Дочь короля Демонов

      Какое ощущение возникает, когда твой любимый человек не на твоей стороне? Кажется, боль, страдание, крик души, злость, ярость, непонимание… Все эти эмоции смешиваются в одну комбинацию, которую даже не опишешь словами. Эти ощущения не передать на листке бумаги или движениями. Ничто не может передать твою боль, как твои глаза.       Глаза — зеркало души. Не зря эту пословицу говорят многие родители своим детям, напоминая, что люди могут «прочесть» ваши глаза и узнать вашу истинную сущность. По глазам можно сразу понять, какой человек. Глаза ничего не скроют.       Также ничто не может скрыть твою боль, страдание и ярость. Предательство простить сложно, а если человек не прилагает никаких усилий для примирения, простить человека никак невозможно уже после этого.       Рей поняла с самого начала, что сделала своему любимому слишком больно, раз он решился на такой отчаянный шаг. Напускное безразличие, холод — это всё маска, скрывающая истинные чувства Ренгоку. Он никогда не умел скрывать свои эмоции, а сейчас и подавно.       Рей читала его как книгу и понимала: он не сможет простить ее просто так. Надо заслужить прощение такого человека, честного, следующего своим принципам и с несгибаемой силой воли. Поэтому она покорно сидела и не двигалась, когда острие клинка прижато к ее горлу. Краем глаза она заметила, как напряглись остальные охотники.       Странно, она думала, что они только поддержат его решение. Кёджуро смотрит на неё с такой яростью, что у той бегут мурашки по коже, а тело покрывается холодным потом. Тяжело сглатывая ком в горле, она следила за каждым мимолетным движением руки мечника. Рука держалась твердо, непоколебимо, поза угрожающая, а лицо, предвещающее ей поистине болезненную смерть, чтобы она умоляла прекратить эти страдания.       — Чего же ты ждёшь? — подначивала его Рей, видя, как он уже готов совершить начатое. Стиснув зубы, столп убрал клинок, но сразу же резко схватил за воротник рубашки и притянул Рей к себе, чтобы их лица были близко-близко:       — Лучше тебе начать молить о пощаде.       — Не дождёшься, — бросила она, отчего потом изрядно пожалела.       Кёджуро отшвырнул её как мусор, наплевав на все рамки приличия. Сейчас он в ярости, а жажда убивать стала невыносимой. Если его никто не остановит, он покончит с ней раз и навсегда, что даже пепла не останется от гнилого тела.       — Ренгоку-сан, успокойтесь, — панически закричал Танджиро, подбежав к столпу и схватив за рукав.       Все в помещении перепугались и были наготове, если Ренгоку уже начнёт вспарывать тело Рей. А он может, тем более от него эта ярость так и плещет. Как говорится, в тихом омуте черти водятся. Пусть Ренгоку и славился своим безудержным оптимизмом и довольно доброй душой, его темную сторону никто ещё не видел. Да и лучше не видеть, иначе от его же противника не осталось ни косточки, только пепел. Он как огонь: если поджечь дерево, оно сразу воспламенится, если забыл потушить спичку, ты обожжешь руку, ведь пламя дойдёт то деревянной части спички, а фитиль догорит.       Огонь неконтролируемый, бушующий и поглощающий. Он распространяется везде, где коснётся, после него остаются паленые следы, а некоторые вещи становятся непригодны для использования. Огонь уничтожает все вокруг. Словно вулкан, что извергается, а лава поглощает все на своём пути.       Мужчины из рода Ренгоку славились своим пламенным темпераментом и довольно грубым характером. Что говорить об отце Кёджуро, который, будучи столпом, был одним из сильнейших, но таким невыносимым. Порой, он так перегибал палку, что хотелось дать затрещину и подзатыльник. Кёджуро считали аномалией, ведь парень был слишком добр и некоторыми моментами наивным, но если его разозлить хорошенько…       Что, собственно, сейчас и произошло. Рей стала его первой жертвой и теперь уже неизвестно, сможет ли она потушить тот пожар, что разжегся в душе молодого человека. Сейчас, распластавшись на полу, Рей ждала, когда же Ренгоку приступит к своей работе. То ли в ней говорил пофигизм, то ли она уже не хотела жить, но она почему-то ждала, когда же ад заберёт ее грешную душу себе.       Закрыв глаза, она морально приготовилась к невыносимой боли, но вместо этого ее только потянули за руку. Кёджуро весьма резко поднял её на ноги, отряхнулся, поправил хаори и, напоследок бросив яростный взгляд, вышел из кухни, а впоследствии из дома, сильно хлопнув дверью.       Дрожь никак не утихала, а камень в душе стал ещё тяжелее. Все вокруг замолчали, но взгляды все были прикованы к Рей. Она стояла, держа руку в области сердца, слушая, как оно быстро и ритмично бьется, отдаваясь в ушах. Пульс слишком рваный, кожа холодная как амфибии, а руки похожи на мертвые. Да она сама уже как труп, что уж говорить!       — Рей, — позвала Тамаё, легонько коснувшись плеча. Девушка так сильно дёрнулась, что Тамаё сразу убрала руку, будто ладонь могла обжечь кожу Рей.       — Еб вашу мать, я что пропустил вообще?! — вдруг раздался возмущённый голос откуда-то со входа. Тенген Узуй все это время спал как младенец, ведь последние несколько ночей он видел сон только поверхностно.       Потребность в сне стала очень сильной, поэтому столп звука вырубился после бурной ночки почти моментально, громко храпя. Но сейчас, увидев, как перевернулись два стула, как все моментально побледнели, Узую не понравилась данная перспектива, поэтому он потребовал немедленных ответов на свои вопросы.

***

      Спустя три часа после инцидента на кухне, многие столпы уже разъехались кто куда, ибо задания и миссии не заставили себя долго ждать. Причём, демоны стали ещё опаснее и свирепее, поэтому глава корпуса истребителей отправил четверых столпов на помощь в разные города Японии.       Так как Танджиро, Зеницу и Иноске только вышли с больничного с ещё не до конца зажитыми травмами, Кочо Шинобу отпустила их только с обещанием: вернуться сразу же в поместье Бабочки на конечное лечение. Парни на горе Нагатумо травмировались слишком сильно, а миссия по поискам Рей затянулась аж на неделю, поэтому Танджиро отправит письмо через ворона Уз с извинениями, что они так задержались.       — Так Шинобу-сама поймёт же, — возразил Зеницу, глядя на письмо своего друга, — Она же столп. Как никак, понимает, что миссии могут затягиваться.       — Мне все равно стыдно, поэтому я извинился, — упрямо ответил Танджиро и вновь окунул кисть в чернильницу, аккуратно выводя иероглифы.       Зеницу лишь цокнул языком и направился к спящей Незуко, которая почти все время, что они находились в поместье Тамаё, спала. Милое личико безмятежно, а сон девчушки крепок и спокоен. Последнее время Незуко стала спать гораздо лучше и больше не мучалась от страшных кошмаров. Все благодаря руке Зеницу, которая всегда по ночам держит маленькую когтистую ладошечку.       Мозолистые подушечки пальцев мягко гладки костяшки, успокаивая и давая понять, что все дорогие Незуко люди рядом. Брат спал по правую сторону от Незуко, Зеницу — по левую. Один Иноске храпел как не в себя и спал, никак не обращая внимания на беспокойных товарищей.       Троица вполне уютно обосновалась в доме госпожи Тамаё, однако непонятная ситуация с Рей и слегка расшатанная психика Ренгоку не всегда давали отдохнуть как следует. Да и когда отдыхать, если такое творится? На самом деле, троица долго обсуждала всю эту ситуацию и пришли к выводу: Рей не виновата, если и вправду все злодеяния совершила не она, а ее вторая личность. Но кто поверит этому? Свидетелями этой магии стали несколько человек, а мало кто из здравомыслящих поверить в слова очевидцев.       Самым положительно настроенным был Танджиро, который по природе всегда был довольно добр и учтив к многим людям. Историю Рей он узнал из уст столпа пламени, но в первую встречу, когда та ещё была человеком, он почувствовал от неё удивительно схожий запах с Кибуцуджи.       От неё веяло чем-то опасным и нечеловеческим, но от неё не пахло гнилым или свойственным демонам запахом. Слишком наивная и слишком честная. Порой, даже не верилось, что такая девушка — дочь самого прародителя всех демонов в мире.       Даже сейчас, когда Рей сидит, потупив взгляд в пол и обхватив себя руками, она больше похожа на провинившегося ребёнка, чем на могущественное существо, которое, наверняка, ссохнется победить кого-то из Высших Лун. Рей пришла в комнату парней, когда уже наступила вторая половина дня. Спустя пару часов когда-то чистое небо с солнцем заволокли чёрные тучи.       Будет гроза — это все поняли, когда почувствовали подозрительную духоту на улице. Окна были открыты, так что влажный воздух шёл прямиком в помещение. Свежий воздух придавал сил, а более спокойная, чем утром, обстановка немного успокаивала расшатанные нервы.       — Рей, — робко начал Танджиро, давая в руки девушки наполненную чаем кружечку. — Может, расскажешь нам, как так получилось, что…ты стала…       Мечник никак не мог подобрать удачные слова и в надежде на помощь повернулся к сидящему рядом Зеницу. Тот спокойно отпил чай и провозгласил:       — Стала, цитирую, «предательницей, паскудой, дьявольским отродьем, шлюхой»…       — Зеницу! — прервал друга Танлджиро, косясь на Рей, чьё лицо никак не поменялось за это время, — Полегче! Не пересказывай все, что сказал Шинадзугава-сан. Агацума пожал плечами и безразлично ответил:       — Не мои проблемы, что он такой грубый. Я сказал как есть.

Отношение Зеницу к нынешней ситуации было неоднозначным: видел он Рей всего пару раз за все это время и то, они только пересекались парой слов и на этом заканчивался разговор.        Мечник дыхание грома наслышан о глубокой любви столпа пламени к дочери Музана и прекрасно видел, как страдал Ренгоку после этого «предательства». Зеницу не понимал свое отношения к ситуации, но и не был яростно настроен на казнь этой девушки. Нужно для начала все выяснить — и только потом уж думать, какой исход ей уготован.       — Когда я отправилась на задание в квартал Асакуса, там меня настиг отец. Он сразу же воспользовался ситуацией и убил меня на месте. А мое проклятие состояло в том, что если я умру, то сразу же обращусь в демона. Поэтому я старалась избегать рискованных миссий и всего прочего. В тот момент мое второе «я» ещё спало, а когда Музан уже нашёл меня в моей же голове, то он выпустил из клетки «темную сторону».       — И сколько вместо тебя была она?       — После того, как я навестила вас в поместье Бабочки. В ту ночь Музан нашёл меня.       — В голове? — показал пальцем висок Зеницу, — Что, прямо в сознании?! Вот же…       — Спокойно! — прервал Танджиро, не отводя взгляд от рассказчицы.       Она объясняла всю ситуацию почти безразлично, на ее лице не дрогнул ни один мускул, когда она упоминала те пытки, которые пришлось пережить перед тем, как стать Высшей Луной. И об этом Рей тоже рассказала, а парни поражались ещё сильнее и убеждались об нездоровой психике Музана.       Его одержимость не знает границ, а до одури огромное самолюбие и ранимое эго просто не позволяют не выполнить приказ или назвать его имя. Хороший способ защититься, но это не свидетельствует об огромной силе Музана и навыками лидера. Он показывает себя трусом, жалким беспомощным трусом, который боится даже своей дочери посмотреть в глаза. Алые глаза стали стеклянными от нахлынувших воспоминаний, но Рей быстро поморгала и посмотрела на собеседников.       — Кажется, у вас есть незалеченные до конца раны, — девушка посмотрела на живот Танджиро, хотя тот был в форме и не было видно бинтов на талии. Словно ее глаза стали рентгеновскими.       — Эээ… н-ну, есть, да, вот…такое.       Камадо резко начал заикаться и краснеть, но Рей была непоколебима и попросила снять обоих мечников верх, чтобы та могла осмотреть. Как и оказалось, у Танджиро ужасные синяки и гематомы на рёбрах, а ещё внутри есть пара переломов, а у Зеницу проблемы со спиной и шеей.       Как и жаловался мечник дыхания грома, его шея постоянно ныла и болела, а последствия яда демона-паука до сих пор остались. Рей решила помочь молодым людям и исцелила часть ран, чтобы они могли добраться до поместья Бабочки. Почему же не все? Да потому, чтобы Шинобу не поняла, что кто-то приложил усилия и вмешался в лечение мечников. Настолько Рей боялась теперь столпов, что всячески пыталась скрыть следы приложенной руки. Теперь Танджиро стало легче дышать, а у Зеницу не болела так сильно шея и спать теперь можно было без проблем.       — Спасибо большое, — охотник с водным дыханием обнял лечащего демона, отчего та весьма удивилась и покраснела, но на объятие ответила.       — Я не знаю, чем ещё тебя благодарить.       — Лучше прими мои извинения за всё, что я сделала, — сдерживая слезы, ответила Рей, а Танджиро резко взгрустнул, вспоминая, как его сестра мучалась от агонии и боли внутри себя.       — Мне не искупить вину перед Незуко.       — Ой! — пискнул Зеницу и подбежал к лежащей в дальнем углу Незуко. — Кое-кто проснулся. Привет, Незуко-чан! Мы очень рады тебя видеть!       Зеницу с ней буквально расцветал, смотря на милую мордашку младшей сестры Камадо. Глуповатая улыбка, слегка затуманенный взгляд, красные щеки… Рей, вспомнив себя, когда влюбилась в своего учителя, улыбнулась, ведь была точно такой же.       Любовь — злая штука; она необъятна, но очень болезненна. Даже человека, который тебя обижал или оскорблял, порой сложно разлюбить. Сердцу не прикажешь, а оно будет дальше биться для этого человек. Также у Рей. Пусть она и была долгое время сама не в себе, она все помнит, до единого.        Облегчение от вернувшихся воспоминаний было сродни выпитому сакэ, когда тепло в горле, а после в желудке наступает спустя пару рюмок. А глядя на Зеницу, который с огромной любовью смотрел на Камадо-младшую, хотелось улыбаться и радоваться за кого-то.       — Улыбайся чаще, — вдруг сказал Танджиро, но Рей не сразу услышала, поэтому переспросила.       — Говорю, улыбайся чаще. Тебе больше идёт улыбка, чем оскал, — улыбнулся Камадо, а дочь Музана слегка смутилась, но увидев вновь обнимающего Незуко Зеницу, она вновь увидела чьё-то безграничное счастье. Незуко почуяла чьё-то присутствие и сразу же нашла глазами новоприбывшую.        На удивление, в глазах малышки не было ярости или презрения. Она просто смотрела на Рей с каким-то сочувствием и понимаем. Прямо как её брат. Да, черт возьми, как эти люди смогли простить ей все эти грехи?! Как они смогли дать ей возможность искупиться более легким способом, если она заслуживает жестокой мести и унижения с порицанием.       Девочка вылезла из объятий Зеницу и поползла к Танджиро и Рей, которые сидели рядом. Свет зажжённых свечей играл на одежде Незуко, которая была как новая, ее длинные волосы разметались по всей спине, а ручки с тонкими коготками легли на колени Рей.       Робко подняв взгляд, Незуко что-то промычала сквозь бамбуковый мундштук, похлопала ладошками по коленкам девушки, а потом и вовсе легла, обняв насколько возможно чужие ноги. Волны энергии Незуко разлились по всему телу Рей, посылая едва ощутимые импульсы ко всем нервным клеткам организма, взбудораживая и вызывая целый спектр положительных эмоций.        Но самое ощутимое было одно — прощение и понимание. Незуко не винила девушку за содеянное, ведь слышала все, что происходило внизу. А потом и брат с Зеницу разговаривали насчёт этого. Незуко никогда не держала зла на Рей или Санеми, который больно проткнул её клинком на суде.        Она не винила этих людей, ведь понимала: они сломлены, жизнь потрепала их знатно, поэтому и выливается такая агрессия. Если Санеми по-другому защитить себя и своих близких не может, то Рей сделала так не из своих принципов. Ею управляли, так что винить ее равносильно бессмысленности.       Незуко чувствовала бурную энергию дочери Музана, она была тёплой, обволакивающей и очень мощной. Эта девушка невероятно сильна, а своих близких защитить и встать за них горой не составит труда. Также, Незуко почувствовала дрожь в теле Рей, когда та не выдержала стольких эмоций и выпустила их наружу.       Солёные капли слёз стекали вниз по щекам прямо на рубаху. Спина дрожала от хрипов, а крепкая рука обняла хрупкую спину, будто бы она сломается от таких эмоций. Все вокруг молчали; только всхлипы Рей как-то разбавляли тишину. Иноске так и не сдвинулся с места, но почему-то перестал храпеть. А все потому что услышал эти всхлипы и открыл глаза. Молодой человек пялился в стенку и слушал эти звуки, которые не давали ему спать.       Но при этом Хашибира, на удивление, не стал орать и ворошить все, что попадётся под руку. Вместо он привстал на локтях, а потом и вовсе подполз к ребятам, которые обнимали плачущую Рей. Хашибира редко сталкивался с такими ситуациями и не особо знал, что нужно делать, но интуиция подсказывала, что надо просто сесть рядом и дать понять человеку, что он не один.       Зеницу также лёг, как и Незуко, на колени Рей. Они вдвоём замечательно поместились, а Иноске закинул руку на левое плечо, которое как раз было свободно. В такой позе все просидели, порядком, тридцати минут, а потом когда сонливость проснулась почти в каждом, кроме Иноске, все сразу же рухнули на пол и так уснули: Зеницу держал Незуко за руку, Рей обняла свои ноги, а Танджиро развалился звездой рядом с Зеницу.       Один только мечник с маской кабана не мог уснуть в эту прекрасную лунную ночь. Почему-то сон не шёл, но Иноске так загляделся на звёзды в небе, выступившие спустя пару часов после грозы, что и забыл, что нужно каким-то образом уснуть, ведь утром он даже не сможет встать, а работа истребителей сразу же даст о себе знать, если надо будет вновь спасать чьи-то жизни.