Рядом с тобой

Тэён из угла новой комнаты практики ожидает окончания тренировки дебютного юнита. Читтапон по-особенному зверствовал, так что у пары мальчишек затряслись колени. И Ли, отложив телефон, погружается в размышления об отцовстве другого Ли: таец был бы требовательным к ребенку, учил бы танцевать, знать языки, ругал за тройку по математике? Тэён так глубоко в этих мыслях, что пропускает момент, когда напротив материализуется один мальчишка: весь такой улыбчивый, ещё не сложившийся.  — Тэён-ним? Вы ждете Тэн-нима?  — Да, Джемин садится рядом с Ли, вмиг становясь грустным, когда спрашивает, отвернувшись в сторону:  — Как стать таким же крутым, как Вы?  — Что? — айдол наклоняется в его сторону, сосредотачиваясь взглядом на том, как мягко хореограф ставит ногу Джисона в нужную позицию,  — Вы очень крутой, я хотел бы уметь также, И Тэён поворачивается на мальчишку, чтобы в следующий миг схватить его за ладонь и ответить:  — Я совсем не крутой, тебе так кажется. Просто я старше,  — Я думаю о том, что Вы — сильный человек, который столько лет выступает, умеет быть и строгим и мягким, так заботится об остальных, Айдол крепче сжимает пальцы:  — Минни, ты сможешь также. Просто попробуй однажды. / Тэён разглядывает ночные огни города с крыши общежития. Читтапон потягивает ягодный фреш, расположившись рядом на брошенной на бетон сумке.  — У моей сестры есть сын, такой очаровательный мальчишка. Мне иногда думается, что я бы стал отличным родителем, не таким, как они, Хореограф хмурится и убирает руку со стаканчиком от лица:  — Иногда строгие родители делают детей лучше. Смотри, какой у тебя характер,  — А ты думал о своих детях? — айдол оборачивается на любимого человека, упираясь спиной в перила,  — Как-то мы с приятелем до самого утра над этим смеялись. Он сказал, что назовет ребёнка «Фёрст», типа — первый во всём, — таец смеётся, а потом продолжает, подняв голову, — Я плел ему о девочке — у меня же младшая сестра — чтобы с длинными волосами, говорила на нескольких языках и была талантлива в рисовании,  — Почему рисование?  — Изящество, вечное искусство, — парень просто пожимает плечами и протягивает руку особенному человеку, — Что произошло? Тэён бросает обиженный взгляд и продолжает стоять.  — Это входит у нас в привычку, ты понимаешь? — Читтапон поднимается сам и замирает напротив Ли, ладонями касается талии, поднимается выше, заглядывает в глаза и утверждает, — Минни, Кореец нервно отворачивается, сдавленно смеясь:  — Он сказал, что я — крутой и сильный, заботливый,  — И где он не прав? Тэён выдыхает и с негодованием смотрит на Читтапона:  — Я совсем не такой. Чтобы быть крутым, мне нужен кто-то рядом, кто-то, придающий сил и энергии. Иначе — я слабак, ленивый домосед, игроман, завидующий всем на свете дракон, не знающий куда потратить сокровища иначе, чем на новые аксессуары или шмот, дорогие подарки людям тут… А он так просто спросил, Таец порывисто обнимает своего особенного человека. Потому что ничего плохого во всех указанных грехах нет. («В конце концов, все мы — люди, со своими тушками и душками, скрытыми благодетелями и блистающими грехами. И нельзя быть к себе настолько критичным, хоть в чем-то и правым»)  — Я думал, что хочу много детей, дарить им всего себя, радовать каждую неделю поездками за город, но… — из глаз Тэёна начинают катиться слёзы, он хватается руками за рубашку Читтапона, роняет голову на плечо того, — Что я могу дать хоть кому-нибудь? Когда я буду уделять им время, наблюдать взросление? Ещё вчера сестра жила со мной в одной комнате и отвешивала подзатыльники за прогулы, а сегодня племяннику уже четыре, он любит рисовать и слушать мои песни, просто петь и сидеть на моих коленях. А ещё этот Минни, который так смотрит, так ждёт от меня чего-то! Меня не хватает на это всё, я не смогу жить в пустом доме, и не хочу покупать собственной квартиры, но и прожить впустую тоже не хочется. Я боюсь прожить пустую жизнь, не оставить за собой ни следа, не насытиться ею. И я не хочу плясать под их дудку, заводить отношения, в которых не смогу быть счастлив и свободен. Не хочу быть чем-то материальным, хочу дать больше, наполнять людей рядом чем-то живым! Чтобы, как ты! Как ты! Чтобы заботились близкие и ждали домой, чтобы не боялись младшие и наставляли старшие! Айдола подводят колени, голосовые связки — он падает в объятия хореографа, хрипит из-за удушающих слёз, давится соплями и сильнее сжимает клетчатую шерсть. Он не думает о том, как его ломает; он не понимает, как и где свернул не туда; он не понимает, что загнался почём зря; он не соображает, что это: переутомление, или что-то другое из этой гребанной психологии. Когда Тэён начинает задыхаться в слезах, Читтапон резко отстраняется и просит дышать за собой. Однако, что-то идёт не так, и таец начинает также задыхаться. Это до абсурдного смешно и глупо — умереть вдвоем вот так вот. И первым начинает смеяться Тэн, обращая этим мысли Тивая на себя. / Читтапону редко снятся сны, но сейчас всё кажется настоящим кошмаром. Он вскакивает на кровати Тэёна и пытается отдышаться. В итоге забивает и идёт в ванную. Ну что же, вода помогает привести мысли в порядок. Таец смотрит на своё отражение в зеркале умывальника, вновь и вновь прокручивая в голове слова особенного человека. Все: начиная от манеры приветствия, до просьб во время интима, и от надутого молчания до вчерашнего прорыва. Хореограф с особой тщательностью дорисовывает картину мира того, зачастую лишь угадывая что-то. Потому что Тэёну недостаточно самовыражаться в искусстве, ему важно говорить особенно глубоко с кем-то рядом, узнавать новое и пробовать себя. Разумеется, Тэн знает, что у Тивая есть много приятелей: те же ребята из компании звукозаписи, или вечно сонный Марк, другие айдолы в таких же общих чатах, но… Обсуждают ли они своих родителей, проблемы со здоровьем, просят совета в отношениях? Потому что вот в чате хореографов они в основном смеются, делятся впечатлениями, просят совета по хоряге, но никогда не заходят в обсуждении дальше работы, повседневных сплетен. Сам Читтапон может в любой момент набрать родителей, сестру, Хендери с его вечным цветником, кишащим змеиными советами; может позвонить Лэю или наставнице Чхве. («А вот кому звонит Тэён в такие моменты?») Дверь ванной приоткрывается, и хореограф видит макнэ. Сяоцзюнь стоит в длинной майке, спросонья щурится, а, узнав перед собой Тэна, широко улыбается:  — Тэн-ним?  — Я сейчас уйду,  — Ой, нет, подождите! Можете сказать мне, как профессионал? Мозг тайца резко коротит: он пришёл сюда лечить свои головные боли, а не чужие, но, тем не менее:  — Что такое? Вместо ответа парнишка встаёт в стойку боком, и сгибает руку в локте. («Так блять!») Читтапон очень старается не ржать. Очень, правда. Но всё тщетно. Потому что после вечно страдающего Чону Джехён уволок с собой в зал Сяоцзюня, и сейчас этот китайский чудик просил оценить результаты на так называемом 'полном серьёзе'. И, разумеется, он видит, как старший ржёт, а потому сдувается.  — Так, давай другую сторону — везде должна быть симметрия! — хореограф берёт себя в руки, с подобающим пристрастием оценивая изменившуюся форму парня. («Да, мальчишка-то неплохо так подкачался»)  — Слушай, а ты — молодец. У тебя отличный результат для первого месяца занятий. Надеюсь в следующий раз оценивать мышцы спины,  — О, Тэн-ним, спасибо!  — Да не за что. Все, я — спать, доброй, Сяо-сяо, Хореограф выходит за дверь и натыкается на Джехёна. Парень мгновенно замирает и пытается сквозь полумрак коридора разглядеть человека перед собой.  — Доброй ночи, Джехён, — подсказывает таец,  — Тэн-ним, это самое, Вы свет забыли,  — Там Сяоцзюнь,  — А, окей, — айдол обходит Тэна и входит в ванную, когда из-за двери господин Читтапон Личайяпорнкул слышит вот это незабываемое, — Так, закрой глаза, рот и уши на пять минут, мне очень надо, («Как говорит этот господин Чон? 'Это типа норма'?») Тэн хмыкает и возвращается в комнату Тивая. Его особенный человек продолжает поразительно крепко спать. Но, с другой стороны, эмоции выматывают получше тренировок, редко беспокоят побочками вроде судорог или обезвоживания.  — Тэн-а?  — Я тут, — Читтапон тут же ныряет под руку Тэёна, прижимаясь теснее, чтобы было проще обнять за удивительно тонкую талию (с такими-то плечами),  — Ты заходил к Сяоцзюню?  — С чего ты решил?  — Пахнешь мятой,  — Вау. Может, принюхаешься и расскажешь, кого ещё я встретил в коридоре?  — Нет, — Тэён перекидывает колено через бедра Читтапона, наваливаясь на любимого человека, — Спи, И таец думает, что его особенный человек — одеяло. Он умеет вот так вот — накрывать полностью с головой, а может зажадничать уголочек. Это смешно, но это расслабляет голову, позволяет заснуть.