Не такой сильный, каким хочешь казаться

      Эрик задыхается от возмущения. Во всем долбаном штате эти двое решили выбрать местом для своих поцелуев именно эту частную клинику в Денвере! Между прочим совсем недешевую клинику! Как их сюда вообще занесло. Уж не специально ли этот жид издевается над ним?       Рыжеволосый парень в конце коридора тянет на себя брюнета, чтобы поцеловать у всех на виду, и во рту Картмана становится горько. Он хотел бы прекратить смотреть на эту тошнотворную парочку, но это настолько отвратительно, что невозможно оторваться…       — Мистер Картман!       Эрик вздрагивает и оглядываться в сторону стойки администратора. Приветливая девушка приглашает его в кабинет к врачу. Она предельно вежлива и мила. Но Эрик уже чувствует себя прескверно и сильно злится.       Картман проходит в кабинет. Он был здесь уже несколько раз, и всё здесь начинает его раздражать, потому что он не видит никакой пользы в том, чтобы оставлять здесь свои деньги.       Он устало, но зло садится на кушетку, ожидая появления местной царицы, хозяйки кабинета. Он заметно похудел за последнее время, но всё ещё может считаться полным. Из-за постоянного недосыпа под его глазами пролегли острые некрасивые тени, делающие его лицо изнуренным.       Эрик осматривает всё те же светло-голубые стены и мягкую, лишенную острых углов мебель серого цвета. Оба окна в кабинете плотно зашторены. Ничто не должно расстраивать или отвлекать пациентов.       — Добрый день, мистер Картман, — мягкий женский голос только ещё сильнее злит Эрика. — Как ваши дела?       Та же самая женщина, что десять минут назад выслушивала Кайла, проходит в кабинет. Собранная миниатюрная шатенка в очках.       «Сразу видно, насколько она считает себя умнее других,» — думает Эрик.       — А ты как думаешь, сука тупая? Я не сплю и, блядь, психую, — зло отвечает он, сразу ставя зазнайку на место. — Я плачу вам не за то, чтобы мы меня тут ещё сильнее злили! Выпишите мне рецепт, и я уйду.       Женщина поправляет очки на носу и мягко, но настойчиво указывает Эрику на кушетку, на которой он сидит. Она делает вид, что не слышит оскорблений в свой адрес, и всё внутри Эрика переворачивается от возмущения.       — Вы можете сидеть, если Вам удобно, или прилечь. Давайте поговорим, мистер Картман, — она садится в кресло и какое-то время не смотрит на Эрика, она перебирает старые записи. — Расскажите, как Вы себя чувствуете сегодня?       — Ничего. Блядь. Не изменилось, — зло выговаривает каждое слово Эрик, он не может заставить себя лечь, поэтому просто складывает руки на груди, закрываясь. — Я не сплю, а когда сплю, меня мучают… кошмары. Я… Да вашу ж мать! Просто дайте рецепт, как обычно, и я пойду.       — Что именно Вам снится? Можете припомнить? Или хотя бы рассказать о чувствах и эмоциях, что испытываете, когда просыпаетесь? — она опять делает вид, что не слышит его.       — Вы смеетесь? — пробует поменять тактику Эрик.       — Я хочу Вам помочь, — этот нейтральный голос и шаблонные фразы выводят из себя.       И она прекрасно всё слышит!       — Я боюсь за своё будущее, — откровенно язвительно отвечает Эрик.       — А каким Вы видите свое идеальное будущее, которое боитесь потерять? — эта маленькая настырная женщина не сдается.       — Собственный бизнес. Огромный дом с охраной на участке. Красавица-жена, которая любила бы меня настолько, чтобы не задавать лишних вопросов, и была достаточно сообразительной, чтобы не лезть не в свои дела, — Эрик зло улыбается, внимательно наблюдая за собеседницей. — И двое детей, у которых есть всё в этой жизни, потому что папочка их любит и никогда не бросит.       Стерва что-то царапает своей куриной лапкой в своих бумажках.       Эрик ухмыляется и закатывает глаза.       — Расскажите, у Вас ничего не происходило в последнее время, что сильно бы Вас взволновало? Может быть какое-то событие, которое Вы тяжело и эмоционально пережили?

***

      Серо-зеленые глаза горят чистой ненавистью. Эрик чувствует эту ненависть, ему больно смотреть в эти глаза. Он старается отвернуться. Он понял, что перегнул палку, но ничего не может с собой поделать. Ему НУЖНО довести этого человека.       — Гребаный жиртрест! Я тебя ненавижу! — встрепанный и разъяренный Кайл вдавливает его в пол школьного коридора, его огненные волосы закрывают всё перед Эриком, и всё внутри него горит. — Почему ты доводишь меня, Эрик?! Почему ты меня доводишь?!       Каждый свой вопрос Кайл сопровождает ударом кулака по лицу или рукам Эрика, но ему не хочется отвечать на побои, он не может сдержаться и зло смеется. Сейчас, когда Кайл избивает его, он чувствует себя победителем.       — Почему?! Потому что ты хочешь, чтобы я считал себя свихнувшимся?! Ты хочешь, чтобы все считали меня сумасшедшим?! — Кайл приподнимает внушительную тушу Картмана, а затем резко и с силой бьет его затылком об пол, вокруг слышатся крики, сопровождающие и комментирующие каждое действие Кайла. — Почему, тварь?! Что тебе от меня нужно?!       Эрик смеется. Он чувствует, как кровь скапливается во рту из разбитой губы, но он смеется. И это безумный, страшный смех, от которого Кайл отшатывается, теряет свой праведный напор.       — Потому что мне скучно, — наконец выговаривает Эрик, он смакует каждое слово. — И потому что ты меня бесишь.

***

      — В моей жизни всё прекрасно, — хмуро отвечает Эрик. — Я просто устал, потому что мне приходится о многом думать и заботиться. Но от этого никуда не убежишь.       — Вы чувствуете, что не можете контролировать ситуацию, что складывается в Вашей жизни? Вас пугает отсутствие возможности контролировать события? Или же это страх необходимых перемен? — женщина в кресле бесцветным голосом надавливает на воспаленное сознание Эрика.

***

      — Я больше не буду с тобой говорить! Никогда!       Эрик достаточно насладился видом раздавленного и втоптанного в грязь Брофловски. Сначала перед всеми в школьном коридоре, потом в полицейском участке, а теперь и в кабинете директора старшей школы. О, как прекрасно дергается лицо надменного жида, когда его отчитывают за непозволительное поведение, а ведь он всегда был первым защитником справедливости и порядка. И вот же как всё выворачивается.       Теперь ты дерьмо, Каааееел, теперь ты на карандаше у правосудия.       — Куда ты денешься, еврейская задница, — самодовольно тянет ухмылку Эрик.       Как же сладко, как же приятно ему сейчас.       И как больно, как обидно, когда он слышит то, что Кайл не имел права говорить ни при каких обстоятельствах.       — И ты думаешь, что после того, что случилось, после того, что ТЫ сделал, между нами четверыми всё будет как прежде? Что мы будем продолжать общаться?! — голос Кайла срывается, и этот обдолбыш Марш перехватывает его, предугадывая слабое желание наброситься на Эрика.       И на этот раз Кайл позволяет Стэну себя успокоить, их пальцы переплетаются. Эрик прекрасно видит этот жест.       — На этот раз всё кончено, жирный кусок говна, я больше и знать не хочу о твоем существовании, — отрезает Кайл.       Отчего-то Эрик понимает, что Кайл сейчас говорит осознанно, а не сгоряча. Что-то в интонации Кайла, что-то в его голосе, в его глазах, в его позе и том, как из-за его плеча смотрит Марш, говорит о том, что он потерял Кайла навсегда.       Всё кончено.       Эрик всё-таки перегнул палку.       Она треснула у него в руках и щелкнула его по носу.

***

      Эрик шумно и судорожно вдыхает носом воздух так, словно ему неожиданно стало очень больно. Но его лицо ничего не выражает, пока он старается справиться с потоком эмоций глубоко внутри себя. Он опускает взгляд на свои руки и понимает, что они трясутся.       Вот же черт!       Хорошо, может это и к лучшему.       Эрик закидывает ноги на кушетку и устраивается так, чтобы больше не видеть эту бессердечную маленькую стерву в очках. Теперь он видит только белый потолок. Он слышит, как щелкает лампа, которую пора бы поменять. Довольно долго это остается единственным звуком в помещении.       — Есть один человек, — Эрик начинает говорить так же неожиданно, как и замолчал. — Я его ненавижу.       Он снова молчит. Кажется, это всё, что он вообще хотел сказать, но бессердечной стерве этого мало, ей хочется опустить свои руки в рану Эрика по самые локти.       — Что именно заставляет Вас испытывать ненависть к этому человеку, мистер Картман? Что-то конкретное? Действия? Слова? Его положение? — она делает записи, слеповато прикрываясь своим нелепым блокнотом.       Эрик рассматривает белый потолок, но не находит за что можно зацепиться взглядом.       Этот звук, которым мучает его неисправная лампа, неожиданно выбивает его из колеи.       Ему трудно дышать. Ему отчаянно хочется что-то сопоставить этому звуку. Он должен начать говорить, пока ещё может.       Когда Эрик открывает рот, он понимает, что по щекам сбегают две блядские непрошенные слезинки. Он не может быть таким слабым! Это унизительно!       — Он… — Эрик старается отвлечься, старается сконцентрироваться на словах, что собирается сказать, но больше не может их контролировать, он слишком устал. — Он делает меня слабым, — Эрик плачет. — Мне кажется… Я его люблю.