***
Он по-настоящему мало помнит о том, как оказался дома. Помнит, как сидел в баре, оставшись последним клиентом. Девчонка разрешила ему еще задержаться, пока она поднимала стулья, подметала, убирала. Помнит, как доказывал, что не вор, продолжая в наглую пить из той бутылки, которую действительно стащил из-за барной стойки. Помнит, как смотрел на задницу Энн (помнит: она ему официально разрешила), и думал, что был бы действительно не против не только смотреть на эту самую задницу. Ниган помнит — а может ему это уже привиделось на пьяную голову, — как девчонка подошла к нему, и они поцеловались. Сладкий вкус от ее губ на его губах сохранялся после еще не одну минуту, пока он не смазал его, влив в себя еще порцию виски. Энн исчезла где-то за пределами видимости, вернувшись после со стулом на колесиках, и с того момента все и поплыло. Тот последний глоток, сделанный им в момент, когда девчонка вкатила стул, и опьянил его до того самого состояния, за которым он пришел в бар. На периферии пьяного мозга (сонного мозга) и больной головы возникает и то, как они с Энн минут десять пытались сделать так, чтобы он уже наконец-то оказался в ее машине. — Ууууууууу, зефирка. Какой монстр. Дрынь-дрынь. Если бензин заканчивается, ты свою машинку на ручках до места несешь сама? Он точно смеялся, а после смотрел на нее как на умалишенную, когда она потребовала от него, чтобы сел в машину. В машину. В МАШИНУ. Только наоборот, не большими буквами, а очень и очень маленькими ее машину можно было назвать машиной. В нее целиком если только его нога могла влезть. Он так думал, пока она под зад не стала его в нее толкать. — Ээээй, смотреть, но не трогать! Хотя ладно, трогай. Зад у меня шикарен, как твои зефирные волосы. Так и тянет их сожрать. Ты пробовала зефир? Охуеть сказать тебе, какой он вкусный. Наверное, ему должно было стать стыдно за все, что нес, пока она пыталась его пьяное тело доставить до дома. Он, правда, ни хрена об этом не просил и вообще — не позволь она ему остаться, когда он в первый раз уже готов был уйти, чтобы не надоедать и не мешать ей закрыть бар, он бы сам доехал до дома. Нигану редко и мало перед кем бывает стыдно, в этот список попадает если только Джон, родители Люсиль, да его мать (в этот список пробиться также сложно, как заставить Нигана теперь перестать винить себя и только себя за смерть Люсиль). Поэтому нихерашеньки ему не стыдно, и прятаться, избегая всячески Энн, он точно не намеревается. Тем более, чтобы начать ее избегать (судя по тому, что эта девчонка возникла вдруг везде и сразу), ему как минимум придется отказаться от кофе или искать себе другую кофейню, а ни на то, ни на другое он не согласен. Впрочем, он может решить вопрос более кардинально. Прибить ее и сбросить труп где-нибудь в районе форта на Локуст-Пойнт. Через пару недель течение вынесет ее к берегам Вашингтона. Но это кажется слишком кардинальным. Ниган не возражал бы, если б пропала сама. Вот так же неожиданно, как появилась его в жизни. Он бы записал ее в мертвые, как и всех, кто исчезает из его жизни. Хоть знает, что нельзя записывать человека в покойники, пока сам не увидишь тело. Да и после этого нужно помнить, что даже увидев труп, можно ошибиться. Обо всем этом Ниган еще не успевает подумать или сделать над собой усилие, чтобы подумать, или попытаться хоть что-нибудь вспомнить. Ниган может думать лишь о том, как боль стучит настойчиво в затылке, о том, как в глотке сухо, и хочется блевать. Болит почему-то еще и лоб. Он, смахивая ладонью с лица сон, касается лба пальцами и шикает от боли сквозь зубы. На лбу прощупывается шишка. «Это все ее рук дело. Наверняка ее.». Ниган садится, опуская ноги с дивана на пол. Должно быть Энн решила воспользоваться моментом его пьяного состояния, отыгравшись на нем за Клиффа, а быть может еще и на будущее. Оба же поняли, что хрен теперь кто-то из жизни другого исчезнет, и Ниган будет продолжать ее бесить, раздражать, веселить (он научится делать и последнее — наверняка). Он смотрит на миску (в которой он вообще-то готовил себе попкорн) на полу у дивана, догадываясь для чего именно она была там размещена, и думает, не воспользоваться ли ей сейчас, чтобы не вставать с места. В данный момент это кажется тем самым подвигом, за который вручают пурпурное сердце героям страны. Вздох такой тяжелый. Протяжный. От него во рту ощущается еще более хреновый вкус, с кислятиной перегара, запах которого он выдыхает прямо перед собой, наполняя им весь воздух квартиры. И еще Ниган понимает, что его что-то разбудило, но это точно не телефон, который отжил свое и без порции заряда (он сейчас не помешал бы и детективу Шилдсу) спит мертвым сном. Телефон смотрит на него своим черным экраном, когда он его достает из кармана пиджака, а после бросает на журнальный столик. Ниган зевает, вновь трет лицо ладонью, массируя покрасневшие под веками глаза. Все это за минуту, не больше, до того, как раздается стук в дверь (уже более настойчивый). До Нигана наконец-то доходит, что именно его разбудило, сработав вместо будильника на "умершем" телефоне. Детектив успевает глянуть на часы на своем запястье, большая стрелка у которых встала между пятью и шестью. Шилдс забыл их завести, а с этой серостью за окном, с тучами, хрен разберешь, который на самом деле час. То ли слишком рано, то ли его уже обыскались в участке, отправив к нему домой Рика. Или Рик, вызвонив Джона, попросил того съездить к брату, при этом сам же Граймс прикрывает сейчас задницу своему напарнику и врет напропалую капитану и другим, что Ниган торчал в засаде всю ночь и сейчас отсыпается, или еще несет какую хрень, но очень правдоподобную. «Вырву руки и скажу, что так и было», — стучит вместе с болью в затылке, когда на новый стук заставляет себя подняться с дивана и с новым вздохом Ниган идет к дверям. — Всего две комнаты? Тебе не кажется, что можно было найти место и уютней? — Мне достаточно. Его квартира действительно маленькая. Всего две комнаты, одна из которых совмещена с кухней, и только спальня светлая, с двумя большими окнами, которые он так ничем и не занавесил. Не сказать, что эта квартира хоть капельку уютная. Особенно уют не стоит и рядом из-за пылящихся по углам коробок, которые он за полгода, что здесь живет, так и не разобрал. Все не было времени или скорей не было желания. Плюс квартиры если только в том, что она располагается в хорошем районе и в новом доме, да и ремонт был также сделан без возможности сэкономить на краске или паркете, что лежит ровно, без малейшего изъяна. Для него одного места в квартире достаточно, временами его даже много, особенно на широкой кровати. Он спит чаще на диване, который был куплен удобным и подходящим для его роста, чтобы на утро не проклинать все на свете из-за ломоты в пояснице. Временами Ниган ненавидит собственную жизнь и то, как все продолжает ныть в груди от тоски по тому дому, в котором каждый уголок был наполнен ее любовью, заботой, смехом. Тем уютом, который он намеренно теперь не привносит в эту новую квартиру. Все продолжает себя наказывать. Ниган не спрашивает через дверь, кого нелегкая принесла, а сразу открывает, встречая не очень желанного гостя тяжелым взглядом своей "доброжелательности". Будь на пороге Джон, то не удивился бы, увидь брата с этим его недобрым и недовольным взглядом, не стал бы извиняться, а просто оттеснил бы Нигана и вошел к нему в квартиру, читая нотацию на тему алкоголя и всей той дребедени, которую Джон втирает людям в своем центре. Будь на пороге Рик, тот бы мялся на пороге, мямля что-то на тему опоздания, что капитан грозится вынести выговор и остальное бла-бла, которое Ниган перестал бы слушать на пятую секунду с того момента, как Рик бы открыл свой рот. Но на пороге не Джон и не Рик, поведение которых Ниган знает наизусть, как и свою реакцию на их появление. На пороге девчонка. Свеженькая. В чистой одежде, в отличии от него самого (с этой его мятой рубашкой, от которой несет потом не меньше чем изо рта перегаром). Вся такая отдохнувшая, как будто проспала часов сорок восемь или закинулась чем-нибудь. Ниган морщится. Так недовольно. С болью. На ее голос, что бубном с танцами у него в голове, из-за чего даже пол опять кажется не очень устойчивым. Слишком бодро. — Доброе утро, офицер! — радостно выпаливает Энн, когда в проеме открывшейся двери показывается помятая физиономия детектива, — Ровно семь часов тридцать … две минуты! Ваш убер кофеиновый кофе и печенюшенька. Простите, офицер-детектив, за откровенность, но выглядите дерьмово. Перебрали накануне? Она ныряет под руку Нигана и заходит внутрь как к себе домой. Он ее сам ночью активно зазывал, она просто предполагает, что предложение должно действовать сутки, как любая приличная акция. Энн скидывает кожаный плащ на тумбу возле двери, ставит на кухонный стол два стакана кофе и бумажный пакет. Для себя она выуживает горячую булку с изюмом. По комнате витает запах кофе, свежей сдобы и перегара. «Очаровательно». — И тебе не самого доброго, зефирка, — он оборачивается, с удивлением обнаруживая девчонку уже у себя за спиной, упустив момент, где она шустро, ужом, скользнула у него под рукой. Какого хрена ей вдруг может быть нужно? Пришла истребовать компенсацию за бутылку? Или у нее план горит по выполнению "доведи копа до белой горячки"? А Ниган случайно оказался удачно так под рукой, еще и раздраконил ее, привязавшись к "ее" пацану, пальцы которого теперь навечно станут причиной, по которой он будет виноват. Мужчина хмыкает под нос. Захлопывает дверь и смотрит на девчонку, что хозяйкой проходит по гостиной и садится за кухонный стол, водрузив на него принесенный завтрак. От запаха кофе узел в желудке становится туже, а от горячей выпечки Ниган даже бросает взгляд на миску, что все еще стоит на полу, размышляя, успеет ли он добежать до ванны или все же не стоит рисковать. Думает, насколько вообще культурно начать блевать на глазах девчонки. Впрочем, он ее не звал, пришла за каким-то лешим сама, пусть терпит. И вот действительно: за каким таким лешим она к нему притащилась с утра пораньше? Но хотя бы он теперь знает время. И знает, что еще не опаздывает на работу. — Я сегодня не фанат долгих прелюдий. Да и к чему тянуть кота за бантик? Ты хотел, чтобы Клифф достал для тебя информацию о том, что происходит на улице, и какой уебок кошмарит девчонок. Я против того, чтобы этим занимались дети. У тебя есть вариант получше. Сидит прям перед твоими честными глазками. Он взъерошивает волосы пятерней. Думает, что вместо болтовни, от которой уже заранее трещит в висках, он бы сейчас не отказался от душа. А после быть может действительно от горячего кофе. Ниган останавливается возле холодильника, ныряя внутрь головой, когда Энн только начинает говорить (он хочет пить, помнит, что в холодильнике была бутылка с водой), а затем от неожиданности ударяется затылком об верхнюю полку. — Твою же, сука, мать…, — рычит он и из холодильника выныривает с перекошенным то ли от злости, то ли от удивления лицом. С этим же лицом смотрит на девчонку, что поедает с довольным видом свою булку с изюмом. Воду он все же достает, резким движением сворачивая бутылке "голову" в лице крышки. Энн уверена, что восклицание про чью-то мать относится именно к ней, а не к тому, что в холодильнике повесилась и переродилась мышь. Фраза знакомая, к ней вполне себе применимая. Хотя и не понятно, для чего так возмущаться? Она предлагает бесплатную помощь. Следует мотивирующему плакату, который висит в полицейском участке. Она прям таки грудью на амбразуру ради выполнения гражданского долга. «Или гражданский долг распространяется только на тупых подростков? Как любопытно, однако», — думает Энн, не отвлекаясь от свежей булки. — Дай-ка уточню. Ты решила своей головушкой, мозг в которой по всей видимости из-за перекиси поплыл, обратившись в хуй пойми что, что самое гениальное — это отправиться самой на улицы и подставиться? Наряд-то уже выбрала? Или ждешь помощи в этом? Чулочки там всякие в сеточку, блузка, чтобы твои сиськи, прям ууух, за километр были видны с проколотыми-то сосками. Хули нет, когда да. Действительно. Мне же охуеть, как мало головной боли. Подумаешь, всего пара трупов и несколько изнасилований, — он отпивает из бутылки, большими глотками вливая в себя сразу больше половины воды. Растирает тыльной стороной ладони капли по губам и кашляет, вздыхая. Ему и без Энн хватает девчонок на улицах. Ему и без Энн хватает работы с головной болью, когда все его старания коту под хвост, потому что детвора, даже запуганная им, все равно лезет туда, куда не нужно (зная обо этом), страдая при этом. Ему и без, блядь, Энн, хватает чувства вины, чтобы он отправил ее наживкой для придурка, который решил поиграть в ебаного бога. С пацанами проще, чем с бабами, поэтому он чаще всего и берет в помощь в мальчишек, те хотя бы свои сопли после растирают молча, без этой бабской истерики. — Нет. Ты в это не полезешь, — он ставит бутылку на стол, обходя его, — если на этом все, я хочу проблеваться, принять душ и поехать на работу. Если есть желание, можешь остаться, послушать, как буду блевать. Хочешь, можем даже потрахаться в душе. Кстати, верни заодно мои ключи от машины, которые ты вчера втихаря у меня стащила. А если не хочешь слушать и трахаться — допивай свой кофе, доедай булку и проваливай. И не смей нахуй ни во что лезть, или я тебя действительно арестую. Посажу суток на пятнадцать, а после добьюсь, чтоб тебе какие общественные работы впаяли, чтобы у тебя времени поменьше было на всякую хрень. — Чулочки в сеточку? А вы, офицер, еще и в этом разбираетесь? Блистаете на сцене среди именитых драг королев? Сценическое имя часом не Ниганина Вдуплоберита? «И вот дались ему мои соски. У меня есть похвальный энтузиазм и мудреный интеллект — словами Джона, — чтобы так зацикливаться лишь на сиськах». Улыбка Энн из приветственной на ходу переодевается в сочувствующую, пока она наблюдает за тем, как Шилдс хлещет воду, пытаясь восполнить водный баланс в организме. Судя по его виду, ему паршиво, а она тут со своим кофе, булками (не только гастрономическими) и гениальными идеями никоем образом не уменьшает его головную боль. От мысли, что офицеру паршиво из-за нее, завтрак становится еще вкуснее. Она продолжает кивать и уминать свою плюшку. Выражение лица такое, словно ей и впрямь интересно мнение Нигана. Энн даже брови вскидывает шокировано (и крошки осыпаются на свитер из удивленно приоткрытого рта), когда бравый полицейский грозится посадить ее за…доброту и самоотверженность. «Вот это, конечно, нежданно-негаданно». — Простите, офицер, но блюющие мужики среднего возраста, побитые жизнью как мамина шуба молью — не совсем мой кинк. Хотя, пока жую, ничего не имею против стриптиза. Вдруг у вас там что-то особенное есть или необычное: третий сосок или еще одна жопа. Последнее бы, кстати, многое объяснило, — со своей самой широкой и обворожительной улыбкой говорит Энн, приканчивая булку и спрыгивая со стула. Задерживаться она не собирается. Какой смысл, если он вот так с ходу отверг ее предложение («разумное, между прочим»). Она бы смогла вызнать куда больше, чем Клифф, и не попасться. Во-первых, тусоваться с уличными ей не в первой. Во-вторых, уличные мужланы с их непомерно раздутым эго не воспринимают девчонок (тем паче, ее комплекции) серьезно. Двадцать первый век, феминизм и #metoo не до всех доходят быстро. Так что пока детектив с похмелья думает, что он тут хоть что-то решает, она отправится разведывать обстановку. — Спасибо за предложение, офицер. Если вдруг у меня разрядится вибратор и сломаются все зарядные устройства, я загляну. Адрес у меня есть. Приятного опохмела, мистер dead-eye. «Не полезу я в это. Ха. Ха. Ха. Мило, что он подумал, будто я разрешение спрашивала».***
— А я тут с братом твоим познакомилась. Джон обрывает подачу тарелки на половине пути, не додав ее девушке, что стоит возле витрины. Смотрит на Энн, невольно хмурясь, пытаясь считать с ее лица, к чему ему готовиться после слов о знакомстве с его братом. Он же привык и не ждет, что Нигана сейчас начнут нахваливать, как лучшего ребенка в семье. Со вздохом он возвращается к работе, все же вручая тарелку с едой. — Что он сделал? — Да, ничего такого из-за чего стоит напрягать ягодицы, — Энн прячет хмурость за улыбкой, поправляя шапочку на голове, — Мы познакомились на днях. Ты как-то рассказывал о брате. Но никогда не говорил, что он...ээээ...ну...... Он... — Придурок? — Джон улыбается мягкой улыбкой, хмыкая на слове, — Ниган своеобразный. Всегда был таким, но в своем своеобразии он честен, поэтому его или любят, или просто ненавидят. Где вы столкнулись с ним? В центр он не приходил в последние несколько дней... В эти дни... Ладно, это неважно. Так где вы познакомились? Он не договаривает о Люсиль и о годовщине. Это личное дело Нигана, Джон знает, но не имеет право говорить о подобном. Говорить, что его брат, как огня избегает центр в дни годовщины, а в первую так и вовсе: пришел и разломал весь спортивный зал. От злости и горя. Но это личное. — Придурок? Это ты сказал — не я, — Энн убирает выбившуюся прядь волос обратно под шапочку, хотя в общем-то очевидно, что она имела ввиду нечто покрепче, чем придурок, — Не могу сказать о любви или ненависти. Как-то рановато. Мы в первый раз увиделись в кофейне. Моя первая подработка. Кажется, он не фанат утренних очередей. А потом в участке. Ну и в баре. Своеобразный он муу...жик. Джон смеется. Тихо, сотрясаясь в плечах. Как будто Энн рассказала по-настоящему смешную шутку. Но да, это он сказал. Стой Ниган сейчас рядом, он бы, выпятив грудь вперед, поддакнул бы со своим "ебать, как он прав". Однако, в отличии от брата Джон в своих выражениях более мягкий. — В участке? — Джон, отдав очередную тарелку, поворачивает к Энн голову, — Тебя задерживали? За что? Почему ты мне не позвонила? Ты же знаешь, что я бы приехал сразу. Ну или как минимум, я бы позвонил и сам поговорил с Ниганом. Он беспокоится за Энн, как и за каждого в этом центре. Пусть девушка и не является тем, кто только пытается себя вытащить со дна, но она там была. Он не позволит ей туда упасть, думая, что теперь у нее нет нужной ей поддержки. — Мне стоит за него извиниться? Он ведь явно выпил лишнее и что-нибудь сделал. Энн едва сдерживается, чтобы не засмеяться вместе с Джоном. И причины-то особой нет, но у брата Нигана очень приятный, заразительный смех. Даже удивительно, что эти двое росли вместе, в одной семье. Хотя с ее-то семейным "анамнезом" ей ли удивляться. — Все в порядке. Не переживай, если бы меня задержали, и не удалось бы отвертеться, я бы тебе первому позвонила. Может еще и позвоню, ты ж меня знаешь, — она вспоминает обещание Нигана засадить ее, если она не одумается и влезет в его дело. «Нашел, чем пугать». — Нет. Это из-за Клиффа. Длинная история, но сейчас все нормально. Более-менее. Твой брат почти что прощен. Он слегка перебрал, а я как честный бармен отобрала ключи и довезла до дома. — Лучше, если бы ты все же держалась подальше от участка и не лезла туда, — он ведь коп, бывший, но все и каждый знает, что бывших копов не бывает. Он знает не понаслышке то, как иногда гребут под общую систему всех. А у Энн не простое прошлое. — С Клиффом всегда эти истории не короткие, я их знаю как минимум три. Поэтому верю. И спасибо. Ниган тоже тебе благодарен, даже если и не сказал спасибо. Для него иногда сложно высказывать благодарность. — О, да, насчет благодарности я…. Тейлор, мать твою блядь! Не надо брать у других! Хочешь добавки — тащи свою задницу сюда! Пардон, Джон, я закину в банку-матюгальник причитающееся, — банка выделена под ремонт спальных зон. Стараниями Энн ремонт, кажется, не за горами. «Если здесь появится Ниган, то вдвоем мы за пару дней доберем нужную сумму!» — Так…ты знал его жену? То есть наверняка знал. Братья же. Какой она была? Джон улыбается парню, когда тот благодарит за еду, уделяя больше внимание теперь тарелке в своих руках с ложкой, чем Энн и ее вопросу про Люсиль. Люсиль — все еще слишком личное и только Нигана. Но притворяться и говорить "нет" — глупо. Он не мог не знать жену своего брата, свидетелем у которого был на свадьбе. — Конечно, знал, — его даже не удивляет, что вопрос Энн в прошедшем. Раз Ниган Энн зацепил, девушка явно что-то да разузнала о его брате. Тогда о той аварии писали много, и каждый, кто только выучил алфавит. — Она была...красивой. Умной. Она, можно сказать, создала этот центр, добившись его открытия в этом районе. Ниган помогал. После подтянули и меня. Они вдвоем были отличной командой. Он тебе о ней рассказывал? Или это только любопытство? — Хм. Нет. Я сама. Знаешь, в интернете можно что угодно найти. Стало интересно, почему он в баре…. В общем стало интересно. Заметила след от обручального кольца. Скажи-ка, он действительно часто работает с уличными? Он же не в наркоотделе, так? А с уличными все равно хорошо знаком? Джон кивает. Да — он согласен. Спросить лично лучше, чем пытаться где-то и что-то вычитать. Но спросить лично было бы лучше не у него, а именно у Нигана, хотя тот бы и говорить не стал. Огрызнулся бы так, что даже у самого матерого кишки бы от страха сжались. Он знает, как никто, каким брат может быть в своей ярости. Джон думает. Размышляя. Работает и некоторое время молчит. Кашлянув коротко, решив, что в общем-то, много он и так не расскажет, а то, что расскажет, возможно поможет Энн и Нигану найти общий язык. Энн не помешают друзья. Нигану тоже. — Он тренирует их, играет с ними в баскетбол, летом за свой счет арендует стадион местной школы, с командой играя в бейсбол. Парочку ребят даже теперь в любительской лиге. Ниган добился, чтобы пришли рекруты на их тренировки посмотреть на парней. Ему нравится. Хоть с парнями он довольно жесток, те его боятся и слушаются. С тем же Клиффом.... Мальчишка жив только потому, что передоз случился в момент, когда Клифф жил у Нигана над гаражом в прошлом доме, и Ниган приехал домой раньше. Да и все это у него... Теперь, наверное, во имя памяти Люсиль. — Вот как, — задумчиво говорит Энн, перемешивая томатный соус. Повар постарался. Это не просто какой-то порошок, чей вкус усилен приправками и молитвами. Вон там кусочки настоящих помидоров плавают. Совсем как у нее в душе. 70% старательного извращенного притворства, а остальное — что-то настоящее, что видно только наметанному взгляду. Наверное, поэтому она так быстро смирилась с тем, что ее куратор остался далеко на севере. Джон ее раскусил за пару дней. — Святой Ниган. Только нимба над растрепанной башкой не хватает. Спасибо. Буду знать. А насчет участка…, ты держи телефон при себе. На всякий случай. Сам понял. Неприятности — мои лучшие друзья.