Первое, на что я обращаю внимание, это запах: кожа, дерево, полироль со слабым цитрусовым ароматом. Он очень приятный, а освещение мягкое, приглушенное. Стены и потолок глубокого темно-бордового цвета, из-за чего просторная комната кажется замкнутой. На стене напротив двери прикреплен большой деревянный крест, похожий на букву Х, с ограничительными наручниками на каждом углу. Над ним к потолку подвешена обширная железная решетка, площадью не менее восьми футов, с которой свисают всевозможные веревки, цепи и сверкающие кандалы. Возле двери на стене висят два украшенных резьбой столба, похожие на карнизы для штор. На них висят различные весла, кнуты, розги и забавные пернатые орудия.
Справа от двери стоит комод из красного дерева, ящики тоньше, чем обычно, как будто для хранения образцов в старом музее. Он на мгновение приковывает мое внимание, и я задаюсь вопросом, что в них на самом деле находится. Хочу ли я вообще знать? На противоположной стене — стеллаж, где хранятся трости разной длины и ширины.
По комнате разбросаны другие предметы мебели и непонятные мне вещи, но доминирует в ней кровать. Она больше, чем кровать королевского размера, богато украшенный резной балдахин в стиле рококо с плоским верхом. Она похожа на кровать из Хогвартса, только гораздо больше и с большим количеством кожи. На ней не было постельного белья, только матрас, обтянутый красной кожей, и красные атласные подушки, сложенные на одном конце. К кровати были прикреплены еще цепи и наручники.
У изножья, на расстоянии нескольких футов, расположен большой диван «Честерфилд» цвета оксблад, который стоит посреди комнаты лицом к кровати. Странное расположение… диван напротив кровати. Я улыбаюсь про себя, потому что из всего в этой комнате, что могло бы показаться мне странным, я останавливаюсь на диване, хотя на самом деле это единственный обычный предмет мебели в комнате.
Поднимаю голову и смотрю на потолок, видя повсюду карабины, расположенные с нечетными интервалами. Интересно, для чего они нужны, но опять же непонятно, хочу ли я это знать. Оглядываю комнату и чувствую, что дерево, темные стены, угрюмое освещение и кожа цвета бычьей крови придают ей некую мягкость и романтичность. Я знаю, что это не так. Это версия Гарри о мягкости и романтичности. Однако сама комната вписывается в старую мрачную атмосферу дома.
Я оборачиваюсь; Гарри пристально смотрит на меня, выражение его лица совершенно не читаемо.
Разворачиваюсь и прохожу дальше в комнату. Меня заинтриговала эта штука с перьями, поэтому я подхожу к ней и нерешительно прикасаюсь. Это замша, а на конце маленькие пластиковые бусинки.
— Это называется флоггер, — голос Гарри тихий и мягкий.
Флоггер… хм. Думаю, я в шоке. Я могу наблюдать и впитывать, но не могу сформулировать свои чувства по поводу всего этого. Какова должна быть реакция человека, узнавшего, что его потенциальный любовник — совершенно ненормальный садист или мазохист? Страх! Да, похоже, это самое сильное чувство. Я узнаю его сейчас. Но, как ни странно, я боюсь не Гарри — я не думаю, что он причинит мне боль, ну, не без моего согласия. Так много вопросов мучает меня: почему? Как? Когда? Как часто? Кто?
Я подхожу к кровати и провожу руками по одному из искусно вырезанных столбиков. Столб очень прочный, в нем определенно есть какая-то магия.
— Скажи что-нибудь, — говорит Гарри обманчиво мягким голосом.
— Ты делаешь это с людьми или они с тобой? — шепчу я. Его рот искривляется, то ли от удовольствия, то ли от облегчения. Он пару раз моргает, обдумывая свой ответ.
— Я делаю это с мужчинами и женщинами, которые хотят этого.
Я не понимаю.
— Если у тебя есть добровольцы, зачем ты привел сюда меня?
— Потому что я очень хочу сделать это с тобой.
— О, — я ловлю ртом воздух.
Почему?
Бреду в дальний конец комнаты и задумчиво провожу рукой по высокой, достающей мне до талии кожаной скамье. Ему нравится мучить других. От этой мысли мне становится тошно.
— Ты садист?
— Я доминант, — его глаза обжигающе зеленые, напряженные.
— Что это значит? — спрашиваю тихо.
— Это значит, что ты добровольно признаешь мою власть над собой. Во всем.
— Почему я должен это делать?
— Чтобы доставить мне удовольствие, — шепчет он, наклоняя голову набок, и я вижу тень улыбки.
Доставить ему удовольствие! Ишь чего захотел! У меня отваливается челюсть. Доставить удовольствие Гарри Поттеру. И вдруг я понимаю, что именно этого и хочу. Я хочу, чтобы он был доволен мной. Какое открытие!
— Иными словами, я хочу, чтобы ты хотел доставить мне удовольствие, — говорит он мягко. Его голос действует на меня гипнотически.
— Каким образом? — во рту пересохло. Хорошо, про «удовольствие» я понимаю, но какое это имеет отношение к пыточной комнате времен королевы Елизаветы? И надо ли мне знать ответ?
— У меня есть правила, и я хочу, чтобы ты их соблюдал — для твоей пользы и для моего удовольствия. Если я буду тобой доволен, ты получишь награду. А если нет — накажу тебя, и ты запомнишь, — шепчет он.
Я оглядываюсь на подставку для тростей.
— А это что? — обвожу рукой вокруг себя.
— Стимулирующие средства. Награда и наказание.
— Значит, тебе приятно навязывать мне свою волю?
— Ты должен доверять мне и подчиняться добровольно. Чем ты послушнее, тем больше удовольствия я получаю — все очень просто.
— Хорошо, а что с этого буду иметь я?
Он пожимает плечами с почти виноватым видом.
— Меня.
О Мерлин. Гарри проводит рукой по волосам.
— По твоей реакции ничего не поймешь, Драко, — произносит он сердито. — Давай вернемся вниз, где я смогу лучше сосредоточиться. Здесь я не могу смотреть на тебя спокойно, — он протягивает мне руку, и теперь я не решаюсь ее взять.
Пэнси говорила, что он опасен; она предупреждала меня, и была права.
Откуда она, черт возьми, знала?! Он опасен для моего здоровья, потому что я знаю, что скажу «да». И часть меня не хочет этого. Часть меня хочет убежать с криками из этой комнаты и всего, что она собой представляет. Я здесь не в своей тарелке.
— Я не собираюсь причинять тебе боль, Драко.
Я знаю, что он говорит мне правду, поэтому беру его за руку, и он выводит меня за дверь.
— Давай я покажу тебе кое-что еще, — мы выходим из игровой комнаты, как он ее называет, и возвращаемся к лестнице, но вместо того, чтобы спуститься по ней, он разворачивает меня и показывает первую комнату. Это спальня с большой двуспальной кроватью, все в белом цвете — мебель, стены, постельное белье. Здесь стерильно и холодно, но через большое окно открывается довольно красивый вид на Лондон.
— Твоя комната. Можешь украсить ее по своему вкусу.
— Моя комната? Ты ждешь, что я перееду? — я не могу скрыть ужас в своем голосе.
Он что, блядь, серьезно?!
— Не на все время. Скажем, с вечера пятницы до воскресенья. Мы можем это обсудить. Если ты захочешь, конечно, — добавляет неуверенно.
— Я буду спать здесь?
— Да.
— Не с тобой.
— Нет. Я же говорил тебе, что всегда сплю один. Ну, если не считать того случая, когда ты напился до бесчувствия, — похоже, он мне выговаривает.
Я поджимаю губы. Просто не укладывается в голове: добрый, заботливый Гарри, который спас меня, совершенно беспомощного, и мягко поддерживал, когда меня рвало в азалии, оказался чудовищем, любителем цепей и хлыстов.
— А ты где спишь?
— Моя комната внизу. Пойдем, ты, наверное, голоден.
— Что-то у меня аппетит пропал, — отвечаю я раздраженно.
— Ты должен поесть, Драко, — втолковывает он мне и, взяв за руку, ведет прочь.
Снова оказавшись в огромной зале, я изнываю от тревоги и тоски, словно стою на краю обрыва, и мне надо решить: прыгнуть вниз или нет.
— Я понимаю, что подталкиваю тебя на темный путь, Драко. Хорошенько подумай. Может, хочешь что-то спросить? — говорит он и, отпустив мою руку, уходит на кухню.
Да. Но с чего начать?
— Ты подписал договор о неразглашении; можешь спрашивать меня о чем угодно, и я отвечу.
Я стою рядом с массивным столом, а он начинает доставать продукты из холодильника. Гарри переносит их на столешницу и начинает нарезать французский багет.
— Садись, — он указывает на один из стульев, и я подчиняюсь его приказу. Если я собираюсь это сделать, мне придется привыкнуть. Теперь я понимаю, что он был таким властным с тех пор, как мы познакомились.
— Ты говорил о каких-то бумагах?
— Да.
— Что за бумаги?
— Кроме договора о неразглашении, существует контракт, в котором говорится, что мы будем делать, а что нет. Я должен знать твои пределы допустимого, а ты — мои. Все будет по взаимному согласию.
— А если я не соглашусь?
— Я не удивлюсь, — говорит он осторожно.
— Но у нас не будет никаких отношений? — спрашиваю я.
— Нет.
— Почему?
— Потому что это единственные отношения, которые меня интересуют.
— Почему?
— Так я устроен, — он пожимает плечами.
— Как ты стал таким?
— Почему каждый человек такой, какой он есть? На этот вопрос трудно ответить. Почему одни люди любят сыр, а другие его ненавидят? Ты любишь сыр? Добби, мой домовой эльф, оставил это на ужин, — он левитирует к себе несколько больших белых тарелок из холодильника, снова без палочки и единого слова, а затем ставит одну передо мной.
— И какие правила я должен выполнять?
— Они у меня записаны. Обсудим, когда поедим.
Еда! Как я могу есть прямо сейчас?
— Я действительно не голоден, — шепчу я.
— Все равно поешь, — говорит Гарри. Теперь понятно, откуда у него эта диктаторская манера. — Налить тебе еще вина?
— Да, пожалуйста.
Он леветирует к нам вино и наливает в бокалы. Наконец он садится, и я делаю торопливый глоток.
— А закуску?
Я беру маленькую кисточку винограда.
— И давно это у тебя?
— Да.
— Легко найти мужчин или женщин, которые хотят этим заниматься?
Он поднимает на меня бровь.
— Ты не поверишь, — отвечает сухо.
— Тогда почему я? Я действительно не понимаю.
— Драко, я уже говорил тебе. В тебе что-то есть. Я не могу оставить тебя в покое, — он иронично улыбается. — Я лечу к тебе, как мотылек на пламя, — его голос мрачнеет. — Я очень сильно хочу тебя, особенно сейчас, когда ты снова кусаешь губу, — он делает глубокий вдох и сглатывает.
У меня внутри что-то переворачивается — он хочет меня… несколько странно, правда, но все равно: этот красивый, необыкновенный, безнравственный мужчина хочет меня.
— По-моему, все наоборот, — ворчу я.
Это я мотылек, а он — пламя. И это я обожгусь.
— Ешь!
— Нет. Я еще ничего не подписал и буду делать что хочу, если ты не возражаешь.
Его взгляд смягчается, а губы растягиваются в улыбке.
— Как пожелаете, мистер Малфой.
— И сколько человек? — спросил я, не сдержавшись, мне было любопытно.
— Пятнадцать.
О… не так много, как я думал.
— И долго это тянулось?
— С некоторыми — долго.
— Ты когда-нибудь причинял кому-нибудь боль?
— Да.
Святое дерьмо.
— Сильно?
— Нет.
— Ты будешь делать мне больно?
— Что ты имеешь в виду?
— Физически. Ты будешь меня бить?
— Я накажу тебя, когда потребуется, и это будет больно.
Мне кажется, я немного теряю сознание. Делаю еще один глоток вина. Алкоголь делает меня храбрее.
— А тебя когда-нибудь били?
— Да.
О… это меня удивляет. Прежде чем я успеваю расспросить его об этом откровении, он прерывает меня.
— Давай обсудим это в моем кабинете. Я хочу показать тебе кое-что.
Я-то думал, что меня ждет ночь неземной страсти, а вместо этого мы обсуждаем какие-то соглашения.
Поднимаюсь за ним на второй этаж и захожу в кабинет. Это просторная комната с еще одним большим окном. Он садится за свой стол, жестом приглашает меня сесть в кожаное кресло напротив него и протягивает лист бумаги.
— Это правила. Их можно менять. Они входят в контракт, который мы заключим. Прочти их, и давай обсудим.
ПРАВИЛА
Повиновенние:
Сабмиссив незамедлительно и безоговорочно подчиняется всем приказам Доминанта. Сабмиссив соглашается на любые действия сексуального характера, приемлемые Доминантом и доставляющие ему удовольствие, кроме тех, что обозначены как недопустимые (Приложение 2), и с воодушевлением в них участвует.
Сон:
Сабмиссив должен спать минимум восемь часов в сутки, когда не проводит время с Доминантом.
Еда:
В целях сохранения здоровья и хорошего самочувствия Сабмиссив должен питаться регулярно и согласно перечню рекомендованных продуктов (Приложение 4). Запрещается перекусывать между приемами пищи чем-либо, кроме фруктов.
Одежда:
Во время срока действия настоящего Контракта Сабмиссив обязуется носить только ту одежду, что одобрена Доминантом. Доминант предоставляет Сабмиссиву определенную сумму денег, которую он обязуется потратить на одежду. Доминант вправе присутствовать при покупке одежды. В период действия Контракта Сабмиссив соглашается носить украшения и аксессуары, выбранные Доминантом, в любое указанное им время.
Физические упражнения:
Четыре раза в неделю Доминант предоставляет Сабмиссиву персонального тренера для часовых тренировок, время которых тренер и Сабмиссив определяют по взаимному согласию. Тренер отчитывается перед Доминантом об успехах Сабмиссива.
Личная гигиена/Красота:
Сабмиссив обязуется всегда содержать тело в чистоте и регулярно проводить эпиляцию бритвой и/или воском. Сабмиссив посещает салон красоты по выбору Доминанта в назначенное им время и проходит процедуры, которые он сочтет необходимыми. Все расходы несет Доминант.
Личная безопасность:
Сабмиссив обязуется не злоупотреблять спиртными напитками, не курить, не принимать наркотики и не подвергать себя неоправданному риску.
Личные качества:
Сабмиссив обязуется не вступать в сексуальные отношения ни с кем, кроме Доминанта. Сабмиссив ведет себя скромно и уважительно, сознавая, что его поведение оказывает непосредственное влияние на Доминанта. Сабмиссив несет ответственность за свои проступки, злоупотребления и нарушения дисциплины, совершенные в отсутствие Доминанта.
За нарушением любого из этих правил следует наказание, характер которого определяется Доминантом.
Ну ни фига себе.
— «Недопустимые действия»? — спрашиваю я.
— Да. Что ты не будешь делать, что я не буду делать, нам надо заранее договориться.
— Я не уверен, что могу принимать деньги за одежду. Это как-то неправильно, — мне неловко.
— Я хочу тратить на тебя деньги, давай я буду покупать тебе кое-какие вещи. Мне может потребоваться, чтобы ты сопровождал меня на кое-какие мероприятия, и я хочу, чтобы ты был хорошо одет. Твоя зарплата, когда ты найдешь работу, не позволит тебе покупать ту одежду, в которой я хочу тебя видеть.
— Я могу не носить ее, когда не с тобой?
— Да.
— Хорошо, —
буду воспринимать ее как униформу.
— Я не хочу заниматься спортом четыре раза в неделю.
— Драко, мне нужно, чтобы ты был гибким, сильным и выносливым. Поверь мне, тебе нужно заниматься спортом.
— Но не четыре же раза в неделю? Может, хотя бы три?
— Четыре.
— Я думал, это переговоры? — говорю я, и он поджимает губы.
— Ладно, мистер Малфой. Еще одно справедливое замечание. Три раза в неделю по часу и один раз — полчаса?
— Три дня, три часа. Очевидно, когда я буду у тебя, физическая нагрузка мне обеспечена.
Он злорадно улыбается, и, по-моему, в его глазах я читаю облегчение.
— Да, правда. Ладно, договорились. Ты точно не хочешь пойти на практику в мою компанию? Ты хороший переговорщик.
— Нет. Мне кажется, это плохая мысль, — я просматриваю правила.
Эпиляция воском? Где? Всего тела? Бр-р!
— Мне нельзя курить? — я снова поднимаю на него взгляд. Он хмурится и смотрит на меня.
— Драко, ты куришь?
— Нет! — восклицаю я слишком быстро, слишком высоким голосом. Он поднимает бровь. — …больше нет, — шепчу я и краснею. Я опускаю глаза, избегая его угрожающего взгляда.
— Теперь — какие действия недопустимы. Это для меня, — он протягивает мне еще один листок.
Недопустимые действия:
Действия, включающие игру с огнем.
Действия, включающие мочеиспускание или дефекацию.
Действия с использованием иголок, ножей, включающие порезы, проколы, а также кровь.
Действия с использованием гинекологических медицинских инструментов.
Действия с участием детей или животных.
Действия, которые могут оставить на коже неизгладимые следы.
Игры с дыханием.
Действия, подразумевающие контакт тела с электрическим током (как прямым, так и переменным) или огнем.
Фу! Он не решился произнести такое вслух. Конечно, это разумно и, честно говоря, необходимо… Ведь в здравом уме никто на такое не пойдет. Но меня начинает подташнивать.
— Ты хочешь что-нибудь добавить? — спрашивает Гарри мягко.
Черт. Я понятия не имею. Я в полном тупике. Он смотрит на меня и нахмуривает брови.
— Есть что-то, чего бы ты делать не хотел?
— Я не знаю.
— Что значит не знаешь?
Я неловко ерзаю и прикусываю губу.
— Я никогда не делал ничего подобного.
— Ну, когда ты занимался сексом, было ли что-то, что тебе не нравилось?
Я снова краснею и опускаю голову.
— Ты можешь сказать мне, Драко. Мы должны быть честны друг с другом, иначе ничего не получится.
Я молча смотрю на свои сплетенные пальцы.
— Скажи мне! — командует он.
— Ну… я раньше никогда не занимался сексом, так что я не знаю, — мой голос тихий. Гарри в ужасе смотрит на меня, раскрыв рот.
— Никогда? — шепчет он. Я качаю головой. — Ты девственник? — с трудом произносит он.
Я киваю и снова краснею. Гарри закрывает глаза и, как мне кажется, считает до десяти. Когда он снова их открывает, его взгляд мечет громы и молнии.
— Какого черта ты раньше мне не сказал?!
