О змеях и кроликах

      Цзян Чэн выдыхает и устало трёт переносицу когда за посетителями закрываются двери. Всё словно сговорились против него. Новое предложение о возможности найти жену или хотя бы принять наложницу в последнее время сыпались на него всё чаще. Глупцы! Сможет ли хоть какая-то женщина заменить ему Вэй Усяня.       Конечно они не делали объявлений о своей связи, но и Юньмэн — не Гусу в котором строжайше запрещены сплетни. В Юньмэн Цзян люди свободны и вольны говорить, что пожелают. Да даже если бы Цзян Чэн захотел, всем людям не прикажешь молчать. Поэтому он не верил в то, что сводники не знают о их отношениях с Вэй Усянем. Быть может именно поэтому и действуют так активно.       Цзян Чэн трёт лоб пальцами размышляя над этим, когда знакомые руки ложатся на его плечи. Он улыбается, когда чувствует успокаивающие прикосновения к плечу и незамедлительно хватает Вэй Усяня за руку, принуждая встать перед ним. Смотрит на улыбающееся немного растерянное лицо и утыкается лицом в его живот, расслабленно выдыхая. Он хочет раствориться в нём. Стать одним целым с Вэй Ином и забыть про всё остальное. Он хочет сказать, что любит его. Так сильно, так отчаянно, что почти больно. Он так много хочет сказать… — Мне доложили о переполохе устроенном тобой на рынке, — глухо говорит он вместо этого, заглушаемый слоями шёлка. — Когда ты успел? Я говорил следить за адептами. И отдохнуть.       Цзян Чэн притягивает его ещё ближе, вынуждая оседлать свои бёдра. Вэй Усянь по-прежнему возвышается над ним, и Цзян Чэну приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его глаза. — Я отдыхал, — беззастенчиво врёт Вэй Усянь. — А что до адептов, то они прекрасно справляются и без чужого участия, — беззаботно отвечает Вэй Ин, притирать к Цзян Чэну бёдрами, оглаживает ладонями плечи и грудь. — Ты так их запугал. К тому же, как я мог не помочь хорошенькой женщине попавшей в беду? Он озорно подмигивает и улыбается. Цзян Чэн сжимает пальцы, впиваясь в бёдра Вэй Ина. — Достойно ли главного советника главы клана вступать в драку как какому-то юнцу? Какое наказание ты заслуживаешь за то, что позоришь себя? — От моего прекрасного господина я приму всё с благодарностью, — покорно отвечает Вэй Усянь, склоняясь и задевая губами губы Цзян Чэна. Руки его движутся по телу Цзян Чэна: оглаживают, массируют, ласкают.       Цзян Чэн возбуждённо рычит, пробираясь ладонью под слои ткани — на Вэй Усяне нет брюк, лишь мантия скрывает длинные стройные ноги — касается гладкой кожи бёдер, обхватывая горячий член любовника, и впивается в губы поцелуем. — Я свяжу тебя и запру в покоях, чтобы ты больше не смог учинять беспорядки, — бормочет Цзян Чэн. «Чтобы ты никогда не смотрел ни на кого кроме меня», — бьётся внутри него. Это мелочное, жалкое и жадное желание. Но Цзян Чэн почти не в силах противиться ему. Конечно, ему рассказали, что пришлые торговцы оказались мошенниками, и хотели обмануть одну из женщин, а когда та попыталась поднять шум, напали на неё. Вэй Усянь просто вступился за неё. Но Цзян Чэн слишком жаден, чтобы мыслить разумно.       С рыком он впивается в шею Вэй Усяня поцелуем. — Да, пожалуйста, продолжай, — бесстыдно шепчет Вэй Усянь, тем временем, — пока я не опозорю себя ещё больше.       Он мерно покачивается на бёдрах Цзян Чэна в такт движениям его ладони на своём члене. Бесстыдно выгибается в его руках, словно в танце. Запрокидывает голову, подставляя шею под поцелуи и сладко стонет. Только Цзян Чэну позволено видеть его таким. — Расскажи что ещё ты собираешься со мной сделать? — бесстыдно шепчет Вэй Усянь, прижимая губы к его уху. — Я лучше покажу, — рычит Цзян Чэн, отпуская член Вэй Усяня, ловя его разочарованный вздох, впивается жёсткими пальцами в его бёдра и сильнее необходимого прикусывает кожу на его шее. — Ах, А-Чэн, ты так жесток ко мне, — выдыхает Вэй Усянь, стискивая пальцами его плечи и продолжая покачиваться. Его горячее возбуждение трётся о Цзян Чэна сквозь слои ткани. — Так жесток. Смогу ли я вынести это?       Запрокидывает голову и смеётся, когда пальцы Цзян Чэна впиваются в него сильнее. Вэй Усянь поднимает руки над головой и с грацией танцовщицы отклоняется назад, до тех пор пока едва не касается пола кончиками пальцев, удерживаемый лишь руками Цзян Чэна. Ткань ханьфу на его груди расходится, открывая взгляду грудь со светло-коричневыми сморщенными сосками. Он красивый. Красивее всех кого видел Цзян Чэн за всю свою жизнь. Он такой невероятный, что Цзян Чэн не в силах отвести от него взгляда. Он нетерпеливо тянет Вэй Ина обратно на себя. — А-Сянь, — выдыхает не то обречённо, не то восхищённо, подтягивая его ближе. Вэй Ин смотрит на него не отрываясь, и глаза в этот миг у него чернее самой безлунной ночи. Цзян Чэн смотрит в ответ загипнотизированный этим взглядом, а затем тянется вперёд жадно целуя. Скользит губами по подбородку, спускается по шее, касается ключиц и обхватывает губами горошину соска, легко ударяя языком: раз, второй, третий. Вэй Усянь извивается в его руках. Одной рукой Цзян Чэн обнимает его за поясницу, прижимая ближе к себе, другой нетерпеливо оглаживает бедро.       Вэй Усянь пахнет, ощущается на вкус и подходит так идеально. Цзян Чэн уверен, что никогда не привыкнет к ощущениям, что ему дарит этот мужчина. Его грудь болит от нежности. Боги, он так любит его. Любит больше, чем что-либо в мире. Он никогда не сможет насытиться им. — А-Чэн, — стонет Вэй Усянь, когда Цзян Чэн распускает его волосы — теперь так удобно запускать в них пальцы. Вэй Ин снова выстанывает его имя. Ещё громче, ещё развратнее и постыднее. И столько дрожи в его голосе. Столько желания и страсти, что у Цзян Чэна горит в груди.       Вэй Усянь должен быть расслаблен после проведённых вместе ночей. Но этого оказывается недостаточно, когда он резко опускается на член Цзян Чэна, не давая возможности подготовить себя. — А-Сянь! — обеспокоенно хмурится Цзян Чэн. — Глупый, зачем ты так?! — Всё в порядке, всё в порядке, — торопливо шепчет Вэй Усянь. — Всё хорошо. Обещаю. Просто… дай мне пару мгновений. Хорошо? Всего пару мгновений… — Конечно, — Цзян Чэн нежно целует его подбородок и линию челюсти, успокаивающе гладя его по спине. Цзян Чэн не торопит его, даёт время, вслушиваясь в сорванное дыхание, любуясь любимым лицом. А затем Вэй Усянь берёт инициативу в свои руки, приподнимает бёдра и снова насаживается на член Цзян Чэна. Протяжно стонет, запрокидывая голову, медленно двигаясь. Обвивает руками его шею, замирая на несколько мгновений, а затем снова смотрит на него. Цзян Чэн чувствует себя странно под этим взглядом. Такой Вэй Усянь — сосредоточенный и серьёзный, — особенно когда они занимаются любовью, ощущается по-другому. Может ему всё ещё больно? — Что такое? — встревожено спрашивает он. Взгляд его мечется по лицу Вэй Усяня: от широко раскрытых блестящих глаз, до чуть приоткрытого рта. Вэй Усянь встряхивает головой и улыбается. — Я просто счастлив, что мой прекрасный господин одаривает меня своей милостью, — шутит он, и смеётся запрокидывая голову, когда Цзян Чэн с рыком впивается поцелуем в его грудь, задевая зубами сосок. — Да, А-Чэн, пожалуйста, — выдыхает он. Вэй Усянь выгибается в его хватке, что должно быть почти болезненно, голова его запрокинута назад. И принимается нетерпеливо двигаться. — А-Сянь, не спеши, — обеспокоенно говорит Цзян Чэн, удерживая его, — Ты сделаешь себе больно. Вэй Ин не слушает его. Никогда не слушает.