О змеях и кроликах

      Цзян Чэн открыл глаза. Его протяжный выдох поплыл по сгустившемуся воздуху, пропитанному ароматами трав и благовоний.       Цзян Чэн шевельнулся, прогибаясь в спине. Мужчина, чья плоть была глубоко в нём, сжал пальцы на его запястьях, покрывая его шею и ключицы тягучими поцелуями. Цзян Чэн сдавленно застонал. Ноги обвитые вокруг бёдер мужчины, сжались сильнее. Надавливая, принуждая поторопиться. — Тише, тише, А-Чэн, — губы мужчины ласкающе задели мочку его уха, заставив дрогнуть. — У нас ещё много времени. Не нужно торопиться.       Цзян Чэн повернул голову вглядываясь в медленно расплывающуюся за окном темноту. И правда, ещё очень рано. До того момента как им нужно было проснуться оставалось ещё несколько часов.       Цзян Чэн перевёл сумрачный взгляд на мужчину перед собой. Вэй Усянь. Лучший друг, брат, шисюн, советник и любовник, проводил с ним каждую ночь с тех пор как вернулся из очередного путешествия, куда он периодически отправлялся в одиночку. А удушающая страсть его так и не утихала. Прошлым вечером Вэй Усянь доводил его до наслаждения несколько раз, занимался с ним любовью до тех пор пока Цзян Чэн почти не заснул в его руках. А сегодня вновь разбудил Цзян Чэна обжигающими ласками до того как встало солнце.       Обычно Цзян Чэн не жаловался на страстную натуру любовника. К тому же при всей любви Вэй Усяня к их играм, он знал о положении Цзян Чэна и своём собственном. Знал когда нужно остановиться. Но теперь Цзян Чэн действительно устал. К тому же теперь Юньмэн разросся больше: присоединились новые земли, под его покровительством стало ещё больше людей. Теперь в их руках был не едва начавший новую жизнь орден, возродившийся ценой неимоверных усилий их двоих, а целая секта, в подчинении которой были десятки мелких кланов. А управлять всем этим было не так уж и просто.       Цзян Чэн хотел бы поспать ещё пару часов, а не гнаться за очередным удовольствием, которое Вэй Усянь не стремился быстро ему дать. Сгорела уже половина палочки благовоний с тех пор как Вэй Усянь разбудил его среди ночи, и за это время он ни разу не кончил, не дав кончить и Цзян Чэну. Обычно их игры длились недолго, оба они были заняты делами клана, но последние дни что-то явно шло не так. Поведение Вэй Усяня в последние дни тревожило Цзян Чэна.       Сегодняшний день обещал быть особенно насыщенным на встречи. Вэй Усянь знал это. Тогда почему он так несдержанно ведёт себя? На него это было непохоже. Значит, что-то тревожило его? Попытки Цзян Чэна поговорить и выяснить всё, встречались легкомысленными шутками и яркими улыбками. — А-Сянь, — разочарованно простонал он, когда Вэй Усянь вновь стал лениво двигаться, почти останавливаясь, — Гуй тебя побери! Быстрее!       Цзян Чэн закрыл глаза и надавил на основание спины Вэй Усяня ногой, сжимая бёдра, надеясь, что это сможет ускорить процесс.       Вэй Усянь засмеялся, прикусывая незащищённый кадык Цзян Чэна, теснее прижимаясь. Тот в отместку запустил пальцы во влажные от пота волосы Вэй Усяня и дёрнул. Тихое шипение сорвалось с его губ, а затем последовала новая волна яркого смеха. — Ах, мой А-Чэн так нетерпелив, — прошептал он ему в ухо, ощутимо, почти до боли, прикусив мочку.       И наконец задвигался, сначала медленно, словно нехотя, затем всё быстрее. Цзян Чэн расцепил ноги и развёл их в стороны, упираясь пятками в матрас. И яростно задвигался навстречу толчкам Вэй Усяня, стремясь как можно скорее получить своё удовольствие. Но Вэй Усянь словно издеваясь, не стал ждать его. Кончив, несколько раз содрогнувшись в сладких судорогах, он выскользнул из Цзян Чэна. Скользнул по его телу горячими губами, перекатился на спину, утягивая Цзян Чэна на себя. Цзян Чэн разочарованно взвыл. Внутри кипело, плавилось неразорвавшееся удовольствие. — О, мой А-Чэн, я оставил тебя недовольным, — сожалеюще пробормотал он, но глаза его светились тёмным удовлетворением, губы едва подрагивали от сдерживаемой ухмылки. Тёмная энергия тяжёлыми волнами исходила от него. — Позволь мне исправить это. Ладонь его уверенно скользнула по телу Цзян Чэна, задевая напряжённый член, скользя по бёдрам, надавливая, пытаясь развести их в стороны.       Цзян Чэн нетерпеливо оттолкнул его. — У меня сегодня много дел, — выскальзывая из постели и набрасывая на плечи нижнюю рубашку, найденную у изножья, раздражённо бросил он.       Эта пытка, которую затеял Вэй Усянь, могла растянуться до самого рассвета. Цзян Чэн был уверен, что не сможет снова заснуть. Но и не собирался снова впускать в себя мужчину и изгибаться под ним, когда можно изогнуться в тренировочном бою. — И раз уж ты разбудил меня, — Вэй Усянь не дал договорить. Цзян Чэн почувствовал, как твёрдая рука Вэй Усяня обвивается вокруг его талии, утягивая на себя. Одним лёгким движением он швырнул Цзян Чэна обратно на кровать. И он вновь оказался прижат к постели чужим телом, запястья стянуло лоскутами тёмной энергии. — Дела? — тихо повторил Вэй Усянь насмешливо. — Сейчас я — твое дело, – ноты властной угрозы прорезали его голос. В глазах плеснулась чернота, заставляя Цзян Чэна напрячься. — Да что с тобой такое?! — взревел Цзян Чэн, дёрнувшись в чужой хватке. — Совсем спятил?!       Вэй Усянь засмеялся, и звуки его смеха наполнили помещение. Воздух, густой, тягучий и пахнущий сексом, содрогнулся от этого чужого, далёкого и дикого смеха. Тёмная энергия поплыла волнами, подбираясь из углов, выползая из щелей.       Вэй Усянь навис сверху, провел ладонью по плечу, по груди, очерчивая шрамы, зацепил двумя пальцами сосок, выкрутил его до боли так, что Цзян Чэн зашипел, хватаясь за простыни. Довольный реакцией, Вэй Ин усмехнулся, запечатывая губы Цзян Чэна поцелуем. Рука его тем временем скользила, гладила, ласкала и царапала, а затем Вэй Усянь повел руку ниже легко прикоснулся к болезненно напряжённому члену, скользнул ниже. Вэй Усянь оторвался от рта Цзян Чэна, вглядываясь в его глаза. И вошёл в него пальцами. Внутри вновь стало тесно. Вэй Усянь сделал несколько резких движений рукой, затем, резко вытащив из него пальцы, столь же неожиданно заменил их на член. Цзян Чэн рыкнул и ударил Вэй Усяня по лицу. Замах получился слабым из-за сумрачных оков стягивающие запястья, и удар получился больше похожим на нежное поглаживание. Вэй Усянь вновь захохотал и впился в его губы. Язык Вэй Ина толчками проникал в его рот, работая в заданном членом ритме.       Горело внутри, горело снаружи, Цзян Чэн стиснул зубы, сквозь собственное раздражение чувствуя, как по телу волной поднимается возбуждение. Вэй Усянь тем временем ладонью развёл его ноги шире, прижался подрагивающим животом к напряжённому члену и до крови прикусил плечо Цзян Чэна. Цзян Чэн выгнулся, всё ещё оплетённый тёмной энергией и чужими руками. И боль смешанная с удовольствием хлынула в кровь.       Наслаждение накрыло Цзян Чэна волной, и он утонул в белой вспышке. Глухой стон сорвался с его искусанных губ, и спустя мгновение застонал и Вэй Усянь, изливаясь во второй раз.       Обессиленный, Вэй Ин повалился на Цзян Чэна, придавливая его сильнее. — А ты хотел сбежать от меня, — хохотнул он, длинным движением языка лизнув шею Цзян Чэна.       Ошарашенный, почти лишившийся дыхания, Цзян Чэн сквозь пелену в глазах смотрел на любимое лицо искажённое чуждой ему гримасой. И сердце его вопреки ожиданием наполнялось не гневом, не бессильной яростью, а скручивающим беспокойством. Что-то терзало его. Что-то мучило Вэй Усяня, а он не знал, чем помочь ему. — Отпусти, — спокойно и тихо прохрипел Цзян Чэн, всё ещё оплетённый чёрными лентами энергии. Что-то мелькнуло в глазах Вэй Усяня. Что-то жестокое и собственническое, тёмная энергия вокруг них возмущённо вскипела, грозясь разрушить всё на своём пути. — А-Сянь, отпусти, — вновь проговорил Цзян Чэн, стараясь звучать мягче.       Взгляд Вэй Усяня медленно стал меняется, становится осознаннее и спокойнее, сходит клубящаяся в них кровавая пелена. Тёмная энергия поколебавшись, лизнула бок Цзян Чэна шершавым языком напоследок и медленно отступила.       Оба они замирают. Страх и осознание искажают черты лица Вэй Усяня, он дёргается было, желая освободить Цзян Чэна, но тот не позволяет. Обвивает шею руками, притягивая к себе, зарываясь лицом в чужие волосы. — А-Чэн, А-Чэн, — жалобно скулит он в его плечо, — прости меня. — Ничего, — устало выдыхает Цзян Чэн, прикрывая глаза, и мягко зарываясь пальцами в волосы Вэй Усяня. — Я сделал тебе больно. — Нет. — Мне жаль. — Знаю. — Прости меня, А-Чэн. — Всё в порядке. — Я люблю тебя. Так сильно, прости… Цзян Чэн ласково гладит его по волосам, терпеливо утешая.       Спустя некоторое время, успокоившись и придя в себя Вэй Усянь нежно поцеловал его в лоб и соскочил с постели, проскальзывая к двери, вместе со своими тенями исчезая в темноте. Цзян Чэн ничего не говорит и не спрашивает, зная, что теперь, возможно, некоторое время не увидит его.       Когда лежать становится невыносимо, Цзян Чэн тоже одевается, выходя в прохладу улицы. Решив, что тренировочный бой ему всё же не помешает. Нанося хлёсткие быстрые удары, Цзян Чэн пытался привести мысли в порядок.       На последнем собрании кланов, проходившем в Юньмэн, всё вновь прошло не так гладко. Мелкие кланы — по мнению Цзян Чэна даже не имеющие права голоса в подобных вопросах — вновь подняли вопрос о наказании Старейшины Илина. Говорили о том, что он творит бесчинства, не приведя ни одного свидетеля и не предоставив доказательств, и подвергли сомнению его верность клану Цзян и их лидеру. Хотя и прошло уже много лет и Вэй Усянь не раз демонстрировал свою верность и преданность, многие просто не желали успокаиваться. Власть и сила сосредоточенные в руках Вэй Усяня многим не давали покоя по сей день. Вэй Усянь всё время молчаливой тенью стоял за его спиной, ни словом, ни делом не пытаясь защитить себя. Цзян Чэн знал, кто стоит за этим на самом деле и не собирался молчать.       И тогда Цзинь Гуаньшань с самой любезной из своих улыбок предположил, что Цзян Чэн так остро реагирует на всё из-за отсутствия в его жизни женщины, что приносила бы ему покой и умиротворение. Цзян Чэн кожей тогда ощутил как Вэй Усянь содрогнулся и в ту ночь Цзян Чэну долго ещё предстояло убеждать его не думать о этих глупостях.       Следующим вечером Цзян Чэн наткнулся на Цзинь Гуаньшаня о чём-то настойчиво говорящим Вэй Усяню. Вэй Усянь был напряжён. Плечи и руки его подрагивали, лоскуты тёмной энергии вились у его ног нетерпеливым змеями. Цзян Чэн увёл его от старого змея, но сколько бы не спрашивал о чём они говорили, так и не добился ответа. После этого Вэй Усянь исчез на несколько дней. Вернулся уставшим, изнурённым и бледным. Вновь отказываясь говорить.       С этого всё и началось. Именно после этого Вэй Усянь стал особенно необузданным. Цзян Чэн прикрыл глаза и встряхнул головой, отбрасывая мысли. Он найдёт способ узнать, что так беспокоит Вэй Усяня и уладит это. Обязательно. Он возвращается на рассвете. Комната пуста, а бочка предусмотрительно наполнена водой.       Цзян Чэн успевает искупаться, надеть чистое ханьфу, и как раз заканчивает приводить волосы в порядок, когда чувствует чужое присутствие. — Вэй Усянь… — начинает он, но Вэй Усянь подходит сзади и обнимает, выбивая все слова из головы. Прижимается грудью к спине, одна рука ложится на сердце, другая скользит по животу. Их взгляды встречаются в отражении зеркала. — Прости меня, — повторяет Вэй Ин, слова что неустанно шептал этой ночью. Во взгляде и улыбке его нет того хищного безумного блеска. Он снова ласковый и тёплый как весеннее солнце. У Цзян Чэна клокочет в горле от желания поцеловать его такого мягкого и податливого, солнечного, родного. И он так боится лишиться этой улыбки, потерять возможность видеть обожание в этих искренних глазах. — Не знаю, что на меня нашло. Ты так прекрасен, А-Чэн, я не сдержался, — говорит Вэй Усянь, прижимаясь губами к его шее. — Ты сегодня особенно прилипчив, — недовольно ворчит Цзян Чэн, не желая вспоминать прошедшую ночь. Он не отстраняется, позволяя Вэй Усянь цепляется за него. Вэй Усянь ярко улыбается и молча качает головой. Прикрывает глаза, прижимаясь носом к затылку Цзян Чэна и умиротворённо вздыхает. Цзян Чэн хмурится. Эти резкие перепады настроения, и жестокое поведение не свойственное его А-Сяню, выбивают его из колеи. — Что с тобой происходит? С тобой всё в порядке? — беспокойство подкрадывается со спины, ледяным языком касается шеи. Он не должен так беспокоится о Вэй Усяне. Он один из сильнейших заклинателей своего поколения и герой, тот кого опасаются и мелкие кланы и великие секты. Но с тех пор как Цзян Чэн узнал о его ядре, о том что теперь сила поддерживающая Вэй Усяня в любой момент может захватить и уничтожить его, тревога не оставляет его. Хотя Вэнь Цин и говорила, что странное поведение и смена настроения Вэй Усяня, могут быть спровоцированы демоническим культивированием и если вовремя принять меры, это не опасно.       Он разворачивается в руках Вэй Усяня, обхватывает его лицо ладонями и пытливо смотрит ему в глаза. — Может нужно показаться лекарю? Или послать за Вэнь Цин? Вэй Усянь берёт его ладони в свои и трепетно прижимается к ним губами. — Ничего не нужно. Просто я… Нет. Ничего. Это неважно. — Ты был словно одержимый. — О, мой А-Чэн так заботится обо мне. Но тебе не о чем волноваться. Я одержим лишь тобой. А теперь нам уже пора, — быстро говорит Вэй Усянь, уходя от дальнейших вопросов. — Давай, мой господин, не то я передумаю и никуда тебя не отпущу. Он смеётся, шутливо подталкивая Цзян Чэна в двери. Цзян Чэн беззлобно огрызается. Им предстоит многое прояснить.