III. Охота на ведьм

США, Нью-Йорк Путешествие по тëмным дебрям юридической казуистики оказалось много более утомительным и долгим, чем в самых печальных прогнозах Мии. До открытия выставки оставалось около полутора часов, потому вопрос с посещением салона отпадал сам собой. Двадцать минут усердной возни с неудобным портативным отпаривателем были полностью вознаграждены, и теперь Мия получила возможность насладиться результатами своего труда в большом зеркале оккупированной ей уборной офиса. Платье-футляр чуть ниже колена, с запáхом и поясом, глубокого вишнëвого оттенка сидело чу́дно, без излишней вычурности и помпезности. Вырез выгодно демонстрировал острые ключицы и идеальное декольте (машинально Мия скользнула пальцами поддëрнуть край ткани там, где так долго кожу стягивал уродливый рубец — и всё, что за ним было, — словно присосавшийся к телу её и душе чудовищный паразит). Несмотря на длинный, в три четверти рукав, в платье было совсем не жарко: натуральный шëлк приятно холодил кожу. Мия выходила в нëм «в свет» всего второй раз и без опасения быть уличëнной в преступном повторении. Потому как первый был совершенно кулуарным, для своих, по случаю передачи ей дел журнала мистером Боу. Из всех своих одной лишь Мие было известно, в какую баснословную сумму встала сложная операция, предстоящая боссу. Конечно, собственных средств, даже с учётом продажи принадлежащей ему недвижимости Боу не хватило бы. Конечно, Мия предложила свою помощь. Однако брать деньги просто так Питер отказался. Так она стала владельцем журнала и помещений, которые ранее занимала редакция, а Боу после благополучно перенесëнной операции и продолжительной дорогостоящей реабилитации, по рекомендации врачей, переехал в один из тихих пригородов во Флориде, подальше от стрессов и суеты мегаполиса. Порой они созванивались, время от времени Боу вспоминал былое, и Камилла получала статьи его авторства. Камилла, кстати, осталась единственной из прежнего состава «Сверхъестественного», но Мия едва ли могла в чём-то упрекнуть друзей, решивших просто идти дальше. Жизнь шла дальше… Мия фыркнула и встряхнула ещё не приведёнными в порядок волосами, скосив глаза на часы и с неудовольствием подмечая, что лирико-ностальгическое отступление слопало никак не меньше пяти минут. Стоило поторопиться. Когда завершающим, уверенным штрихом на губы легла глянцевая, подобранная к цвету платья помада, часы уже перешагнули критическую отметку, и автомобиль Виктора давно дожидался её на парковке фонда. Мия отошла чуть назад, оценивая образ в целом. Удачно уложенные на глубокий боковой пробор и подвитые волосы казались объëмнее и гуще. Длинная серëжка на открытом ушке, золотым полумесяцем черкнувшая по мочке и каскадом тонких, невесомых цепочек сбежавшая к плечу, филигранно очертила контур шейки. Платье, как ей думалось, сдержанно элегантное, заиграло красками дразнящего соблазна. «Чертовски хороша», — наконец выдал оценку придирчивый критик, прикусив нижнюю губу и звонко цокнув высокими шпильками. Мия почти сразу увидела его, выходящего из машины, чтобы открыть перед ней дверцу. Но это почти, доля мгновения на «чужой», отвлечëнный взгляд, чтобы посмотреть на него не как на совершенно своë, необходимое, родное, безусловно принимаемое, а со стороны, остро запечатлевая каждую деталь его высокой, безупречно сложенной фигуры в безупречно сидящем костюме, пронзительно красивого лица, идеального, слишком для этой реальности безликих бетонных декораций, серой обыденности, деловой рутины, слишком контрастным, неумело наложенной в фоторедакторе картинкой. Невозможной… Сморгнув, Мия встретилась с ним глазами. Чуть дрогнули, смягчившись, хищные губы, и в тёмном взгляде, холодном и жëстком, затеплилась, заискрилась восхищëнная нежность. И мир моргнул, сменив линзу… «Мой», — пронеслось в голове. — Вик, — в тихой ответной улыбке сложили губы. Майский вечер или его близость мгновенно окутали её приятной прохладой. — Ты, кого я избрал, всех милей для меня. Сердце пылкого жар, свет очей для меня. В жизни есть ли хоть что-нибудь жизни дороже? Ты и жизни дороже моей для меня, — заключительная строка проникновенным полушëпотом вместе с поцелуем тронула пальцы и другое что-то глубоко под рëбрами. — Истина, не нуждающаяся в доказательствах, — печально улыбнувшись, Мия подняла на него глаза, почти невесомо коснулась его виска, скользнула по щеке к подбородку, Виктор не отпускал её руки. — И всё же вновь и вновь я получаю их. Если бы ты знал, Вик... - ладонь спустилась ниже, по лацкану пиджака, и замерла, поймав, услышав биение сердца, неправдоподобно сильное для вампира, слишком быстрое, и остальное потерялось: наверное, оно было о том, что в красивом, но уже давно затëртом, заезженном, неуместно часто пользуемом обороте речи и кроется её глубинный страх, её боль, и нежность, и упрямая, глупая вера в то, что больше никогда возможности доказывать абсолютное у него не случится, ни с кем из них ничего не случится... Наверное. — Очевидно, моя попытка воздать должное твоей красоте в поэтических строках потерпела сегодня сокрушительное фиаско, — Виктор не отводил от неё блестящих чёрных глаз, — или ни один поэт не имел счастья быть столь же очарованным? — большой палец его руки пробовал нежность кожи тыльной стороны её ладони, вырисовывая лëгкие полукружия у костяшек и внезапно замерев у безымянного, на котором сейчас, вспыхивало и гасло эхом звезды помолвочное колечко: привычка или необходимость?.. — Несомненно, второе, — кокетливо опустив ресницы, ответила она (даже и на другой его вопрос, так и не заданный). — Уверена, ты догадываешься, что я бы предпочла провести этот вечер с тобой даже здесь, на парковке, тому мероприятию, на которое мы приглашены, но... — Нас ждут, — подтверждая неизбежность. — И уже неприлично долго, — тяжело вздохнув, Мия заняла пассажирское кресло. — Полагаю, титул Князя для нас несколько раздвинет рамки приличий, — аккуратно прикрывая дверцу, ответил Ван Арт. Состроив скептичную мину, Мия проворчала себе под нос, пока супруг обходил автомобиль: — Хотя обыкновенно мы наблюдаем обратное. — С Сорелем-художником до сих пор случая познакомиться ты не имела. Возможно, эта сторона его личности покажется тебе более привлекательной, а вечер не столь безнадëжным, — Виктор безошибочно уловил её настроение. — Позволь мне оставить свои сомнения при себе. В отношении подобных Сорелю я держусь позиции Братца Кролика, согласного поболтать с Лисом только на приличном расстоянии. Подожди, — остановила она собравшегося заговорить вампира, — ты хочешь сказать что-то вроде: "На приличном расстоянии многого не разглядишь" ? — Нет, признаться, что именно Лис всегда вызывал у меня сочувствие. — Ещё бы, — она манерно надула губки, - горой за своих. — Но Кролик неизменно выигрывал в обаянии и харизме. — Хитрец! — хихикнула Мия, удобнее устраиваясь в кресле. Автомобиль мягко тронулся с места. *** Пэджет, открыв багажник вежливо и невозмутимо наблюдал, как девушка бережно, словно хрустальную вазу, доставала из него переломанный куст, с корней которого продолжала осыпаться земля. — Я сейчас, Томас. Вы ведь всё равно до приезда родителей будете здесь? — скорее из машинальной вежливости: было и так понятно. — Я посажу его и всё уберу. — Не беспокойтесь, мисс. На мойке с этим точно справятся быстрее и качественнее. Будьте уверены, — развеивая ещё оставшиеся сомнения. На то, чтобы вооружиться лопатой и ведром, положив искалеченный саженец на ершистый, только сегодня стриженный мистером Робинсоном, ковёр газона, много времени не потребовалось. Дело было безнадёжным, но и бросить его там Виви не смогла. Когда она подъехала на обозначенное Тайрой место, небольшая группа волонтëров практически разобралась с последствиями рядового в общем-то ЧП: прорыв коммуникаций. Вот только по "счастливому" стечению обстоятельств, произошло оно ровно на той самой улице, где только-только прижились недавно высаженные деревца. Тяжëлая техника, ворча и ругаясь, поднимала глыбы асфальта и земли, не заботясь вовсе о том, что на ней произрастало. Хмурые "бруклинцы" спешно выкапывали ещё не попавшие под безжалостные гильотины ковшей саженцы, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что едва ли треть из спасëнных переживёт повторную пересадку. Виви помогла загрузить деревца в фургончик, и, обходя место погрома в поисках брошенного инвентаря, увидела его. Он лежал на самом верху земляной насыпи, беспомощно растопырив обрубки корней, с переломанным надвое стволом, уже не жилец, просто часть грунта и мусора, которым вскоре засыпят вырытую яму. Но над странной грязной обмоткой зеленели поникшие сейчас, увядающие молодые листья. — И, если с деревом будет всё в порядке, я поверю, что любые раны можно исцелить с помощью кофе и пластыря. — С ним всё будет в порядке. И даже если шансов не было... Ну как Виви могла его бросить? Потому, не обращая внимания на саднящую боль в ладони от содранной мозоли(как вовремя она вспомнила про перчатки!), воткнув в стороне лопату, она старательно утаптывала землю вокруг безжизненного обрубка (всю верхнюю часть ствола пришлось удалить) и так же старательно гнала мысли о том, что все её усилия бессмысленны и наивны. И так хотелось позвонить ему, услышать от него, что нет никаких дурных знаков судьбы, есть наши руки и голова, решения и действия, и последствия этих решений и действий. Но он говорил ей, что вечером будет занят. И завтра. И вообще, должно быть у чело... — да какая разница! — свободное от неё время и занятое не... А кем?.. Снова глупости! Делом, Виви, займись делом! Девушка развела в ведре с водой несколько капель прозрачной жидкости. — Ты хочешь жить, я знаю, — приговаривала она, — я видела. Ты сильный. Нам просто нужно маленькое чудо и немного стимулятора роста. Ты справишься, сможешь... Выливая воду под дерево, Виви вспомнила ещё об одном своëм питомце: гималайский мак сегодня утром сбросил лепестки с последнего цветка и теперь ожидал пересадки. Так почему бы не сейчас? Сейчас несколько растянулось, пока Виви промывала ранку, а после наклеивала пластырь, а потом кормила возмущëнного отсутствием внимания к своей персоне, расшумевшегося Говарда... В общем, обратно в сад Вивиан вышла, когда сумерки сгустились достаточно, чтобы датчики сработали, зажигая фонари. Цветок был посажен неподалёку от... дерева, так, чтобы крона подросшего (так и будет) клëна не забирала солнце полностью, но спасала от прямых лучей. И когда девушка встала, чтобы сходить за водой для полива, по ногам зябко пробежал прохладный ветерок. Со стороны озера послышался странный шипящий шум. Белая вспышка ослепила её, следом раздался оглушительный треск. От неожиданности Виви попятилась и, неловко зацепившись ногой за лопату, плюхнулась на газон, по иронии, на ту самую раненую ладонь. Вдобавок она, кажется, подвернула запястье. Слëзы сами брызнули из глаз от жгучей боли, и в ту же секунду, вместе со всем, что мучило и терзало её, с дурными предчувствиями, горечью, сомнениями, тем, что жило в ней, хоть и было нельзя, с этим душным, муторным вечером, их смыл ледяной стеной рухнувший на неё и землю ливень. *** — И что всё это значит, Виктор? Растерянная Мия остановилась посреди полупустого зала: основная толпа приглашëнных с шустро снующими между ними официантами, словно в воронку, перетекла в соседнее помещение следом за неким господином в кровавом смокинге и с головой, обтянутой красной тонкой эластичной тканью наподобие второй кожи, произносящего короткий, несуразный монолог (говоря откровенно, полный бред) у каждого из полотен. Мие было очевидно, что за жутковатой маской, движущимся слепком лица, скрывается вампир, но... — Ведь это не он? — чтобы подтвердить свои подозрения. Виктор молчаливо покачал головой. — Тогда... — В ожидании ответов на наши вопросы предлагаю осмотреться. Не торопясь. — Ничего другого не останется, — пожала плечиком Мия, беря супруга под локоть: дамочка чуть поодаль, кажется, больше заинтересовалась её спутником, нежели современным искусством, и вот уже пару минут беззастенчиво его разглядывала, вовсе не смущаясь наличием своего кавалера. Они медленно проходили мимо развешанных по стене полотен, у некоторых задерживаясь дольше. Виктор что-то рассказывал ей о технике в которой написаны работы, Мию же больше интересовало другое. — Вик, ты уверен, что все эти полотна принадлежат кисти Сореля? Вампир лукаво приподнял уголок губ. — Нет. — Я так и знала! — победный возглас в гулком пространстве зала прозвучал неожиданно громко — на возмутительницу спокойствия начали оборачиваться, но широкие плечи мужа надëжно спрятали её от укоряющих взглядов. — Это же очевидно, — почти шёпотом повторила она. — Что именно? — серьёзно уточнил Ван Арт, но в его тоне чувствовался подвох. — Что это не его работы: стилистика, выбор тем, цвета... — Это его работы, Мия, — положив ладонь ей на поясницу, вампир подвëл супругу к следующей картине, близко, почти вплотную. — Я подразумевал другое. Обрати внимание на характер, фактурность мазков, кажущуюся небрежность в наложении красок. Кисти здесь не использовались. — Подожди, — Мия начала осознавать, что её сейчас ловко обвели вокруг пальца. — Ты ведь понял, о чëм я... Вик? Или это была проверка? — Скорее разминка. Мне потребуется не только моë внимание, милая. — Я... хорошо, — скупо кивнула она, но спустя секунду, с трудом сохраняя суровое выражение лица и сдерживая на поджатых губах озорную улыбку, жестом индейца из старых фильмов приложила раскрытую ладонь сначала к своей переносице, затем — к его. — Моё внимание — твоё внимание, о бледнолицый брат мой. — В свете наблюдаемого мной, — лицо вампира оставалось непроницаемым, лишь чуть подрагивающий уголок губ выдавал истинные эмоции, — я нахожу весомый повод обсудить статус старшей сестры для Вивиан. Но Мия уже внимательно рассматривала картину. Действительно, краски накладывались на холст и растушëвывались, по-видимому, просто пальцами. Краски вырывались, набрасываясь хаотичными клубами, из эпицентра, наверное, даже всей палитрой, но захлëбывались в животной красноте, вскипали, пузырились отравляюще жëлтыми оплавами, вгрызались в глаза и горло жаром абсолютно белого... А в эпицентре — кривое чëрное пятнышко, в котором трудно угадывался корчащийся в агонии силуэт человека... Грудь и горло опалило фантомным жаром, гарь, копоть забили лëгкие... Дышать, дышать... Мия успела сделать три шага прочь, прежде чем ощутила на своём плече привычную прохладу его ладони. — Всё хорошо, Вик, я в порядке, — она старалась не захлëбываться вновь хлынувшим в лëгкие воздухом, ровнее, ровнее, — в порядке... — Уверена, что нам не стоит выйти? — Да. Лёгкое головокружение: день был утомительным... Виктор досадливо дëрнул уголком рта, признавая свою ошибку. — После перелëта у тебя даже не было возможности отдохнуть. Мои... действия, дела фонда, твоя подопечная... Мне следовало перенести визит сюда на более удобное время. — Всё уже прошло, — она покосилась на картину. — А вот название вполне в его духе. "Новая атмосфера". Весьма претенциозно, не находишь? — Скорее субъективно, — непрошено поправил её мягкий, вкрадчивый голос. Мия обернулась, чтобы встретить насмешливые зелёные глаза виновника этого вечера. Этьен Сорель, дорого и небрежно одетый (типичный молодой представитель богемы, как и многие из здесь присутствующих, с видом скучающим и пресыщенным), словно материализовался из воздуха. — Виктóр, — протянув руку, Сорель произнëс имя её мужа на французский манер, — мадам Ван Арт, — ей достался манерный поклон, — простите, что не встретил вас лично, и мою бестактность... Меня, возможно, извинит тот факт, что ваша беседа некоторым образом затрагивала мою персону. Но я вас прервал, мадам, а вы только подходили к тому, чтобы в пух и прах разнести результаты труда моих рук и сердца... Смешавшаяся Мия (и разом ожили впечатления от коротких редких встреч с французом) постаралась взять себя в руки: — Я лишь выразила недоумение насчёт выбора названия, месье Сорель. Со словом "атмосфера" у меня возникает совершенно иной ассоциативный ряд. — Воздух? Прозрачность, свежесть, чистота, — он снисходительно ухмыльнулся. — Но прежде жизни был хаос, большой пуфф! — театрально выбросил пальцы руки, изображая взрыв. —И любой новый порядок не терпит старый. Уничтожить, и только затем создать. Угощайтесь! — жестом остановил пробегающего мимо официанта, сам забирая с подноса бокал с шампанским. Виктор и Мия последовали его примеру. — Хм, — попробовав игристый напиток, Виктор удовлетворëнно прищурился, — роскошно для фуршета, Salon, год... — Дрянь редкостная! — Мия едва сдержалась, чтобы не вернуть своему бокалу его содержимое. Француз отстранëнно наблюдал за мизансценой. — Позволь, — Виктор забрал бокал у супруги, поднеся его к носу. — Не трудись, Виктóр, ближайший супермаркет, нижняя полка, сумасшедшая акция: три по цене одной, — подозвав очередного официанта, Сорель поменял бокал Мии с другим. — Прошу, мадам! — Благодарю, — Мия саркастично усмехнулась, — воздержусь, пожалуй. — Не изменяешь привычкам? — в похолодевшем тоне Виктора явственно различалось недовольство. — Ничего не могу с собой поделать, — с притворным раскаянием вздохнул француз и хищно улыбнулся. — Но согласись, это любопытно... — Мне любопытно другое: кому был неугоден прежний порядок, кто виновник хаоса? — Виктор придавил француза тяжëлым взглядом. Однако тот с честью его выдержал, никуда не ушла и неприятная ухмылочка. — В данном конкретном случае, — он указал на картину, — "мессер". Если желаешь более глобально, то, на мой взгляд, на вопрос ты ответил сам: тот, кому неугоден. В силу амбиций, страха... бизнеса? Виктор требовательно поднял бровь, ожидая продолжения. Из соседнего зала донëсся удивлëнный ропот. — Безумный мастер под номером два уже залил мой шедевр чернилами... Опасаюсь, Виктóр, что наша увлекательная беседа будет прервана в самом её разгаре. — Отзываясь на твоё приглашение, — голос Виктора звучал ровно, но Мия слышала в рокочущем тембре возрастающую угрозу, — мы не рассчитывали становиться частью перформанса. — Ни в коем случае, Виктóр! — видимо, услышала не одна Мия. — Я приглашаю вас в зрительный зал и раскрываю карты. Я строил программу вечера, исходя из означенного времени. Первое лицо, странного персонажа в красном вы имели возможность наблюдать. Жан чудесно справляется с ролью. Он даже не представился, но большинство пребывают в уверенности, что перед ними создатель картин, и всё это время продолжали слушать бред, который он нëс. Кстати, по задумке градус бреда рос. Абсурдности происходящему призван добавить второй герой, оборванец с безумным взглядом, провозглашающий постулат о художнике-разрушителе, последователе Герострата. Одну из моих картин он уже испортил - к слову, для меня сюрприз. Сейчас время диалога первого и второго лиц, совершенно бессодержательного, но крайне эмоционального и, как выразилась мадам, претенциозного... Затем первый вскроет вены. Ведь чего-то подобного вы ожидали, глядя на его костюм. Творец перед зрителем обнажает свою душу, истинное... И такое наверняка вызовет эмоции. Затем на несколько секунд свет погаснет, гости услышат взрыв аплодисментов, а когда включится вновь, их выведут на поклон... — Вы... зачем вам это? — поражëнная услышанным, выдавила Мия. — В приглашении не уточнялось, в качестве кого гости будут здесь присутствовать. Мне интересны лица, эмоции, характеры, взаимодействия, мне необходимо... — Кем-то играть?.. — прохладные пальцы Виктора обхватили её запястье, призывая остановиться, но... — И в нашем приглашении тоже... — По-вашему, я самоубийца, мадам? — Сорель перевëл взгляд на Виктора. — Сочтите за комплимент, вы стали бы бриллиантом коллекции, но, пока меня устраивает моя голова на моих же плечах, я вынужден обратить свой взор в иную сторону. Приподняв бокал, Сорель кому-то им отсалютовал и подмигнул. Проследив направление его взгляда, Мия увидела ту самую дамочку, которая, похоже, таки нажила себе приключений в виде молодого красавца, богача, потомка французских аристократов, за одним незначительным нюансом... Впрочем, это уже её проблемы... — Мы, — Виктор посмотрел на супругу, с трудом сохранявшую самообладание, — вынуждены попрощаться заблаговременно, Этьен. Этот день был непростым для нас обоих. Но прими ответное приглашение. Буду рад встретить тебя в "Новой жизни". — Наслышан, с удовольствием. В таком случае, до скорой встречи. Не хочу упустить момент кульминации действа. Почти сразу, как француз скрылся за дверьми зала, послышались испуганные женские вскрики, призывы звонить 911 и... Они уже покидали порог частной галереи. Обернувшись на потухшие окна, Мия нервно сжала предплечье мужа. — Уверяю, ни один из присутствующих там не пострадает, — успокоил её Виктор. — Не более чем фиглярство, забавы... — Хороши забавы... — процедила сквозь зубы Мия. — Пройдëмся немного? Тебе необходимо успокоиться, — пояснил он, ловя её растерянный взгляд. *** Виктор вывел её к мосту через реку. Новый проложили в миле от него. А старый оставили как историческую ценность на откуп пешеходам. Однако, кроме них, пешеходов сейчас не наблюдалось. Они молча вышли на середину и остановились, облокотясь о перила. Отражения фонарей маслом растекались по чëрной глади воды. Где-то наверху вроде бы должны быть звёзды, но поднимать голову не хотелось. Ничего не хотелось. Виктор молчал. — Знаешь, послевкусие этого вечера ничем не лучше той гадости, что была в бокале. — Я сегодня на редкость последователен, — сыронизировал вампир. — О чëм думаешь? Об амбициях, страхе и бизнесе? Так предметно... Как к гадалке сходили, честное слово. Ван Арт криво улыбнулся: — За каждым из этих пространных определений стоит конкретная фигура: Мора, Леконт или Мансфельд... — Или ты хочешь, чтобы именно эти фигуры стояли за пространными определениями... Он не дал никаких зацепок, Виктор. Просто водит тебя за нос. — До сих пор Сорель не давал мне повода усомниться в своей адекватности. — Он мне не нравится, Виктор, — зло выдохнула она в пустую черноту ночи. — И всё же это лучше, чем ничего. Возможно, Фрэнсис удастся выяснить, по какому пути двигаться дальше... И мы не закончили с Сорелем. — Что ещё? — Разыгранный им спектакль. Мы должны были его наблюдать. Для чего? — У тебя будет возможность задать этот вопрос Сорелю напрямую. Виктор вздохнул и провëл большим пальцем по переносице. Мия не могла. Почему-то всё ещё не могла сделать глубокий вдох, и в груди болело от ожидания и невозможности. Когда? — Когда мы освободимся от этого, Вик? — она нашла его руку и чуть сжала прохладные пальцы. — Когда доберëмся до них. А мы до них доберëмся. Иди ко мне, — он оттолкнулся от перил, забирая её в свои объятия, в свою, родную темноту. Внизу о чëм-то шептала река, а здесь ветер до мурашек гладил кожу... — Les mains dans les mains restons face à face Tandis que sous Le pont de nos bras passe Des éternels regards l’onde si lasse Мия вздрогнула: — Почему оно? Конечно. Не он ли сам на её просьбу почитать что-нибудь на французском выдал "Антологию французской поэзии"? И сейчас... Достойный выбор, Виктор. — Вик? — Ситуативная ассоциация. Отчего-то всплыли именно эти строки, вырванные из контекста, крайне неудачного и к нам с тобой никакого отношения не имеющего. Неуместно подобранная цитата второй раз за вечер. Пора признать свой тотальный провал. К его удивлению, девушка тихо хихикнула: — Конец света? И моря выйдут из берегов, и земля содрогнëтся... — пафосные пророчества были прерваны глухим, раскатистым рокотом, ещё отдалëнным, но, судя по налетевшим на них порывам ветра, стремительно приближающимся. — Конец света или этого жуткого вечера... Без разницы. Я хочу провести его в своей... нашей постели. Поехали домой, Вик?