendet på en vampyr på vårt land. — Vi är inte vampyrer. Мы можем продолжить на английском? — Я не уверен в необходимости продолжения, — на английском швед говорил, хоть и с акцентом, но вполне прилично, однако его враждебный настрой нисколько не переменился, — не знаю, кто вы, но, что с вами был вампир, не вызывает сомнений. — Был? — Миккельсен, почувствовав, как хватка держащих его рук ослабла, перевернулся (скорее перевалился) и сел (вернее, попытался). Его всё же вырвало. Виктор сплюнул оставшуюся во рту дрянь на загаженную траву, так и не избавившись от мерзкого, кислого привкуса. Стало немного легче. — Где она? — Сдохла уже, наверное, — пожал плечами стоящий в стороне третий, по-видимому, главный, — и вы сейчас к ней присоединитесь, если... — Предпочли бы обойтись без угроз, — Миккельсен тяжело поднялся, игнорируя боль, шум в ушах и непривычно скудный обзор, который позволял лишь один открывающийся глаз. Их было всего трое. — Но вы не в самом выгодном положении... Впереди, на дороге, он увидел то, что вынудило его мигом оставить всякие объяснения и поспешить туда. — Denett! — рявкнул третий. Виктор не разобрал, что он говорит, но интонацию воспринял верно, и подбежавших к нему оборотней встретили чëрные, мощные лапы со смертоносными когтями. Те замерли, оторопели, не понимая, кто перед ними. — Кто... — третий мгновенно оказался рядом. — Позже. Сейчас отойдите. Я должен удостовериться... — Он не смертный, — Эндрю подал голос, отвлекая на себя, поняв, куда спешил Миккельсен. — Страж Сумерек. Как и я. Ликантроп, родственник Хольта, — кивнул на стоявшего позади него оборотня, — погиб при загадочных обстоятельствах. Вожак стаи Юханссон перед смертью проявил похожие симптомы. Мы направлялись в стаю, чтобы выяснить причины. Они нас ждут. — Ждут?.. Это нетрудно проверить, вы же понимаете. — Проверяйте. Прямо сейчас. Оборотень недоверчиво ухмыльнулся, бросил на него косой взгляд, доставая смартфон. Двое других встали наизготове к обращению и явно не намереваясь с миром отпускать чужаков. Виктор, ушедший вперёд, почти не вслушивался в продолжение разговора. Ещё даже не приблизившись вплотную, он осознал, что обещание, данное в Нью-Йорке, не выполнил. Горло вампирши было разодрано, трава вокруг – тëмная от крови, кожа и губы посерели, приобретя землистый оттенок... Но оставлять её здесь Виктор не собирался. Он снял куртку, чтобы накрыть тело и отнести к машине. Аккуратно не вышло. Поднимая Фрэнсис, норвежец едва не упал сам, с трудом устояв на ногах и рывком удерживая тело, и вдруг услышал булькающий сип... — Да кто вы такие? И почему вы не сказали сразу? — растерянный швед едва успевал за мужчинами, которые после подтверждения данной ими информации не теряли время и бросились к густому пролеску, где скрылись Миккельсен с вампиршей на руках, они видели, как Виктор прикрыл её курткой, но, вопреки ожиданиям, к ним не вернулся. — Мы сказали, — сухо бросил Эндрю, — им такой возможности вы не дали. — Вы должны понять. Это не первая подобная смерть в наших краях. Вампиры травят нас безнаказанно, и... — Эта девушка была с нами. — Я сожалею о допущенной нами ошибке. Мы предоставим вам автомобиль, взамен вышедшего из строя, и сопровождающих. Юханссон... — Виктор, что с ней? — Эндрю, продиравшийся вслед за Хольтом сквозь кусты и переплетённые ветви молодых деревьев, прервал оборотня, увидев наконец норвежца, склонившегося над телом вампирши. — С ней всё будет в порядке, — не оборачиваясь, проговорил Миккельсен. Хольт, Эндрю и швед, выбравшись из кустов на более чистое, но плотно притенëнное место, подошли к ним ближе. Миккельсен выглядел жутковато. Кожа на левом виске была сильно рассечена, глаз заплыл, лицо вымазано засохшей кровью. Одной рукой он держал рот Фрэнсис открытым. Из пореза на запястье другой в него бежала тëмно-бордовая струйка. Страшная рана на шее вампирши на глазах начала затягиваться. США, Нью-Йорк Оставшееся время воскресного дня Виви провела вполне бодро, если учитывать, что из машины она буквально вывалилась (и это бы случилось, если бы Мартин её не поймал и не поставил на плохо управляемые ноги - верх грации!). Однако душ и массаж (спасение утопающих - дело рук самих утопающих) немного привели её в чувство. Правда, на подготовку к школе времени ушло больше, чем изначально планировалось: на истории и физике мысли сосредотачиваться никак не хотели. И Виви злилась. На мысли, на историю, физику (и иже с ними), на то, что не получалось, не получалось совсем... И только дойдя в безрассудном транжирстве сил и времени до полного абсурда и заодно его понимания, наконец взялась за учёбу. Конечно, никаких обещаний Ноэлю она не давала, да и старый вампир едва ли стал бы их брать, но от безумия, клокочущего внутри (и от настороженных взглядов Ноэля, грозящих вылиться в опасные вопросы), мог спасти только понятный ей мир, безоговорочно сам принимающий и понимающий. И потому, вооружившись любимым плейлистом, садовым инвентарëм и перчатками, Виви с головой ушла в работу. За ужином Виви правдоподобно делала вид, что ужас как голодна, а после - что смертельно устала (впрочем, это почти соответствовало истине), забаррикадировавшись в своей комнате. Всё тело ныло, ясно давая понять, что это только цветочки. Однако не это было самое плохое. Потому что Виви знала: нужно перетерпеть три, ну четыре, дня - и пройдёт. А вот с тем, что ныло изнутри, и не поддавалось ни на какие уговоры, мучало, не утихало, так просто было не разделаться. Отмывая руки, она сорвала с ладони отклеивающийся пластырь, снова потревожив ранку, и с поистине мазохистическим тщанием растëрла по ней мыло, радуясь, что жгучая, щиплющая боль отвлекла на себя остальное (но почему так мало?). Подошла к окну, ожидая, что меркнущие предзакатные краски, особенная вечерняя успокоенность затронет, смирит и её. Но золотистые отблески на вдруг пришедших в движение вершинах деревьев плясали тревожно, даже зловеще: поднялся ветер. Виви закрыла створку окна, оберегая последние часы жизни потемневшего золота трогательно застывшего в молчаливой поддержке цветочного личика, окружëнного прозрачно-голубым венчиком лепестков. Осыпется к утру... — Вот и всё... А что ты видел? Кусочек мира из-за стекла? Или увидишь... — она посмотрела на вот-вот готовый раскрыться бутон и подумала о его предшественнике, том, что цвëл ещё в предгорьях Гималаев (и словно пахнуло свежестью, чистой, горной прохладой). Мартин подарил ей не обычный цветок. Или она не могла его воспринимать как обычный. И не хотела. Поймав за хвост промелькнувший в сознании образ, деловито поджав губы и мгновенно забыв обо всём, что тревожило её до, Виви стащила со стола ноутбук и забрала с собой в постель. Понадобилось совсем немного времени, чтобы на ожившем экране понеслись с невероятной скоростью облака, а за ними суровые, горные пейзажи с нетающими шапками снега на вершинах, чистейшие, хрустально-ледяные ручьи, стремительные, сильные реки, одинокие, безлистые деревья, украшенные разноцветными ленточками, трепещущими на ветру, скудные поселения, бедные жилища, величественные монастыри, статуи, древние пагоды, редкие рощицы в предгорьях, чахлые кустики на каменистых склонах, островки пёстрых цветов и зелени... и то самое солнечное небо Гималаев, осыпавшееся на землю необыкновенно нежными, удивительными цветами... И музыка, дух, воздух Непала... Виви не отрывалась от экрана, заворожëнная... Она знала теперь, видела, о чём будет её танец. *** У неё зуб на зуб не попадал от холода, а это чëртово одеяло и не собиралось находиться. Так и пришлось проснуться. С невольно вырвавшимся стоном Виви попыталась развернуться из позы искалеченного эмбриона, неловко задела ногой ноутбук, тут же пробудившийся вместе со своей неуклюжей хозяйкой. Темно. И в комнате, и за окном, усеянном мелкими каплями. Стараясь совершать как можно меньше движений, потому что каждое отзывалось ломотой и болью, она подползла к краю кровати, собираясь вернуть ноутбук на более подходящее для него место, и вдруг услышала голоса. Часы на браслете показывали двенадцать минут второго... Наверное, не самое подходящее время для визита... Кто бы он ни был... Хм... А кто? Не надевая тапочек, Виви прокралась к приоткрытой двери. Теперь она ясно слышала, что говорил дедушка и кто-то ещё, определëнно, ей знакомый, вот только она не могла вспомнить. Чуть толкнула дверь. Голоса приблизились: видимо, переместились из прихожей в гостиную. — Да, подумал, что остановиться на это время у тебя будет не такой уж плохой идеей. Мы редко видимся... последнее время. — Последние пятнадцать лет, Дастин. Наконец нашёлся повод. Всё же едва отошедшая от сна Виви соображала с трудом. "Дастин... Дастин... Так это... Тот самый Дастин? Брат отца? " — Я, по крайней мере, потрудился его найти, Ноэль. Но, похоже, здесь организовали передержку... — Труды твои совершенно напрасны, я рад принимать тебя в этом доме без всякого повода. А птица едва ли... — Ещё и птица... И тут мозг девушки выдал невиданную продуктивность, мгновенно соотнеся небрежно обронëнную фразу и приметы (в виде кед, сандалий и рюкзачка в прихожей) её присутствия, и заставил буквально вскипеть от ярости. — Твои язвительность и оскорбительные намёки я нахожу абсолютно неуместными, — реакция Ноэля оказалась мгновенна, резка и бескомпромиссна. — И если ты немедленно... И организм Виви выдал полное с ним согласие, выразив своё возмущение непреодолимой щекоткой в носу и громким "пчхи!" "О, чëрт, чëрт, чëрт!.." — Вивиан?.. "Ну что, Вивиан, твой выход, Ван Арт... Припудрить что ли носик, мать его за ногу!.." Нервно потерев кончик носа, девушка, стараясь не думать о конфигурациях непременного гнезда на своей голове и пылающих от негодования и смущения щеках, расправила плечи и твёрдой поступью вышла к лестнице. — Мы потревожили твой сон, девочка? — Ноэль смотрел на спускающуюся по ступеням девушку с тревогой и участием. — Не беспокойся, дедушка, — Виви поразилась тому, как бесстрастно звучал её голос, — я просто захотела пить. Не знала, что у тебя гости. Надеюсь, вы простите мне столь неподобающий вид, — встретившись с яркими янтарными глазами, девушка изобразила на предпоследней ступеньке нечто вроде ехидно извиняющегося полукниксена. Вампир молчал, смеривая её взглядом, под которым смущение вмиг благополучно улетучилось, осталось... "Спокойно, вдох-выдох... выдох, Ван Арт... вдох..." — Возможно, Вивиан, ты помнишь... — Ноэль понял. — Это Дастин, брат... — Оу, дядюшка, — она натянула максимально приторную улыбочку (аж зубы свело), — какая... неожиданность... Но, полагаю, наш с вами интерес друг к другу обоюден, и... я собиралась попить. Ещё раз прошу извинить. С этими словами она последовала на кухню. Когда она проходила мимо, Ноэль тронул её за плечо. — Всё в порядке, дедушка, — тихо уверила она. Ей показалось, что, пока она доставала с полки кружку (подозрительно долго), наливала воду и делала несколько судорожных глотков, в гостиной стояла тишина абсолютная, чутко караулящая каждое её действие. Обратно она возвращалась сопровождаемая тем же молчанием. Надо было просто лечь. Лечь и забыть "дядюшку", как невнятный сон, убежав в другие. Надо. Но чëрт дëрнул её замереть как вкопанная на пороге, у незакрытой двери, вслушиваясь в продолжение разговора. — Если я немедленно не извинюсь? Я признаю, был излишне... резок. Или ещё раз за свою ошибку? Как будто мало... — Дастин, в тебе говорят гнев и обида. А это плохие советчики. — Отвратительные. То ли дело мой безупречный брат. И его ошибки. Кстати, она подросла... Ошибки безупречно красивые, безусловно принимаемые... — Довольно, Дастин. Ты и сам пожалеешь о сказанном. — Возможно. Позже, возможно. А сейчас... Я вспомнил об одном неотложном деле, Ноэль. И мне всё же удобнее будет остановиться в отеле. Больше Виви не услышала ничего. Просто потому, что она ничего больше не слышала. Оглушëнная и раздавленная... "ошибка"... Испания, Барселона Виктор, застëгивая последние пуговицы на рубашке, открыл дверь. Высокий, темноволосый вампир, оказавшийся за ней, вытянулся и подобрался, оправив чёрный с кровавыми обшлагами рукавов то ли мундир, то ли китель (несовременный, помпезный, и оттого слишком приметный), и в тусклом, ночном освещении коридора блеснули золочëные пуговицы. Любовь испанца к внешним эффектам оставалась неистребимой и касалась даже формы ближайших подданных. — Доброй ночи, — поздоровался Ван Арт, — чем обязаны такому пристальному интересу со стороны Князя? Наш визит в Испанию носит исключительно частный, деловой характер. — Безусловно, Князю стало известно о вашем прибытии, сеньор Ван Арт, — вампир поклонился. — Но у меня поручение к сеньоре, вашей супруге. — Время позднее, она сейчас отдыхает. Можете передать через меня. — Прошу прощения, но послание Князя я должен отдать лично в руки адресату, — вампир поклонился снова. Виктор смерил его тяжëлым взглядом. Конечно, ничего не стоило надавить гипнозом, но стоявший перед ним был достаточно опытен, чтобы ощутить воздействие, и подобные действия вполне могли быть расценены как далеко не дружественные самим испанским Князем. — Пройдите, — пригласил вампира в номер Ван Арт и закрыл за ним дверь. — Но вам придётся немного подождать. Вместо ответа тот снова молча поклонился. Он нашёл Мию в той же позе, что и оставил. Сон её, очевидно, был глубок: она не отреагировала ни на голоса в прихожей, ни на его нарочито громкие шаги, ни на звук поворачивающейся ручки двери. Вздохнув, он присел на край кровати, бережно провёл пальцами по мягким волосам. Недовольно заворчав, она скрылась под одеялом. — Мне жаль, милая, — прошептал он, склонившись, — но у нас гости. Подручный Мора. Желает видеть тебя. — Что? — показавшиеся над одеялом глаза, ещё сонно жмурясь, смотрели на него с непониманием и тревогой. Через несколько минут одетая в кстати подвернувшиеся под руку джинсы и какую-то рубашку Мия вышла к ожидающему её вампиру. — Примите мои извинения за несвоевременный визит, — церемонно поклонился он, — но такова воля Князя. Вампир протянул ей белый конверт. И стоило ей подойти ближе, по лицу его вдруг пробежала странная судорога, а ноздри вздрогнули. "Учуял..." — Благодарю, — спрятав за вежливостью раздражение и смущение всей этой ситуацией, Мия быстро отступила назад, ожидая, что вампир покинет номер. Но тот по-прежнему оставался на месте. — Я должен сообщить Князю ответ. Коротко выдохнув, и сжав губы, девушка сломала печать и достала лист. Витиеватым почерком с замысловатыми вензелями, безупречно ровным наклоном неестественно идеальных букв было выведено всего три строчки:"Ожидаю Вас в Мадриде. Вопрос напрямую касается Ордена Стражей, и решение его не терпит отлагательств. Касадо Вас сопроводит на самолёт, после – в мою резиденцию". Подпись и гербовая печать: три башни, лев, корона. Стоило ей поднять глаза, вампир склонил голову: — Рафаэль Касадо, к Вашим услугам, сеньора Ван Арт. Облизав пересохшие губы, она ещё раз пробежалась глазами по строчкам. — Мне... необходимо собраться. — Конечно, буду ожидать Вас в холле. После того, как дверь за вампиром закрылась, Мия шумно выпустила из лëгких воздух и прошла в гостиную. Виктор стоял у окна. Она приблизилась, положила письмо на подоконник. — Что ты обо всём этом думаешь? Отвечать Ван Арт не торопится. — Вик... — Я думаю, что вижу почерк испанца, его печать. Вампира, вручившего тебе письмо, я неоднократно наблюдал в свите Князя. Но послание адресовано тебе, значит, тебе должен быть адресован и заданный тобой вопрос. — Тогда я думаю... Я думаю, что чёрный брючный костюм должен подойти. Брать не хотела, а взяла всё-таки. Удачно, да? — за годы совместной жизни он прекрасно изучил, что кроется за глуповатой, легкомысленной её болтовнëй, и она знала, что он знает. — Удачно, Мия. И ей так хочется обнять его, зарыться в его волосы, его запах, шептать, что она здесь, она никуда не уедет, и ему тоже не нужно делать вид, что всё хорошо, потому они вместе и всё хорошо. Но письмо, обличительно белое на белом подоконнике, требовательно взывает к ней, у Мора наверняка есть информация, которая поможет спасти Марию, и она должна. И она собирается, попутно неся всякий вздор и стараясь уже не пересекаться с ним взглядом. И только когда Мия, поправив подобие причëски и подкрасив губы (в самолёте у неё будет достаточно времени, чтобы заняться этим) подняла сумку, её остановила, удержала за локоть его прохладная рука. — Я лечу с тобой. — Вик, Мора прямо говорит, что информация, которой он собирается поделиться, связана с Орденом. То, что он обратился ко мне, значит, что он готов признать во мне лидера. Я... справлюсь, Вик. — В тебе я уверен. Я не могу быть уверен в помыслах и действиях испанца. — Тебе что-то известно? — Нет. — Анхель Мора мне малосимпатичен. Но нужно быть полным идиотом, чтобы таким образом организовать моë похищение или просто устранить меня. Ты ведь понимаешь. — Да. Включи геолокацию. — Конечно. — О том, где остановиться в Мадриде, не беспокойся. Забронирую номер, пришлю координаты. — Спасибо, Вик, — слова больно царапали горло, в глазах щипало, выдавила нелепое. — Не скучай. — Полагаю, встреча с комиссаром и посещение базилики помогут скрасить томительные часы ожидания. — Ох, Вик... — мгновения слабости, горько-сладкие, спрятанные на его плече, в его коротких объятиях, растаявшие и остывшие на его губах. Она ушла. Иначе не могло быть. Он понимал. Становилось ли от этого понимания легче? Виктор замер у окна, наблюдая, как по пустой дороге удалялись от отеля две фигуры. Словно почувствовав его взгляд, она вдруг обернулась, не сразу найдя его в окне глазами, а может быть, так и не найдя: вампира окружала темнота. Следом совершил полуоборот и её сопровождающий, одëрнув то ли мундир, то ли китель с двумя ровными, без брешей, рядами блеснувших в свете уличных фонарей пуговиц. Подобных той, что сейчас жгла его пальцы. Или Мора тогда, или он сейчас... Кто из них допускал роковую ошибку?..