***
Кайл стоит на крыльце своего дома и смотрит, как на парковочный карман въезжает массивная черная тойота. Он специально не подходит к ней, чтобы вынудить Эрика выйти из машины и хотя бы начать разговор на нейтральной территории, а не во владениях Картмана, где он чувствовал бы себя хозяином. Кайл ждет. Он терпелив и привычно невозмутим. И Картману приходится выйти, потому что он-то как раз ждать и не любит. Эрик направляется одной из своих самых угрожающих походок в сторону решившего побесить его рыжего зазнайки. — Что это за выкрутасы такие, еврейская ты морда? — шипит Эрик, нападая первым на Кайла, уже на расстоянии начиная давить на него. — Очередная выходка, чтобы привлечь к себе внимание? Брофловски смотрит на него, неприязненно прищурившись. Он демонстративно складывает руки на груди. На нем сегодня темно-зеленая водолазка и классические синие джинсы, а на ногах самые простые кеды. В последний момент он взял первую попавшуюся куртку, кирпичного цвета, с накладными карманами. Эрик думает, что рыжие вьющиеся волосы Кайла выгодно смотрятся с зеленым цветом, но он никогда ему в этом не признается. Если бы родители не были дома, Кайл затащил бы Картмана в дом, чтобы наедине выяснить всё раз и навсегда, потому что именно сейчас чувствует, что в нем достаточно для этого решимости. — Может лучше это ты объяснишься? — делает следующий шаг в конфликте Кайл. — Что за новое увлечение — выводить меня, преследуя? Рыжий выглядит уверенно и агрессивно, что только злит Эрика, но он не хочет сцен на публике. — Может лучше в машину сядем? — неожиданно отступает он. — А что нам мешает поговорить здесь? — Кайл трет пальцами переносицу, собирая всё терпение, что у него есть. Картман закрывает его своей широкой спиной от проезжающего мимо по улице незнакомого подростка на велосипеде. — Вот почему, — шипит он. — Ты хочешь, чтобы твою истерику увидело пол города? — Мне нечего стыдиться и прятаться! Моя совесть чиста! — Брофловски повышает голос. Эрику всё сложнее контролировать самого себя. Он отворачивается от собеседника, закидывая руки за голову и мысленно считая до десяти. Когда он поворачивается обратно, то вновь невозмутим, но и продолжать разговор явно не настроен. — Хрен с тобой, хватит выкручивать мне яйца по каким-то надуманным предлогам, — переходит на свой обычный тон Картман, и Кайлу не по себе, потому что это действительно словно совсем другой человек. — Сейчас мы сядем в машину и поедем в Молл. Возьмем там пиццу, которую я заказал навынос, и кое-какое спиртное, которое мне должны передать там же, только из подсобки. Там же мы цепляем тощую задницу Кенни и катимся в закат, точнее за пределы цивилизованного мира — на ферму Маршей. Всё, чтобы развеселить нашего унылого друга. Острые зеленые глаза скользят по лицу Эрика, и тот выдерживает этот пронзительный взгляд, держит марку, ну хоть сейчас на сцену театра выпускай в качестве ведущего актера. Кайл буквально кожей ощущает холод, исходящий от Картмана, но выходит вперед него, решительно направляясь к переднему пассажирскому месту. Эрик смотрит ему в спину, и взгляд его становится всё тяжелее и задумчивее. Со стороны может показаться, что Эрик смотрит с ненавистью, но на самом деле сейчас он испытывает только иррациональный страх перед той властью, что рыжее ничтожество имеет над ним и даже сам не подозревает об этом. Кайл очень устал. И именно сейчас, когда он на грани нервного срыва, истратив все свои силы на то, чтобы закрыть учебный год на отлично и не допустить развала их банды, в которой почему-то главным считается Стэн, началась вся эта фигня с самим Маршем и тупыми непонятками со стороны жирного куска истеричного говна. Брофловски скрипит зубами, захлопывая дверь. Он хмурится и даже не замечает этого.***
Кенни тоже играет свою роль, добродушно приветствуя хмурого и даже какого-то серого от недовольства Кайла и такого же недовольного, но охотно отвечающего улыбкой на улыбку, Картмана. Маккормик прячет руки в переднем кармане своего худи канареечного цвета. Голубоглазый улыбчивый блондин, охотно демонстрирующий заметную щербинку между передними зубами, выглядит как яркая солнечная насмешка над всеми, кто смеет не радоваться жизни в этот самый момент, и цвет его любимого худи только подчеркивает это. — Привет, нищеброд, — скалится Картман, позволяя еврею поломать из себя главную сучку и пропуская его вперед. — Ты передал Малькольму то, что я просил? — Передал, — кивает Кенни, не снимая своей идиотской улыбки даже под недовольным взглядом Кайла. Эрик обходит Брофловски, и теперь они образуют своеобразный кружок посреди залитой редким в этих краях солнцем парковки. — Он заплатил? — едва слышно спрашивает Эрик, он не дурак и понимает, что сейчас они на виду у всех. — Конечно. Обижаешь? — хохочет Кенни, шурша чем-то в кармане, но не доставая этого, он тоже не дурак. Кайл смотрит то на одного, то на другого. — Какого черта, парни? — шипит он. — Это то, о чем я думаю? Вы опять принялись за старое? После того, как тебя, блядь, Кенни, чуть не привлекли в прошлом году? Маккормик виновато пожимает плечами и косится в сторону самодовольного Эрика, который наконец чувствует, что пробил оборону Кайла. В прошлом году, когда наружу выплыла отвратительная история с продажей наркотиков в старшей школе, и среди прочих выплыло имя Кеннета Маккормика, Кайлу пришлось просить отца выступать в качестве защитника во время следствия и на состоявшемся судебном заседании, где вина Кенни была признана недоказанной. Может Кайл и не всегда ладил с отцом, но признавал, что тот при необходимости мог так извернуться, что добивался в итоге невозможного. Брофловски был дорогим адвокатом, и Маккормик никогда в жизни не получил бы юридической помощи такого уровня, так что он должен был хотя бы из благодарности избегать повторения прошлогодней истории. — Какого хера, парни? — ещё раз повторяет Кайл и теперь смотрит в самодовольное круглое лицо Картмана, который поджимает губы и закатывает глаза, потешаясь над Кайлом. — Успокойся, — наконец отвечает Эрик, позвякивая ключами в кармане красной замшевой куртки. — На этот раз всё схвачено. Никто и не сомневался, что и в прошлый раз во всем был замешан Картман, только вот ему самому всегда удавалось не попасться, в отличие от тех, кого он подставлял, прикрывая свой зад. — Ты барыга, Эрик, — с тупой яростью в глазах смотрит Кайл, ему хочется вцепиться в куртку Картмана и хорошенько его встряхнуть. — Тебе самому не противно? Я бы никогда не заступился за тебя, но ты опять тащишь за собой Кенни! Эрик цокает языком и трясет указательным пальцем перед разъяренным веснушчатым лицом. — Я не барыга, — терпеливо, словно объясняет тему урока первокласснику, возражает он. — Я просто имею небольшой процент с барыг. Это другое. — Это одно и то же! — неожиданно повышает голос Кайл, он сжимает кулаки и еле сдерживает себя, чтобы не заехать по жирной самодовольной роже. — Много ли ты понимаешь, еврейчик. Или тебе неприятно, что кто-то кроме твоего народа делает деньги из ничего? Кровь кипит? — продолжает потешаться Эрик. — Все знают, что среди твоей родни одни проститутки и бандиты, — холодно отвечает Брофловски. — Поэтому не тебе говорить про кровь и народность. Понимая, что сейчас эти двое просто подерутся среди дня на оживленной парковке самого крупного торгового центра в их задрипанном городишке, Кенни решает разрядить обстановку, сменив тему. — Хэй, парни, — подает он голос, приподнимая руки и разводя их в стороны, словно рефери на ринге. — Может поговорим об этом позже? Я всё-таки заплатил за ящик виски, который нужно забрать до трех, иначе деньги прогорят. — Это мои деньги, — вяло напоминает Эрик, не сводя взгляда с немного покрасневшего от злости и возмущения Кайла. — Неважно. Когда они проходят в сторону дверей Молла, Эрик как бы невзначай хлопает Кайла пониже спины и заливается искренним смехом в ответ на его возмущенную реакцию. — Тебе реально нужно расслабиться, Кааеел. Вот увидишь, немного выпьешь и уже по-другому на всё посмотришь. Не стоит осуждать Кенни только за то, что он хочет жить лучше и заработать достаточно денег, чтобы однажды свалить отсюда. — А Кевин в курсе, что ты продолжаешь дело ваших родителей, Кенни? — не унимается Брофловски. Но его уже никто не слушает. Или все делают вид, что не слушают.***
Когда они приезжают на ферму Маршей, напряжение между троими друзьями немного спадает, но не проходит бесследно. Кайлу возможно и хотелось бы пожаловаться на то, что он узнал, Стэну, если бы тому не было так откровенно на все пофигу. Настолько, что он даже никого не встречает, оставив все двери открытыми. И пока Кенни тащит пакеты с какой-то полусъедобной едой на кухню, а Картман звякает бутылками в коробке, направляясь туда же, Кайл проходит по дому в поисках младшего Марша. И находит его в спальне, мягко говоря не совсем одетого. Стэн стоит в своей комнате в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. Он задумчиво рассматривает содержимое шкафа, в который накануне они с Кайлом заново сложили все вещи, что были разбросаны до этого по полу и развешены на стульях и спинке кровати. — П-привет! — смущенно выдавливает из себя Кайл, намереваясь тут же вылететь в коридор, но застывает на пороге. Он успевает увидеть больше, чем рассчитывал. Даже вид одной только обнаженной рельефной спины Марша вызывает в нем столько смущения, что ему трудно говорить. А уж мысли о том, что под полотенцем ничего нет… — Ой, — оборачивается на голос Стэн и хлопает своими неправдоподобно синими глазами, на его лице только тень удивления и никакого смущения, он кажется искренне не понимает, почему Кайл покраснел. — Не уходи, — просит он. — Н-но ты как бы… неодет, — мнется и трет себе шею ладонью Кайл, стараясь не смотреть на Стэна. — И что? — не понимает тот. — Ты сто раз меня видел в таком виде. Мы же в один душ после тренировок столько раз ходили… — Да, но тут… Тут другое. Э… — Брофловски теперь самому смешно над своей реакцией. — Разве наши отношения не изменились в последнее время? Наверное, я должен воспринимать тебя теперь иначе. Разве нет? Стэнли задумывается над этими словами. — Если у нас все сложится, тебе придется смотреть и на большее, — теперь очередь Стэна порозоветь от смущения. — Если тебе неприятно… Я сейчас. Он хочет прикрыть дверь, но Кайл неожиданно делает шаг в комнату. Его толкает вперед любопытство и нечто такое, с чем он ещё не сталкивался. Кайл всё так же очаровательно смущаясь, сам прикрывает за собой дверь и тянется всем своим естеством к почти обнаженному Маршу, поддаваясь своим инстинктам, а не здравому смыслу. Стэн с готовностью раскрывается, чтобы осторожно заключить Кайла в трепетные объятья, ему кажется, что он может спугнуть рыжего эльфа одним своим дыханием, поэтому полностью замирает, когда Кайл робко прижимается к нему. Брофловски неуверенно отвечает на объятья, заводя руки за спину Стэна и касаясь пальцами его обнаженной кожи. Теперь он ощущает запах Марша, едва ощутимый среди множества других запахов, но настолько неожиданно действующий на него, что растерявшийся Кайл тоже на мгновение замирает. Его сердце сходит с ума, а ноги перестают слушаться. Теперь в его голове не остается даже воспоминания о несносном Эрике и безрассудном Кенни. Кайл сам себе удивляется, когда проводит кончиком носа по плечу Стэна, подбираясь к шее, и Стэн уже не в силах сдержать тихий стон при этом. Кайл касается губами его шеи, и он охотно подставляется, склоняя голову. Брофловски чувствует бедром, как реагирует на его ласки тело Марша, и ему становится неловко. — Черт, чувак, — тихо смеется Кайл под ухо Стэну, задевая своим дыханием черные волоски, выбившиеся из прически. — Это так по-гейски… С ума можно сойти. — Согласен, — улыбается Марш, кажется ничуть не смущаясь своей эрекции. — Но если ты хочешь продолжить вести себя по-гейски, я не против. Кайл слегка отстраняется, чтобы посмотреть Маршу в глаза и убедиться, что тот не шутит. — Ты дурак, чел? — хмурится он. — Серьезно? У тебя в гостях три твоих лучших друга детства, а ты собираешься заниматься непристойностями с одним из них, даже не заперев на замок при этом дверь спальни? — Ну я могу дверь запереть, — пожимает плечами Стэн. Кайл ощутимо пихает его за эти слова кулаком в плечо. — Одевайся, — ловко и с какой-то злостью вырывается из объятий Брофловски. Он сам не знает, хочется ему продолжения или всё-таки нет. Он никогда не делал ничего такого с другим парнем, тем более с лучшим другом, которого можно и потерять, если сделать что-то сейчас не так. В отличие от легковозбудимого, излишне ласкового Стэна у Кайла в голове слишком много мыслей. — И что мне теперь с этим делать? — в шутку возмущается Марш, трогая себя через полотенце. — Это на твоей совести! Но Кайл уже спускается по лестнице.***
Через пол часа все четверо сидят в гостиной перед низким столиком, заставленным коробками с пиццей и пачками чипсов. Мальчики переоделись в «задрипанный домашний шмот», как выразился Эрик — в спортивные штаны и свободные футболки, чтобы ничто не мешало им морально и физически разлагаться следующие три дня. — Зачем нам столько еды? — удивляется Кайл, наблюдая как Стэн ковыряется за телевизором, подключая видеоприставку, в которую они не играли уже несколько лет. — Скоро увидишь, — ржет Картман, комкая какую-то бумажку и отправляя получившийся снаряд в сторону Стэна. Бумажный комок попадает тому по макушке, и Стэн возмущенно оборачивается в сторону обидчика: — Пошел нахер! Кенни приносит из холодильника упаковку жестяных банок недорого пива, и парни приканчивают её, вспоминая как две недели назад кто-то вымазал краской стену в школьном спортзале, намалевав огромный член. В итоге занятия у младшеклашек были сорваны, а виновника так и не нашли. Эрик хохочет громче всех, и этим почему-то сильно раздражает Кайла. — Ты какой-то напряженный, — замечает Картман, не в силах больше терпеть недовольные взгляды в свою сторону. — Стэн, тащи свою заначку. Сейчас будем еврея накуривать. — Эй! — Брофловски старается пнуть Кармана по ноге, но тот слишком ловкий для своей комплекции. Стэн неловко поднимается с дивана, лениво потягиваясь. — Не буду предлагать бонг, пацаны, хотя бы просто потому что не хочу с ним ебаться ради вас, — ухмыляется он. — Поэтому просто принесу пару косяков, — он оглядывает комнату ещё раз и ныряет рукой под диван, извлекая рулон мешков для мусора. — Хочу вас попросить закидывать мусор в мешки, хотя знаю, что никто в итоге меня не послушает… Я знаю вас много лет, вы те ещё засранцы. — Хватит нести эту сентиментальную чушь, — делает вид, что пускает слезу Картман. — Мы тоже любим тебя. Первый косяк проходит по рукам, распространяя по комнате характерный сладковатый запах. И если Стэн и Кенни затягиваются уверенно и со знанием дела, а Картман делает вид, что с ним всё нормально, стараясь не закашляться, то Кайл вообще не хочет брать косяк в руки. Картман подтрунивает над ним, изображая припадочную принцессу. — Ой, не надо, я должен всё контролировать, — противно пищит он и захлебывается в неприятном смехе. — Это всё только ради тебя, Каел. Это у тебя из вагины песок сыпется уже которую неделю. Тебе нужно расслабиться. Ты невыносим, — не затыкается Эрик. — Может хоть перестанешь видеть слежку и прочую параноидальную хрень, которой на самом деле нет. — Заткнись, жиртрест, — вспыхивает Брофловски, порываясь встать с дивана и кинуться к нему, чтобы заехать по болтливой морде. Кенни мягко надавливает Кайлу на бедра, не давая встать. — Тише, успокойся, — говорит он. — Ещё рано для мордобоя. Стэн пересаживается на подлокотник дивана рядом с Кайлом и как-то загадочно смотрит на него. Кайлу неприятно, потому что Кенни и Эрик тоже видят, как Стэн на него смотрит. — Чувак, ты… — пытается что-то сказать Кайл. — Шшш, — прикладывает палец к губам Кайла Стэн. Он глубоко затягивается и, прежде чем Брофловски успевает что-то сообразить, притягивает его одной рукой за шею и впивается ему в губы, вынуждая раскрыть рот настолько, чтобы выдохнуть в него. — Твою мать… — вырывается у Кенни, который, пожалуй, до конца не был уверен, что услышанное от Эрика может быть правдой. Эрик как-то жадно смотрит исподлобья на затылок Стэна, пока тот не отпускает упирающегося ему в грудь ладонями Кайла. — Придурки! Педики! — выкрикивает Эрик, когда Марш отстраняется и рассеянно смотрит, как Кайл кашляет, пытаясь восстановить дыхание и избавиться от дыма в себе. — Заткнись, Картман! — огрызается Стэн. Кайл вскакивает, скидывая с себя навалившегося Кенни, и убегает на кухню. — Молодец какой, не можешь держать свои причиндалы в трусах, озабоченное говно, — шипит Картман. Впрочем, вставать и нестись за рыжим истеричным евреем он не намерен. Вместо этого он откидывается на кресле, закинув ноги на столик, и неожиданно заливается смехом. — Серьезно, Стэн, — пытается высказаться он через приступ смеха. — Тебя бросила Венди уже полгода назад, и ты теперь отчаялся настолько, что решил подкатить к лучшему другу? С тобой опасно дружить. — Эрик… — подает голос Кенни, поднимаясь на ноги. — Эрик! — Чего тебе?! Стэн продолжает отупело смотреть на то место, где минуту назад сидел Кайл. — Ты можешь не брызгать ядом хоть пять минут? — пытается пристыдить Эрика Маккормик. — Может и могу, — ухмыляется Картман, поднимая свою тушу на ноги. Он подтягивает штаны и направляется за Кайлом, по пути забрав из рук Марша тлеющий косяк и сделав ещё одну затяжку. Он начинает втягиваться, хоть и делал раньше это всего пару раз в жизни. Кайл сидит за столом на кухне спиной к двери, и Картман какое-то время стоит в дверях, изучая его силуэт. Брофловски обхватил себя руками за подрагивающие плечи и вытянулся так, словно проглотил палку. Кухня Маршей большая, намного больше, чем в доме Картманов, но обставлена довольно просто. Светло-желтая плитка, белый потолок и бежевая кухонная мебель, холодильник и прочая бытовая техника в таких же тонах, эдакий деревенский шик. Зону готовки украшает единственное яркое пятно — защитный фартук с изображением крупных ярких подсолнухов. На улице стремительно вечереет, и через трехстворчатое широкое окно на обеденный стол, покрытый клетчатой бежевой скатертью, падают последние на сегодня солнечные лучи, окрашенные розовым и оранжевым. Эрику сначала кажется, что Кайл плачет, но не слышит всхлипов. — Кхм, — покашливает Эрик, чтобы показать, что он здесь. — Я конечно верил тебе, что Стэн тебя засосал, но не думал, что всё так серьезно. Мне казалось, что он не настолько отбитый, чтобы лезть к тебе при нас с Кенни. Кайл молчит, но и не прогоняет Картмана, поэтому он уже более уверенно проходит на кухню и садится за стол напротив. Брофлоски безразлично упирается взглядом холодных серо-зеленых глаз куда-то за плечо Эрика. Он действительно не плачет, но его губы сжаты в тонкую линию, а между бровей пролегла глубокая резкая морщинка. Эрику хочется попросить его не хмуриться, потому что такое выражение лица ему совсем не идет. Но Эрик никогда не скажет такого вслух. Ему вообще много чего хорошего хочется сказать, но он настолько не умеет говорить подобного, что просто продолжает играть свою роль, неосознанно делая только хуже. Всё, что касается Кайла, делает Эрика глупым и слабым. А что ещё делать глупым и слабым, как не нападать? — Ну вы конечно… — глупая некрасивая улыбка прорезается на лице Эрика. — То есть я хочу сказать. Ххаа… — он борется с тем, чтобы вновь не засмеяться. — Уже представляю, что будет, если я всем расскажу об этом. — Я тебе морду разобью, — хмуро предупреждает Кайл, даже не пошевелившись. Картман откидывается на спинку стула и с минуту внимательно изучает лицо Кайла. — А я понял, — наконец говорит он, и теперь в его голосе нет и намека на смех. — Ты никогда не ответишь Стэну взаимностью. Так ведь? Тебе его жалко? Ну конечно, его невозможно не пожалеть. Такого дурака-красавчика. Но ведь он сам портит свою жизнь. Зачем тебе приносить себя в жертву этому депрессивному алкоголику? — Он не был таким, — вяло возражает Брофловски, и нижняя губа его предательски трясется. — Он Венди довел, — напоминает Картман. — А она девушка более чем сильная. У неё яйца больше чем у тебя и у меня, вместе взятых. И где гарантия, что он не уйдет к ней, как только жизнь у него снова наладится, ну или в голове какие-то шарики встанут на свои места? Ты же помнишь, какая у них там любовь была? Кайл продолжает молчать, и Эрик идет дальше, перебирает места, на которые ещё можно надавить, чтобы вызвать реакцию. — А ты сам? — продолжает он. — Ты сам разве его любишь? Разве вообще способен испытывать нечто такое? Ты же холодный. И всё, о чем ты можешь думать, это то, как ты выглядишь со стороны. Чтобы всё было по правилам. Ты его НЕ любишь, Кайл. И никогда не полюбишь. И никто не посмеет тебя за это винить. Эрик попадает в какую-то больную точку, и по лицу Кайла пробегает единственная слезинка, которую он спешит смахнуть тыльной стороной ладони.