III. Охота на ведьм

США, Нью-Йорк — Quelle belle surprise! — Оставь свои ужимки, Этьен! Что удалось выяснить? — Я действительно не ожидал вашего звонка… уже сегодня. И замечу, ваш акцент — пощёчина конспирации. Возможно, следует… — Возможно, тебе следует помнить о своём месте и цели своего пребывания в Новом Свете. — Возможно. — Слушаю. — Вы торопитесь. А дело крайне деликатное. — Ему известно. — Да. Впрочем, ради этой информации едва ли стоило совершать подобный вояж. — Я хочу быть уверен, что его дальнейшие действия и даже подозрения не коснутся меня. — Я хочу полной свободы действий, без излишнего контроля и понуканий, — и вы получите желаемое. Даже если придётся здесь задержаться. К слову, здешняя публика представляется мне благодарнее европейской и значительно менее избалованной… Швеция, окрестности озера Венерн Закат догорал тонкой розово-оранжевой полосой, разрумянивая редкие сизые облака на горизонте и тихую водную гладь, подëрнутую лёгкой дымкой. Волны, с недовольным шипением обходя цепь валунов, лениво подталкивая одна другую, накатывали на каменистый берег и рассыпались шуршащей пеной по крупной гальке. Негромко потрескивали поленья в костре. Разлапистые, с искривленными стволами, сосны живописно переплелись корнями над обрывом. Пахло озëрной свежестью, смолой, особенной вечерней тишиной. Даже беседа, и до этого едва ли нарушавшая воцарившийся в природе покой, сейчас и вовсе смолкла. Каждый из сидящих вокруг костра, кажется, погрузился в свои мысли. Немного погодя Миккельсен поднялся с бревна, подошёл к костру, палкой поправив развалившиеся угли, вернулся на место. — Значит, — глухо проговорил он, завершая импровизированную паузу, — подозрения волков небезосновательны: их действительно травят. Хольт хмуро на него взглянул: — Зачем? — Если бы у меня был ответ на этот вопрос, — Виктор устало потëр лоб, — с большой вероятностью я смог бы ответить, и кто. Доктор… — обратился он к Гудману. Тот, крякнув, отбросил в сторону шишку, которую вертел в руках: — Я не детектив, мистер Миккельсен, у меня другая специальность. Господин Ван Арт получил от меня ровно ту же информацию, которой я поделился и с вами. Я имею все основания назвать с высокой долей уверенности причиной его смерти отравление аконитом. При этом аутопсию других тел проводил не я. Но данный и предыдущий случай обнаруживают подозрительное сходство. — Абсолютно солидарен, — откликнулся Фултон. — Химический почерк тот же. — Каким образом аконитин попал в кровь? — Эндрю опередил со своим вопросом Виктора. — С пищей, питьём, — Гудман пожал плечами, — посредством инъекции… — Все предположительно отравленные, погибшие с похожими симптомами, в день своей смерти уезжали из своего дома. Возможно, в каком-нибудь баре… — Вот это вряд ли, — усомнился Гудман, снова подбирая шишку, — аконитин и на людей действует подобным образом. Представьте, сколько смертей мы имели бы в итоге… Миккельсен вздохнул, соглашаясь: — Тогда вода… Представляю с трудом, чтобы взрослый ликантроп позволил вколоть себе эту дрянь. — Он вполне мог и не подозревать об этом, — возразил Фултон. — Тонкая игла в руках профессионала… — Столько нужно просчитать, следить… Снова — зачем? Кому это выгодно? — Наверняка вампиры, — пробурчал Хольт. — Скоропалительные выводы только усугубят положение. Противостояние двух видов приведёт к необратимым последствиям, — Виктор хлопнул по колену, стряхнув комара. — Нам необходимо не допустить открытого конфликта… — Пока крововососы будут травить нас, как паршивых псов? — Успокойся, Хольт, — осадил приятеля Миккельсен. — Стало ясно, что к смертям волков причастен некий клан… — Вампиров. — И у своих сородичей они не в чести. — Мы это знаем со слов вампира. Как ты можешь ему доверять? — Я не доверяю, я опираюсь на факты. — Мистер Хольт, — обратился к оборотню Гудман. — У меня практически готовы схемы симптоматического лечения. Конечно, помощь должна быть квалифицированной и оказана своевременно, иначе… Но это всё же лучше, чем ничего. Вы могли бы распространить их среди своих? — О чём речь… Но это ведь полумеры? — Мы будем работать над антидотом, — поддержал коллегу Фултон. — Но нам нужно вернуться в Нью-Йорк, тем более свою работу здесь мы выполнили. — По-видимому… — Виктор нашёл взглядом устроившуюся на краю обрыва Фрэнсис, совершенно не принимавшую участие в их беседе, а всё это время швырявшую в воду мелкие камешки. — Ривар! Вампирша медленно, словно большая, хищная кошка поднялась и обернулась. Виктор, не отводящий глаз от горящих в сумерках янтарных радужек, осознал необыкновенную точность пришедшей на ум банальной ассоциации. Видеть её, ухоженную, с идеальной укладкой, макияжем, фигурой, в дорогих костюмах и платьях, туфлях на каблуках, ступающую по заросшим лесным тропинкам, как по подиуму, здесь и впрямь было сродни встрече на берегу шведского озера с горным кугуаром. — Ривар, может быть, вы хотите что-то добавить, высказаться? — Я? — радужки вспыхнули ярче: добыча найдена и определена. — Пожалуй, — закусила полную нижнюю губу, а следом плотоядная улыбка на миг обнажила острые клычки, — хочу, — прозвучало настолько прямолинейно, неприкрыто сексуально, что сидящие у костра мужчины все как один повернули к ней головы, а Гудман даже выронил шишку. — Я хочу… — повторила она и опустила глаза, а, когда вновь подняла, цвет радужек вернулся к тёплому янтарному, потеряв хищное свечение. — Прямо сейчас вернуться к цивилизации и воспользоваться одним из её благ, приняв душ. А вообще стоило бы поговорить с местными вампирами: из сплетен и слухов можно выудить немало ценной информации. Вот только, подозреваю, в этой глуши мы их не отыщем. Надо бы проконсультироваться с Князем по поводу мест их тусовок. Не знаю, как вы, а я бы с удовольствием развеялась.  — Идея интересная, — голос Виктора звучал глуше обычного. — С другой стороны, Фултону и Гудману сейчас необходимы возможности лаборатории. Разделяться небезопасно, равно как и вам путешествовать по этим землям в одиночку. — Могу взять Эндрю. Вы полетите в Нью-Йорк, там вас встретят. Мы вернёмся позже. — Я несу личную ответственность за жизнь каждого из группы, потому небольшие коррективы. Я сажаю на самолёт Фолла вместе со специалистами, Хольт отправляется к себе, а мы с вами… — Нет! — глаза вампирши вспыхнули и погасли. — Вы себя в зеркале видели? Любой фейс-контроль… — Буду ждать в машине. Вызовем меньше подозрений. Альтернатива проста, Ривар: или я еду с вами, или мы все вместе возвращаемся в Нью-Йорк. Молча скрипнув зубами, вампирша подняла с травы мятый жакет, встряхнула и быстро зашагала в сторону дома недавно потерявшей вожака стаи. США, Нью-Йорк Поболтать и даже поздороваться Максу с Мартином не пришлось: позвонила Сэм, его помощь срочно требовалась в новом магазине. Он просто высадил Виви ближе ко входу в спортивную школу и поехал дальше. Пока они добирались до города, редкие облака растянулись, размножились и срослись, спрятав палящее с утра солнце за плотной пеленой. И всё же, несмотря на отсутствие солнца, было безветренно и душно, как летом перед грозой. — Давай сюда свою воду, — Мартин в футболке и спортивных шортах и с рюкзаком в руках встретил её у самого входа. — Переодевайся скорее! Кроссовки взяла с собой? — Да. Ты же предупредил. А мы сегодня не в зале? — Ассаль хотела с своими позаниматься. Но нам это никак не помешает. Я хочу тебе кое-что показать. — Кое-что — это что? — Увидишь. Ну ты чего? Переодевайся! Не против лёгкой пробежки? Лёгкая пробежка тянулась уже третий квартал. Основной утренний людской поток схлынул, и это было весьма кстати: не хватало ещё продираться сквозь толпу. Редкие прохожие, по большей части, туристы, провожали её заинтересованными взглядами: топ и обтягивающие длинные шорты демонстрировали стройную, длинноногую фигурку в самом выгодном свете. Правда, не тому, кому хотелось бы. Широкие плечи и кудрявая шевелюра маячили впереди. Для вампира, несмотря на время суток, это действительно была лёгкая пробежка. Ему даже приходилось частенько сбавлять темп или вовсе бежать на месте, чтобы не потерять свою подопечную. Виви, порядком уставшая и вымотанная, постепенно начала догадываться о конечной цели маршрута. Осталось проверить свои догадки. Набрав в грудь побольше воздуха, она ускорилась… — Мы в парк? — выдохнула она, нагнав Линна. — Не уходи от комфортного для себя темпа, Ви, следи за дыханием, иначе начнёшь уставать. (О том, что она уже на последнем издыхании, Виви предпочла промолчать). А так — в яблочко! — Но… — как бы намекнуть, что до главного входа она не дотянет? (просто прилечь прямо здесь , нет, лучше вон там в тени, чтобы прохожие не наступали...) — Спокойно, — наверное, выражение её лица было слишком говорящим. — Ты же помнишь, что на вершину горы можно подняться разными путями. Когда они пересекли пешеходный переход и побежали вдоль ограждения парка, Виви поняла, что вампир имел в виду. Здесь недалеко была прореха, раньше они частенько пользовались этим неофициальным входом. Оказалось, что дыру в заборе за прошедшие четыре года никто заделать так и не удосужился, и, судя по хорошо утоптанной тропинке, известно о ней было далеко не только им двоим. Радость Виви, впрочем, оказалось недолгой: всё же бежать по ровному покрытию было проще, нежели по петляющей, иссечëнной корнями, то и дело ныряющей в овраги, тропинке. Хотя положение немного спасало то, что под покровом деревьев дышалось легче, чем в душном городе. И здесь было совершенно безлюдно. Правда, вскоре послышались голоса, как будто о чём-то спорящие. Женский, по-старчески надтреснутый, звучал громче и обиженнее. Мужской отвечал коротко и спокойно, уговаривая… И действительно, из-за деревьев вскоре показалась пожилая пара. Женщина, едва их завидев, оставила своего спутника, довольно шустро бросаясь им наперерез. — Вы не поможете нам? — Конечно, — Мартин задержался, продолжая бег на месте. Виви остановилась за его спиной, пытаясь отдышаться. — Мы немного заблудились. А телефоны оставили в машине. Хотя я собиралась взять их, не так ли, Джордж? — ехидно обратилась она к подоспевшему к ним старичку. — Маргарет, здесь невозможно заблудиться, дорогая. Просто небольшое приключение… А телефоны… Ты же хотела насладиться природой… — О, я насладилась вполне, дорогой! Теперь я хочу вернуться к людям. — На самом деле, вы не так далеко ушли от основной тропы. Просто пройдите немного прямо, а потом… Мартин начал объяснять дорогу, а Виви украдкой разглядывала встретившуюся им пару. Судя по обращению их друг к другу, это были супруги, хотя похожи, как брат и сестра. Мужчина внимательно слушал Мартина, заботливо придерживая спутницу под локоть. — Большое вам спасибо, молодые люди! — к пожилой даме, по-видимому, вернулось благодушное настроение. — Такая красивая пара! Как мы с Джорджем когда-то… Виви пожалела, что не видела сейчас лица Мартина, странно не возражающего. — Почему это когда-то? — улыбнувшись, возразил старичок. — Ты — так точно ничуть не изменилась. Такая же красавица. — Льстит, но как приятно!.. — вздохнула старушка. — Замечательно, что вы нам встретились. — Вы точно сами доберётесь? — усомнилась девушка. — Может, проводить? — Будьте уверены, деточка, — добродушно усмехаясь, старичок гордо подбоченился, — теперь, не без помощи вашего кавалера, я выведу свою даму из любых дебрей! — Ох, Джордж...— женщина нежно накрыла руку супруга своей чуть вздрагивающей, морщинистой рукой, и они не торопясь двинулись в указанном Мартином направлении. — Всего вам хорошего! — помахала им вслед Виви. Пара постепенно отдалялась от них, хотя всё ещё долетали обрывки фраз: «такие прогулки», «с твоим ревматизмом», «а помнишь…» — Они милые, — вынесла свой вердикт девушка. — Да, — Мартин к ней не обернулся, но в том, как он говорит, слышалась улыбка. — Не то что я. Потому что я всё вижу, маленькая хитрюга. Давай-давай!.. С удивлением, на которое, странное дело, ещё хватало сил, Виви увидела, что они вышли как раз на их место. Но с тех пор, как они были здесь последний раз, всё изменилось. Густые кроны деревьев дарили уютную тень, склоны овражка заросли густой травой, которую здесь не косили, мелко цветущим вьюном и крапивой. Было тихо, внизу журчала вода, негромко перекликались между собой прячущиеся в листве птицы… — Привал! — скомандовал Мартин, доставая из рюкзака и протягивая ей бутылку с водой. — Только немного. — И это обещанное кое-что? — Виви, сделав глоток, подозрительно прищурилась. — Нет, здесь красиво и тихо, но… — Не совсем. Вдохни поглубже, Ви, ты поймёшь. Девушка прикрыла глаза, делая глубокий вдох, и среди сотен запахов, безошибочно различила один, трепетный, нежный, чистый, как звон хрустального колокольчика. — Ландыши… — Да, расцвели, представляешь? Раньше их здесь не было. А теперь… Пойдём! Бросив плед на траву, он протянул руку. Заметив её колебания, понимающе кивнул, убирая руку в карман шорт: — Извини. Память по-прежнему меня подводит. — Нет, — она приблизилась: почему-то именно сейчас все её попытки скрыться самой ей показались лишними и жутко глупыми. — Просто, — тронула прохладное предплечье, осторожно, с замиранием сердца пробуя, — на самом, деле глупо это всё и неважно, лучше просто… — и переплела пальцы, с обрыва бросившись и утонув в его ладони. — Пойдём? Идти пришлось совсем недалеко. В густой тени орешника и ветвистого дуба из тёмной изумрудной зелени застенчиво выглядывали нанизанные на тонкую нить жемчужные бусинки — и как не вспомнить кельтскую легенду из любимой детской книжки. — Раньше их здесь не было, — шёпотом повторила она, чуть сильнее сжав его ладонь и замерев, продлевая мгновение, хрупкое, такое осторожное… И так грубо разрушенное вторгшейся между их рук вибрацией. — Родители? — Мартин отпустил её ладонь. — Нет, — старательно пряча разочарование. — Джаннет написала. Сегодня дополнительная репетиция в два. Скоро отчëтник. Но я не успеваю, наверное… — Ты ведь и так пропустила… — Угу. И я хотела показать ей свой этюд, она могла бы помочь… Но я не взяла с собой ничего. И наша тренировка… — Ты всё равно до конца не восстановилась. Я не рассчитывал на что-то серьёзное сегодня. Несколько упражнений… Занятия у меня во второй половине дня. Могу подбросить до дома, а потом в школу. По дороге, кстати, обговорим график тренировок. А то они у нас выходят как-то… спонтанно. Ты чего-то совсем сникла, Ви. Ты же всегда любила танцы. — Не в этом дело, просто здесь так… хорошо… — Это же наше место, Ви. Мы обязательно сюда вернёмся, если, конечно, ты хочешь… — Конечно, хочу! Но наша тренировка?.. — А кто сказал, что она завершена? И нам, между прочим, надо добраться обратно… Ответом ему послужил тихий скулёж. *** Годы, проведëнные с Мией, должны были превратить его тревогу и страх за неё в привычку, вторую натуру, как у обладателей профессий, сопряжённых с высоким риском для жизни, приглушить чувство опасности, обесцветить, сделать рутинным. И всё же происшествия, подобные неожиданной встрече её с испанским Князем, никак не позволяли этого, вновь и вновь во всех красках оживляя ту богатую палитру ощущений, что он испытал, впервые узнав о приключениях своей будущей супруги в Европе ещё в бытность поиска информации о её природе. Впрочем, разочарование и обида в палитре сейчас отсутствовали, на их место пришло горькое понимание и принятие неизбежности: такова была её природа. И Виктор каждый раз отпускал её, и вместе с ней часть себя, вытягивая, отрывая плоть от плоти, сердце от сердца. Он помнил, как однажды, после очередного такого эпизода, Мия сказала ему, тихо, уткнувшись в плечо:"Почему-то я знаю, что мы не умрём друг без друга, Вик». В справедливость её слов верилось. Виктору оставалось верить. И по мере возможностей, обеспечивать её комфорт, создавая для себя иллюзию участия, способности повлиять на ситуацию. Мия давно перестала противиться подобным жестам, она понимала. Понимала и так же мирилась с его образом жизни, на который влияла далеко не только вампирская природа, но и титул, и положение Князя. Сложнее было с Вивиан, чей возраст и не подразумевал такого понимания. Его малышка уже не выбегала радостно ему навстречу, громко топоча ножками. Ножки выросли и уносили свою хозяйку всё дальше, дальше, так, что и вампиру с нечеловеческой скоростью было за ними не угнаться. Вот и сейчас он уже знал, что дочь дома он не застанет: обнаружились срочные дела, по телефону Мия не стала посвящать его в подробности. Но Мию он должен был увидеть, услышать, коснуться, убедиться, что с ней всё в порядке. Потом дела, выяснение личности её внезапной спутницы, новости о причине смертей ликантропов, приглашение Сореля… Всё потом… Годы, проведëнные с Мией… Им было мало друг друга по-прежнему. Было ли время угасать страсти? Время, которого никогда вдосталь, выкраденное, отмерянное, всегда оставляющее послевкусие неутоленности, не испитого до дна желания в ожидании следующей встречи. И сейчас… Виктор, только войдя в дом, понимает, что успел. Должно быть, она собирается. Вот и платье, брошенное на диван, — дышит свежим, цветочным бризом, ароматом её духов… Её ароматом. Вампир легонько пробегает подушечками пальцев по идеально расправленным воздушным складкам, в каждой из которых обещание встречи, обещание её. Близко, близко, так близко… Что, стоит закрыть глаза — и вот шëлковая нежность её волос, кожи, притягательно сладкая, кровь её… Кровь… Рефлекторно он вдыхает глубже и чаще. Платье, небрежно смятое, оказывается в его руках, вампир подносит его к лицу. Нет, ему не кажется. Острый взгляд отмечает крошечное тёмное пятнышко, источающее вожделенный аромат. Дышать им, ею, до головокружения, до исступления, застящего разум марева… И в мареве этом… Глупец. Стоять в одиночестве посреди гостиной, сминая в руках тряпку, касавшуюся её кожи, когда эти же руки могли сами касаться, держать, сминать её тело… Вампир прислушивается, различая в живой тишине дома плеск воды… Конечно, Мия ощущает его. Задолго до того, как сквозь шум упругих струй слышит поворот дверной ручки. — Вик? Я скоро, милый… Тишина в ответ настораживает, как и всё усиливающееся ощущение его близости. Мия тянется, чтобы выключить воду. Внезапный шорох раздвигающейся створки душевой заставляет её вздрогнуть и оберну… — Ах!.. — успевает выдохнуть она, прежде чем оказывается плотно прижатой к чужому телу. Не к чужому. К его. Кожей спины она чувствует тающую прохладу шёлка рубашки, упирающуюся в поясницу твëрдость… — Неосмотрительно, — тягучий, гипнотический полушëпот, — не запирать двери… Или предусмотрительно… Распаренная кожа идёт мурашками от ледяных прикосновений. Видеть… Но ладонь, обхватившая её шею, напрягается, не позволяя ни единого движения. — Вик, я хочу тебя уви… — сипло, судорожно сглатывая в тисках безжалостных пальцев. — И я хочу тебя, — шёпот, опаляющий чувствительную кожу за ухом, отдающийся ноющим эхом внизу живота. — У меня всё ещё… — напоминает она: уклончивая просьба позволить немного времени, чтобы найтись, найти его в том, что на него так непохоже. Однако предупреждение её, похоже, оказывает эффект обратный. Прохладная рука, преодолевая горячее сопротивление воды, настойчиво перемещается от живота к её груди, сжимает почти грубо, защипывая до боли затвердевший сосок. Мия вскрикивает, неосознанно крепче прижимаясь к его паху — и тут же ладонь оставляет шею, закрывая ей рот. — Тише, девочка. Мы только начали. Чуть оттянув, пальцы отпускают сосок, небрежно очерчивают рёбра, жадно впиваются в упругую мягкость ягодицы — следом кожу обжигает острый шлепок. По молочно-белой коже внутренней стороны бедра бегут неровные алые дорожки. Мия мычит в его ладонь. Словно в унисон ей, гудит оставленный на полке браслет. — Никому, — он собственнически разводит её бëдра, пьянея от густого запаха её крови, — не позволю тебя сейчас. Пальцы грубо и напористо раздвигают нежные, скользкие от смазки и крови складочки, бесцеремонно вторгаясь внутрь, ощущая, как покорно сокращаются её мышцы, обхватывая теснее. — Сейчас ты моя. Я тебя хочу, — грубо, примитивно он толкает пальцами в её кровоточащее тело, сам распаляясь от того, как бесстыдно она подаётся на каждое его движение. — Я тобой обладаю. Когда по ногам её начинает пробегать мелкая дрожь, с мокрым, хлюпающим звуком он убирает окровавленные пальцы. Под протестующее мычание щёлкает пряжкой ремня, высвобождая давно рвущееся к ней желание, жажду. Проводит между её лопатками глянцевую, алую черту, тут же размываемую водой, жадно проникает к ней, ловя мутновато-красные струйки губами, вынуждая её наклониться, опершись о скользкую стену, придерживая, ставит её ногу на бортик и, накрывая ладонью дрожащие, царапающие мокрые плиты пальцы, входит, одним движением заполняя её, отпуская себя… Мия стонет и бьëтся пойманной бабочкой в его руках. Его жадная грубость, сила, властность, напор, её вынужденная беспомощность, немая покорность… Так привычно и совершенно нет. Словно обыкновенные для них роли упростили, очистили, возвели в абсолют, в абсолютное противоречие и единство, родив новое, неистовое пламя, разгорающееся всё жарче с каждым первобытно животным движением внутри её тела, лишая разума, переплавляя в жаждущую его, живущую его касаниями, дышащую им каждым оголенным нервом телесность. В исступлении она не замечает, как пальцы удерживающие её бедро, сжимаются, словно лапы коршуна, схватившего добычу, едва не пропарывая ногтями тонкую кожу, как вздуваются вены на руке, пригвоздившей к стене её руку, как за прохладной, влажной шершавостью его губ и языка, ведущих дорожку от лопаток к ключице и заветной венке на шее, всё чаще процарапывают кровавые нити острые клыки. И лишь жгучая, пронзительная боль в шее заставляет её испуганно вскрикнуть, опомнившись, рассудком принудить не дëрнуться в попытке уйти, избежать: тогда челюсти зверя сомкнутся сильнее… А прошептать: — Вик, мне больно… Милый, пожалуйста… Её голос едва просачивается сквозь мутную кровавую взвесь, забившую вкус, обоняние и разум. Тихо, но настойчиво. Пробивается к нему. — Милый… Он отпускает её шею, отпускает её, отталкиваясь от стены, отшатывается, не осознавая до конца, чего они только что избежали. С растрёпанных смоляных волос по бледному лицу, шее струйками бежит вода, впитываясь в воротник насквозь промокшей рубашки. Наконец, пылающий багрянцем полубезумный взгляд останавливается на её руке, зажимающей рану на шее, следит, как водяные струи вскипают на плече красноватыми гребнями… Он сглатывает напитанную вкусом её крови слюну, с силой сжимает виски, морщась, как от внезапного приступа головной боли. — Вик… — ощущает нежное касание пальцев к своей щеке и уходит от него, отворачиваясь. — Прости, — не глядя на неё, застëгивает брюки. — Не понимаю, как я мог… Но, очевидно, смог… — Вик, — по-прежнему негромко, но так… особенно, как только она и умела, — посмотри на меня, не беги. Я уже в порядке. Он поднимает глаза, багрянец нехотя уступает черноте. Следы от клыков на её шее затягивает молодая розовая кожа. — Давно не охотился… — Нет, я был на охоте две недели назад, и я исправно прибегаю к запасам крови, — вампир отвечает сухо и зло, вновь смотря в сторону. — Не ищи оправданий, Мия. Их попросту нет. Я… — В Барселоне ты слишком долго находился на солнце. И потом… — она обхватывает его лицо руками, приближая к себе, касаясь его лба своим. — Ну же, посмотри на меня, Виктор. Я тоже по тебе скучала. — Мия, — он пытается бережно отвести её руки, придерживая за запястья, но она не отпускает. — Я опасен. Сейчас. — Не говори глупости. Я тоже обладаю Даром, если ты не забыл. И вижу. Всё прошло. Не отталкивай меня, Вик, не смей… Притянув ближе, приподнимается на носочки, трогая мягким поцелуем его подбородок, губы, и ещё, более настойчиво. — Мия… — М-м, — отрицательно мычит она в его рот и тараторит, — не отпущу, а будешь сопротивляться — зацелую до смерти. — Ты забываешь, — уголок губ его устремляется вверх, — что вампиры… — Вот и проверим, — решительно заявляет она, по всей видимости, намереваясь во что бы то ни стало исполнить обещанное. — Мам! — вдруг слышится голос Вивиан. — Я только за вещами. Джаннет назначила репетицию. Пообедаю в школе. Меня Мартин отвезёт, он ждёт в машине… Ой, а откуда чемоданы? Папа приехал?.. А вы где? — голос неумолимо приближается. — Маам?..