мои золотые рыбки

Фёдор медленно прогуливается до края крыши, пытаясь рассмотреть в такой темноте хоть какой-то безопасный путь вниз. Дазая он больше не боялся: вряд ли парень сможет сейчас подняться на ноги, а истекая кровью в одиночестве, он проживёт недолго — до утра максимум. Единственный путь вниз — ржавая пожарная лестница сбоку, которая не особо внушает доверия своей шаткостью. Хотя вокруг здания явно патрулируют чужие псы и внизу небезопасно, вновь сейчас идти в центр сопротивления было попросту глупо. Фёдор вздыхает. На фоне слышны перестрелки, крики людей, громкие взрывы и хлопки от оружия, теперь и он попал в самую гущу событий, из которой так просто ему не уйти. Фёдор отходит к выступу снова и смотрит вниз с крыши — всего второй этаж, иного выхода у него явно не будет. Достоевский оказывается у пожарной лестницы и быстро спускается ниже, он превентивно сообщил своему помощнику о том, где он будет, а потому машина уже должна была ждать его на месте. Приходится поторопиться, иначе эта заминка будет стоить ему жизни. Держась одной рукой, Фёдор быстро скатывается вниз, второй — направляя пистолет вверх в случае, если кто-то внезапно покажется на крыше. Когда Фёдор оказывается внизу, ему остаётся лишь пересечь улицу и сесть в машину.

***

Дазай смотрит куда-то в тёмное небо и молча стискивает зубы — чертовски хочется прикрыть глаза и расслабиться окончательно от жгущей боли в боку. Когда его ранили в прошлый раз в плечо, он страдал чуть меньше: от ранения в плечо умереть сложнее, чем от ранения в живот. Осаму боялся смерти. И он не хотел умереть — жизнь он любил, просто обожал нахуй, и сдохнуть на пыльной крыше какого-то казино не было в его планах, хоть всё и выглядело крайне благородно. Жить хотелось так сильно, как никому в этом городе, — хотя, возможно, по уровню жизнестойкости с ним сравнится только Чуя, который всю свою жизнь доказывал всем только одно: он чертовски сильно любит жизнь, он за неё борется. И будет всегда бороться, как бы хуево ни было. Дазай подмечает эту мелкую особенность своего возлюбленного парня, когда осознаёт всё в эту минуту. Осаму поднимается на одной руке через силу и заставляет себя встать на ноги, телефон незаметно вибрирует, и Осаму всё же вытаскивает его из кармана, замечая единственное сообщение от Акутагавы. Сегодня он точно не даст ему уйти, не в этот раз, они слишком долго играли в поддавки друг с другом. Дазай встаёт на ноги, попутно печатая, что ему срочно нужна помощь, — всё это время Акутагава был на подмоге, чтобы в нужный момент забрать Осаму из самого эпицентра событий, что он сейчас и собирался сделать. Осаму повторяет за Достоевским, поскольку видел издалека его путь, и когда Дазай опускается на пол ногами, то видит его машину, отъезжающую от казино, — в окне вновь мелькает лицо этой раздражающей собаки, которая внезапно решила подать голос. Рюноске не терял времени, его машина оказывается почти перед самим Осаму, и Дазай тут же привлекает к себе внимание. Дазай запрыгивает в чёрный BMW, указав, в какую сторону они поехали, — был ещё шанс догнать, в ином случае Дазай не мог приложить голову, чтобы понять, куда они поехали. Осаму не знал, кого он хотел сейчас убить больше — Достоевского или его пса, но будет смотреть по ситуации. — У тебя кровь? — внезапно спрашивает Акутагава, — тебя снова подстрелили? — Как скотину, — усмехается Дазай, всё так же придерживая кровоточащую рану на животе, — это неважно. Рюноске молчал, он знал, что бесполезно спорить с Осаму или что-то объяснять ему, — он всё сделает по-своему. Дазай высовывается из окна и замечает нужную машину. — Это они! Вот, — Дазай указывает пальцем на автомобиль, и Акутагава добавляет скорости, пока Осаму вновь достаёт пистолет и целится в машину, — несколько громких выстрелов раздаётся в воздухе, так и не поразив колёса, зато попав по машине. Фёдор не сразу понимает, кто стреляет, поскольку он был уверен на сто процентов, что убил Дазая. И он точно не ожидал этого восстания из мёртвых. Потому он высовывается в окно, пытаясь отстреляться, только машину трясёт, когда его водитель проезжает на красный, и Достоевский понимает, что так им не перестрелять друг друга в центре города. Акутагава проскакивает через оживлённый поток под громкий звук сигнала автомобиля. Их машина резко сворачивает с дороги, Дазай пытается попасть в колёса, но промахивается и садится обратно. Странно, что машина съезжает влево по дороге к заброшенному, недостроенному району, но, видимо, Достоевский решил, что сможет затеряться так, — от хвоста он никак не избавится. Их машина пропадает из виду, когда заворачивает за угол. Дазай всматривается внимательно и понимает, что они останавливаются где-то в заброшенном здании. Машина тормозит у выхода недостроенного паркинга, оба покидают автомобиль очень быстро, выискивая чужую машину. В голове всё смешалось, от напряжения мысли путаются, а сердце заводится в адреналине. Она попадается на глаза уже на втором этаже, однако внутри никого не было, и Осаму скрывается за чёрным джипом. Живот вновь тянет, Дазай опускает взгляд ниже и касается раны — да уж, потом снова придётся терпеть вытаскивание пули, но в этот раз он точно не обратится к Йосано. — Ты как? — Рюноске присаживается рядом с Дазаем, касаясь его плеча, но Осаму отмахивается. Слышит громкий собачий лай и сразу же выглядывает из-за машины, как рядом с лицом тут же свистит пуля. Акутагава присматривается и находит, откуда стреляют, — да уж, всё повторяется, как на крыше, — бессмысленно и долго, патроны явно не бесконечные, сколько это будет продолжаться? Кто-то с той стороны переметнулся за колонну — Фёдор явно хочет сбежать, хочет избежать правосудия, чертовски хочет жить, особенно после того, как большинство его друзей полегло. Осаму поднимается на месте, игнорируя простреленный бок, — он сжимает пальцами пистолет и бросает быстрый взгляд на Акутагаву, кивая в сторону. Сам же короткой перебежкой оказывается за другой колонной. Снова выстрелы, разбивающееся стекло машины — Рюноске поднимается на обеих ногах и стреляет в чужую машину. Дазай догадывается, что он хочет сделать, и поэтому не двигается, прячась за бетонной стеной недостройки. Акутагава меняет патроны в пистолет, пара взаимных пуль, и одна из них попадает в бензобак, провоцируя моментальную детонацию, — помещение охватывает огнём на несколько мгновений. Дазай не двигается — вряд ли кто-то может выжить после такого со столь близкого расстояния, но Осаму всё же проверяет, поднимая пистолет и разворачиваясь на месте. Он выглядывает из-за своего ограждения — и тут же на него набрасывается чёртова собака. Чуть не валит с ног, цепляясь клыкастой пастью в руку, из-за чего Дазаю затруднительнее попасть в неё, не отстрелив себе палец. Возможно, в какой-то другой ситуации он бы ещё подумал, но здесь он стрелял вполне конкретно в морду псине, которая всё же сбила его с ног. И только Фобос замертво падает, справедливость за отнятую жизнь настегает Дазая моментально в виде Достоевского. Его бьют в лицо, из-за чего пистолет из рук попросту вылетает, Осаму не даёт ему сделать больше лишнего движения, пнув в ногу. В какой-то момент всё перетекает в драку на полу, которая заканчивается тем, что Достоевский держит Осаму за воротник, направляя пистолет к его голове и сидя сверху на его простреленном животе. — Ты слаб, Дазай. Ты изначально был проигравшим и не понял этого? — брюнет слабо усмехается, порой его пальцы напрягаются сильнее — в голове из последних событий проносятся похороны Коли на родной земле, его прошлые ошибки, первая любовь и бесконечно долгие бессмысленные отношения с Чуей. Порой он задавался вопросом: стоило ли всё это того, что происходит сейчас? Стоило смертей, собственных нервов, ссоры со старым порядком и мафией этого города? Достоевский сам запутался в собственных ощущениях, но его принципы были до сих пор нерушимы — любые средства оправдывают выживание в момент, когда ты голоден и спишь на улице, — даже убийство сходит тебе с рук, — очень жаль, что ты не стал великим, как все пророчили тебе. Надеюсь, на том свете твоя жизнь будет иметь больше смысла. Дазай был уверен в том, что его убьют прямо сейчас. Больше у него не было плана, и, когда дуло пистолета Достоевского оказывается прямо перед лицом, Осаму был готов попрощаться с жизнью, с ужасом и сожалением понимая, что не справился: оставил Чую одного, не смог помочь ему. Даже слова прощального ему не сказал, глядя в заплаканное уставшее лицо с застывшим ужасом. Дазай убедил его, что скоро вернётся. И погиб от рук ненавистного ему человека. Огонь палит машину до конца под громкие взрывы чего-то внутри неё или плавящихся её деталей. Громкий визг колёс, несколько шагов, мелкая заминка и громкий выстрел — Дазай закрывает глаза. Но ничего не чувствует. Только сильный брызг крови на своём лице, который запачкал его не с той стороны, с которой должен был. Взгляд мечется по лицу Фёдора, и его тело сразу же сваливается прямо на Осаму, неприятно шлёпаясь рядом, из-за чего Дазай напрягается и по телу бежит стая мурашек. Но чья-то нога толкает грузное тело Достоевского, позволяя Дазаю приподняться на локтях и посмотреть перед собой, — рядом оказывается довольно-таки знакомый силуэт в чёрном с гладким блестящим защитным шлемом, из-за чего Осаму не сразу понимает, кто перед ним. Однако стоило ему присесть рядом и потянуться руками в перчатках к шлему, Осаму замечает сперва яркие рыжие волосы, а после и знакомое лицо Чуи, что выражало сейчас равнодушие — и ничего больше. — Ты чего, испугался? — он слабо усмехается, и Дазай невольно улыбается в ответ на нервах. Бок всё ещё болит чертовски сильно, но ему всё же удаётся встать с помощью руки Накахары. Осаму точно не ожидал его увидеть здесь. — Что ты здесь делаешь? — первым делом спрашивает брюнет, наступая на ногу и чувствуя дикую боль. Накахара почти сразу же подхватывает его под руку, позволяя опереться о себя, — более того, откуда у тебя пистолет? — У всех свои секреты. Нам пора домой.