Stigma

      Совместный с Тэхёном отдых стал для Чонгука одновременно и праздником, и квестом под названием «Как не спалиться перед фанатами Ви», потому что просидеть полтора месяца в номере отеля, отдыхая в таком прекрасном месте, не был готов даже Чонгук со своей любовью к нахождению в четырёх стенах. И если спрятать лицо не было проблемой — маска стала его верной подругой, — то с татуировками пришлось изрядно повозиться. Те, что были на пальцах и тыльной стороне ладони, Гук продолжал заклеивать пластырями, а тату-рукав пришлось прятать под лёгкими гавайскими рубашками с длинным рукавом, которых Тэхён набрал для него целый вагон, чтобы как-то разнообразить его гардероб. Походы на пляж при таких условиях стали для них невозможными — не плавать же в рубашке... — но Чонгук ни на что не жаловался: он был готов терпеть всё, что скажут, лишь бы быть рядом с Тэ.       В основном они гуляли по Гонолулу и изучали другие места на Оаху — например, побывали на обзорных площадках, посмотрели на вулкан Панчбоул, посетили район Вайкики и поднялись на гору Даймонд-Хед. Там Тэхён долго ворчал, потому что парковка оказалась забита под завязку, несмотря на жару, и народу на самой горе уже была целая толпа, в которой они оба чувствовали себя не очень комфортно. Но ради тех фотографий, которые запечатлел на свою камеру Чонгук, эти мучения себя полностью окупали, а за блеск в глазах своего Гу Тэхён готов был вытерпеть и не такое.       В первую неделю своё расписание парни забили экскурсиями: Тэхён хотел освежить знания в памяти — не раз ведь здесь уже бывал, но успел подзабыть, — а Чонгук пользовался возможностью посмотреть на то, что раньше видел только в интернете. Они оба посетили кофейные и ореховые фермы, посмотрели на огромных черепах, которых Гук без остановки фотографировал, и побывали на ананасовой плантации; Чонгук почти не дышал, пока они ехали сквозь Драконовы горы и тоннель прямо в вулкане, с детским восторгом смотрел на водопад Манао в нетронутых джунглях, позавидовал сёрфингистам, которых оказалось довольно много на Сансет Бич, и хохотал в плечо Тэхёна в долине шаманов после того, как всё-таки влез искупаться в лагуне прямо в рубашке, потому что гид рассказывал, что её целебные воды способны наделить мужчину небывалой силой и плодородием. Тэхён тогда долго пытался его успокоить, а после не выдержал и сам рассмеялся. Они пробовали абсолютно всю еду и напитки, которые предлагались им на всех экскурсионных маршрутах, от чего-то отплёвывались, что-то наоборот покупали с собой. Чонгуку особенно понравилась плантация орехов макадамия, с которой Тэ его буквально вытаскивал силой, потому что при плантации проходила дегустация приготовленных по разным рецептам орехов, и Гука тянуло попробовать каждый.       На протяжении каждой экскурсии руки Чонгука буквально срастались с камерой, которую тот ни на секунду из них не выпускал. Хотелось запечатлеть каждый клочок земли, который попадался на глаза, и оставить воспоминания не только в голове, но и в памяти фотокамеры, чтобы после, по возвращении в Корею, ещё не раз их пересмотреть и заново пережить все эти фонтанирующие через край эмоции. Тэхён даже немного бурчал по этому поводу, потому что всё внимание младшего перестало сосредотачиваться на нём, но он делал это только для вида, так как получал настоящее удовольствие от того, что смог подарить своему малышу столько положительных впечатлений. Каждый раз, как они возвращались в номер — уставшие, сонные, но довольные, — Чонгук взахлёб говорил обо всех достопримечательностях и просто красивых местах, в которых они побывали, и которые он сумел запечатлеть на плёнку. Тэхёну не было нужды слушать обо всём этом по второму кругу, они ведь видели эти красоты вместе, но то, с какими эмоциями рассказывал об увиденном Чонгук, настолько его умиляло, что он был согласен послушать и два, и три, и больше раз. Иногда Чонгук внезапно мог застрять прямо посреди слова и посмотреть на Тэхёна такими глазами, что у старшего моментально щемило сердце; в них плескалось столько благодарности, нежности и обожания, что Киму уже не казалось шуткой возможность в этих чувствах задохнуться — в самом положительном смысле. Но какими бы жаркими ни были дни, их ночи были гораздо жарче, потому что там, в номере отеля, один на один, они могли не скрывать своих чувств и быть совершенно открытыми друг перед другом.       Выражая свою любовь друг к другу не только на словах.       И всё же пару раз умудрились поцапаться — несерьёзно, конечно же.       Первый раз случился на второй день их отдыха; они пытались спланировать своё пребывание на Оаху так, чтобы посмотреть как можно больше достопримечательностей и при этом достаточно времени оставить только на себя двоих. Чонгук тогда валялся в номере на небольшом диванчике перед телевизором, просматривая экскурсионные брошюрки, которые нагрёб на ресепшене, и то и дело предлагал Тэхёну разные варианты. Итоговое решение включать или нет то или иное место в расписание принимали вместе, и чаще всего Тэ был согласен на всё, потому что хотелось взять от их совместного отдыха по максимуму.       — Не думал, что здесь так много ночных клубов... — задумчиво пробурчал себе под нос Гук, пока Тэхён сушил волосы полотенцем и натягивал на всё ещё влажные плечи красную гавайскую рубашку. — Тут нужен отдельный тур только на них одних.       — Не думаю, что есть смысл посещать каждый: цель у них у всех всё равно одна и та же, просто планировка разная, — усмехнулся Тэхён в ответ на реплику Чона.       — Да, навер... Ого, охуеть, тут даже гей-бары есть, прикинь! — На эмоциях Чонгук забавно округлил глаза, будто впервые в жизни про подобное заведение услышал.       — У нас же не паломническая поездка, Чонгуки, откуда столько удивления? — расхохотался с реакции младшего Тэхён.       — Чёрт, я хотел бы туда сходить, никогда в таких местах не был... — пропустил его вопрос мимо ушей Чон.       — Зачем? — прищурился Тэ. — Тебе меня уже мало, больше геев подавай?       Чонгук закатил глаза к потолку и улыбнулся.       — Не ревнуй, хён. Плевать на них, просто... Представляешь, прийти куда-то и знать, что никто не будет смотреть на тебя косо, потому что ты танцуешь с парнем. В смысле, я в курсе, что на людей с нетрадиционной ориентацией уже давно никто не спускает собак, сплёвывая геям под ноги, но одно дело привычное общество, и совсем другое — место, где ты можешь почувствовать себя своим.       — Ты же знаешь, я не могу, — тяжело вздохнул Тэхён. — Сейчас насчёт моей личной жизни могут лишь строиться догадки, но одной случайной фотографии у входа в подобное заведение будет достаточно, чтобы фанаты и СМИ разорвали меня на части. Ты... можешь сходить туда один, если хочешь.       Брови Чонгука от удивления взлетели вверх.       — Ну, прям щас, разбежался и шнурки погладил... Мы же вместе все решения принимаем, и если куда-то не идёшь ты, то не иду и я. И никаких «но», — добавил, заметив, что Тэхён собирается возражать.       Чонгук уверенно отшвырнул брошюру с клубами подальше, переключившись на экскурсии, и на этом разногласия были забыты.       Второй «конфликт» случился уже с подачи Чонгука.       Оставить свою фанбазу даже в заслуженном отпуске Гук не мог себе позволить, поэтому регулярно обновлял группу, если лейбл выкладывал какие-либо официальные фотографии с прошлых интервью или закадровые съёмки официального видеоклипа к заглавной песне нового альбома, например. А вчера перед сном Тэхён попросил сфотографировать его у панорамного окна на фоне ночного города, горящего миллионами огней, и фотку эту тут же выложил на Weverse, даже не поняв, что тем самым исполнил ещё одну мечту Чонгука: тот ведь всегда хотел знать, каково это — когда Ви выкладывает в своих соцсетях что-либо, отснятое тобой.       Так вот. Поздно вечером после очередной утомительной, но интересной экскурсии Чонгук лежал на кровати, ожидая, пока Тэхён выйдет из душа, чтобы лечь спать, и от скуки пролистывал забытый из-за загруженного расписания чат в какао-токе, где общались между собой Виженери. И, видимо, время выбрал неправильное, потому что фанаты Ви как раз обсуждали личную жизнь своего кумира и проводили шуточный опрос на тему того, кто из знаменитостей подошёл бы ему больше в качестве второй половинки. Будучи парнем Тэхёна и лёжа в их общем номере отеля на Гавайях, куда тот его и привёз, Чонгук вначале посмеивался, а вот когда в чат посыпались эдиты от фанатов, против воли почувствовал, что начинает ревновать и злиться — быть может, потому, что Ким Тэхён и модель Ли Мунбёль действительно хорошо смотрелись вместе, а быть может, из-за того, что все, как один, выбирали ему в пару исключительно девушек.       — Ты чего такой хмурый? — поинтересовался вышедший в халате из душа Тэхён.       Его тёмные пряди слегка вились от влажности, капельки воды стекали по шее, скрываясь за воротом халата, притягивая к себе голодный взгляд Чонгука, от которого Ким понимающе усмехнулся. Но Гук, словив его улыбку, вспомнил вопрос и снова нахмурился, уткнувшись обратно в телефон.       — Всё отлично, — пробубнил он.       — Настолько отлично, что телефон почти дымится у тебя в руках? — хмыкнул Тэ, отшвырнув полотенце на спинку кресла, и улёгся на кровать животом, потеснив к стене Чонгука. — Ты же его сейчас испепелишь взглядом.       Младший пробухтел себе под нос что-то невразумительное, понятное ему одному, и никак слова Тэхёна не прокомментировал; чуть прищурившись, тот подтянулся к нему и от души, но без фанатизма укусил за напряжённый бицепс.       — Йа, хён! Совсем с ума сошёл! — разинул рот и распахнул глаза Гук, потирая укушенное место.       Там, на предплечье, наливался кровью аккуратный след в форме зубов старшего.       — Всего лишь привлёк твоё внимание, — пожал тот плечами, укладываясь обратно. — Расскажешь, что у тебя успело случиться за то время, что я был в душе?       Прикрыв глаза и выдохнув, Чонгук коротко пересказал «беседу» Виженери, стараясь при этом, чтобы его лицо и голос выглядели абсолютно спокойными, хотя кого он обманывает — особенно если Тэ уже видел его эмоции? Тот внимательно слушал недолгий чонгуков рассказ, изредка хмурясь, и иногда поворачивал его телефон к себе экраном, чтобы бегло просмотреть активно развивающуюся дискуссию в режиме реального времени. А после и вовсе отобрал гаджет, чтобы открыть поисковик, вбить там имя той самой модели и вернуть младшему телефон со словами:       — Никогда о ней раньше не слышал. Да и в любом случае она не мой тип.       Чонгук не знал, рассмеяться ему или разозлиться окончательно, потому что о Ли Мунбёль знал даже он.       — Если я айдол и являюсь амбассадором «Nike», «Луи Виттон» и «Шанель», это не значит, что у меня на быстром наборе номера каждой знаменитости мира, знаешь ли, — наигранно обиженно ответил на хмурый взгляд Тэхён. — К тому же ты прекрасно знаешь, что я гей, и не смог бы запасть на неё даже чисто теоретически. И нет, — хмыкнул Ким, увидев, что Чонгук собирается задать очевидный вопрос, — до тебя я не влюблялся ни в кого, с кем был знаком или хотя бы просто работал вместе — мне никто даже просто не нравился. Мне, конечно, приятно, что ты ревнуешь, но давай не будем делать это традицией, ладно? Я миллион раз повторил, что кроме тебя мне никто не нужен, а запретить фанатам фантазировать я не могу. Иди сюда.       Навалившись на Чонгука сверху, Тэхён умело переключил его мысли на себя, куснув за шею и принявшись... нещадно щекотать, и эта «ссора» тоже была забыта.

***

      Отдых парней проходил гораздо лучше, чем представлял себе Тэхён. За ними почти всегда по пятам ходила охрана, привлекая ненужное внимание, но совсем без неё выходить из отеля Тэ тоже не мог, потому что, хоть фанаты и вели себя культурно, некоторые так и норовили подойти поближе. Кое-кто изредка их всё-таки фотографировал, и Чонгук каждый раз нервничал, но за сохранение своей личности в тайне не переживал: маска надёжно прятала черты лица, татуировки скрывались под длинным рукавом рубашки и дурацкими пластырями. Он уже потихоньку начинал искренне ненавидеть всю эту секретность, из-за которой банально не имел возможности быть самим собой, потому что, во-первых, оба не хотели после собирать о себе слухи, а во-вторых, Чонгук не сильно бы обрадовался перспективе вернуться домой и застать там толпу журналистов, которые хвостиком таскались бы за ним следом, куда бы он ни пошёл, но ещё больше не хотелось читать о себе комментарии Виженери, которые считали Тэхёна своей собственностью. Такое случается крайне редко, но Чон прекрасно запомнил пост его фанатки на Weverse, которая настолько не хотела, чтобы Ви достался кому-то, что пожелала ему навеки остаться одиноким. Такого дурдома Чонгук на своём веку помнит мало, но подобные вещи — это уже финиш.       Зато у них появился ежедневный ритуал: в конце дня, когда они возвращались в отель, Тэхён лично снимал каждый пластырь с руки, чтобы кожа могла дышать, целуя при этом каждую открывающуюся глазу татуировку, а утром следующего дня повторял манипуляции в обратном порядке, пряча чернильные рисунки. Пластырей, конечно, для этого дела требовалось немало, но Чонгук хорошо затарился перед прилётом на Гавайи, да и здесь хватало аптек, в которых можно было восполнить все быстро оскудевающие запасы.       — Давай покатаемся? — предложил как-то Тэхён, когда оба отдыхали, лёжа на кровати.       Сегодня день выдался особенно жарким, поэтому они его провели в номере под кондиционером, но солнце уже село, погрузив остров в блаженную тьму и прохладу, и Тэхёна тянуло наружу, чтобы хоть немного размять разленившиеся за день кости. Они с Чонгуком даже в ресторан на первом этаже не спускались, заказав еду в номер, и хотя Тэ наслаждался временем, проведённым с Гу наедине, без свидетелей, ему хотелось использовать это время, чтобы побыть с ним где-либо ещё за пределами номера. И плюсом очень хотелось сказать «Спасибо» тем своим фанатам, которые даже не пытались снимать его на камеру, когда видели гуляющим где-либо в компании Чонгука. Тэхён понимал, что его узнали — видел это по взглядам Виженери, — и чувствовал прилив благодарности за то, что они достаточно уважали его личное пространство и желание отдохнуть, чтобы не фотографировать, хотя в любое другое время наверняка не упустили бы эту возможность, и не пытались выяснить, кто же рядом с ним. Пресса, как ни странно, тоже не лезла и как будто и вовсе отсутствовала на острове, потому что, когда Тэ влез в интернет, чтобы прошерстить его на предмет новостей о себе, не нашёл ничего, кроме фотографий из аэропорта — и те обнаружились лишь в двух местах: в новостном разделе Naver и фанбазе Чонгука. Младший, кстати, долго не мог перестать улыбаться, пока постил их, и почти без остановки бубнил себе под нос фразу «Я реально выкладываю наши совместные с Ви фотки в свою фанбазу?». Тэ не переставал повторять ему, что однажды он бы точно привык, но, скорее всего, Ким разорвёт свой контракт с лейблом раньше, чем это случится.       — Ну хён, так хорошо лежали! — пробурчал Чонгук, переворачиваясь на другой бок — спиной к Тэхёну.       — Давай-давай! — шлёпнул его по заднице тот, поднимаясь на ноги. — У нас будет куча времени на валяние в четырёх стенах, когда вернёмся в Корею, а пока что нужно пользоваться возможностями и хоть куда-то выбираться.       — У меня уже всё тело болит... — ворчал Гук, но всё же с постели сполз и поплёлся к креслу, на котором висели его вещи.       Они бесцельно катались в одиночестве, ускользнув от охраны, вдоль побережья; Тэхён вёл арендованный «Мустанг» на небольшой скорости, чтобы они оба успевали любоваться парками и горными вершинами, утопавшими в темноте и проплывавшими мимо них, и иногда переводили взгляды на свои переплетённые пальцы, которые то Тэ, то Гук по очереди целовали. Ветра почти не было, пальмовые листья едва колыхались, океан был необычайно спокойным, но больше всего радовало то, что не было ни души на мили вокруг: самый смак в такое время происходил в центре Гонолулу и сосредотачивался вокруг ресторанов, клубов и пляжей, так что Тэхён с Чонгуком наслаждались тишиной и спокойствием. Через полчаса с левой стороны дороги показался едва заметный съезд, освещённый фонарными столбами, и Тэ свернул на него, чувствуя, как мягко покатили колёса по песку. Машину немного болтало, не асфальт ведь, Ким ещё немного сбросил скорость, позволив автомобилю практически ползти, а через пару минут бесконечные пальмы расступились, и машина выехала на дикий пляж, без каких-либо источников света и наличия жизни кроме них двоих. Тэхён заглушил мотор, и парни, переглянувшись, одновременно вышли наружу, скинув обувь и взявшись за руки; за последние две недели пребывания на Гавайях это, пожалуй, был первый раз, когда они смогли гулять по пляжу, держась так близко друг от друга и не боясь попасться кому-то на глаза. Несмотря на тёмное время суток, на улице всё ещё было достаточно тепло, поэтому Чонгук скинул уже ненавистную рубашку, оставшись в шортах и футболке, и почувствовал, как Тэ обнимает его за талию, зарывшись носом в волосы. Этого в их отношениях не хватало больше всего — возможности прикасаться друг к другу и быть парочкой на виду у всех, никого не стесняясь и не боясь «пожара» в прессе. Луна освещала дикий пляж, немного заросший травой, тёплые волны ласкали ступни, ветер мягко обнимал за плечи, и Чонгук чувствовал себя счастливым так, как не чувствовал ещё никогда.       Их тихий покой был нарушен Тэхёном, который, внезапно остановившись, принялся покрывать поцелуями шею и видневшиеся в вырезе футболки ключицы Чонгука, который был совсем не против такой ласки и охотно под поцелуи подставлялся, чувствуя себя в относительной безопасности. Руки Тэхёна шарили по всему телу, куда только могли дотянуться: ерошили волосы на затылке, обжигали живот и бёдра, забравшись под ткань, и настойчиво пытались стянуть с Чонгука одежду, пока тот цеплялся за его плечи.       — Что ты делаешь, хён? — поинтересовался Гук на выдохе, впрочем, даже не пытаясь остановить Тэхёна.       — А на что это похоже? — вопросом на вопрос ответил Тэ.       Накрыв его губы своими, он настойчиво потянул Чонгука вниз, усаживая на свои бёдра, в то время как сам сел прямо на песок, не переставая при этом целовать и нежно прикасаться к телу там и тут. Наверное, терпения у Тэхёна уже не хватало, подгоняемое нервным возбуждением, потому что воротник футболки ненадолго впился Чонгуку в заднюю часть шеи, а после послышался громкий треск, заставивший младшего вздрогнуть, когда Тэхён схватился за ворот и резко рванул ткань в разные стороны, отчего футболка рваной тряпкой повисла у него на сгибах локтей и пояснице. От ветра, который ласково скользнул по участкам оголённой внезапно кожи, Чонгук вздрогнул и прикрыл глаза, пока Тэхён не мог насмотреться и безостановочно гладил, а ещё жалел, что они не взяли с собой фотоаппарат — впервые: он бы хотел запечатлеть эту картину не только в памяти.       — Это была моя любимая футболка, — рвано выдохнул Чонгук, распахивая глаза.       В них горело столько неозвученных эмоций, что Тэхён на мгновение растерялся и почувствовал, как горло словно перехватило металлическим обручем. Он уложил ладонь на щёку Чонгука, ласково поглаживая пальцами нежную кожу; Чонгук прижал свою руку сверху, по-кошачьи притёршись щекой к тэхёновой, а после повернул голову, чтобы оставить на впадинке ладони старшего поцелуй.       — Я куплю тебе другую, — шепнул ему Тэхён, без отрыва рассматривая лицо. — Или подарю свою любимую — равноценный обмен.       — Второй вариант, — прохрипел Чонгук, не выдерживая ответных эмоций во взгляде старшего.       Он часто задышал, когда тот прикоснулся губами к его шее, а потом спустился к плечам, ключицам, груди; Тэхён мягко толкнул его в плечи, заставив улечься спиной на песок, нависнув сверху, и Чонгук захлебнулся воздухом, почувствовав привычные укусы на животе и настойчивые пальцы, которые пытались стянуть с него шорты вместе с боксерами. Запрокинув голову ещё чуть назад, он замер, наблюдая за тем, как лунный свет отражается в спокойных водах Тихого океана, а лёгкие волны накатывают на берег всего в паре метров от его головы. Запустив наощупь пальцы в тэхёновы волосы, Чонгук несильно потянул их, подтягивая голову старшего к своему лицу, и, натолкнувшись на взгляд, в глубине которого ежесекундно рождались и умирали галактики, кивнул макушкой в сторону прибоя.       — Так красиво, — на выдохе поделился впечатлениями, чуть сжимая бока Тэхёна бёдрами.       — Действительно красиво, — согласился тот, но когда Чонгук вернул взгляд к его лицу, понял, что Тэхён всё это время смотрел только на него.       Потому что для него его Гу на берегу океана в лунном свете — картина, красоту которой никто из художников был бы не способен передать.       Чонгук в тысячный раз собирался сказать ему о том, как сильно его любит; как спокойно бьётся его сердце рядом с Тэхёном, потому что Чонгуку комфортно с ним во всех смыслах; как он счастлив, что они оба так неожиданно вошли в жизни друг друга, хоть это и случилось гораздо позже, чем хотелось бы Чонгуку; как нравится ему каждый день видеть этот взгляд старшего, который Тэхён всегда дарит только ему одному и никому больше; как замирает его дыхание, когда Тэхён оказывается в поле зрения, как бы ни выглядел, потому что Чонгук любит его в любом виде. Он хотел бы сказать ему так много, но Тэхён и так видел это всё в его глазах, чувствовал в жадных и одновременно бережных прикосновениях, а потому просто накрыл его губы своими, забирая чужую любовь, отдавая собственную.       И всё же Чонгук не смог не выказать опасений, когда Тэхён снова переключился на его шею:       — Хён, ты сошёл с ума...       — Зато будет что вспомнить, — промурчал Тэхён, избавляя себя и младшего от остатков одежды.       Чонгук никогда не думал, что однажды предел его мечтаний возьмёт его прямо на пляже, куда, по идее, мог заглянуть какой-нибудь незадачливый турист. Конечно, в такое время суток это казалось маловероятным — тем более если учесть, что большинство отдавали предпочтение шумным сборищам в Вайкики, — но чем чёрт не шутит, верно? И хотя Чонгук был немного напряжён, размышляя об этом, пока голова ещё достаточно ясно соображала, всё же не мог отмахнуться от прилива адреналина из-за того, что их мог кто-то застукать. Сам Тэхён в это время о таких мелочах даже не думал — был занят делами поважнее; в его руках находился самый прекрасный и самый желанный им человек на планете, его не волновали вопросы о том, что сюда кто-то забредёт, а завтра их совместные фотографии появятся на первых полосах газет. Чонгук, доверчиво льнущий к нему в поисках тепла, волновал его куда больше скандалов в прессе; тактильный младший, который сам искал его губы для поцелуев и цеплялся за него так, будто Тэхён единственное, что удерживает его в этом мире, приковывал к себе всё внимание, и, честно говоря, даже если бы в эту секунду над их головами взорвался снаряд, Тэхён вряд ли смог бы отвлечься.       В эту самую секунду Чонгук подумал о том, что хватит уже Тэхёну командовать.       Воспользовавшись тем, что Тэхён на него засмотрелся, замерев на мгновение и перестав двигаться внутри, Чонгук резко поменял их местами, оказавшись сверху и с удобством устроившись у того на бёдрах. Тэхён, не ожидавший от Гу такого номера, на несколько секунд снова застыл, только теперь от растерянности, чем тот воспользовался, принявшись выцеловывать его шею. В голове мелькнула мысль о том, что в ближайшее время старшему не нужно давать никаких интервью, участвовать в фотосессиях и вообще как-либо мелькать перед камерами, и потому решился на пробу легонько куснуть его ключицу и там же оставить небольшую метку. Тихий, но искренний бархатный стон, сорвавшийся с губ Тэхёна, а также отсутствие запретов дали Чонгуку зелёный свет, и он словно сорвался с цепи, принявшись покрывать его тело метками, кусая и присасываясь губами, где хотелось — кроме тех мест, которые нельзя спрятать под одеждой, потому что им здесь ещё месяц отдыхать, и не хотелось бы, чтобы Тэхён светил на людях засосами.       — Ты не представляешь, как давно я мечтал это сделать, хён, — промурчал Чонгук, легонько укусив и зализав место укуса на шее.       — Что именно? Пометить территорию? — мягко рассмеялся Тэхён. — Могу поспорить, что я хотел этого гораздо сильнее, чем ты.       — Всё для тебя, — рвано выдохнул младший, снова чувствуя Тэхёна внутри себя. — Это какое-то безумие...       Тэхён был с ним полностью согласен, но отказывать себе в удовольствии видеть Чонгука таким открытым и максимально своим, да ещё на берегу океана, ни за что бы не стал.

***

      После того дня ничегонеделания будни снова потянулись в привычном насыщенном событиями ритме. Чемпионат мира по сёрфингу, лабиринт из живых растений, поездка на поезде «Pineapple Express», морской круиз по Тихому океану, катание на подводной лодке... Тэхён не имел ничего против, когда Чонгук предлагал поехать в то или иное место, хотя перед поездкой на виллу Спилберга и в Парк Юрского периода почти что капризничал: и фильм ему не зашёл, и режиссёр не самый любимый, и вообще, он ужастиков боится. Гук тогда долго хохотал, а после крепко обнял, покрыл поцелуями каждый сантиметр лица и пообещал защитить его от динозавров, если те по пути попадутся. После такого обещания хохотал уже Тэхён, хотя в самом парке всё же чувствовал себя немного неуютно. После обычных экскурсий настала очередь экстремального отдыха, и вот тут Тэхён уже откровенно дал заднюю, отправив Чонгука в одиночку и на парасейлинг, и на виндсёрфинг — не отказался разве что от экскурсии на вертолёте, хоть и просидел весь полёт, вцепившись в ладонь Чонгука.       Зато в гольф-клубах они поменялись местами: Тэхён балдел и получал удовольствие, а Чонгук умудрился заснуть от скуки прямо на корте.       В таком насыщенном и почти бешеном темпе прошла ещё неделя их отдыха; посмотрев почти все самые знаменитые достопримечательности, парни решили сделать небольшой перерыв и посвятить время себе или сходить в более привычное место для отдыха — в кафе или кинотеатр, например. За эти пять с небольшим недель они получили столько эмоций и впечатлений, сколько не получали за целый год, а то и жизнь — Чонгук так точно. Все чувства просто в нём не умещались, всего было так много и мало одновременно, и очень не хотелось думать о том, что на горизонте маячила дата возвращения в Корею, а отдых в скором времени превратится лишь в прекрасное воспоминание. Чонгук вслух об этом Тэхёну не рассказывал, но тот как будто без слов всё понимал и старался своего бойфренда взбодрить, обещая, что они сюда обязательно вернутся, и не раз.       Памятных фото и видео насобиралось столько, что на карте памяти камеры, а также их телефонов места уже едва хватало — частью из них Тэхён решил поделиться с фанатами. Нырок Тэ в бассейн прямо в одежде, прогулка среди пальм, фотография на фоне заката с фирменным цветочным ожерельем на шее, первая дегустация водки и игра уличного музыканта на гитаре — Тэхён выкладывал в Инстаграм всё, что мог показать, и при этом не дать намёка на то, кто с ним рядом, хотя теорий и предположений в постах других соцсетей всё равно хватало. Чонгук от души хохотал, когда при переносе всех медиа в свою группу увидел фотографию Тэхёна, на которой Ким скорчил рожицу, сидя под пальмой в очках для плавания. В тот день они оба очень устали, и старший пытался любыми способами Гука взбодрить, а тот надрывал живот и в итоге только ещё больше размяк. А пока младший выкладывал посты, Тэхён уже привычно сидел позади, обняв его руками и ногами, повиснув на нём обезьянкой, и то и дело покусывал за ухо, комментируя вслух каждый твит.       — На улице пасмурно — давай прокатимся? — предложил Ким, когда сидеть в номере стало скучно.       На сегодня они ничего не планировали и потому были открыты для любых идей, так что Гук с готовностью кивнул и машинально протянул Тэхёну руку, чтобы тот залепил ему татуировки. Тэ потянулся было за тканевой аптечкой, в которой, помимо пластырей, собрался целый фармацевтический склад на всякий пожарный, задумчиво завис на пару секунд и вернул её на кресло.       — Давай сегодня не будем заклеивать твои тату? — предложил.       — Хён...       — На нас уже практически внимания не обращают, зачем эти крайние меры? И рубашку свою тоже в номере оставь — надоела глаза мозолить.       Похоже, не один Чонгук устал шифроваться.       — Тебе бы не мешало чаще по сторонам смотреть, Тэхёни-хён, — улыбнулся он. — Если ты постоянно залипаешь на меня и не видишь на каждом шагу своих фанатов, это не значит, что их не вижу я.       — А я сказал, что сегодня твои пластыри с рубашкой остаются здесь, и точка. Поднимай свою шикарную задницу, и поехали.       Чонгук для приличия поворчал, но спорить не стал: бейсболка и маска останутся на месте.       У входа в отель всегда сновало много народа: кто-то выезжал, кто-то наоборот заселялся, а кто-то просто решил посидеть в местном ресторане, баре или поплавать в бассейне. Свою охрану Тэхён снова отпустил, дав им очередной выходной, и предложил Чонгуку снова съездить на тот самый дикий пляж, где они в прошлый раз занимались любовью, и младший так очаровательно покраснел — это было видно даже с маской, — что Тэ силой воли подавил желание поцеловать его при всех. Вместо этого он позволил себе сорвать злосчастную маску с родного лица и запихнул её в карман своих шорт под возмущение Чонгука.       — Ты сбрендил, хён?! — шипел Гук змеёй, пока Тэхён выруливал с парковки и весело посмеивался. — А если нас кто-то сфоткает?       — Успокойся, Чонгук, — мягко уговаривал его Тэ. — У входа в отель никто никого не фоткал, а теперь кроме нас тут никого нет и, дай Бог, не будет, так что расслабься. Скорее всего, никто не зациклен на тайне твоей личности так, как ты сам. Перестань себя накручивать и наслаждайся отдыхом. Кстати, у меня для тебя кое-что есть.       С предвкушением посмотрев на Чонгука, Тэхён потянулся в карман за флешкой, которую после протянул ему, попросив вставить её в магнитолу; на ней оказались неизданные песни старшего, черновые варианты и демо-версии, которые никогда не увидят свет — в общем, всё то, над чем он последние несколько лет работал, но так и не выпустил. Что-то он писал для себя, на чём-то тренировался, а какие-то песни просто пока ещё не подошли по стилю ни для одного из его вышедших альбомов, хотя большая часть так и останется на флешке. Пролистав на пять треков вперёд, Тэхён довольно улыбнулся и нажал на паузу раньше, чем заиграла песня.       — Достань телефон у меня из кармана и включи камеру, — попросил он Чонгука, который тут же послушно всё выполнил. — Я включу песню, а ты запишешь меня на видео — хочу его после выложить в Инстаграм.       — Откуда в тебе столько жестокости, хён? — хохотнул Гук, переворачивая телефон в горизонтальное положение, чтобы не было видно открытых тэхёновых коленок: в нём снова проснулся собственник. — Дразнить фанатов неизданными песнями — это просто верх садизма!       — Ну, я при всём желании не смог бы впихнуть в свои альбомы всё, над чем работал эти годы, — пожал плечами Тэ, добродушно улыбнувшись. — У одной только «Real Me» четыре варианта исполнения, и мне нравится каждый, но в альбом вошёл только один. Песни, которые были выпущены в коллаборации с другими артистами, есть также соло, я целиком пою их один. Но так как ты мой парень, тебе выпала возможность слушать всё, что у меня есть — запрещаю лишь выкладывать треки в соцсетях.       — Мог бы и не уточнять это, — немного обиженно выдал Чонгук, на секунду отвернувшись к окну.       По его бедру тут же поползла горячая ладонь, привлекая внимание к своему хозяину, и он наткнулся на секундный виноватый взгляд Тэхёна, который тут же вернул его на дорогу.       — Прости, это на автомате вырвалось, я не хотел тебя обижать, ты же знаешь.       А что Гу? А Гу при всём желании не смог бы долго на Тэ обижаться, поэтому, потянувшись через консоль, быстро чмокнул того в плечо, безмолвно дав понять, что всё в порядке. Вернув внимание телефону, он настроил его на видеорежим, включив запись, и дал сигнал Тэхёну, который включил песню, выкрутив громкость на максимум. Сегодня крыша кабриолета была откинута, поэтому басы не оглушали, но было достаточно громко для того, чтобы вибрация отдавалась в теле. Чонгук старался держать телефон максимально неподвижно, чтобы картинка не прыгала, но это получалось с трудом: во-первых, песня — просто космос, она Чонгуку в душу с первых аккордов запала; во-вторых, Тэхён подпевал в процессе, хотя его живого голоса не было слышно; и в-третьих, сам по себе Тэ выглядел таким притягательным и расслабленным, что Чонгук вместо съёмки предпочёл бы держать его за руку и дразнить поцелуями, куда придётся. Ну и то, как тот уверенно вёл машину одной рукой, пока второй жестикулировал, наглядно демонстрируя лирику песни, тоже неслабо отвлекало от возложенных на него обязанностей оператора.       А после Чонгук, наконец, соизволил вникнуть в текст, и растаял окончательно.       «...И в воздухе я хочу показать тебе счастье,       Я покажу тебе все свои цвета.       Просто скажи мне, что любишь меня, тогда я отдам всё,       И это будет лучшей частью меня...»       Чонгук снова посмотрел на Тэхёна, пока его сердце разрывалось от любви к этому человеку. Они ехали на небольшой скорости, пейзаж за окнами проплывал достаточно медленно, и Ким то и дело указывал пальцем в сторону океана, а после принялся качать головой в такт мелодии. Ветер играл с копной его волос, то подбрасывая вверх, то швыряя в глаза, и колыхал рукава синей гавайской рубашки в красно-белый цветочек, изредка проникая под подол. Старший начал подпевать второму куплету, а у младшего терпение заканчивалось, поэтому, когда текст начал плавно перетекать в припев, он оборвал запись, сохранив то, что уже успел отснять, и легко, но настойчиво сжал руку Тэхёна. Тот сразу убрал громкость и одарил Чонгука вопросительным взглядом.       — Сверни куда-нибудь, Тён-а.       Тэхёну не нужно было объяснять, куда и зачем — он по взгляду Гука сразу всё понял; к счастью, они как раз подъехали к уже знакомому съезду, Тэ не пришлось ничего придумывать. Ещё несколько минут напряжённого ожидания, в течение которых старший крепко стискивал руль, и вот они снова на том же пляже, который на их везение и в самом деле оказался диким: в дневное время здесь не оказалось никого даже поблизости. Едва мотор затих, Чонгук отстегнул ремень безопасности и ловко перебрался к Тэхёну на колени, почти до боли стиснув его в объятиях и почувствовав, как его так же крепко обнимают в ответ.       — Чем я тебя заслужил, хён? — задал Тэхёну тот самый бесячий его вопрос, который так любил Ким, и шикнул на него, когда Тэ начал было возвращать Гуку его же слова. — Та песня... Она ведь тоже для меня написана?       — Для тебя, — кивнул Тэхён ему в плечо. — В моей работе и жизни в последнее время всё только для и ради тебя, малыш Гу.       Непонятное напряжение, державшее в кулаке все эмоции Чонгука, вдруг исчезло, и Чон буквально распластался на Тэхёне.       Он его бесконечно любит.

***

      Как парни ни старались подготовиться к скорому окончанию отпуска, то всё равно наступило, но Чонгук всё же старался на этом не зацикливаться, пока собирал по всему номеру вещи. После долгих споров и пререканий Тэхён согласился лететь обратно раздельно — Чонгук даже другую одежду подготовил, чтобы по прилёте его никто не узнал. Однако спор случился вовсе не потому, что они летят не вместе, а из-за того, что Чонгук собирался вернуться в Корею на день раньше Тэхёна, аргументировав это тем, что фанаты в аэропорту всё равно смогут сложить два и два, даже если Гук полетит в эконом-классе. Так у него был шанс затеряться в толпе, ведь рядом не будет никого, кто мог бы привлечь к себе внимание; Тэхён на это почти обиделся — надумал себе лишнего о том, что его Гуки всё-таки не выдержал напора, — но тот попросил его не забивать голову ерундой. И всё же последний день пребывания Чонгука на Гавайях был немного мрачным.       Тэхён загнанным зверем мельтешил по номеру и вообще напрочь отказывался его отпускать.       — Ну перестань, хён, — устало протянул Чонгук, сдавив свою дорожную сумку коленями, чтобы она, наконец, застегнулась: кажется, та не была рассчитана на такое количество сувениров и гавайских рубашек. — Я не смогу встретить тебя завтра в аэропорту, но буду ждать в твоём доме, так что перестань уже попусту волноваться. Или мне что, теперь и шагу без тебя никуда ступить нельзя?       Он чувствовал, что сегодня они оба как-то опасно по краю ходят, но не мог понять, с чем это связано, ведь ещё вчера вечером всё было так прекрасно. А уже сегодня с утра всё валилось из рук, а грудь стягивало непонятным волнением, и дело тут явно было не в том, что Чонгуку предстояло возвращаться в Сеул в одиночку: не маленький мальчик ведь, да и летать он не боится. Контролировать это у него не получалось, отчего он раздражался и как будто специально вымещал своё раздражение на Тэхёне, и такое на его памяти было впервые. Но расставаться перед перелётом на такой ноте Чонгук никак не хотел, а потому, проглотив свои негативные эмоции, подошёл к старшему и крепко стиснул его в объятиях, спрятав лицо в изгибе шеи. Тэхён ответил ему тем же, принявшись поглаживать спину вдоль позвоночника и целовать в висок и щёку, а после начал сбивчиво извиняться, потому что тоже незаслуженно набрасывался на младшего в ответ.       — Просто знай, что я люблю тебя, хён, — тихо прошептал он Тэхёну, когда тот уже провожал его в международном аэропорту, изо всех сил сдерживая неизвестно откуда взявшиеся слёзы. — Ты так смотришь на меня, будто мы последний раз видимся, ей-Богу!       — Вот даже не смей так шутить, иначе точно никуда без меня не полетишь! — рыкнул Ким, после чего сделал глубокий вдох и на несколько секунд прикрыл глаза, восстанавливая самообладание. — Я телефон буду держать при себе. В полёте им пользоваться нельзя, но если через двенадцать, в крайнем случае четырнадцать часов я не получу от тебя хотя бы сообщения, то просто сойду с ума.       — Я наберу сообщение сразу же, как только выйду из аэропорта и сяду в такси, идёт? — миролюбиво предложил Гук.       Они с лихвой нацеловались в номере отеля — да так, что натягивать на лица маски пришлось обоим, пряча под ними припухшие губы, по которым несложно догадаться, чем эти двое занимались. И всё же контакта явно не хватило, а сейчас Тэхён и рад бы прижаться к этим желанным губам, но увы, вокруг полно свидетелей.       — Так... Я ведь могу потискать тебя на правах друга, верно? — задал он риторический вопрос и, не дожидаясь ответа Чонгука, крепко его обнял.       Поколебавшись всего секунду, Гук обнял его в ответ, уложив подбородок на плечо. А пока они обнимались, механический голос объявил посадку на рейс Чонгука, и тот нехотя начал отстраняться.       — Мне пора идти... Люблю тебя, хён.       — И я люблю тебя, малыш, — кивнул Ким. — Не забудь написать мне, ладно?       — Не волнуйся, не забуду, — с улыбкой ответил Гук и, махнув хёну на прощание, потопал к стойке регистрации.       Он чувствовал, что его сердце остаётся здесь, вместе с Тэхёном, и оттого в груди немилосердно тянуло и болело, но он упрямо старался не оборачиваться — знал, что тогда точно не выдержит и сам никуда без Тэхёна не уедет. Это в их отношениях было самым тяжёлым — ненавистное расставание, когда оба уже так привыкли постоянно быть рядом. Чонгук с нетерпением будет ждать того времени, когда им не придётся прятаться по углам, и они смогут открыто жить вместе, а пока что его ждал перелёт в Корею без любимого хёна под боком.       Но если бы Чонгук знал, что это последний раз, когда он видит Тэхёна, то ни за что бы в этот чёртов самолёт не сел.