Тэн крутится в студии звукозаписи. Потому, что может!
А ещё он соскучился по Куну и Марку («Но никому об этом знать не надо, ага?»). И теперь он всячески отвлекал этих двух, выводя на сотню эмоций в минуту, так что даже спокойный текстовик принялся повышать голос.
— Эй парни, а куда делся тот кудрявый мальчик?
— У него была стажировка, сейчас он готовит дипломную, — отвечает композитор,
— О, это так мило! А что, ты будешь искать нового помощника?
— Конечно,
(«Цянь Кун выдохся»)
Так что таец перешёл к Марку.
— Марк, а ты давно видел NU?
— У них релизы, новых песен они не шлют. Тэён удивительно затих,
— О, а кто ещё шлёт тебе песни? Я могу отправить парочку?
— Ты? — звукач поворачивается в кресле, едва не выдергивая провод наушников,
— Не, ну а что? — хореограф широко улыбается, — Или может я хочу подкинуть вам двоим работы на один дебютный дуэт,
— Так, Тэн, я хочу видеть тебя только по выходным, болтающимся дурачком… Но если хочешь, то можешь пока записаться — мне нужно побаловаться настройками,
Сам не ожидая того от себя, таец подскакивает на ноги и вбегает в крошечное, вечно душное пространство звукозаписи. Он замирает перед микрофоном, повисшим над пюпитром с чьими-то забытыми нотами и словами.
— Смотри, — в комнатку входит широко улыбающийся Марк, — Наушники, потом — проверка связи. Мы включим музыку, а ты пока ознакомься вот с текстом, — он протягивает листы со словами и пометками для какого-то Чжихо, — Просто пой под ритм, я тебе сейчас напою мелодию,
— А этот парень, вы ещё не записывали его?
— Нет, все на пробах. Я подскажу тебе, где куплеты и припевы, потом сориентируешься. Читай внимательно, пока я тут, чтобы сразу разобрать текст,
Читтапон читает. Вполне себе простые слова, о любви к девушке и малых радостях первых отношений. Таец кивает, натягивает огромные Sony, подстраивает под себя, пробует микро и слышит гитарную мелодию.
На несколько секунд он закрывает глаза: представляет себя знаменитым человеком, записывающим хит сейчас, потом побежит к девочкам-дизайнерам, потом его ждут большая встреча и афтерпати…
Читтапон поёт. Он неплохо справляется с текстом — его же хотели взять в группу на позицию вокалиста — хорошо вытягивает ноты, но музыка резко прерывается. В комнату вбегает Кун, рассказывает о другой песне, впихивает английский текст и уходит. Растерявшийся хореограф пробегается глазами по словам: тут говорится об уходе любимого человека и желании идти дальше.
И Тэн принимается распеваться для неё. Он не обращает внимания на круглые глаза Марка, на восхищённый взгляд Куна. В этом мире есть он, его голос и слова, чувства внутри.
В ушах раздаётся музыка, затем громкое — «Вступай», и таец начинает первый куплет.
Магия — она вокруг. Люди творят её сами, раскрывая ларцы душ друг друга. Господин Читтапон Личайяпорнкул пришёл сюда весело провести выходной, посмешить старых знакомых, но оказался маленьким талантом, о котором на несколько лет все забыли, замечая лишь одну его сторону. Куну немного стыдно, что не предложил раньше:
— Тэн, ты не хочешь вернуться в индустрию? Тебя могут подвинуть на центральное 'тэ-вэ', как Сыльги. Она сейчас в какой-то передаче…
— Нет! — Тэн вскрикивает резко, сразу обрубая пути отступления,
Он скидывает наушники и вешает их на пюпитр, выбегает из комнатки, не закрыв дверь, и пристально смотрит на двух поражённых его талантом людей:
— Нет, Кун-гэ, никогда и ни за что я не нырну глубже, чем просто хореограф! Никогда и ни за что, не могу пожелать себе славы больше той, которую сейчас имею. Не лишусь положения, покоя, своего прибежища, частной жизни, возможности навещать родных и отдыхать с друзьями в любых кафе с любыми напитками,
Марк опускает глаза, Кун же равнодушно смотрит.
— Вы думаете, что я —
трус. Тогда думайте так и дальше. Но знайте, что вы —
такие же. Гениальный музыкант, с прекрасным вокалом оказался в кресле композитора, пишет тонны музыки для сотен артистов. И текстовик, свободно пишущий на двух языках, который сам зачитает на уровне Эминема. Вы ведь тоже выбрали такую жизнь,
— Мы не были трейни, — роняет Цянь,
— Это так важно? Я с детства люблю танцевать, и хочу заниматься этим до глубокой старости!
Руки Читтапона дрожат. Больная тема. Ему всё казалось, что он прошёл этот этап жизни, но каждый раз снова и снова натыкается на такие вот реакции своей психики на случайную похвалу. А всё дело в том, что таец однажды наклеил пластырь на открытый перелом и стал убеждать всех вокруг (а себя так и вовсе — в первую очередь), что у него всё отлично, стараясь почаще принимать обезболы самовнушения.
Может, ему нужно чьё-то стороннее мнение? Кого-то похожего? Набрать Сыльги? Или Лэя? Кто ещё похож на него?
— Извините, спасибо, — таец кланяется, хватает сумку и выходит из комнаты.
/
Крошечное пространство под прозрачным зонтом, вокруг сильнейший ливень — ноги промокли до колена. Но Тэён продолжает рассматривать сверкающие в небе молнии. Напротив стоит Джонни, крепче сжимая деревянную ручку их зыбкого укрытия.
Резкий порыв ветра. Но Со слышит слова лидера:
— Почему мне совсем не страшно?
— Потому что рядом я: большой и сильный?
Тивай коротко смеётся и опускает взгляд на улыбающееся лицо Джонни. Этот уют между ними до сих пор не забылся, не стёрся проблемами и ежедневностью. Достаточное взаимопонимание и взаимоуважение для вечных подколок и мягкой поддержки, глубокого доверия, до определенной линии.
— Я скучаю по Доену, — Джонни закидывает голову, — По тем временам, когда нас трое, мы достаем его, заваливаемся к миссис Ким и даже тогда шутит над ним. Он сейчас другой,
— Повзрослел, — поддакивает Тэён, — Сяоцзюнь сильно поменялся. Вырос, стал увереннее в себе. Сложно называть его макнэ: стал выше, накачал мышцы, такой талантливый,
— Да, он теперь пытается строить Чону и даже отвечает Юте,
— О, Чону тоже изменился — размяк, как мне кажется,
— Тебе кажется. Просто он… — айдол опускает голову, молния освещает его глаза золотым, — На перепутье, и потому растерян. На грани перемен мы все теряемся, и у каждого свои тактики борьбы с неразберихой,
Новая волна оглушительного грома. Новый порыв ветра. Тэён не решается спросить: виноват ли он во всех этих изменениях? Насколько он плохой лидер?
Но в поле его зрения попадают знакомая кепка и сумка через плечо.
— Тэн?
— Что? — Джонни прогибается в пояснице, чтобы за спиной увидеть под козырьком общежития хореографа, — Видимо, нам пора возвращаться?
— Спасибо, Джонни. Мне этого не хватало,
/
Тэён входит после душа в свою комнату. В его кресле сидит Читтапон. Хореограф мрачнее обычного, кружится и выжидает.
Таец умеет ловить момент и перерабатывать его, кроить под себя, или под человека рядом, на ходу переобуваясь в новые лаковые туфли — всё, лишь бы продолжить идти. Тэён так не умеет: ему нужно время, определенное пространство.
— Что-то случилось?
— Случилась студия Куна-гэ, — Тэн замирает спиной к особенному человеку, — Ты знал, что меня хотели взять в группу на позицию солиста?
— Нет, — парень подходит к креслу и хватается за спинку ладонями, не позволяя тайцу крутиться,
— Я узнал гораздо позже. Что, если наставница Чхве украла меня для себя? Воплотить свои амбиции, поставить достойную замену. Она просто выбрала самого недалекого паренька, с достаточно материальными ценностями, наплела ему с три короба о трудностях и прочем… Чтобы у меня ни разу и мысли не было усомниться в ней. Не струсил ли я тогда? От чего отказался, когда согласился? Почему согласился тот подросток, мальчишка-трейни из другой страны? И почему я ставлю под сомнение удачность его выбора?
Тивай задумывается. У него не было общих занятий с Тэном тогда, кроме хореографии, но…
— Я хочу выкинуть из головы этот день, забыть и не сомневаться, никогда не поднимать этой темы, уехать далеко-далеко, — Читтапон угасает на глазах, как никогда прежде.
Тэён теряется: видеть своего любимого в смятении — это ново. Он банально не знает, что делать, как скоро это пройдёт. Таец на его месте давно бы сориентировался: обнял, сказал что-нибудь хорошее, достал спрятанные сладости или кликнул Джонни тащить вино.
Тэён запускает пальцы в отросшие черные пряди Читтапона:
— Я сейчас подойду. Мы ещё поговорим,
— Да не о чем больше говорить, про~!
Айдол хлопает по креслу ладонью, заставляя хореографа сжаться в комочек: он устал от этих недосказанностей, невозможности договорить. Он должен собраться и высказаться, донести все мысли до Читтапона, быть понятым и ясным, без фантазий того, без догадок, без подборов к проводам очередной мины.
Тэён разворачивается и выходит из комнаты. На удивление никто не попадается по пути до ванной, так что Тивай с размаху закрывает дверь на ключ и падает под раковину.
В его голове не укладывается мысль о том, что Тэн сожалеет о подобном: таец постоянно говорит обратное, так уверенно. Где сломался его стрежень? Где и когда произошёл надлом? Это вина Тэёна?
Парень поджимает губы, начиная судорожно анализировать Читтапона, вспоминать его во всех моментах: в танце и на обеде, по видеосвязи и в свете интимной лампы, в общении с младшими и с со старшими — всегда с этой заискивающей улыбкой.
(«Распыляется, всегда в движении»)
Тэён не умеет так, никогда не пробовал — предпочитает медленную езду на незнакомых участках и почаще давить на тормоз. И опять-таки, одно дело — когда тебя самого ломают изнутри сомнения, когда-то занесённые комплексы, а другое — наблюдать как у человека внутри разрывается звезда, выжигая сотни лиг вокруг. И чтобы человек рядом смог это пережить, нужно уверенно стоять на ногах самому: в своей непоколебимости доказать эту нужность в
любом тебе, готовность принять эту новую черту. Особенно, если это — осколки старых надежд, что с годами вроде не мешают, но всё же ноют на погоду по выходным; особенно, когда это — слабость, которую прежде никто не видел, которая так тщательно была спрятана под уверенностью в себе и простым юношеским 'похуй-итак-попляшем! '.
Ли сжимает чёлку пальцами, снова и снова думая о тайце. Сейчас он должен вернуться к нему и договорить, он должен высказаться, а Читтапон — услышать. Читтапон должен быть настроен слушать, готов воспринимать его и понимать, готов верить ему…
(«Как когда я верю ему»)
Тэён отрывает руки от лица, оглядывая своё крошечное пространство.
(«Он же поверит мне?»)
И кивает сам себе, потому что Тэн поверит. А если он поверит, то Ли должен тщательно подобрать слова утешения, первым настроиться на волну своего особенного человека, успокоить и воодушевить так, чтобы у Читтапона не было больше сомнений. И вот ещё крошечная такая проблема — Тэёну проще говорить с союнитовцами: есть образ лидера, есть слова об 'исполнении мечты', 'славе' и прочем.
Что сказать человеку, отказавшемуся от мечты? Что может Тэён сказать Читтапону со своего текущего положения? Что он может дать ему со своей позиции и собственными головными болями? Они только нашли друг друга, наладили эту связь, стали укреплять и…
(«Он ведь всегда вкладывает в меня больше»)
Парень поднимается на ноги и всматривается в своё отражение.
(«Вкладывает всего себя, свои амбиции и желания в людей рядом. Исчерпывает всего себя. Не делает ничего особенного? Нет, он истощает себя ради людей рядом, тратит себя ради их наполнения. Я смогу сделать также? Хотя бы для него, для него я смогу опустошить всего себя, пересилить себя и заполнить ту случайную пустоту в душе Тиа?»)
Айдол поджимает губы и выдвигает подбородок вперёд, кивает отражению и выходит.
