Пятьдесят оттенков Поттера

      Гарри врывается в деревянную дверь эллинга и останавливается, чтобы включить свет. Одна за другой щелкают флуоресцентные лампы, негромко гудят, и яркий, резкий свет заливает большое деревянное строение. Из своего перевернутого положения я вижу внушительных размеров моторный катер, который тихо покачивается на темной воде, но не успеваю его рассмотреть — Гарри уносит меня по деревянной лестнице наверх.       Он останавливается в дверях, щелкает выключателем — на этот раз загораются галогенные лампы с регулятором яркости, свет не такой резкий, — и я вижу, что мы в мансарде со скошенным потолком. Она отделана в новоанглийском морском стиле: темно-синий и кремовый цвет с капелькой красного. Мебели почти нет, только пара диванов.       Гарри ставит меня на деревянный пол. У меня нет времени осматриваться — не могу отвести взгляд от него. Я словно заворожен… слежу за ним, как за редким и хищным зверем, жду, когда он нападет. Гарри хрипло дышит, что не удивительно: он только что перенес меня через лужайку и затащил на второй этаж. Зеленые глаза пылают от ярости, вожделения и неприкрытой похоти.       Вот черт. Я мог бы сгореть от одного его взгляда.       — Пожалуйста, не бей меня, — умоляюще шепчу я.       Он хмурит брови, распахивает глаза, пару раз моргает.       — Я не хочу, чтобы ты меня шлепал, только не здесь и не сейчас. Пожалуйста, не надо.       Гарри удивленно приоткрывает рот, и я с отчаянной храбростью осторожно веду пальцами по его щеке к колючему подбородку. Он медленно закрывает глаза, подставляет лицо под мои прикосновения, и его дыхание учащается. Другой рукой я ерошу его волосы. Я люблю его волосы. Гарри еле слышно стонет, открывает глаза, смотрит настороженно — он словно не понимает, что я делаю.       Встав почти вплотную, осторожно тяну его за волосы, чтобы он наклонил голову, а потом впиваюсь в его губы поцелуем, просовываю ему в рот свой язык. Он стонет, обнимая меня и прижимает к себе. Его руки вцепляются в мои волосы, и он грубо и властно отвечает на поцелуй. Наши языки соприкасаются, пробуют друг друга. У Гарри божественный вкус.       Неожиданно он отступает назад, наше дыхание смешалось, мы оба задыхаемся. Я опускаю руки ему на плечи, а он гневно смотрит на меня.       — Что ты со мной делаешь? — шепчет он почти растерянно.       — Целую.       — Ты мне отказал.       — Что?       О чем это он?       — За столом, своими ногами.       А… вот оно что.       — Мы же сидели за столом с твоими родителями!       Я ошеломленно смотрю на него.       — Мне никто никогда не отказывал. И это так… заводит.       Его глаза расширяются, наполненные удивлением и вожделением. Это пьянящая смесь. Я инстинктивно сглатываю. Его рука опускается к моей заднице. Он резко притягивает меня к себе, соединяя наши эрекции.       О, черт.       — Значит, ты злишься и возбужден потому, что я тебе отказал? — изумленно выдыхаю я.       — Я злюсь потому, что ты ничего не сказал мне о Франции. Я злюсь, потому что ты пошел в бар с парнем, который пытался соблазнить тебя, когда ты был пьян, и который бросил тебя, когда тебе было плохо, с почти незнакомым человеком. Разве друзья так поступают? Да, я злюсь и возбужден потому, что ты сдвинул ноги, — опасно сверкая глазами, он медленно расстегивает мой ремень и спускает брюки. — Я хочу тебя, прямо сейчас. И если ты не позволишь мне отшлепать тебя — чего ты заслуживаешь — я трахну тебя на диване, быстро и только для своего удовольствия, не для твоего.       Штаны едва прикрывают мой голый зад. Стремительным движением Гарри достает смазку и медленно вводит в меня один палец. Другой рукой он крепко удерживает меня за талию. Я едва сдерживаю стон.       — Это мое! — агрессивно шепчет он. — Только мое! Понял? — он вытаскивает палец и вновь засовывает, пристально смотрит на меня, следит за моей реакцией горящими глазами.       — Да, твое, — выдыхаю я, чувствуя, как нарастает желание, горячее и тяжелое, несется по венам… Член пульсирует, дыхание сбивается. Сердце колотится, пытаясь покинуть мою грудь, кровь стучит в ушах. Он добавляет еще один палец.       Гарри резко отстраняется и делает несколько вещей одновременно: убирает руку, оставляя меня с моим желанием, расстегивает ширинку, толкает меня на диван и наваливается сверху.       — Руки за голову! — приказывает он сквозь стиснутые зубы. Он встает на колени, с силой раздвигает мои ноги и лезет во внутренний карман пиджака за презервативом, буравя меня мрачным взглядом. Дернув плечами, стряхивает пиджак на пол и раскатывает презерватив по своему внушительному члену.       Послушно поднимаю руки, понимая, что Гарри не хочет, чтобы я его трогал. Я возбужден. Мои бедра непроизвольно дергаются вверх, навстречу ему. Хочу, чтобы он вошел в меня вот так, грубо и жестко. О… сладкое предвкушение.       — У нас мало времени. Это будет быстро и только для моего удовольствия, не для твоего. Понял? Не смей кончить, иначе я тебя накажу, — говорит он сквозь стиснутые зубы.       Ох, ни фига себе… как же я сдержусь?       Он входит в меня одним быстрым толчком. У меня вырывается громкий гортанный стон, я наслаждаюсь тем, что полностью принадлежу ему. Гарри кладет свои ладони на мои, локтями прижимает руки, его ноги крепко удерживают мои, не давая пошевелиться. Я словно в западне. Он везде, подавляет меня, почти душит, но мне хорошо. Чувствую свою силу — ведь это я так на него влияю! — и меня переполняет гедонистическое ощущение триумфа. Гарри движется быстро и яростно, хрипло дышит мне в ухо, мое тело отвечает и словно тает под ним. Мне нельзя кончать. Нет. Но я двигаюсь с ним в одном ритме, толчок за толчком. Внезапно — слишком рано! — он вбивается в меня мощным ударом и с хриплым выдохом замирает, достигнув разрядки. Он сразу расслабляется, и я чувствую восхитительную тяжесть его тела. Я не готов его выпустить, мое тело жаждет оргазма, но Гарри такой тяжелый, что я не могу пошевелиться. Внезапно он вытаскивает член, и я, неудовлетворенный, остаюсь ни с чем. Гарри свирепо смотрит на меня.       — Не смей себя трогать. Хочу, чтобы ты помучился. Из-за того, что не рассказал и отказал в том, что принадлежит мне, — его глаза пылают, он снова злится.       Я киваю, тяжело дыша. Гарри встает, снимает презерватив, завязывает узлом и без единого слова испаряет. Я пялюсь на него, пытаясь восстановить дыхание, и непроизвольно стискиваю бедра, чтобы получить хоть какое-то удовлетворение. Гарри застегивает ширинку, рукой приглаживает волосы и наклоняется за пиджаком. Когда он вновь смотрит на меня, его взгляд теплеет.       — Нам лучше вернуться в дом.       Неуверенно сажусь, меня слегка потряхивает.       — Вот, можешь надеть.       Из внутреннего кармана пиджака он достает мои боксеры. Беру их с серьезным лицом, но в глубине души знаю — хотя меня и трахнули в наказание, я одержал маленькую победу. Мне не пришлось их просить.       — Гарри! — зовет с первого этажа Луна.       Он поворачивается и поднимает брови.       — Как раз вовремя. Мерлин, порой она такая назойливая!       Бросаю на него угрюмый взгляд, поспешно возвращаю боксеры и брюки на их законное место и встаю с таким достоинством, на какое только способен в своем только что оттраханном состоянии. Быстро привожу в порядок волосы — насколько это возможно после того, как тебя только что трахнули.       — Луна, мы наверху! — кричит Гарри, поворачивается ко мне и тихо произносит: — Ну что же, мистер Малфой, я чувствую себя гораздо лучше, но все равно хочу вас отшлепать.       — Думаю, я этого не заслужил, мистер Поттер, особенно после того, как подвергся неспровоцированному нападению.       — Неспровоцированному? Ты меня поцеловал! — Гарри изо всех сил старается принять оскорбленный вид. Я поджимаю губы.       — Исключительно с целью защитить себя.       — От кого?       — От тебя и твоей чешущейся ладони.       Он склоняет голову набок и улыбается. Слышно, как Луна, стуча каблуками, поднимается по лестнице.       — Но ты же вытерпел? — тихо спрашивает Гарри.       Я краснею.       — С трудом, — шепчу, не в силах скрыть самодовольной усмешки.       — А, вот вы где! — Луна широко улыбается.       — Я показывал Драко окрестности.       Гарри подает мне руку, зеленые глаза смотрят серьезно. Я беру его руку, и он слегка сжимает мою ладонь.       — Пэнси и Тео уже уходят. Как вам эти двое? Оторваться друг от друга не могут, — Луна вздыхает с притворным осуждением и смотрит на нас с Гарри. — А вы тут чем занимались?       Вот нахалка! Я заливаюсь густой краской.       — Я показывал Драко свои награды в гребле, — не моргнув глазом, отвечает Гарри. Его лицо непроницаемо. — Пойдем, попрощаемся с Пэнси и Тео.       Какие еще награды в гребле? Гарри осторожно притягивает меня к себе и, когда Луна поворачивается к лестнице, шлепает по заднице. Я ахаю от неожиданности.       — Я сделаю это снова, Драко, и очень скоро, — тихо угрожает он в мое ухо, затем обнимает меня сзади и целует мои волосы.       Мы возвращаемся в дом, когда Пэнси и Тео прощаются с Лили и мистером Поттером. Пэнси крепко меня обнимает.       — Нам нужно поговорить о Гарри. Зачем ты его подначиваешь? — шиплю я в ее ухо.       — Чтобы ты увидел, что он собой представляет. Осторожнее, Дрей, он так любит командовать! — шепчет она. — Увидимся позже.       «Я ЗНАЮ, ЧТО ОН СОБОЙ ПРЕДСТАВЛЯЕТ, А ТЫ — НЕТ!» — мысленно кричу я.       Понимаю, что поступки Пэнси продиктованы добрыми побуждениями, но порой она переходит всякие границы, вот как сегодня — она практически уже в другом штате. Хмуро смотрю на нее, она показывает мне язык, и я невольно улыбаюсь. Игривая Пэнси — это что-то новенькое, должно быть, влияние Тео. Мы машем им на прощание и они аппарируют, а Гарри поворачивается ко мне.       — Нам тоже пора идти — у тебя завтра собеседования.       Луна тепло обнимает меня, когда мы прощаемся.       — Мы думали, он никогда никого не найдет! — вырывается у нее.       Я краснею, а Гарри снова закатывает глаза. Я поджимаю губы. Почему он может это делать, а я нет? Я хочу закатить глаза в ответ, но не решаюсь, не после его угрозы в эллинге.       — Береги себя, Драко, дорогой, — ласково говорит Лили.       Гарри, смущенный или расстроенный тем, что остальные Поттеры уделяют мне столько внимания, хватает меня за руку и притягивает к себе.       — Вы его напугаете или избалуете своими нежностями, — ворчит он.       — Гарри, перестань дурачиться, — снисходительно выговаривает ему Лили, ее глаза светятся любовью к сыну.       Почему-то мне кажется, что он не дурачится. Я тайком наблюдаю за их общением. Очевидно, что Лили обожает его безусловной материнской любовью. Он наклоняется и целует ее в щеку.       — Мама, — говорит он, его голос скрывает какое-то чувство, может, благоговение?       — Мистер Поттер — до свидания и спасибо, — я протягиваю ему руку, и он тоже обнимает меня!       — Пожалуйста, зови меня Джеймс. Я очень надеюсь, что мы скоро увидимся, Драко.       Попрощавшись, Гарри ведет меня к машине, где уже ждет Уизли. Он ждал здесь все это время? И почему мы не аппарируем? Уизли открывает мне дверь, и я забираюсь на заднее сиденье «Ауди».       Я чувствую, как напряжение покидает мои плечи. Цирцея, что за день. Я измотан, физически и эмоционально. После короткого разговора с Уизли Гарри забирается в машину рядом со мной и поворачивается ко мне лицом.       — Похоже, моей семье ты тоже понравился, — бормочет он.       Тоже? В моем мозгу вновь возникает удручающая мысль о том, как меня пригласили. Уизли заводит мотор и выезжает из круга света на подъездной дорожке в темноту шоссе. Пристально смотрю на Гарри, он глядит на меня.       — В чем дело? — тихо спрашивает он.       Я сразу теряюсь. Нет, нужно ему сказать. Он вечно жалуется, что я с ним не разговариваю.       — Думаю, тебе ничего не оставалось, как пригласить меня к своим родителям, — тихо и нерешительно говорю я. — Если бы Тео не позвал Пэнси, ты бы не позвал меня, — я не вижу выражения его лица в темноте, но он наклоняет голову и смотрит на меня.       — Драко, я рад, что ты познакомился с моими родителями. Откуда в тебе столько неуверенности? Меня это поражает. Ты — сильный, самодостаточный молодой человек, но, похоже, не в ладу с собой. Если бы я не захотел, чтобы ты с ними встретился, тебя бы здесь не было. Так, значит, все это время ты сомневался?       Вот это да! Гарри хотел, чтобы я поехал с ним! Судя по всему, он говорит искренне и ничего не скрывает. Кажется, он действительно рад, что я здесь… Я чувствую, как по венам разливается приятное тепло. Он качает головой и тянется к моей руке. Я нервно смотрю на Уизли.       — Забудь про Уизли. Поговори со мной.       Я пожимаю плечами.       — Да, сомневался. И еще — я сказал про Францию потому, что Пэнси говорила о Барбадосе. На самом деле я еще не решил.       — Так ты хочешь повидаться с мамой?       — Да.       Гарри странно смотрит на меня и молчит, как будто борется с самим собой.       — Можно мне поехать с тобой? — спрашивает он наконец.       Что?!       — Э-э-э… Не думаю, что это хорошая идея.       — Почему?       — Я надеялся отдохнуть от… этой настойчивости, и спокойно обо всем подумать.       Он ошеломленно смотрит на меня.       — По-твоему, я слишком настойчив?       Я не могу удержаться от смеха.       — Это еще мягко сказано!       В свете проносящихся мимо фонарей вижу, что у Гарри кривятся губы.       — Вы смеетесь надо мной, мистер Малфой?       — Я бы не посмел, мистер Поттер, — отвечаю с насмешливой серьезностью.       — А мне кажется, что посмели. Вы смеетесь надо мной, причем часто.       — Вы довольно забавный.       — Забавный?       — О да.       — Забавный в смысле смешной или в смысле с приветом?       — О… и то и другое, причем чего-то намного больше.       — Чего именно?       — Догадайся сам.       — Боюсь, в отношении тебя ни одна догадка не будет верной, Драко, — язвительно замечает Гарри, а потом тихо добавляет: — О чем ты хочешь подумать во Франции?       — О нас, — шепчу я.       Он бесстрастно смотрит на меня, потом говорит:       — Ты сказал, что попробуешь.       — Я знаю.       — Ты передумал?       — Возможно.       Гарри ерзает, словно ему неудобно сидеть.       — Почему?       Вот дерьмо. Как случилось, что этот разговор вдруг стал таким серьезным и важным? Совершенно неожиданно, как экзамен, к которому я не готов. Что ему сказать? Кажется, я тебя люблю, а ты видишь во мне только игрушку? Потому, что не могу к тебе прикасаться и боюсь проявлять чувства — ты или закроешься, или отругаешь меня, или еще хуже — ударишь? Что сказать?       Отворачиваюсь к окну. Машина переезжает через мост. Мы с Гарри погружены во тьму, которая скрывает наши мысли и чувства, хотя для этого нам не нужна ночь.       — Почему, Драко? — настаивает Гарри.       Я пожимаю плечами. Своим вопросом он загнал меня в угол. Не хочу его терять, несмотря на все его требования, потребность все контролировать, пугающие наклонности. Я никогда не чувствовал себя таким живым, как сейчас. Мне нравится сидеть рядом с ним. Он такой непредсказуемый, сексуальный, умный и забавный. Вот только его причуды… да, и он хочет причинять мне боль. Он говорит, что учтет мои возражения, но я все равно боюсь. Что сказать? В глубине души я просто хочу большего, больше привязанности, больше веселого и игривого Гарри, больше… любви.       Он сжимает мою ладонь.       — Поговори со мной, Драко. Я не хочу тебя потерять. Эта последняя неделя…       Мы проезжаем еще несколько уличных фонарей, и нас снова заливает светом, так что его лицо периодически оказывается то в свете, то в темноте. И это такая подходящая метафора. Этот человек, которого я когда-то считал романтическим героем, храбрым сияющим белым рыцарем — или темным рыцарем, как он говорил. Он не герой; он человек с серьезными, глубокими эмоциональными недостатками, и он тянет меня в темноту. Смогу ли я направить его к свету?       — Я все еще хочу большего, — шепчу я.       — Знаю. Я пытаюсь.       Я поднимаю на него глаза, и он отпускает мою руку, бережно касается моего подбородка, освобождая зажатую губу.       — Я попытаюсь, Драко, для тебя.       Он говорит так искренне, что я не выдерживаю. Расстегиваю ремень безопасности и забираюсь к нему на колени, застав его врасплох. Обнимаю его за голову, крепко целую, и через какую-то долю секунды он отвечает на мой поцелуй.       — Останься со мной сегодня, — выдыхает он. — Если ты уедешь, мы не увидимся всю неделю. Пожалуйста.       — Хорошо, — уступаю я. — И я тоже попытаюсь. Я подпишу твой контракт.       Это спонтанное решение. Гарри смотрит на меня.       — Подпишешь после Франции. Хорошенько все обдумай, детка.       — Обязательно.       Милю или две мы сидим молча.       — Тебе надо бы пристегнуться, — неодобрительно шепчет Гарри в мои волосы, но не пытается снять меня со своих колен.       — В руках всесильного Гарри Поттера, думаю, я буду в безопасности, — с закрытыми глазами прижимаюсь к нему, кладу голову на плечо и утыкаюсь носом в шею. Вдыхаю сексуальный аромат его тела, смешанный с пряным мускусным запахом геля для душа, и даю волю фантазии, представив, что Гарри меня любит. Почти осязаемое ощущение и настолько реальное, что какая-то часть моего злобного подсознания ведет себя в несвойственной ему манере и робко надеется. Даже не пытаюсь прикоснуться к его груди, зато уютно сворачиваюсь в его объятиях.       Слишком скоро меня вырывают из моей несбыточной мечты.       — Мы дома, — бормочет Гарри. Какая волнующая фраза, в ней таится столько возможностей!       Дома, с Гарри. Правда, у него не дом, а картинная галерея.       Уизли открывает дверь машины, и я застенчиво благодарю, понимая, что он слышал весь наш разговор, но он лишь невозмутимо улыбается. Выйдя из машины, Гарри окидывает меня недовольным взглядом. О нет… а сейчас-то я что сделал?       — Почему ты без куртки? — сердито спрашивает он, снимая пиджак и накидывая мне на плечи.       Я чувствую облегчение.       — Осталась в квартире, — сонно отвечаю я и зеваю.       Гарри смотрит на меня с самодовольной усмешкой.       — Устали, мистер Малфой?       — Да, мистер Поттер, — я чувствую себя неловко под его дразнящим взглядом. Тем не менее, понимаю, что объяснение необходимо. — Сегодня меня подавляли самыми немыслимыми способами.       — Хм, если тебе не повезет, я, может, подавлю тебя еще разок, — обещает он, берет меня за руку и ведет в здание. Святое дерьмо… снова!       В доме я не свожу глаз с Гарри. Сначала думаю, что он хочет, чтобы я спал с ним, но затем вспоминаю, что он всегда спит один, хотя несколько раз делал исключения. Я хмурюсь, и взгляд Гарри сразу темнеет. Он берет меня за подбородок и высвобождает мою губу из зубов.       — Когда-нибудь я трахну тебя в этом зале, Драко, но сейчас ты устал — так что, думаю, ограничимся кроватью.       Гарри наклоняется, смыкает зубы вокруг моей нижней губы и осторожно тянет. У меня перехватывает дыхание, ноги подкашиваются, я чувствую, как глубоко внутри стремительно нарастает желание. Я отвечаю — смыкаю зубы на его верхней губе, дразню его, он стонет. Он захлопывает дверь, хватает меня за руку и тянет к лестнице.       — Хочешь выпить или еще чего-нибудь?       — Нет.       — Хорошо. Тогда пойдем в кровать.       Я удивленно поднимаю бровь.       — Ты согласишься на непритязательную старомодную ваниль?       Он склоняет голову набок.       — Не говори так. У ванили очень интригующий вкус, — выдыхает он.       — С каких это пор?       — С прошлой субботы. В чем дело? Ты рассчитывал на нечто более экзотическое?       — О нет. Мне хватит экзотики на один день.       — Уверен? У нас богатый выбор — по крайней мере, тридцать один вкус, — Гарри похотливо улыбается.       — Я заметил, — сухо отвечаю я.       Он покачал головой.       — Ну же, мистер Малфой, у вас завтра важный день. Чем раньше вы окажетесь в постели, тем быстрее вас трахнут, и тем быстрее вы сможете уснуть.       — Мистер Поттер, вы прирожденный романтик.       — Дерзите, мистер Малфой. Видимо, придется принять меры. Идем, — он ведет меня по коридору в свою спальню, пинком закрывает дверь и командует: — Руки вверх!       Я подчиняюсь, и одним потрясающе быстрым движением руки он снимает с меня всю одежду, кроме боксеров. Я задыхаюсь, внезапно ощутив холодный воздух комнаты.       — Та-дам! — весело восклицает он.       Я смеюсь и вежливо хлопаю. Он улыбается с грациозным поклоном. Как можно перед ним устоять, когда он в таком настроении? Моя одежда аккуратно складывается на стуле рядом с комодом.       — А какие еще фокусы ты знаешь? — дразню его.       — О, мой дорогой мистер Малфой. Залезайте в мою постель, — рычит он, — и я вам покажу.       — Может, мне стоит хоть раз побыть недотрогой? — кокетничаю я.       Его глаза удивленно округляются и блестят от радостного возбуждения.       — Ну… дверь закрыта. Не думаю, что вам удастся от меня сбежать, — ехидно замечает он. — Считайте, что дело сделано.       — Но я умею торговаться.       — Я тоже, — он пристально смотрит на меня, и выражение его лица меняется, становится растерянным, и я чувствую, как атмосфера в комнате резко меняется. — Ты не хочешь трахаться? — спрашивает он.       — Нет, — выдыхаю я.       Он хмурит брови.       Эх, была не была… Я делаю глубокий вдох и выпаливаю:       — Я хочу, чтобы мы занялись любовью.       Гарри замирает и беспомощно глядит на меня.       Его лицо темнеет. Вот черт, похоже, все плохо. «Не торопи его!» — сердито рявкает мое подсознание.       — Драко, я… — он ерошит волосы обеими руками. Ого, да он на самом деле растерялся! — По-моему, мы уже занимались, — немного помолчав, говорит он.       — Я хочу прикоснуться к тебе.       Гарри невольно отступает, на его лице мелькает испуг, но сразу же исчезает.       — Пожалуйста, — прошу я.       Он приходит в себя.       — Мистер Малфой, сегодня вы и так получили от меня достаточно уступок. И я говорю «нет».       — Нет?       — Нет.       Хм… с этим не поспоришь… или поспоришь?       — Послушай, ты устал, я устал, давай просто ляжем спать, — говорит Гарри и внимательно смотрит на меня.       — Значит, прикосновения относятся к недопустимым действиям?       — Да. Тоже мне новость.       — Пожалуйста, расскажи, почему.       — Драко, хватит! — сердито бормочет он.       — Это важно для меня.       Гарри снова ерошит волосы обеими руками и приглушенно ругается. Резко повернувшись, он подходит к комоду, вытаскивает оттуда футболку и швыряет мне. Благодаря рефлексам ловца я успеваю поймать ее до того, как она угодит мне в лицо.       — Надевай и ложись спать, — сердито бросает Гарри.       Я хмурюсь, но решаю его развеселить. Повернувшись спиной, быстро натягиваю футболку, прикрывая свою наготу, внезапно почувствовав себя отвергнутым. Боксеры не снимаю, я и так провел без них большую часть вечера.       — Мне нужно в ванную, — еле слышно шепчу я.       Гарри удивленно сдвигает брови.       — Ты спрашиваешь разрешения?       — Э-э-э… нет.       — Драко, ты знаешь, где ванная. Сегодня, на данном этапе наших странных отношений, тебе не нужно мое разрешение, чтобы ею воспользоваться, — Гарри не скрывает своего раздражения. Он сбрасывает рубашку, а я сбегаю в ванную.       Пялюсь на себя в огромное зеркало и удивляюсь, что выгляжу как прежде. После всех сегодняшних потрясений из зеркала на меня глядит все тот же обычный мальчик. «А чего ты ожидал? Что у тебя вырастут рожки и хвостик? — язвит мое подсознание. — И что ты творишь? Знаешь же, как он ненавидит прикосновения! Не спеши, идиот, пусть сперва научится ходить, а потом уже бегать!» Мое подсознание в ярости и напоминает горгону Медузу: волосы развеваются, руки прижаты к лицу, как на картине «Крик» Эдварда Мунка. Я не обращаю на него внимания, но оно не хочет возвращаться в свой ящик. «Ты злишь его — вспомни, что он тебе говорил, все его признания». Хмуро смотрю на свое отражение. Нужно показать Гарри, что он мне дорог. Может, тогда он ответит взаимностью.       Трясу головой и беру зубную щетку Гарри. Конечно, мое подсознание право. Я слишком тороплю события. Гарри еще не готов, и я тоже. Мы словно балансируем на качелях наших странных отношений — неуверенно стоим на разных концах, и нас бросает то вверх, то вниз. Нам обоим нужно приблизиться к середине. Надеюсь, никто не свалится в процессе. Все происходит слишком быстро. Похоже, мне действительно нужно на время уехать. Франция манит еще сильнее, чем раньше. Я начинаю чистить зубы, когда в дверь стучит Гарри.       — Заходи, — шепелявлю я с полным ртом зубной пасты.       Гарри останавливается в дверях, пижамные штаны свисают с его бедер, и я привычно чувствую, как оживает каждая клеточка моего тела. Он обнажен по пояс, и я упиваюсь этим зрелищем, словно умираю от жажды, а он — прохладный горный родник. Гарри невозмутимо смотрит на меня, затем ухмыляется и шагает ко мне. Наши взгляды встречаются в зеркале, зеленый с серым. Я заканчиваю чистить зубы, споласкиваю щетку и протягиваю Гарри, ни на миг не отводя глаз. Он молча берет ее и засовывает в рот. Я довольно улыбаюсь, и его глаза смеются мне в ответ.       — Не стесняйтесь, пользуйтесь моей зубной щеткой, — слегка насмешливо говорит он.       — Спасибо, господин.       Я сладко улыбаюсь, выхожу из ванной и направляюсь в спальню. Спустя несколько минут ко мне присоединяется Гарри.       — Знаешь, не так я представлял сегодняшний вечер, — недовольно ворчит он.       — А если бы я запретил себя трогать?       Он садится на кровать, скрестив ноги.       — Драко, я же тебе говорил. Пятьдесят оттенков. У меня было тяжелое детство. Зачем тебе забивать голову этим дерьмом?       — Хочу тебя лучше узнать.       — Ты уже хорошо меня знаешь.       — Как ты можешь так говорить?       Сажусь на колени лицом к нему. Он недовольно закатывает глаза.       — Ты опять закатываешь глаза. В последний раз, когда я так сделал, ты меня отшлепал.       — Я бы и сейчас не отказался.       На меня находит вдохновение.       — Расскажи и отшлепаешь.       — Что?       — Что слышал.       — Ты торгуешься со мной?       В его голосе звучит удивленное недоверие. Я киваю. Да… а что еще делать?       — Веду переговоры.       — Драко, это совсем не то.       — Хорошо. Расскажи, и я закачу глаза.       Он хохочет, и я получаю редкую возможность полюбоваться беззаботным Гарри. Давненько я его таким не видел. Он замолкает.       — Как всегда, поразительная настойчивость в сборе информации, — говорит он. Его зеленые глаза заинтересованно блестят. Мгновенье спустя Гарри грациозно спрыгивает с кровати. — Никуда не уходи! — приказывает он и выходит из комнаты.       Меня охватывает тревога, и я обхватываю себя за плечи. Что он делает? Вдруг у него какой-то коварный план? Вот дерьмо. А если он вернется с розгами или какой-нибудь мерзкой секс-игрушкой? Черт, что тогда делать? Когда Гарри возвращается, он держит в руке что-то маленькое. Не могу понять, что именно, и сгораю от любопытства.       — Когда у тебя первое собеседование? — тихо спрашивает он.       — В два.       Его лицо медленно расплывается в порочной ухмылке.       — Отлично.       И он меняется у меня на глазах — становится жестче, упрямее… И это очень сексуально. Доминант Гарри.       — Слезь с кровати и встань вот сюда, — я торопливо встаю рядом с кроватью. Гарри пристально смотрит на меня, в его глазах светится обещание. — Доверяешь мне? — негромко спрашивает он.       Я киваю. Гарри протягивает руку, на его ладони лежат два круглых блестящих шарика, соединенные толстой черной нитью.       — Они новые, — многозначительно замечает он.       Бросаю на него вопросительный взгляд.       — Я засуну их в тебя, а потом отшлепаю, но не в наказание, а ради нашего с тобой удовольствия, — он замолкает, следя за моей реакцией.       В меня! Я удивленно открываю рот, чувствую, как мой член слегка подрагивает от интереса.       — Потом мы трахнемся, и, если ты к тому времени не заснешь, я расскажу о ранних годах своей жизни. Согласен?       Он спрашивает моего разрешения! Я киваю, задыхаясь. У меня пропал дар речи.       — Хороший мальчик. Открой рот.       Рот?       — Шире.       Гарри осторожно кладет шарики мне в рот.       — Их нужно увлажнить. Соси, — приказывает тихим голосом.       Шарики холодные, гладкие, на удивление тяжелые и с отчетливым металлическим вкусом. Исследую их языком, и мой пересохший рот наполняется слюной. Гарри не отводит взгляда от моих глаз. Вот черт, это так заводит. Я слегка дергаюсь.       — Стой смирно, Драко! — предупреждает Гарри. — Хватит.       Он вытаскивает шарики из моего рта, поворачивается к кровати, откидывает одеяло и садится.       — Иди сюда.       Я встаю перед ним.       — Повернись, наклонись вперед и обхвати руками лодыжки.       Растерянно моргаю, и его лицо суровеет.       — Не медли, — тихо предостерегает Гарри с угрозой в голосе и засовывает шарики себе в рот.       Ох, черт, это еще сексуальнее, чем зубная щетка! Выполняю приказ. Неужели я могу дотянуться до лодыжек? Могу, и легко. Футболка задирается мне на спину, открывая зад. Слава богу, я в трусах, хотя, подозреваю, ненадолго.       Гарри бережно кладет ладонь на мою задницу и ласково гладит. У меня открыты глаза, но я вижу только его ноги. Зажмуриваюсь, когда он осторожно сдвигает мои боксеры вниз и медленно проводит смазанным пальцем вверх и вниз по моей дырочке. Мое тело напрягается от исступленного ожидания и возбуждения. Пьянящая смесь. Гарри вводит в меня палец и восхитительно медленно вращает им внутри. До чего же приятно! Добавляет еще один, нащупывая мою простату. Я не могу сдержать стон.       Гарри дышит прерывисто, еще раз шевелит пальцами и сдавленно стонет. Он убирает руку и восхитительно медленно вводит в меня шарики, сначала один, потом другой. О-о-о… Они теплые на ощупь, согретые нашими ртами. Странное ощущение. Когда шарики проникают внутрь, я их не чувствую, но знаю — они там.       Гарри натягивает мои боксеры на место, наклоняется и нежно целует ягодицы.       — Вставай, — приказывает он.       Я с трудом выпрямляюсь. Ох! Вот теперь я их чувствую… кажется. Гарри подхватывает меня за бедра и держит, пока я не восстанавливаю равновесие.       — Все в порядке? — спрашивает он строгим голосом.       — Да, — еле слышно шепчу я.       — Повернись.       Я поворачиваюсь лицом к нему. Шарики тянут вниз, и я непроизвольно сжимаю мышцы. Неожиданное ощущение, но приятное.       — Как тебе? — спрашивает Гарри.       — Странно.       — Странно в смысле хорошо или в смысле плохо?       — Хорошо, — признаюсь я, покраснев.       — Отлично, — говорит Гарри. В его глазах прыгают смешинки. — Я хочу воды. Принеси мне стакан воды, Драко.       Ох.       — А потом я уложу тебя поперек своих коленей. Думай об этом, Драко.       Вода? Зачем ему вода?       Не успеваю выйти из спальни, как более чем отчетливо понимаю, зачем Гарри заставил меня ходить — от каждого движения шарики перекатываются, массируя меня изнутри. Очень странное ощущение, и нельзя сказать, что неприятное. Мое дыхание учащается, когда я тянусь, чтобы взять стакан из кухонного шкафа, и непроизвольно ахаю. Вот это да… пожалуй, оставлю их себе. От них мне хочется секса.       Гарри внимательно следит, как я возвращаюсь в спальню.       — Спасибо, — говорит он, забирая у меня стакан.       Он медленно отпивает воду и ставит стакан на тумбочку со своей стороны. Там уже лежит пакетик из фольги, ждет, совсем как я. Знаю, что Гарри делает это специально, нагнетает напряжение. У меня учащается пульс. Гарри перехватывает мой взгляд.       — Иди сюда. Встань рядом со мной, как в тот раз.       Подхожу к нему, чувствуя, как кровь быстрее бежит по телу, и в этот раз… Я возбужден и жду.       — Попроси, — тихо говорит Гарри.       Я хмурюсь. О чем попросить?       — Попроси, — повторяет он, уже жестче.       Что? Воды? Чего он от меня хочет?       — Проси, Драко, в последний раз говорю.       В его голосе звучит неприкрытая угроза, и вдруг меня осеняет. Он хочет, чтобы я попросил отшлепать меня.       Вот черт. Он выжидающе смотрит на меня холодным взглядом. Вот дерьмо.       — Пожалуйста, отшлепайте меня… господин, — шепчу я.       Гарри на миг закрывает глаза, смакуя мои слова. Потом хватает меня за левую руку и рывком тянет к себе. Я падаю, он подхватывает меня, и укладывает на свои колени. Чувствую, как сердце подскакивает к горлу. Он ласково гладит мой зад. Я снова перекинут через его колени так, что верхняя часть моего тела лежит на кровати. В этот раз Гарри не перекидывает свою ногу через мои, а осторожно убирает волосы с лица за ухо. Потом наматывает их на руку, удерживая меня на месте, и тянет, чтобы я запрокинул голову.       — Хочу видеть твое лицо, Драко, когда буду тебя шлепать, — бормочет он, не переставая гладить мой зад.       Его рука раздвигает ягодицы, он надавливает на мою дырочку, проталкивая шарики дальше внутрь, и ощущение наполненности такое… Я издаю громкий стон. Необыкновенное ощущение.       — Это ради удовольствия, Драко, твоего и моего, — шепчет он.       Он поднимает руку и с громким шлепком опускает на мои ягодицы, туда, где они переходят в бедра, задев чувствительное местечко между ног. Шарики внутри меня резко перекатываются вперед, ударяясь о простату, и я теряюсь в пучине ощущений. Жжение в ягодицах, тяжелая наполненность от шаров внутри и крепкая хватка Гарри. Морщу лицо, пытаясь освоиться с непривычным чувственным опытом. Мысленно отмечаю, что он ударил меня не так сильно, как в тот раз. Гарри снова гладит мой зад, водит ладонью по коже через белье. Затем его ладонь исчезает, и он снова опускает ее вниз. Я стону, когда ощущения распространяются. Он начинает действовать по схеме: слева направо, потом вниз. Вниз — лучше всего. Все движется вперед, внутрь меня… и между каждым шлепком он ласкает меня, разминает — так что меня массируют снаружи и внутри. Я так тверд, что мне больно, что только усиливает удовольствие. Я уверен, что с меня течет сперма на его пижаму. Это чувство такое возбуждающее, эротическое, и почему-то, поскольку это происходит на моих условиях, я не возражаю против боли. Это не боль как таковая — ну, она есть, но не невыносимая. Она где-то управляемая и, да, приятная… даже. Я стону. Да, я могу это сделать. И кажется, я вот-вот кончу.       Гарри перестает шлепать и медленно стягивает с меня боксеры. Я извиваюсь у него на коленях, но не потому, что хочу вырваться. Я хочу… чего-то большего, разрядки. От прикосновений к ставшей сверхчувствительной коже по всему телу пробегает сладкая дрожь. Это потрясающе. Гарри продолжает меня шлепать. Несколько легких шлепков, потом ладонь ударяет сильнее, слева направо и вниз. О-о, эти шлепки снизу… Я снова издаю стон.       — Такой хороший мальчик, Драко, — стонет он, тяжело дыша.       Он шлепает меня еще два раза, потом тянет за нить, соединяющую шары, и выдергивает их из меня. Я едва не кончаю — неземное ощущение. Гарри осторожно переворачивает меня. Я скорее слышу, чем вижу, как рвется фольгированная упаковка презерватива, и вот он уже лежит рядом со мной. Берет мои руки, закидывает мне за голову, медленно опускается на меня, и входит внутрь, заполняя то место, где были серебряные шарики. Я отвечаю громким стоном.       — О, детка, — шепчет Гарри и движется вперед-назад в медленном, чувственном темпе, чувствуя меня, наслаждаясь мной.       Он еще никогда не был таким нежным, и я почти сразу достигаю пика, взрываюсь восхитительным, яростным, всепоглощающим оргазмом, выплескиваясь на наши животы. Сжимаюсь вокруг него, и он кончает, выкрикнув мое имя:       — Драко!       Какое-то время он лежит на мне, тяжело дышит, по-прежнему удерживая мои руки своими. Наконец он отстраняется и смотрит мне в глаза.       — Мне очень понравилось, — шепчет и ласково меня целует.       На этом нежности заканчиваются — Гарри встает, укрывает меня одеялом и уходит в ванную. Он возвращается с бутылочкой белого лосьона и садится на кровать рядом со мной.       — Повернись, — командует он, и я послушно перекатываюсь на живот.       К чему вся эта суета? Безумно хочется спать.       — Твоя задница восхитительного цвета, — одобрительно говорит он и нежно втирает в мою порозовевшую кожу то, что, как я предполагаю, является каким-то целебным зельем.       — Давай, Поттер, колись, — зеваю я.       — Мистер Малфой, вы умеете испортить момент.       — Мы договорились.       — Как ты себя чувствуешь?       — Как будто меня обсчитали.       Гарри вздыхает, ложится рядом и притягивает меня к себе, стараясь не задевать мой саднящий зад. Мы лежим, тесно прижавшись друг к другу, и он нежно целует меня возле уха.       — Женщина, которая произвела меня на свет, была шлюхой и наркоманкой, Драко. А теперь спи.       Твою ж мать… что это значит?       — Была?       — Она умерла.       — Давно?       Гарри снова вздыхает.       — Мне было четыре. Я ее толком не помню. Помню только определенные вещи. Кое-какие подробности мне сообщил Джеймс. Пожалуйста, засыпай.       — Спокойной ночи, Гарри.       — Спокойной ночи, Дрей.       Я проваливаюсь в тяжелый сон, и мне снится четырехлетний зеленоглазый мальчик, которого бросили в отвратительном, темном, страшном месте.