Ковьелло: песнь первая

Первое, что ударяет ей в голову - адский смех. Уродливый, безобразный, он манящим наслаждением проносится с каждой капелькой крови по ее телу, поднимая настроение. Нагоняя жуть. Тце Ни упивался, его хохот то и дело прерывался на кашель надрывный, но все равно: он больше не боялся. Он чувствовал свое превосходство. Агент потрясённо отступил, приготовив свои клинки. - Что? - с невольной улыбкой спросила Ковьелло. Ей тоже захотелось смеяться. - Ты... - мужчина резко замолчал и откинулся на половицы головой с глухим стуком. Только сейчас Ковьелло увидела его седые волосы, блестящие в свете лампы. Только сейчас она поняла, что они пришли к старику, и это царапнуло ее сердце. Она уже давно научена, что взрослым доверять нельзя... Она совершила ошибку. Нехорошее предчувствие прокатилось по ее внутренностям леденящей волной. Голос Тце Ни вернулся, - Ты ведь просто пигалица. Девчонка на побегушках, которая умеет только голос повышать! Неужели ты думаешь, что я отдам то, что сам заработал, Царице? Я не буду возвращать не-мой долг, а ты лишь... Агх! Ковьелло с силой сжала свои пальцы, наблюдая, как агент поставил тяжёлый сапог на неспокойную грудную клетку ничтожного старика и чуть надавил. Лёгкий скрип раздался в комнате - стон Тце Ни, раздающийся сквозь стиснутые зубы. - Повтори, если хочешь сдохнуть, - говорит Сергей, и его голос угрожающе рычит, пугает своей глубиной. И без того низкий, он ушел куда-то в малую октаву, сотрясая воздух едва заметной вибрацией. улыбка не сходит с губ предвестницы. Здесь явно что-то не так. - Я сначала прикончу тебя, а потом раздам нищебродам каждую твою честно заработанную монету, которая не будет нужна Госпоже. Где печать? Он согнулся и облокотился на колено, в итоге полностью опираясь на этого человека. "Бесподобная модель поведения для чистого ужаса, - подумала девушка и вздохнула. - и теперь я действительно кажусь лишь пигалицей". Но наблюдать за работой ее агента, не прерывать ее замечаниями, оказалось очень интересным занятием: Ковьелло забыла обо всем на свете, перед ней сейчас был лишь Сергей, практически стоящий на преступнике. На том, кто оскорбил его хозяина. Во всяком случае, это было красиво, а красивое Ковьелло очень и очень любила. Из ее мыслей ее выдернул сильный хруст и жгучая боль. Ее палец, который она долго крутила, вывернулся под опасным углом. - Тихо. - внезапно произнесла она, и агент замер, задержав дыхание. Ковьелло осмотрелась. Эта мысль, посетившая ее голову, казалась тяжёлым ударом камня по черепу. Тце Ни тоже притих, повернув голову в сторону предвестницы, и показалось, будто в этом здании они лишь одни. Служанка умудрилась сбежать куда-то. Охранники кучей лежали на полу. Когда Ковьелло огляделась, первая же дверь, попавшаяся ей на глаза, будто подсветилась. Словно подсказка, доказательство, что она делает правильный выбор. - Отчаянный господин, - говорит она и подходит ближе к Тце Ни, - ты пытаешься сбить нас со следа. Не из-за денег. И не из-за печати. Глаза мужчины широко раскрылись. - Ты просто устраивает весь этот спектакль, чтобы мы сконцентрировались лишь на чем-то одном... Теперь мне интересно, что ты скрываешь. Агент, словно мысли читавший, отступил от лежащего на полу тела. Ковьелло оценила. - Давай-ка подумаем вместе, - говорит она, и Тце Ни уже выдает себя тем, как таращится на нее со смесью изумления и непринятия. Дела принимают неожиданный оборот. - Сергей, верни служанку. Агент исчезает, дверь громко скрипит несмазанными петлями. В огромной комнате снова наступает миг идеальной тишины. - Ты знаешь, что первым делом обыск пойдет в этом здании. Значит, здесь точно что-то есть, и ты либо пытаешься оттянуть время, либо оттянуть все наше внимание на это место, - мужчина резко вздохнул, будто его ударили под дых. Ковьелло вскинула брови. - У тебя же есть печать... Ее не продать и не использовать без разрешения Нин Гуан. Так почему ты не хочешь нам ее просто вернуть вместо денег? - Вы ее не найдете, - отвечает Тце Ни. Девушка цыкает и недовольно водит глазами по комнате. Да они весь его дом вверх ногами перероют, всю лавку на уши поднимут! Печать необходима. Но замешательство какое-то поселилось в сердце. Почему он сопротивляется. Почему отказывается отдать ее сейчас, когда есть шанс скинуть с себя все подозрения? Или это все - одна сплошная игра, где Ковьелло воспользуются, если она поддастся на эти жалкие провокаци? - Почему? Тце Ни поджал губы. Ковьелло вздохнула. - Ну ты же понимаешь, что мы просто пришли вернуть свое, я же не хочу тебя пытать! - она с деланной жалостью на него посмотрела, прямо в глаза, и он что-то такое увидел, что весь сжался, отдергивая от нее свои руки. Ковьелло сняла перчатку и всю ладонь положила на его горло под его ошалелый взгляд. - Вот смотри, сейчас я тебе оставлю ожог, который нельзя будет вылечить. Это просто предупреждение... Но ты знаешь стоп-слово! Я готова выслушать тебя, пока у тебя вообще есть возможность думать. На секунду показалось, что поджечь его горло будет не очень удачным решением. Вдруг он не сможет разговаривать? Нет, Ковьелло не хотела пытаться понять мычание. Она вздохнула, посмотрев на округлившиеся в праведном ужасе молчаливые глаза, и спустила руку чуть ниже. Под ключицы. Ситуация просто сквозила фальшью, что за чушь? - Насчёт три ты сможешь только кричать, господин. Поторопить со своим решением. Тце Ни молчал. Он прикусил губы и закрыл глаза, очевидно приготовившись к не самому хорошему. Ну и почему все обернулось вот так? Ковьелло снова вздохнула. - Один. Ее рука нагрелась до температуры приятной теплой воды. - ...Два. Тце Ни зажмурился. Ковьелло чуть задержалась, раздумывая, когда же ей нужно будет сказать это, последнюю цифру, но плюнула на все и вдавила ладонь в его тело с гадкой ухмылкой. - Три. Вообще-то, Ковьелло не виновата. Во-первых, это ее работа. Ну и что ей делать ещё? Во-вторых, если бы этот ничтожный старик не разыграл бы этот концерт - они бы просто ушли. С печатью. Но он, зачем-то, начал это, и теперь сам же платит. А Ковьелло лишь исполняет свой долг. Ее рука полыхнула огнем на секунду, и мужчина закричал. Громко, надрывно, душераздирающе. Эх, этот день был нескончаемым. И все же... Почему это вообще происходит?