***
— Перестань тараторить. О, господи, Питер возьми себя в руки! Что с Клиффом? Что?... Ты обдолбался опять? Хочешь до совершеннолетия ссать в пробирку? Так я тебе устрою, мать твою. Будешь меня злить меня, так и вовсе до конца жизни ходить только под себя будешь! — вполголоса ругается Энн, одной рукой удерживая телефона у уха, другой не слишком старательно размахивая шваброй. К подросткам у нее свой подход, основанный на личном опыте и наблюдениях. Джон его не слишком одобряет, хотя не особо-то бурчит, когда подход работает. С Питером — бедовым другом не менее бедового Клиффа — нельзя иначе. Засранец начинает зазнаваться и распушать перья как петух в курятнике. Он считает, что раз на две головы выше своего куратора, то он типа круче. Она ему доказала обратное, сделав сливку. Больше не выпендривался, а уж сказать о том, что нос ему повредила полутораметровая зефирка гордость пацана не позволила. — Так он в больнице!? Какого хрена ты с первого раза так сказать не можешь? Адрес. Да. Скоро буду. Иви! — Ну нет! Уборка — сегодня твоя, — моментально смекает что к чему вторая бариста, замечая, как Энн торопливо начинает надевать свою кожанку. «С учетом того, сколько мне приходится выслушивать твоего бесконечного трепа о свиданках, скажи спасибо, что я еще не прошу убраться у меня в квартире». — Мужчина, про которого ты спрашивала — Джон — я подскажу тебе, как его заинтересовать, — «давай, рыбка-рыбонька, хватай наживку». Две секунды-три. Энн подмечает все в округе, наблюдать за людьми — эдакое хобби (некоторые скажут, что оно слегка криповое). Когда умер ее родной отец — ее герой — его место в детском сердце быстро отвоевал отчим. Какое-то время она грезила, что будет полицейским. Типа отчима или героя ее детства — детектива Магнума (даже на Хэллоуин им наряжалась). Потом все изменилось. Называть их свиньями, как было принято в "банде", она, конечно, перестала, да и знает кучу отличных ребят в органах, но безграничной любовью это сложно назвать. — Мое предложение действует десять секунд. Десять. Девять. Восемь… Сложно было не заметить, каким взглядом Ив провожала Джона — отставного офицера полиции, высокого, с мужественной челюстью, прекрасными манерами. А то, что хромает и пользуется тростью — это изюминка. Бабы вообще тащатся от такого. — Пять. Четыре…Три…. — Ладно, но это в последней раз. — Ага. Ив ни к чему знать, что Джон определенно так и сохнет по бывшей жене. В конце концов, Энн обещала заинтересовать, а не охмурить и помочь прыгнуть в его койку.***
— Ниган…, хэй, мужик! — он играл с печеньем в настоящие гляделки, да так увлекся, что выпал из рабочего шума, который доносился к нему в кабинет из коридора и общего зала, где даже ночью не прекращалось постоянное движение. Вот одного задержанного притащили, приковав того к столу наручниками, вот за вторым приехал кто-то из родных и, если этот кто-то мать, то начинает в шуме голосов раздаваться плачь, а если жена, то ругань, со всякий раз однообразной речью и проклятьями. Ниган отрывает взгляд от печенья в своей руке, переводя его на женщину в дверях, что и звала его. — Ну как, все поведало тебе это несчастное печенье? Или быть может лучшим из свидетелей был кофе? — женщина в синей форме с метками сержанта на воротничке фыркает от смеха на грозный взгляд Нигана в ответ на ее шутку. — Чего тебе? Я занят. — Да я уже поняла, что печенье охренеть какое общительное попалось и, может быть, оно мне подскажет, где Рик? — Я и мое печенье в душе не ебем, где Граймс, Андреа. Он работал в ночную смену, возможно отсыпается дома, может не дома, может у своей бывшей. Найди Уолша и по его харе разберешь, явился ли Граймс к нему утром на порог или нужно его искать всё же где-нибудь еще. Нигану было плевать на всю эту развернувшуюся драму в участке. Он в принципе никогда не вникал в личные отношения и то, кто с кем ебется, и кто кому изменяет. Про Рика знает только потому, что тот после ухода Джона из полиции, стал его напарником, хотя Нигану отлично работалось с братом в связке. Джон был отличным копом, Джон как минимум не бесил верой в правильное и не правильное, да и с психикой у того все было нормально, в отличии от Граймса, у которого иногда что-то в его головушке не сходилось, и тогда Ниган видел подобное дерьмо, что сидит и в нем самом. Про Рика он знает только потому, что несколько раз приезжал за ним к его бывшей, которая откуда-то, блядь, взяла его номер и просила помочь, когда ее бывший в лице Граймса что-то там пытался в очередной раз доказать ее нынешнему в лице Уолша, от которого Лори уже носила ребенка. Или все же ребенок был от Граймса? Ебаная Санта Барбара до еще более розовых соплей, чем волосы у девчонки, которая почему-то вместо пончика ему положила печенье. Кофе, кстати, он выпил с огромным удовольствием. Кофе был приготовлен так, как ему нравится и так, как мало кто умеет готовить, с нужными, правильными пропорциями. Это не капучино, что заказывается через клиента, и которое даже если не умел, набив руку, научишься готовить.***
— Мне нужен детектив Н. Шилдс. Ниган, — на последней букве "н" шарик в проколотом языке стучит об зубы, — Шилдс. «Хм. А брата Джона тоже кажется зовут Ниган?» Ей ведь еще в больнице показалось, что она уже слышала это редкое — «мудацкое» — имя раньше. Энн постукивает нетерпеливо мыском кроссовки по стойке, пытаясь вспомнить, но ее отвлекает офицер вопросом: — Вам назначено, мисс? — на лице офицера улыбочка… такая, словно задать вопрос он хотел совсем по-другому: а ты ничего не перепутала, сладенькая? Увы, не перепутала. И, увы, сейчас не семидесятые. Или какие там были года, когда было позволено шлепать секретаршу по заду. Энн улыбается, сверкая шариком в языке. Догадывается она, за кого ее приняли. Что ж, это привычно. Сидела на лавочке, никого не трогала, курила — четыре тачки остановились и спросили почем час. Куда только полиция смотрит. Ей плевать. Изменять своему вызывающему стилю Энн не собирается. Как говорится: не нравится — вот вам вилка, вставлять в один глаз за раз. — Ээээй, послушь-те, офицер, — она растягивает слова, барабаня яркими ногтями по столешнице, — Я не напрашивалась вообще сюда шастать. За бесплатно тем паче. Но Ниган кое-че обещал, если я ему кое-че расскажу. Она достает из кармана пальто жвачку — ядовито-розовую. Офицер, как завороженный, смотрит на тонкую белую блузку, сквозь которую просвечивают соски. «Сразу видно — блюститель, мать его, закона». — Информатор я, сечешь? Скажите, что птичка принесла в клювике весточку от Клиффа. Большой розовый пузырь лопается, как когда-то ее мир в тринадцать. «И все же я дома».***
— Сэр…, — из-за спины Андреа показывается лицо мальчишки патрульного, дежурящего сегодня на стойке приема граждан, — там девчонка, сказала к вам. — Что еще за девчонка? Как зовут? Чего хочет? — он убирает печенье обратно в пакет, так и не съев его, оставляя вновь на потом. Как и утром, когда только пришел на работу, после занятый бумагами, общением со свидетелем и докладом о проделанной работе своему капитану. Утро прошло быстро, как и половина дня. — Она не сказала…. Сказала, что от Клиффа, и что у нее какая-то информация, и вы знаете. Мальчишка говорит суетливо, сбивчиво. Мальчишка всего третью неделю на службе, и Ниган знает, что парень пошел служить вопреки желанию отца, которого можно увидеть по выходным на фермерском рынке, куда когда-то так любила ходить Люсиль за свежими, домашними продуктами, готовя после что-то особенное на ужин (всякий раз что-то новое). Ниган ожидал бы увидеть в рядах полиции старшую дочь Хершеля, но уж никак ни одного из младших сыновей. Ниган становится чуть более оживленным, когда слышит имя Клиффа, с которым у него должна была состояться встреча ближе к вечеру и звонка от которого, он как раз ждал, по-настоящему нуждаясь в информации, что может отыскать ему пацан. Ниган достает телефон из кармана пиджака, проверяя нет ли там сообщения от пацана, в котором было бы сказано, что с информацией придет к нему какая-то девчонка, а не сам Клифф, но из пропущенных сообщений были только об усилении ветра и вновь о дожде, а еще от банка (ему следует заняться переоформлением карты, у которой вот-вот закончится дата обслуживания). Еще звонок от отца, Джона, который точно перезвонит еще раз пять, а только после оставит голосовое (когда у твоего брата безграничная вера). — Я ее направил в комнату ожидания. — Хорошо, свободен, — Ниган встает, проводя пальцами вдоль талии, поправляя рубашку, убирая ее края аккуратно обратно под пояс с ремнем, а после рукава, что были закатаны на рубашке. Пиджак остается висеть на спинке кресла, когда Ниган двигается к выходу из кабинета. — Андреа, серьезно, сходи к Шейну и спроси у него о Граймсе. Может быть наш бравый Рик где-то сейчас подыхает и ему нужна помощь. Если так — я весь к твоим услугам, если нет — дай мужику пробухаться. Ему жена изменила и залетела, выставила из дома, а старший сын решил податься в армию, плевав на хотелки матери и отца о престижном университете. Ниган, конечно, чихать хотел на все сплетни и интриги в участке, но он коп, детектив, он умеет слушать, даже если кажется, что он во многом не обращает внимание. Рик его напарник, может у них и не все гладко, но Ниган обязан знать, кому он подставляет спину, и кто эту спину будет ему прикрывать при необходимости. Поэтому — да, о Рике Граймсе он знает все. Выйдя из кабинета, оставляя женщину за своей спиной, он спокойным шагом направляется в сторону комнаты, в которой обычно ждут близкие задержанных, или, в данном случае, те, кого не нужно было бы светить перед всем составом участка. Ниган был готов похвалить парнишку хотя бы за то, что тот об этом додумался, направив информатора не в общий зал, а в переговорную.***
Энн вертит в пальцах сигарету. Еще немного, и та загорится от того, как полыхает все внутри у Энн. Она прекрасно знает, что не стоит затевать скандал в участке, в котором могут храниться её приводы по малолетству, да и вообще копы почему-то против рукоприкладства (если, конечно, это не они сами руку прикладывают). Но как же хочется влупить гребаному Шилдсу прям по орехам, которые у него вместо мозга. Она смотрит на стакан воды, любезно предоставленный ей офицером Грином. Стакан тоже годится как орудие, доказывающее, как сильно детектив Шилдс не прав (Джон ведь её вытащит, да?), а уж после можно переместиться из переговорной в допросную и далее. Что-то ей не очень уютно в этой светлой комнатушке с удобным стулом и фоткой чересчур старательно лыбящегося копа: помогите нам помочь вам. «Угу. И сделайте за нас работу». Дверь открывается. Она скользит взглядом от мысков ботинок: — Полагаю, детектив Ши… илдс? — взгляд Энн останавливается на лице мужчины, который этим утром шутил про расстрел кофейни. После того, что случилось с Клиффом, она начинает сомневаться, что шутка так уж далека от правды. «Надо было ему вчерашнюю просрочку на завтрак дать». Ниган не ожидал увидеть девчонку с розовыми волосами из кофейни; девчонку, что умеет готовить нужный ему кофе за считанные секунды; девчонку, почему-то давшую ему овсяное печенье с шоколадной крошкой вместо пончика. Он даже на мгновение теряется, оглядываясь назад в полупустой коридор, как будто надеясь, что просто та, что действительно принесла ему информацию от Клиффа, не выдержала и сбежала, а эта зефирка ждет кого-то другого, но точно не его. Она ведь ему цветом волос действительно напоминает тот идиотский розовый зефир, что можно купить только в русских магазинчиках, с которыми его мать когда-то познакомил отец Джона, и куда после мать стала ходить за сладостями (за, специфическими, он должен сказать, все же сладостями). Он до сих пор не понимает, почему именно зефир (русский зефир), когда в каждом магазине можно было купить блядское маршмеллоу и есть его. — Мистер dead eye, какая встреча. Никогда б не подумала, что вы действительно офицер. С виду просто козел, которому в очереди тяжко стоять, — Энн достаёт изо рта жвачку и, нисколько не скрываясь, лепит её под стол. Не стоило этому придурку трогать её пацана. — Скажите-ка мне, детектив Шилдс, это вам от переизбытка кофеина показалось охуенной идеей сподвигнуть шестнадцатилетнего пацана стать стукачом? Судя по бодрому и очень "доброжелательному" приветствию в его адрес, девчонка с кофейни ждет все-таки именно его. Он делает вдох (на вид очень спокойный). Шагает в комнату, прикрывая за собой дверь. — Детектив. Офицер — это тот парень, которому ты, по всей видимости, навешала на уши про информатора. Он игнорирует ее вызывающее поведение, хотя бы то, как глядя прямо ему в глаза, она в открытую клеит жвачку под стол (делая в голове для себя пометку, что если девчонка начнет переходить границы, он ей как минимум сможет впаять административное за порчу государственного имущества). Ниган спокойно двигает стул от стола и садится напротив девчонки, чтобы той не приходилось задирать голову. Не дай боже еще сломает себе шею. Департамент потом ему не скажет спасибо, если придется выплачивать компенсацию. Ниган укладывает руки поверх стола, браслет часов ударяет по его металлической поверхности. — Лучше ты мне ответь-ка: ты какое отношение имеешь к Клиффу? Ты его старшая вдруг найденная сестрица? На роль матери ты точно не тянешь. Или ты, быть может, та, с кем он сосался в переулке, где в сотни метрах от вас резали и насиловали девчонку? Откуда вдруг защитница такая у Клиффа нарисовалась? И почему я о тебе нихрена не знаю? Он склоняет чуть голову к левому плечу, прищуривая взгляд внимательных глаз. Ниган не первый год знаком с мальчишкой. Знает, что его отец сидит за убийство по неосторожности, а мать…. Ну, собственно мать Клиффа и была той, кого его отец убил по пьяни. Он знает, что братьев и сестер у парня нет. Был брат, но погиб на службе. Мать с отцом тогда, кажется, по причине погибшего сына и начали спиваться. На Клиффа им было просто плевать. Как и государственным органам на него тоже плевать, хоть они и пытались найти ему поначалу какую-то семью, но он уже слишком был взрослым, чтобы его с радостью кто-то захотел сделать своим сыном. И таких как Клифф — десятки. Ниган может и подставлял их, делая своими глазами и ушами на улице, но он же вытаскивал их задницы, не давая другим копам гонять их, да и денег часто подбрасывал, иногда пуская и к себе на ночлег (особенно теперь, когда живет). Может он и козел, как выразилась зефирка, но не худший из подобных ему козлов. Офицер — детектив, «блядь, чтоб его». Он начинает ее раздражать («талантливый мужик — хватило всего десять секунд»). Будь у Энн больше свободного времени, можно было бы напроситься на открытый конфликт. Джон, конечно, мозги вытрахает, но прикрыл бы (кто знает, может в обезьяннике на скамье она выспится лучше, чем на той доске, что зовется кроватью в арендуемой ей квартире). Только вот времени у нее совершенно нет. Его хватит лишь на то, чтобы офицер-детектив-козел Шилдс понял, что нехер лезть в дела ее подопечных. — Я его куратор, офицер Шилдс, — делая вид, что не слышала про детектива, говорит Энн, закидывая ноги на столик. У нее сегодня красивые носки, почему бы и не показать. — О, ну раз вы обо мне ничего не знаете, то этот город может спать спокойно с такими-то служителями закона. Не пробовали завести штатного медиума? В сериалах они решают проблемы на раз. Она складывает руки на груди, чувствуя, как от злости сердце колотится, отдавая болью в рёбрах. — А ваша сраная программа юных доносчиков предполагает наличие медицинской страховки? Ручаюсь, там даже перечислены типы ущерба, которые чаще всего встречаются у информаторов. Хотите погадаем, сколько пацану пальцев сломали? — Ты прекрасно, думаю, знаешь, как работает подобная система, зефирка. По-хорошему, твой Клифф уже давно должен был сидеть по малолетке за распространение, причем больших доз, но он не сидит. Будем гадать, по какой же из причин он не знает, что такое тюрьма, с попытками не подставить свой зад под чужой хер в общей душевой? А то, что он угодил в больницу…. Риск всегда есть. Или так, или он где-то загнется от передоза, потому что от безделья решит увеличить себе дозу. Чисто попробовать. Или же ему подсунут новый товар и, пытаясь его скинуть, он угодит на контрольную закупку. Так, что, зефирка, поломанные пальцы, могли сегодня спасти ему жизнь, а завтра жизни другим девчонкам, благодаря его информации. Он чуть цокает, ударяя языком по зубам. — Есть еще какие-то претензии, зефирка, или быть может мне все же нужно устроить массовый расстрел в кофейне, чтобы у тебя была работа, и ты не сидела здесь вся такая недовольная? Она скучающе крутит на пальце розовой завиток растрепавшихся волос, улыбаясь наиболее ядовитой улыбкой из своего арсенала. Ниган же усмехается взглядом, игнорируя, встречая спокойствием обращение к нему с очередным "офицер" и даже закинутые ноги на стол. Неужели девчонка думает, что подобным можно как-то вывести его? Или чего именно она вообще добивается? Если пришла решить вопрос про мальчишку, еще и оказавшись его куратором («какого хера Клифф вообще не сказал, что у него вдруг этот ебаный куратор появился?»), то какого черта ведет себя как та, что прям жаждет угодить в камеру по какой-нибудь совершенно левой, придуманной причине, просто потому что он может. Ниган ведет кончиком языка по нижней губе, с прищуром смотря на девчонку с ее теперь скучающим выражением. Его действительно не пронять подобным. Опоздала лет так на двенадцать. Таким пронять можно офицера Грина, что еще заикается в стрессовой ситуации, но уж Нигана — он бы посмеялся над всеми этими крайне "тонкими намеками". Он продолжает усмехаться взглядом и чуть кривоватой улыбкой, показывая в ней лишь слегка низ верхних зубов, по которым туда-сюда водит кончиком языка. — О, я прекрасно, знаю, как подобная система НЕ работает, офицер… гандон … ами надо запастись на вечер, — Энн принимается копаться в сумочке, будто содержимое ее интересует куда больше, чем эта самодовольная рожа напротив. — Ох, простите за оффтоп. Вы пытались вытрахать мне мозги, и я сразу вспомнила, что так и не зашла в аптеку. Защищенный секс и все такое, а то развелось в этом городе больных козлов. Но давайте порадуемся тому, что Клифф ВСЕГО лишь в больнице. Вот это пацану свезло так свезло — джекпот сорвал не иначе! Она резко, не меняя улыбки, сбрасывает ноги со стола, уже водружая на оный локти и придвигаясь ближе к детективу. — Что вы, детектив-офицер Дилдс! Я очень даже довольна. Мне нравится успокаивать перепуганных детей с переломанными пальцами и щелкать по носу оборзевших копов. Говорю медленно и четко для тех, кому кофе с пончиками заменяет мозги: вы отваливаете от моего пацана, иначе я натравлю на вас комиссию реабилитационного центра и найду способ выставить вам запретительный ордер. Найдите себе кого-нибудь своего гребаного возраста, отъебитесь от подростков и делайте свою работу самостоятельно. Я же не просила вашей помощи с утра с кофе, м? — Сходи-ка ты, зефирка, к своему подопечному, и первое: убедись, что он по анализам точно чистый. Хотя готов спорить, что нихрена он не чист. Второе: тебе придется прошерстить все возможные его нычки с наркотой, о которых, в отличии от тебя, я знаю и знаю, что если дам наводку, то там будет очень много улик на твоего парнишку, всего такого победившего сегодня в джекпот. Третье: надолго ты здесь? Сегодня тут, завтра там, а пацан здесь до конца жизни, как и я. И не ты, зефирка, спасала его от дерьма последние годы, чтобы сейчас мне грозить разными видами ордеров, потому что, — он подается ближе, тянет одну руку к девчонке, — давай поспорим, что мальчишка даже имени моего не упомянет, когда придут за показаниями для ордера? Знаешь почему, зефирка? Не ты даешь им защиту, не на твои деньги они жрут, в ответ лишь выполняя долг любого из граждан нашей, твою мать, свободной, гордой страны, помогая полиции. Он смотрит в ее глаза и, почти как с печеньем, играет в эти ебаные гляделки, пытаясь понять и ответить себе, кто эта девчонка перед ним. «Боже какая прелесть. Какая речь. Детектив в театре часом не выступал?» — Ха-ха-ха, пацан чист как слеза средневековой девственницы. Боится он меня. Потому что достаточно сообразительный. Хотя было для этого. А вот насчет нычек, — она разводит руками. «Вот же упертый говнюк. Пободаемся, офицер кофеиновая зависимость? Ну ок, пусть не верит». — Еще бы вы о них не знали. Сегодня они лежат в комнате для улик, а завтра припрятаны среди порножурналов какого-нибудь сопливого пацаненка, потому что детей стращать проще, чем больших и страшных взрослых. А то вдруг они стрелять начнут! А делать лыбу и заливать про чудесное спасение — профдеформация, да, офицер? Энн с сомнением косится на протянутую ей руку. Он реально верит, что он этих глупых детей защищает? Аж завидно. — Офицер, — она придвигается ближе и переходит на шепот, — у вас что где-то заготовлена бумажка с текстом? Свободная и гордая страна. Энн встряхивает кудряшками и отклоняется назад, звонко смеясь. — Да, профсоюз козлов, ломающий детям жизнь, знает свое дело! В общем, офицер Шилдс, было ооочень неприятно познакомиться. Я вас предупредила. Не отстанете от пацана, тогда возрастные проблемы с простатой будут наименьшими из ваших проблем. Потому что я стану занозой в вашей заднице. На контрасте с моим ростом — просто гигантской занозой! Энн подхватывает сумку и направляется к выходу: — Можете поискать мои дела в архиве. Энн Роудс — мне не жалко. Там наверняка жирным шрифтом везде так и прописано: ЗАНОЗА. Всего вам нехорошего, офицер. Ему даже смешно (немного пусть, но все же смешно), что какая-то малолетка ему долбит мозг. Так смело и очень отбито угрожает ему, грубя, требуя от него, чтобы он отъебался от "ее" пацана. Почему-то вдруг решив, что, если вести с ним себя, не заискивающе пряча взгляд в попытках решить вопрос миром, а идти сразу войной, то Ниган вдруг тут же сдастся, уступая. Девчонке следовало разузнать о нем чуть больше прежде, чем влетать на его территорию с ноги и грозится, раскидываясь предупреждением об ордере. Ей бы первоначально поговорить хоть с тем же Клиффом, чтобы знать: не стоит дразнить и злить детектива Шилдса, выставляя перед ним свои "волшебные" розовые носочки со звездочками, закидывая ноги на стол. Знай она чуть больше о нем, знала бы и то, что, будучи злым, он и ноги может вырвать, без особой вежливости ставя на место зарвавшуюся соплячку. Ведь он нихрена не приемлет грубость в свой адрес: ни от кого не приемлет, плевав на возраст, должность, положение в обществе. Сопляков же, подобных Клиффу или девчонки напротив, он и вовсе привык держать в строгих ограничениях собственной злости, чтобы те знали границы и не наглели. Это было необходимо, при его работе. С детворой на улицах периодически невозможно быть более мягким, потому что они тогда садятся на шею, врут, глядя в глаза, и мрут после: кто от передоза, кто из-за собственной дурости, влезая в драки или связываясь не с теми людьми. Детвора с улиц его боится настолько же сильно, как и уважает. Потому что он всегда прикрывает их жопы, отвешивая очередной подзатыльник за новый косяк. Ни один из сопляков не врывался к нему с вызывающим поведением, да требованиями, которым здесь и сейчас же он должен подчиниться. Он к подобному не привык. Он подобного не ожидает. Может быть именно поэтому Ниган даже не злится, а наоборот — ему действительно хочется смеяться, с этой наглости, с неведомым желанием узнать, что же будет дальше, продолжи он вести себя так же спокойно на брошенный девчонкой вызов. И не сосет где-то под ложечкой желание затолкать ей в глотку обратно ту самую жвачку, что она наглым образом на его глазах приклеила к столу. Эта тишина внутри, с отсутствием злости удивляет и даже заставляет растеряться, когда девчонка встает из-за стола, первой прекращая этот их разговор, который на него не возымеет никакого успеха. Он не отъебется от Клиффа, как и от другой детворы. Угрозами об ордере этого не сделать, как и угрозой, что эта пигалица станет занозой в его заднице (в этой заднице уже с десяток ебаных заноз: одной большой, одной меньше). Он все продолжает усмехаться, поворачивая немного голову в сторону уходящей девушки. — Хэй, зефирка…, классные носки. Косуха, конечно, тоже бомба, ноооооооо вот носкииииии — это прям звери. В следующий раз, когда придешь мне грозить ордером, жду подношения в виде подобных, охуенных носков, а то обижусь, не буду таким добрым офицером гондоном. Ниган показывает в улыбке наконец-то все свои зубы, не давая ни по голосу, ни по этой улыбке понять шутит ли, а может это своего рода настоящий комплимент. Может ему действительно понравилась ее носки. — Кстати, про гондоны: ты их все ж действительно купи. Контрацепция очень важна.***
— Ты собираешь че-нить говорить или страшный взгляд — уже наказание? — наконец-то спрашивает Клифф, которому надоело бояться полутораметровой девчонки, что замерла у окна, будто пришла на птичек полюбоваться. Когда она ходит туда-сюда и ругается, заковыристо матерясь, перемежая мат с теми словечками, что помнит из родного языка, значит все более-менее нормально. Тихая ярость — вот это реально стремно. К тому же, Клифф знает, что он ее подвел. Он честно сказал, что завязал. Совсем завязал, какое-то время пацан и сам был в этом уверен, но сорвался. Рассказать об этом было стыдно, он думал, что ну еще немного и все — он точно не вернется обратно на улицу, точняк больше не возьмет ничего такого в рот, в нос и так далее. Ему с первого дня понравилась его новый куратор, а уж с того момента, как она ухватила за нос его дружбана Микки, Клифф Такер и вовсе в нее безнадежно втюрился. Так что невыносимо унизительно и стыдно было лежать беспомощным в больничной палате и наблюдать за тем, как Энн игнорирует его присутствие. Он облажался, но он же может все исправить. Может ведь? Он что угодно ради нее сделает! — Я…. Прости, Энн. Я больше не буду. — Что именно? Следить и стучать на опасных людей? Принимать наркоту и врать мне об этом прямо в глаза? — Ну я…. — Ну я…. Ну ты что? Тебе и язык сломали? Куда это делось все твое распрекрасное красноречие? — резко оборачиваясь, спрашивает Энн. Она разочарована, причем куда больше в себе, чем в Клиффе. Чтобы там ни говорил офицер Шилдс, она хочет помочь этим детям. Она прекрасно, на собственной шкуре, знает, через что они проходят. Ей некому было помочь, ей приходилось искать дорогу в полной темноте, падая, поднимаясь, снова падая, набивая синяки и ломая кости (не всегда фигурально, и частенько — буквально). Ей не хочется, чтобы этим детям пришлось потратить столько же времени, чтоб выбраться из дерьма, сколько в свое время пришлось тратить ей. Понадобился третий передоз, выкидыш и два месяца в больнице, чтобы она наконец-то осознала в свои четверть века, что она загнала себя в угол, в тупик, идти — некуда, бежать — некуда, только биться башкой об холодную, шершавую стену. Она лежала в больнице, пялясь в потолок, и думала о том, если она не сделает хоть что-нибудь, то в следующий раз рядом может не оказаться сердобольной соседки, заметившей приоткрытую дверь и девушку в прихожей без сознания. В следующий раз она может вообще не очнуться, а оказаться одной из тех неприятных находок в рыбацких сетях: распухшее тело с едва угадывающимися чертами лица, изрядно пожеванного водными тварями. Она лежала в больнице и думала о ребенке, которого больше нет. Алекс (в честь родного отца) — подошло бы и мальчику, и девочке. Спустя время, когда мозг очистился от той херни, которой она потчевала свой организм, Энн поняла, что с выкидышем ей возможно повезло. Матери бы из нее не вышло, но она может постараться быть классной тетей или, например, вредной, но заботливой старшей сестрой. Ей тысячу раз говорили, чтобы она не привязывалась к своим подопечным, не пропускала через себя: выгоришь и не заметишь. Только на кой черт подросткам, лишенным любви, внимания, очередной хладнокровный работник, всего лишь выполняющий свой работу? «Выгорю? Да и хуй с ним. Было бы чему». — Что ты знаешь о детективе Шилдсе? — Эээээ… Нигане? — Эээээ, — она передразнивает парня в ответ, присаживаясь на стул. Правда, для этого сначала пришлось подвинуть огромного плюшевого медведя. «Мари в своем репертуаре». — Ты знаешь другого детектива Шилдса? — Ну … — Серьезно, пацан, запишись на какие-нибудь курсы, развивающие ораторское искусство. — Он коп. Хороший… Н…К-хм. Хороший для копа. Нормальный мужик. — Дааа? Нормальный мужик всегда просит детей делать его работу? — Я не ребенок! — Тебе на пальцах …. Ах-да. Извини, у тебя же пальцы сломаны. Ты, Клифф, либо ребенок, либо очень тупой взрослый. Второе мне кажется более печальным. На кой черт ты согласился ради него стучать? А? Чтобы он прикрывал твою жопу, когда ты барыжишь всяком дерьмом? — Нет! — искренне возмущается Клифф, аж подскакивая на месте, — Нет! Ну да…, то есть Ниган прикрывал меня пару раз, но дело-то не в этом! Ты знаешь Джули Мэй и Сару со второй улицы? — Да. Они же еще в больницу недавно попали. — Угу. Как и еще одна девчонка. Она не из нашей тусы, но дружит с Сарой. А еще была Ди. Она… она умерла с месяц назад. Ниган пытается найти урода, который режет наших девчонок! — Я не знала, что здесь есть связь. Джули вроде поцапалась с парнем, а Сара… — Да, а Сара типа не заплатила денег дилеру! Ни черта! Все это гребаное дерьмо и ложь! Майкл бы никогда ничего такого не сделал с Джул! Сара в завязке! По серьезке! Она хочет поступить в колледж, хочет быть медсестрой и работать в "Шансе"! На них кто-то охотится, а всем наплевать. На нас всегда всем насрать. Есть уйма менее проблемных детишек, которым можно помочь. А мы ж так — помойка. Достаточно раз в полгода озвучить в новостях, что мэр пожертвовал на новые полы в центры для трудных подростков. А если мы не стараемся исправиться, так это наша вина. И девчонки — сами виноваты. Не с теми общаются! Так что — да, Ниган — нормальный мужик! Он хоть что-то делает! Он… — Эй-эй-эй, тише, парень, — Энн пересаживается с кресла на койку, замечая, как Клифф начинает дрожать, нервно пытаясь перебинтованными руками стереть с лица слезы. Она осторожно прижимает мальчишку к себе, взъерошивая и без того перепутанные волосы. «Черт. Вот же черт». — Окей, окей. Он — нормальный мужик. «И все равно мудак». — Но держись от этого дела подальше. Пусть им занимается полиция. Если ты вдруг СЛУЧАЙНО что узнаешь или увидишь — позвонишь этому… офицеру…детективу Шилдсу. А лучше мне. Сам никуда не лезь. Если ты помрешь — девчонкам это не поможет. Я поговорю с Джоном о том, что мы можем сделать. Запустим патрулирование в самых дерьмовых районах. Поговорим с девчонками, чтоб не ходили никуда поодиночке. Запустим экстренную линию. Прижмем гада вместе. ВМЕСТЕ. Усек? — Да… Спасибо, Энн. — Не за что пока, — вздыхает Энн, отстраняясь. Беспокойная улыбка сменяется на предупреждающую ухмылку. — И, если мне еще раз не понравятся твои анализы, малыш, я клянусь тебе твоими яичками, я тебе член сломаю. Говорят, не смертельно, но писать в стаканчик будет куда болезненней.