Приветливый солнечный зайчик скакнул по парте, невесомо коснувшись запястья сидевшего там паренька. Он по привычке чесал волосы карандашом, мучительно вспоминая факты из японской истории средних веков. Шорох листов и скрип грифелей совершенно не давали сосредоточиться.
«Ладно, доверимся моей великолепной интуиции», — хмыкнул он про себя и принялся азартно заполнять бланк ответов. Он едва успел закрасить последнюю отметку, когда учитель произнес:
— Время вышло, передайте свои экзаменационные листы на заднюю парту.
Проверив свое имя в графе листа, Майки обернулся и протянул его парню, сидящему позади. Тот слегка вздрогнул и поспешно отвел взгляд. Микеланджело неслышно вздохнул и, забросив на плечо рюкзак, первым вышел из класса. Учитель тоже ничего не сказал. Оставалось надеяться, что он не проигнорирует результаты экзаменов.
«Донни ведь так старался, чтобы мы без проблем перешли в выпускной класс», — подумал он, пробираясь через толпу довольных учеников. Последний день экзаменов — уже завтра начнутся долгожданные каникулы.
— Майки, — Лео окликнул его около шкафчиков с обувью. — Как твой тест?
— Отлично! — Майки показал брату знак мира. — А где Раф?
— Уже закончил, ждет нас во дворе.
— Тогда я быстро, — Майки поспешно скинул сменную обувь и влез ногами в кроссовки. — И пойдем домой.
— Ты уверен? — Лео слегка нахмурился. — Я написал Донни, подумал, что можно сходить в пиццерию или еще куда. Отметить окончание учебного года.
— А… ну, — Майки опустил голову, избегая смотреть брату в глаза. — Что-то не хочется. Может быть, через пару дней?
— Майки…
— Или сходим на вечернее патрулирование? Мы так давно не гуляли ночью по городу, — Микеланджело улыбнулся, но лицо Лео оставалось напряженным.
Несколько секунд тот смотрел на него не мигая, а потом вздохнул:
— Хорошо, нам и впрямь не помешает немного потренироваться вне додзё. Думаю, сенсей не будет против.
— Лео-ни, ты лучше всех! Идем скорее, а то Раф уже заждался.
После этого Майки едва ли не бегом выскочил из дверей школы. Сразу стало легче дышать. После того как Донни приструнил буллеров, его больше не травили, избрав тактику полного игнорирования. И Майки не то чтобы был недоволен, но ему все равно было не очень комфортно.
И, кроме того, из головы не шли воспоминания, связанные с тем злополучным алтарем. С тех самых пор в голове, словно на старой затертой кинопленке, мелькала одна и та же картинка — буддийский алтарь, на котором стоит фотография молодой пары — улыбчивый темноволосый мужчина и красивая светловолосая женщина с голубыми глазами. Совсем рядом две таблички с посмертными именами, колокольчик для подношений и ароматические палочки — их удушливый аромат Майки просто терпеть не мог. Но теперь он чудился ему повсюду — в его комнате, на улице, даже во время готовки.
По словам Дона — это такая своеобразная реакция на стресс, но Майки просто не знал, что с этим делать. Единственно правильным поведением ему виделось бегство. В комнате он больше не запирался — не хотел тревожить ребят и Сплинтера. Но и просто веселиться, как обычно, уже не мог.
Поэтому сразу по возвращении из школы он взялся за готовку. Привычные, доведенные до автоматизма действия немного успокаивали, помогали отвлечься от навязчивых мыслей. Он уже нарезал овощи для якисобы, когда в дверном проеме замаячил рослый силуэт Рафаэля.
— Йо, Майки, долго ты еще?
— Долго? — Майки удивленно вскинул брови — Раф был одет в привычную экипировку ниндзя.
— Ты чего? Сам же предложил забег по крышам. Впервые за этот год в полном составе, так что даже не думай откосить.
— Я и не собирался, — надулся Майки, отворачиваясь от брата. — Но вообще-то я готовлю, может…
— Не может, — Раф скрестил руки на груди. — Сенсей сказал, что тебе не помешает развеяться. Идем, или я притащу тебя силой. Лео и Дон уже ждут.
— Ладно, — с трудом подавив столь редкое для себя чувство раздражения, Майки отложил нож и направился в свою комнату. Пара минут на то, чтобы переодеться в экипировку ниндзя, и вот он уже около подземного тоннеля. Подошвы ботинок ударились о сухую землю, и он выпрямился.
— Майки, ты в порядке? — Донателло выглядел встревоженным. — Как себя чувствуешь?
— Все хорошо, — он пожал плечами, хотя на самом деле у него не было ни малейшего желания бегать сегодня по крышам. Он предложил это лишь бы избежать расспросов Лео.
— Ладно, тогда для разминки бежим до Суйдобаси, последний получит наказание, — Леонардо оглядел братьев. — Вперед.
Миг спустя вся четверка сорвалась с места, но Майки почти что сразу же отстал. Наверное, сказывался простой в тренировках — мышцы словно превратились в желе. Дыхание начало сбиваться, хотя раньше он пробегал это же расстояние даже не вспотев.
Впереди неслышными тенями неслись братья, и Майки досадливо закусил губу. Он очень не любил проигрывать, а сейчас ему стало просто до слез обидно. Создавалось впечатление, что уже давно где-то в груди у него появилась какая-то преграда, временами она причиняла такой дискомфорт, что становилось больно дышать. Однако обращаться с подобным к Лео или Сплинтеру было как-то стыдно. Ведь боль была не то чтобы очень сильная. Бывало и хуже.
— Майки, ну ты и тормоз, — хмыкнул Раф, когда они все взобрались на крышу здания местной прачечной. — Значит, тебе и бежать.
— Бежать? — Микеланджело утер с лица пот, отметив, что у остальных нет даже одышки после этого стремительного забега.
— Ага, — в руках у Лео была чуть грязноватая желтая повязка. — Играем в салки наоборот. Мы водим — ты убегаешь. Фора в одну минуту, а потом полагайся только на себя. Справишься?
В груди снова закололо, но Майки упрямо кивнул, позволив брату повязать кусок ткани вокруг предплечья. В детстве он обожал эту игру, хотя его рекорд в ней был всего три минуты. Как-то раз Лео продержался почти десять, и Майки всегда хотел побить этот результат. Что ж, может быть, пришло время?
— Готов?
— Всегда, — он бросил на братьев вызывающий взгляд — Раф усмехнулся, но Донни даже не улыбнулся. Его лицо было все таким же мрачным — пальцы нервно перебирали оплетку шеста-бо.
На какую-то долю секунды Майки ощутил что-то похожее на спокойствие — захотелось отказаться от этой игры, но потом обида взяла верх, и он кинулся прочь. Ноги внезапно налились силой, сердце застучало бодрее.
«Ну я вас сделаю», — мысленно пообещал он себе, ловко перемахнув на соседнее здание. На западе маячила громада деловой части города — обычно они там не тренировались — слишком много камер, и можно нарваться на свидетелей. Но немного южнее шла стройка нового жилого комплекса — отличное место, чтобы оторваться от преследования и спрятаться, раз уж вступать в бой в этой игре запрещено.
Во внутреннем кармане жилета прозвучал сигнал — минутная фора подошла к концу, сейчас они начнут преследование. Сердце забилось еще сильнее, но Майки не обратил внимания, со всех ног припустив к стройке. Амортизирующие ботинки пружинили о поверхность крыш, в ушах шумело, но Микеланджело продолжал бежать. Металлическая конструкция крана величественно возвышалась над бетонной застройкой. Ловко раскрутив над головой кусаригаму, он швырнул серп, и тот без проблем зацепился. Ладони слегка вспотели, но Майки стиснул рукоять оружия и прыгнул. Поток воздуха растрепал волосы и края оранжевой повязки.
«Кавабанга!» — хотел было крикнуть он, но тут пьянящее чувство свободы и полета внезапно закончилось — тело стало тяжелым, хватка на нунчаках ослабла.
— Нет… — слабо выдохнул Майки и камнем сорвался вниз. Свист ветра в ушах заглушил крики братьев, а сам он едва мог сделать вдох.
«Нет! Нет! Я не хочу! Не хочу умирать!» — билась в голове отчаянная мысль, и тут свободный полет закончился — тело спружинило обо что-то мягкое, при этом основательно встряхнув мозги.
Перед глазами все еще крутилось и вертелось, когда на фоне чернильно-синего неба мелькнули знакомые силуэты.
— Майки?! Ты в порядке?!
— Придурок, что на тебя нашло вообще?!
В унисон заорали Лео и Раф, но Дон бросил на них осуждающий взгляд и протянул ему руку.
— Давай, Майки, я помогу тебе встать.
Едва переборов слабость, он вцепился в ладонь брата и сел — тем, что спасло его от разбивания в лепешку, был тент, натянутый над мешками с песком.
— Голова кружится?
— Немного, — пробормотал он, позволив Донателло осмотреть себя. Лео и Раф угрюмо молчали, обмениваясь странными взглядами, словно вели какой-то немой спор.
— Хорошие новости, — Дон выдохнул. — Сотрясения нет, всего лишь легкий испуг и, может быть, пара синяков. Куда важнее другое, что случилось? Цепь оружия оборвалась?
— Нет, — Майки помотал головой. — Просто… рука соскользнула.
— Рука?! Это же основа основ, Майки, как можно… — начал было Раф, но его перебил Лео:
— Ты плохо себя чувствуешь?
Его взгляд был обеспокоенным, Раф казался еще более сердитым, чем обычно, а Донни смотрел так, что Майки захотелось отвести глаза. Словно видел все то, что было у него на душе.
— Ну… немного.
— Вот поэтому, — Дон покосился на Лео, — я был против этой тренировки. Он еще не готов.
— Но я был уверен, что небольшая пробежка пойдет ему на пользу.
— В точку, — Раф раскрутил в пальцах сай. — Спорт — лучшее лекарство от всего.
— Боюсь, не в этом случае, — Донни присел на корточки рядом с младшим братом. — Майки, ты ведь все еще подавлен из-за тех воспоминаний о прошлом, я прав?
— Каких еще воспоминаний?
— Да, Майки, что это значит?
Микеланджело обвел братьев уставшим взглядом, а потом кивнул Донни — самому рассказывать об этом просто не было сил.
Тело вновь налилось свинцом, апатия накрыла с головой, словно душное пуховое одеяло. Хотелось просто закрыть глаза и ни о чем не думать. Пока Донни быстро объяснял Рафу и Лео ситуацию, он просто сидел и тупо смотрел на свои руки. Но вот мягкое прикосновение к плечу заставило его поднять голову:
— Майки, меня сильно беспокоит твое состояние, — Донателло вздохнул. — И я понимаю, с чем оно связано. Ты хочешь узнать больше о той жизни, что была до нашей встречи. Кем были твои родители и что с ними произошло. Это понятно, я сам не раз задумывался о том, что было с нами до Гункандзимы.
— Серьезно? Тебе интересно это дерьмо? — Рафаэль нахмурился, а потом перевел взгляд на Лео. — Тебе тоже?
— Я как-то об этом не задумывался, но, пожалуй, что да.
— Блестяще, — буркнул Раф и отошел к краю крыши.
— Однако как бы я ни пытался, не смог найти ничего, — Донни вздохнул. — Ни о тебе, ни о ком-то из нас. Видимо, Аси успели подчистить все доступные архивы.
— Значит, — Лео помрачнел, — мы никогда не узнаем правды о нас? Ни то, кем были наши родители, ни даже наших имен?
— А оно нам надо? — подал голос Рафаэль. — Мне лично плевать на то, кем мы были до встречи со Сплинтером. Он стал нашим отцом, и теперь мы братья. Неужели из-за каких-то дерьмовых воспоминаний это должно измениться?
— Полегче, Раф, — Лео смерил его строгим взглядом. — Для Майки это важно.
— Если это что-то важное заставляет его превратиться в размазню, то оно точно того не стоит.
Вместо ответа Микеланджело лишь опустил голову, но тут слово вновь взял Донни.
— Кажется, что я использовал все возможные способы, но совсем забыл о том, что есть тот, кто знал нас до того, как мы попали в додзё.
— Ты говоришь о…
— Кожеголовый! — Майки впервые за долгое время ощутил, как губы растягиваются в улыбке. — Думаешь, он знает, что случилось с моими родителями?
— Не исключено, — Донателло тоже улыбнулся. — Ну или хотя бы подскажет, с чего нам можно будет начать поиски.
***
Дойти до убежища Кожеголового Майки смог самостоятельно, хотя Донни пару раз предложил ему забраться на спину.
Однако даже такой слабый проблеск надежды вселил в него силы, которые, казалось, совсем оставили его. Когда впереди показались знакомые сырые тоннели ливневки, Майки ощутил стыд — он не виделся с Кожеголовым почти месяц, тот наверняка очень переживает…
— Кавазу-сан, — спокойно позвал Лео. — Простите за вторжение, это мы.
Из темноты послышался шорох, а потом появился исполинский силуэт в белом халате.
— А, братья Хамато, — Кожеголовый чуть повернул голову, рассматривая их здоровым глазом. — Сколько лет, сколько зим. Я уж думал, вы совсем меня забыли. Гляжу, Донателло вернулся?
— Давненько не виделись, — Донни неловко поклонился. — Как поживаете, Кавазу-сан?
— Как в канализации, — отшутился Кожеголовый, но при виде Майки грубые черты его лица чуть смягчились. — Привет, Коскэ-кун. Рад тебя видеть.
— Ага… — Майки внезапно заморгал. Почему-то сейчас это имя — его настоящее — будило в нем непонятные, противоречивые чувства.
— Что случилось? — Кавазу нахмурился.
— Мы как раз из-за этого здесь, — Донни шагнул вперед. — Кавазу-сан, у нас к вам несколько вопросов о том… что было на Гункандзиме тогда, четырнадцать лет назад.
— Что ж, — Кавазу вздохнул. — Я ждал, что вы однажды спросите об этом. Проходите, я сделаю чай.
Спустя четверть часа они уже сидели на подушках в берлоге Кожеголового, держа в руках чашки с ароматным чаем. На фоне привычно хрипел старый граммофон, а сам Кавазу казался еще мрачнее, чем обычно.
— Значит, — он оскалился, показав крупные клыки. — Издевательства заставили Коскэ-куна вспомнить о прошлом. Как досадно…
— Почему? — Майки вцепился пальцами в чашку. — Что плохого в том, что я хочу узнать правду о своем прошлом?
— В этом нет ничего плохого, но я не уверен, нужно ли тебе знать обо всем, — негромко произнес Кавазу. — Но раз уж ты настроен решительно, то я не вправе хранить этот секрет и дальше. Я знаю, где найти информацию о вашем прошлом.
— И где же? — голос Лео слегка дрожал. — Наверняка Шреддер уничтожил все данные, но, может быть, где-то остались копии.
— Копии… я сохранил их, — Кожеголовый вздохнул. — Вместе с результатами первых экспериментов сыворотки, той самой, что стала частью ваших тел. Коскэ-кун, скажи, ты все еще носишь тот кулон?
— Кулон? Да, — Майки запустил руку за воротник формы и вытащил подвеску в форме клыка.
— Неужели… — Донателло едва не ударил себя по лицу. — Оно все это время было у Майки?
— Да, я отдал её, чтобы она не попала в руки Шреддера и Стокмана, — Кожеголовый принял кулон, а потом с удивительной для своих рук деликатностью, сдавил его в пальцах. С негромким щелчком верхняя часть открылась — внутри оказалась небольшая флешка.
— Вот тут содержится досье на всех участников экспериментов, в том числе и на вас. Но я не знаю, насколько оно полное.
— Спасибо, Кавазу-сан, — Донни осторожно взял флешку. — Могу я…
— Конечно, — Кожеголовый опустил голову. — Это самое малое, что я могу для вас сделать, чтобы искупить свою вину.
— Вину? — Майки нахмурился. — Ты ни в чем не виноват.
— Ошибаешься, Коскэ-кун, — он грустно улыбнулся. — Поэтому когда прочтешь эти записи, пожалуйста, не думай обо мне слишком уж плохо. Тогда я был глуп и наивен.
Микеланджело уже хотел подбодрить друга, но тут его окликнул Донни:
— Майки, смотри-ка, что я нашел. Адрес, который указан в твоем досье, — префектура Нагано, по соседству с рёканом Кейси, а проживает там…
Майки резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Сердце колотилось где-то в горле — он смотрел на Донни во все глаза.
— Бабуля Каэдэ?
***
Микроавтобус мистера O'Нила, который теперь стал уже их полноценной собственностью, ехал по знакомой извилистой дороге в сторону рёкана. Майки сидел позади, то и дело нетерпеливо подпрыгивая на сиденье. Донни рядом — продолжал просматривать файлы с флешки, что ему дал Кожеголовый. Оказалось, что там были не только данные об их прошлом, но и куча данных о сыворотке и о том, как она действует на людей. Поначалу взволнованный Дон начал грузить братьев этой информацией, но после угрозы Рафа — затолкать эту флешку ему куда поглубже — поумерил пыл. Но Майки было все равно на сыворотку и её свойства.
Все, что он сейчас хотел, — увидеть бабулю Каэдэ, с которой познакомился прошлым летом. Её считали немного сумасшедшей — потому что в каждом мальчике она видела своего внука, в каждой семейной паре своего сына и его жену. Но теперь Майки едва сдерживал слезы. Его родители погибли, а потом и он сам пропал, оставив её одну. На целых четырнадцать лет.
«Ну ничего, я обязательно позабочусь о ней», — пообещал он себе, и тут впереди мелькнула знакомая резная крыша рёкана. Автобус даже еще не остановился, но Майки уже отодвинул дверь и выскочил наружу.
— Майки! — запоздало выкрикнул Лео, но его младший брат уже мчался на всех парах к соседней ограде. Пронзительно скрипнула калитка, под ногами зашуршала галька, и вот он уже у дверей. Пальцы почти коснулись ручки, и тут Майки внезапно оробел. Сердце тревожно забилось, ладони вспотели.
Но тут на плечи опустилась успокаивающая тяжесть — Лео и Дон замерли за его спиной, и даже Раф не остался в стороне, зорко оглядывая дом.
«Что бы там ни было, вы братья, — прозвучали в голове напутственные слова Сплинтера. — Держитесь вместе, и все будет хорошо».
«Спасибо, сенсей», — Майки улыбнулся и попытался отодвинуть дверь, но она, очевидно, была заперта. Он попробовал снова, но тут вновь скрипнула калитка.
— А вы кто будете, молодые люди? — полноватая женщина в старом кимоно подозрительно прищурилась. — Это частные владения.
— Да, простите, мы вовсе не хотели вламываться, но нам очень нужно увидеть… — Лео замялся.
— Асано Каэдэ-сан, — подсказал Донни. — Мы…
— Её внуки! — выпалил Майки и шагнул навстречу этой женщине. — Скажите, где бабуля Каэдэ?
***
Вновь отвратительный запах камфоры и жженого бамбука. В маленькой гостиной он чувствуется в разы сильнее, но Майки все не уходит, сидя перед небольшим алтарем. Там все так же, как в его воспоминаниях, только к фотографиям улыбающихся мужчины и женщины добавилась маленькая черно-белая фотокарточка еще не пожилой бабули Каэдэ. Она умерла полгода назад.
Майки сухо всхлипнул и вновь взглянул на фотографию родителей, вспоминая разговор с той женщиной, которая оказалась соседкой бабули.
«Каэдэ-сан была очень славной, хотя лет десять назад начала слабеть рассудком.
Ходила по деревне и приставала ко всякому мальчику — пыталась вручить ему старое полотенце и бэнто, которое готовила каждый день. Говорила, что ищет своего внука Коскэ-куна. Бедный мальчик остался сиротой после смерти родителей — они погибли в пожаре. И тогда Каэдэ-сан взяла на себя заботу о нем. Но по слухам он пропал лет пятнадцать назад — ушел гулять в лес, да так и не вернулся. Искали всей деревней, но без толку. Но Каэдэ-сан все равно верила, что он жив, поэтому на алтаре и нет его фотографии. Но есть парочка в этом альбоме — она часто его бывало рассматривала».
Старый альбом с фотографиями лежал у него на коленях, но Майки не мог найти в себе силы открыть его. Пальцы дрожали, а к горлу словно подступил ком. Почему? Почему все случилось именно так? Если бы он узнал обо всем раньше, то смог бы еще раз увидеть бабулю. Сказать, что он жив и здоров. Быть может, тогда она бы прожила чуть подольше…
В глазах опять защипало — Майки зажмурился, и тут его левой ноги коснулось что-то мягкое.
— Мряу? — большая ласковая кошка по кличке Мару-тян доверчиво потерлась о его бедро и замурчала.
— Угх… — Майки закусил губу, сдерживая рыдания. Пальцы судорожно вцепились в твердый переплет альбома, но тут рядом послышался шорох, а после на его плечо легла теплая ладонь.
— Ну всё, — успокаивающе прошептал он, а потом прижал к своей груди. — Всё.
— Д-дон-ни… — дрожащим голосом выдохнул Микеланджело, зарываясь лицом в смятый хлопок его рубашки. — Я… я…
— Ничего, — Донателло осторожно погладил его по растрепанным волосам. — Поплачь, станет легче.
— Ум… — Майки прикрыл глаза и заплакал — громко и отчаянно. Словно пятилетний мальчик, разбивший коленку. Вот только сейчас ему было куда больнее.
