О змеях и кроликах

Цзян Чэн ненавидит Вэй Усяня. Ненавидит с того момента как грязный мальчишка появился в их доме, отняв тем самым у Цзян Чэна всё, что было ценно для него: внимание отца, заботу сестры, терпимость матери к его несовершенству и единственных друзей. Родители Вэй Усяня были бродячими заклинателями. Тем не менее вся Пристань лотоса закипает разговорами, что возможно отцом его на самом деле является Цзян Фэньмянь. Иначе с чего ему привечать безродного мальчишку и ценить больше собственного наследника, пока мать Цзян Чэна сгорает от ярости? Вэй Усянь талантлив во всём. Любое дело спорится в руках, знания словно сами рождаются в его голове. Он даже смог сформировать золотое ядро одиноко бродяжничая по улицам до тех пор пока Цзян Фэньмянь не разыскал его. Но из-за нерегулярности тренировок и незнания точных техник ядро его было слабо и вряд ли когда-либо он смог бы стать по истине выдающимся совершенствующимся. И знание этого наполняет Цзян Чэна горделивым тщеславием. Как бы не был талантлив Вэй Усянь, ему никогда не догнать его самого. Но тот и не пытается. С молчаливого поощрения сестры и отца, его жизнь легка, беззаботна и полна безрассудства. Он открывает глаза, чтобы удариться в очередную шалость, и закрывает их с предвкушение новых развлечений. Больше всего ему хочется пуститься в какое-то безрассудное путешествие. Кочевая жизнь была бы в радость ему. Ему нравится мчаться вперёд на взмыленном скакуне, стреляя из лука по мишеням. Нравится беззаботно дурачится с младшими адептами, ночевать под открытым небом, бездельничать весь день напролёт и жить одним днём. Цзян Чэн не такой. Он наследник великого клана. Вся его жизнь это ответственность и обязательства. Сплошные обязательства. Он должен быть самым лучшим. Самым сильным, выдающимся и талантливым. Он должен привести свой клан к небывалому процветанию и достигнуть бессмертия. Он должен, должен, должен... Но все мысли его с Вэй Усянем. С каждым днём ненависть Цзян Чэна к Вэй Усяню крепнет. Ненависть эта вытесняет всё прочие мысли. Всё желания, достижения и цели уходят на второй план стоит только увидеть или вспомнить это надоедливое лицо с яркой улыбкой. Цзян Чэну не нравится смотреть на него. Не нравится думать о нём. Ему не нравится, что люди называют их братьями. Ему не нравится делиться чем бы то ни было с Вэй Усянем, только потому, что он вылез из чрева женщины, которую отец Цзян Чэна любил когда-то. Ему не нравится, что к Вэй Усяню все относятся лучше потому, что он больше улыбается. Ведь это он - Цзян Чэн - защищает их дома и возвращает потерявшихся детей! Цзян Чэн не понимает, почему отец любит Вэй Усяня больше. Почему позволяет ему быть таким опрометчивым. Таким несносным и непослушным. Цзян Чэн не понимает, почему сестра так нежна к Вэй Усяню. Почему за любые шалости и проказы она продолжает мягко улыбаться ему одаривая своим светом. Почему положение Вэй Усяня незыблемо в сердцах тех, кто дорог Цзян Чэну больше всего. Ему не нужно даже прилагать усилия. То, ради чего Цзян Чэну приходится усердно трудиться приходит к Вэй Усяню так же легко как дыхание. Цзян Чэн думает, что Вэй Усянь притворяется хорошим, чтобы получать больше. Чтобы отнимать то, что по праву рождения принадлежит Цзян Чэну. Порой ему начинает казаться, что он прикидывается слабым. Притворяется дурашливым и поверхностным, чтобы его жалели и удивлялись тому как ему удаётся оставаться таким чистым и светлым в этом жестоком мире. Порой мысль о том, что возможности Вэй Усяня и его сила давно превосходят его самого. И раз за разом побеждая его в тренировочном бою убеждает себя, что это лишь выдумки, но сердце его не желает верить в это. Он ждёт удара. Но ничего не меняется. Вэй Усянь всё так же глупо шутит, флиртует с девушками, пренебрегает тренировками и учёбой, и виснет на Цзян Чэне. Отец всё также снисходительно улыбается, напоминая, что нельзя губить его таланты, с восхищением вспоминая, что он смог сформировать своё ядро без чьей-либо помощи. Сестра по-прежнему ласково гладит его по голове и отдаёт лучший кусок за трапезой. А горожане и младшие адепты с восторгом слушают его рассказы о приключениях на ночных охотах, хотя Цзян Чэн мог бы рассказать гораздо лучше. Мать Цзян Чэна по прежнему свысока смотрит на любимца мужа, но не упускает возможности принизить достижения Цзян Чэна и напомнить, что безродный мальчишка дышит ему в спину. После очередной тренировки, когда мадам Юй вновь недовольна прогрессом Цзян Чэна, тот говорит, что хочет побыть один и направляется в свою комнату. За одно он благодарен матери: та развела их с Вэй Усянем по разным комнатам, когда Цзян Чэн воспротивился их совместному проживанию. Вэй Усянь был против и отец вновь встал на сторону любимого ученика. И за это Цзян Чэн ненавидел Вэй Усяня тоже. Он отнимал не только внимание отца и сестры, но и свободу выбора. К счастью, в этом вопросе мадам Юй одержала победу. К сожалению, на Вэй Усяне это никак не сказалось – он остался таким же назойливым. Цзян Чэн медитирует, когда Вэй Усянь прокрадывается к нему. Скрестив ноги и закрыв глаза, Цзян Чэн старается не обращать внимание на присутствие рядом другого человека. Он медленно циркулирует ци, отгоняя ненужные мысли. Вэй Усянь не уходит. Он где-то рядом. Цзян Чэн не видит его, но чувствует его присутствие: ощущает запах, слышит дыхание. – Когда уже ты займешься делом? – зло бросает Цзян Чэн, не открывая глаз. Он ждёт какого-нибудь ответа, но так и не получает его. А когда всё же решает взглянуть, то видит, что Вэй Усянь сидит напротив, подперев голову ладонью и смотрит на него в ответ со снисходительной улыбкой. Может быть, она вовсе и не такая уж снисходительная, но Цзян Чэн разгорячен тренировкой, и ему кажется, что Вэй Усянь насмехается над ним, пока отец и сестра не видят. Не успевшая остыть кровь вскипает с новой силой. В одно мгновение он оказывается рядом и с размаху бьёт названого брата по щеке: делает то, что не делал никогда прежде. Что заставило его поступить так сейчас? Мысль, что Вэй Усянь просто отбирает у него всё, что ему дорого, и ради чего он старается? И получает все то, что могло бы достаться Цзян Чэну? Что он хочет избавиться от него и занять его место? Вэй Усянь ахает больше от неожиданности, чем от боли и хватается за щёку. Цзян Чэн мстительно усмехается. У него жжет ладонь, но ему нравится это ощущение. А потом он видит, что Вэй Усянь вновь неожиданно улыбается. Не так ярко и беззаботно. Есть в этой улыбке что-то хрупкое, что-то дрожащее. И будь Цзян Чэн менее предвзят, будь он немного спокойнее он заметил бы, что что-то в этой улыбке отличается от прежних, какими Вэй Усянь щедро делился прежде. Но Цзян Чэн не видит. В это мгновение разум его наполнен лишь копившимся годами раздражением и ревностью. И поэтому, он бьёт снова: на этот раз – кулаком. Вэй Усянь падает, Цзян Чэн хватает его за плечи и встряхивает. – Не смей! – рычит он, сам себя не сознавая. – Не смей! Чего не сметь, он не объясняет: ни Вэй Усяню, ни самому себе. Красная пелена застилает глаза, когда он задирает полы ханьфу Вэй Усяня. Раздирает тонкие штаны, обнажая белые ягодицы и стройные ноги, и лезет к самому сокровенному, чтобы сделать больнее. Он знает, что Вэй Усянь девственник. Знает, что тот, каким бы флиртующим, кокетничающим и легкомысленным не был никогда никого не касался. И никто не касался его. Он врывается пальцами, протискивается сквозь узкое отверстие, скользит в надежде оставить внутри хоть немного себя. Чтобы Вэй Усянь, наконец, перестал притворяться. Может быть, тогда он покажет себя настоящего. Вэй Усянь болезненно вскрикивает, и упирается руками в грудь Цзян Чэна. Не отталкивает, просто сдерживает, и слабо пытается вырваться, но у него ничего не получается. Цзян Чэн проворачивает пальцы внутри, остервенело кусает его в шею, едва не вырывая кусок мяса, и только в последний момент, слыша крик, останавливается. В глазах Вэй Усяня стоят слезы. А на пальцах Цзян Чэна, которые он выдёргивает, видна кровь. Он смотрит на нее какое-то время, тяжело дыша, потом вытирает руку о разорванные штаны Вэй Усяня и встаёт. Пелена медленно и неохотно рассасывается. – Не смей, – уже спокойно произносит Цзян Чэн, – говорить об этом кому-либо. Или я вырву тебе язык и сломаю ноги. Вэй Усянь молчит, остекленевшим взгляд его направлен куда-то вверх. Цзян Чэн отворачивается, не видя никакой реакции на свои слова и уходит. Ему не стыдно от того, что он сделал. Разве Вэй Усянь не вынудил его сам? Он ведь старался держаться от него на расстоянии. Холод разливается в жилах и Цзян Чэн не может дать этому объяснения. Вэй Усянь так долго забирал у него всё, что было ему нужно и важно, и теперь когда они поменялись ролями, он должен чувствовать себя превосходно. Но этого не происходит. Он чувствует опустошение, словно его обманули. – Что-то случилось? – встревоженно спрашивает сестра, сталкиваясь с Цзян Чэном недалеко от жилых комнат. – Я слышала крик. Вы с А-Сянем снова подрались? Она хмурится, внимательно вглядываясь в лицо Цзян Чэна. Весь её вид, вся её поза излучает беспокойство и настороженность. Готовность защищать. Но не Цзян Чэна. Цзян Чэн отводит взгляд. Словно прочитав что-то в его глаза Яньли хмурится ещё сильнее. – А-Чэн, ведь ты знаешь А-Сяня, - назидательно начинает она. – Ты должен оберегать его. Цзян Чэн презрительно фыркает и качает головой. Оберегать от чего?! Он и сам прекрасно справляется. Внезапное осознание поражает Цзян Чэна, заставляя на миг задержать дыхание. Ведь в самом деле Вэй Усянь не так беспомощен как пытается казаться. Он в одиночку справляется с монстрами на ночных охотах и пусть и не превосходит Цзян Чэна, мог оказать сопротивление. Почему же..? Он даже по-настоящему не пытался? Что-то тёмное разливается в груди Цзян Чэна. Все обрывки их жизни медленно проносятся перед глазами. Все взгляды Вэй Усяня, его прикосновения, желание оказаться рядом... Картина медленно выстраивается перед глазами. Может ли быть, что Вэй Усянь не сопротивлялся, потому что так же одержим Цзян Чэном как и он им? Цзян Чэн прикрывает глаза, смиряя бешено бьющееся сердце. – С ним всё в порядке, - врёт он. – Он как обычно дурачился и испортил одежду. Тебе не стоит беспокоиться, - убедительно продолжает, уверенно уводя сестру прочь. Яньли несколько раз оглядывается, ища взглядом своего любимого А-Сяня, но поддаётся увлекаемая Цзян Чэном прочь. Цзян Чэн удовлетворённо щурится. Теперь внутри зреет уверенность, что Вэй Усянь ни о чём не расскажет. Не выдаст. На самом деле он никогда не мог идти против него. И теперь Цзян Чэн понимает это.