Ковьелло: песнь первая

Тихо-тихо шепчи, Тихо-тихо кричи, Можешь тихо смеяться, Но лучше молчи. *** С первым лучом солнца в душу закрадывается что-то такое, отчего моментально становится легче дышать. Чувство свободы редкое. Горьковато-кислое, но послевкусие такое нежное и теплое, что невозможно не думать об этом. Сергей только в такое время может увидеть искреннюю госпожу, только сейчас: Ковьелло замирает на минуту или две, вдыхает сырой воздух рассвета и мягкие спокойные потоки ещё спящего ветра. Она замирает на эту минуту, и сама обращается в какую-то одухотворенную статую - аллюзию того, что она чувствует. Только в этот момент - Сергей всегда знал это, - он может видеть, как Ковьелло действительно чувствует. Как живой человек, а не собранная кукла механическая. Как живой человек, а не натренированная собака. Она стоит и ее руки виснут вдоль тела, а сама поза ее заставляет задуматься: не потеряла ли эта девушка опору? Кажется, будто малейший сквозняк ее сдует к чертям - так она покачивается, с ноги на ногу встаёт и едва заметно подрагивает. Уставшие мышцы наслаждаются рассветом, той самой отдушиной, первыми лучами. Запахом свободы, которая даётся только в эти моменты. Ковьелло вздыхает, опускает взгляд в желтовато-зеленую траву, иссушенную знойным солнцем юга, и устало бредёт дальше. Ковьелло. Странное имя, - думает Сергей. Его зовут Сережа, сестру - Надя, подругу - Лена. И только она почему-то прекратила быть тем кем была, и стала Ковьелло. Для него она стала госпожой. Горьковато-кислый вкус рассвета незабывается. Начинается неожиданно, проходит быстро, пахнет бесконечностью. С другой стороны, - кажется Сергею, что он прав, - это ведь и не она. Это просто какие-то остатки в ней. То, что не смогли оценить глупцы, работающие на предвестницу ещё до него. Она умна, красива и умеет этим пользоваться. Она не жестока, как Скарамучча. Она не надменна и не заставляет слизывать грязь со своих сапог, как делает это Синьора. Почему ее так ненавидят агенты? - Сергей. К кому мы сегодня ещё должны зайти? - спрашивает она убито, шатаясь из стороны в сторону, - к черту работу, я устраиваю себе выходной. Сейчас доделаем все дела и я убираюсь из этогой Бо-о... Царицей забытой страны. Как меня здесь все бесит, как бесит, как бесит, как бесит, как бесит, - с каждым словом ее голос все затихает, и она продолжает бубнить себе под нос. Ее все бесит и ей не стыдно признаться в этом. - Это были последние на сегодня. - Сегодня закончилось ещё вчера. - Ковьелло останавливается посреди дороги, устало глядя на каменный порожек перед ней. Чтобы пойти дальше надо его перешагнуть, а у Ковьелло уже ноги подгибаются от усталости, - Почему так много людей берут займы у Северного банка!.. Все раздражение закипает в ней с новой силой. Оно клокочет в ней, и наличие самого этого убогого чувства заводит ещё сильнее. Господи, как же бесит! Ковьелло так возмущена всей обстановкой, которая ее окружает, что сонливость, нашедшая на нее ещё совсем недавно, внезапно отступила, будто заряд бодрости прошёлся по ее телу. Она потратила весь этот заряд на то, чтобы яростно перепрыгнуть через каменный порожек и остановится. - Блин. Сергей продолжает невозмутимо следовать вперёд, и когда взгляд падает на его ноги, Ковьелло чуть удивлённо замечает, что из-за усталость она даже не хочет ничего ему сломать. Этому ходячему подонку, который выкачивает из нее деньги и заставляет работать снова. И снова. И снова. Да ее так в армии не гоняли, как гоняет ее этот тиран! - Ты меня бесишь, - говорит она, неловко продолжая идти за ним, будто потерянный котенок. На горизонте возникает мост, который приведет их к известной гостинице, и Ковьелло почти чувствует, как падает лицом на удобную мягкую кроватку. Пропитанная кровью. Чертова убийца. Спит безмятежно после того, как кому-то отрезала руку. Выбила пару зубов и носов. Спать хочется. Разум, совсем мутный, ухмыляется, смеётся с жестокостью, как будто ненавидит свою хозяйку: что, хорошо тебе кровавые деньги омывать чужой кровью? Слово кровь множится в мозгах, усталые мысли медленно перетекают через всю голову, зачем-то застревая перед глазами адскими Снежскими буквами, которые уже никто давно не знает: ха-ха-ха. Ковьелло улыбается. Ей смешно. Над ней измывается собственный ненормальный сонный мозг. А тот мост все ещё на горизонте и даже не думает двигаться. - Да, госпожа, - отвечает ей агент. Да. Что да? Она что-то сказала? - Что? - спрашивает Ковьелло, и зевает. Чертов подонок Серёженька только качает головой. Всегда такой. Она его искренне терпеть не может, он ее использует. Наживается на ней. Ему зарплату двойную платят, а пашет, почему-то, Ковьелло. Перед глазами красные буковки какие-то мельтешат, хы. Смешно. Тоже Снежские, такими молитвы в старых Библиях пишут. Только там пишут "не убий", а тут, почему-то, наоборот написано. Несостыковочка. - Господи, Сережа, когда ты уже оставишь меня в покое, - Ковьелло откидывает голову назад. Спать хочет адски. Спрашивает не у Сергея, а у неба. Какой-то звук кольнул чуткий(насколько это возможно с сонным организмом) слух. - Это ты сейчас посмеялся? Надо мной? Я уволю тебя. - Госпожа, у вас ещё столько распланировано на завтра. Вам самой будет достаточно трудно совмещать все количество вашей работы и планирование следующих действий. - бодро отвечает агент. Издевается. Три часа ночи. Или половина четвертого. Или четыре утра. Что-то такое. Ковьелло не хочет думать о работе, подумает о ней завтра. А, нет, не подумает - это ведь работа идущего впереди агента. - М. - отвечает она. Тянется вперёд и хватает черную куртку. Делает большой шаг и всем телом жмется к Сергею, укладывая на его плече уставшую, потяжелевшую голову. Закрывая глаза. Цепляется за него, будто за спасение последнее, и спит на ходу. Верит, что он не даст ей провалиться в яму на дороге. Кишка тонка, верный слишком. Они идут вместе с очередного задания, и перед сладостной дремой проносится мысль в ее голове: а ведь больше не с кем ходить вот так, закрыв глаза. Но мысль остаётся незамеченной. Перед глазами темно, плавный темп уводит далеко-далеко. *** Ковьелло помнит, что обещала устроить себе выходной, поэтому она спала больше чем обычно. Аж до десяти утра! Вот это она конечно позволила себе отдохнуть. Сама тоже удивилась. Ковьелло идёт по главной улице и смотрит на прохожих. Их много, портовый город сегодня будто ожил, будто прибыл корабль с праздничным настроением, и к каждому в дом оно постучалось. Хорошая атмосфера, очень жизнерадостная. Да, именно так - лица под ее взглядом светились радостными улыбками, одежда будто сверкала всеми цветами, которые людям только известны, и все это отдавало такой очаровательной красотой, что на душе невольно устанавливалось спокойствие. Сегодня, кстати, было тепло. И никуда не надо. Никаких бумажек, никакой волокиты, замечательный денёк! Вышедшее солнце небрежно опалило ее старую куртку, которую она неделю назад очень долго отстирывала от крови и гари. В такой одежде жарковато ходить по гавани, но Ковьелло давно привыкла уже. На самом деле, тема одежды оставалась для нее довольно болезненной. Внешний вид каждого предвестника был каким-то уникальным, у каждого был свой стиль. Утонченное платье Синьоры, белая маска Дотторе, его же белый халат, больше напоминающий докторское облачение... Наверное, обычное обмундирование Ковьелло рядом даже не стояло: темно-серые любимые сапоги, черные брюки, черная куртка, обитая мехом. Стандартная одежда агентов, которую она боялась выбросить. Что-то, в чем ей действительно было комфортно. Поэтому ее и не любили остальные предвестники: она осталась обычным агентом, просто стала чуть выше по рангу. Обычный безродный агент сравнялся с ними. Стал сильнее. Несправедливо! Зато удобно ходить в этом. Глупые, глупые выпендрежники. При взгляде на них сначала думаешь, что да, красиво, но после... Жалость едкой желчью разливается по горлу. Солнце летнее печет на ее неприкрытую голову, пока Ковьелло неспешно прогуливается. На нее дует прохладный морской ветер. Она приглядывает себе лавчонку с одеждой, с побрякушками, мелочью всякой. Там продаются зонтики, там - игрушки, там - гробы, там - воздушные змеи. О, мостик, забавный! Одна дощечка, две дощечки, три дощечки, и никаких бумажек и отчётов! Жизнь прекрасна!!! Ковьелло переходит через мостик и бредёт по улице, выходя на самую крайнюю точку города. Наверное, здесь ее любимое место. Вокруг одни рестораны, алхимический верстак, который очень симпатично выглядит, продавцы суют свои безделушки... И, что самое главное, никакого Сергея! День прекрасный. Ковьелло счастлива. Небо над ее головой, совсем-совсем голубое, совсем-совсем без облаков, смотрит на нее своей бесконечной синевой, которую можно увидеть только в Ли Юэ, и оно... Секундная заминка в мыслях. Ковьелло опускает голову туда, где заметила какое-то странное, знакомое явление. Явление такое спокойное, умиротворённое, размеренное. Напоминающее огромный булыжник по своей эмоциональности. Сидящий к ней спиной, своей идеальной спиной, под идеальным углом расположенной к земле, строго перпендикулярно. Ковьелло коварно улыбается и ее дыхание замирает. Он сидит за столиком снаружи какого-то кафе, смотрит на что-то, удивительный человек. Ковьелло хочет вывести его из этого спокойствия. Хочет увидеть, как он пугается. Нет, как он удивляется. Или как волнуется, о, это всегда так заманчиво! Ковьелло делает шаг навстречу, раздвигая руки в стороны. Двигается почти бесшумно, все ближе и ближе подходит к этой идеальной осанке, к темной копне волос. С каждой секундой ее улыбка все шире и шире, а вопрос, стучащий в висках с кровью, все более волнующий: "Чье имя он скажет?" Ковьелло, задумавшая маленькую шалость, подкралась почти в плотную, и, ровно в тот момент, когда мужчина собрался повернуться, почувствовав чьё-то присутствие, она закрывает ему глаза своими ладонями. Сегодня - впервые без перчаток. - Угадай, кто? - шепчет она, и в ее голосе, наверное, слышно это задорное веселье. Через пальцы она чувствует, как мужчина хмурится. - Ху Тао, прекрати. - говорит Чжун Ли, и это интересно. Столько информации сразу даёт, что Ковьелло даже не успевает осознать, когда она забирает свои руки себе обратно. Что-то неожиданное. Этого хватит для очередной шалости. Желание положить ладони ему на плечи зарождается глубоко в душе. Вокруг шеи завернуть и прижаться со спины. Может быть, положить подбородок ему на плечо. Ковьелло часто видела, как дети делают что-то такое, ей тоже хотелось. - Нет, господин Чжун Ли! - отвечает она, заставляя обернуться. Его лицо становится то ли хмурым, то ли обиженным, но достаточно выразительным, и Ковьелло приподнимает бровь и чуть приоткрывает рот в попытке понять, что оно значит. - Какая встреча! Я не отвлекла вас от важных дел? Простая вежливость, как данность, вырывается из ее горла. Его взгляд меняется, снова становится каменно-холодным. Вниманием сквозит. Безразлично он смотрит из своей ярко-кор-ляписовой пучины, и эти глаза странные, но они не отталкивают. И не притягивают. - Нет, - отвечает он, что-то ещё звучит в его словах. Что-то двоякое. Он учтив, и это выглядит, как недостаток. - Неожиданно увидеть вас, - добавляет он, пробегаясь по ее фигуре цепким взором. Сегодня ведь выходной, вот она и чуть изменилась: волосы заделаны в хлипкий высокий хвост, но не до конца высунуты из ленты. Что-то, что напоминает пучок, выглядывает из-за ее головы, и это очень необычно после ее ежедневно туго затянутых волос. И от этого маленького преображения она будто выглядеть стала мягче. Ковьелло видит, как Чжун брезгливо морщит нос. Или просто в очередной раз сводит брови к переносице? Это напоминает угадайку, когда она пытается понять, что же сейчас чувствует консультант из похоронного бюро, который сам порой напоминает безэмоционального покойника. - Вам не жарко в этом? - спрашивает он участливо, и Ковьелло осматривает себя сверху. - А, это, - отвечает она. Да, чувствовать ветер Ли Юэ своей кожей иногда приятнее, чем слоями одежды. - Летний вариант еще не привезли... я ведь не планировала сюда приезжать надолго, но обстоятельства сложились иначе. Скоро буду бегать в платье. - Удобно ли вам будет в платье? - сегодня Чжун Ли на удивление молчалив. Он кивком указывает девушке на место напротив него, и она принимает приглашение. - Я непривередлива. Но вы правы. Брюки действительно удобнее. Жарковато, но зато комфортно, - она садится и оглядывается в поиске официанта. - Моракс на славу постарался над этим городом. Не слишком жарко из-за прибрежья, не слишком холодно зимой - далеко от завывающих земель Мондштадта и всяких Драконьих Хребтов. Чжун Ли согласно кивнул головой и прикрыл глаза. Сегодня он явно был не в духе. Но Ковьелло, честно говоря, было все равно. Этот день был абсолютно замечательным. - Здесь не только удобное географическое расположение, но и экономическое. Шахты Разлома совсем близко, поэтому не нужно тратить огромное количество средств на перемещение товара. Отсюда его кораблями можно отправить в Инадзуму, где всегда ценили высококачественные материалы для изготовления доспехов и оружия. - Чжун Ли задумчиво приоткрыл глаза, и посмотрел ими прямо на Ковьелло. В ее глаза. Девушка не отводила взгляда, то ли сама пытающаяся загипнотизировать мужчину, то ли давно уже попавшаяся в его ловушку. - И в Натлан. Ковьелло моргнула. Проиграла она эту партию гляделок. Неуправляемо сначала отвела глаза в сторону, потом вернула их на его лицо. - Да. Богине Войны нужно много оружия. По морю до них очень близко, - кивнула она, попытавшись вернуть себе ту смешливость, какая была в начале, но ее будто разом опустошили. Его немигающий взгляд, верно, все понял. Почему-то ощущение того, что она действительно попалась в ловушку, с каждой их встречей все усиливалась. Однако от этого находится рядом с мужчиной не становилось менее приятно. Наверное, просто сегодня он не оказывал на нее настолько сильный эффект, как обычно. Да, пожалуй, дело было в этом. Ковьелло снова улыбнулась и подняла на него голову. - Скоро будет Церемония Сошествия... Не хотели бы вы прогуляться на ней вместе со мной? - Хм... - Чжун Ли задумчиво приподнял голову. Затем что-то в его глазах посветлело, - только если вы будете в платье. - Ради этого я что-нибудь придумаю, мой друг, - девушка расхохоталась. Удивительно, но эта попытка пошутить действительно показалась ей смешной. Да. До Дня Сошествия осталось чуть меньше месяца, и Ковьелло действительно ради него кое-что подготовит. И этот день люди никогда не забудут.