***
— Занят? Ниган выглядел относительно свежим, он до работы успел заехать домой, принять душ, переодеться в чистое. Бессонную ночь выдавали если только глаза, в которых можно было разглядеть усталость. Мог бы отзвониться, да объяснить все своему капитану, Филипп бы все прекрасно понял и дал бы своему детективу выходной, но Ниган (как и после смерти Люсиль) продолжал упорно отказываться от того, что ему иногда все же нужны лишние дни на отдых. Из-за подобного упрямства у него было накоплено немало часов отгула, да три уже отпуска, которые он перестал брать, потому что отпуск когда-то был нужен лишь для того, чтобы они куда-нибудь могли уехать вместе с Люсиль. Сидеть же на диване без дела — ему это нахрен не сдалось. Потому может ему и хотелось спать, а не вливать в себя крепкий кофе, Ниган все же поехал на работу. Он стоял на пороге кабинета Сиддика, одного из криминалистов, что был прикреплен к их участку. Парень оторвался от компьютера, на котором изучал цепочки ДНК или еще чего-то там. Ниган не мог утверждать наверняка, чем именно он занимался, прежде, чем детектив его отвлек, и их взгляды встретились. Ниган знает, что Сиддику тридцать четыре. Его отец индиец, мать американка, и оба родителя были врачами, что когда-то работали в одной программе врачей без границ, где и познакомились. Сиддик так же начинал учиться на врача, но потом сменил квалификацию. Почему, Ниган не знал и не спрашивал. Шилдсу было достаточно знать, что парень был толковым, делал свою работу хорошо и ошибок не допускал. К тому же из-за своего спокойного характера он ладил со всеми детективами, с которыми имел дело, и Ниган не стал исключением, хотя с прошлым криминалистом у него были сложные и натянутые отношения. Шилдса раздражала ленивая небрежность Энид, из-за работы которой их дела разваливались на суде, потому что адвокаты знали ее репутацию и, потратив чуть денег своих клиентов, наняв частного эксперта, легко доказывали обратное от заключения, что было представлено полицией и прокуратурой. Что еще точно Ниган знал о Сиддике, так это то, что он встречается с сыном Рика, но сейчас у них в отношениях был перерыв, из-за того, что Карл посреди учебы на юридическом вдруг резко решил, что вся эта бумажная волокита и законы не его и решил податься в военную академию. Спасибо ебаному Рику за детали, которые засрали весь мозг Шилдсу, но о чем еще было говорить в машине, в которой вы сидите битый час, наблюдая за пустым домом, в котором последний раз видели вашего подозреваемого в убийстве. — Немного, но я все равно планировал сделать перерыв, потому…, — Сиддик на секунду о чем-то задумался, замолкнув, после толкнул себя от стола, откатившись от него на стуле на колесиках к заваленному бумагами столу посреди комнаты, — вы что-то хотели, детектив? — Просьба есть. Можно сказать, личного характера, — Ниган зашел внутрь кабинета, что по квадратуре был раза в четыре больше, чем его собственный, но это помещение служило разом для всего: и для письменного стола криминалиста, и для всего оборудования, являясь сразу и лабораторией. Он достал коробок из внутреннего кармана пиджака. В этом коробке окурок, который нашла Энн, когда решила поиграть в Золушку, убирая квартиру Мари и Клиффа, пока он ходил курить, да за едой. Ниган передал коробок Сиддику, что без лишних вопросов протянул руку в сторону детектива, — все как обычно. На следы ДНК, кому принадлежит. — Мне это можно и не объяснять, детектив, — Сиддик улыбнулся, Ниган хмыкнул себе под нос, кивнув с коротким своим “прости”. Парень как будто разом потерял интерес к Шилдсу, открыв коробок и глянув на окурок. — Не официально? — но это только кажется, Ниган это в Сиддике давно заметил. Может казаться, что он совершенно вами не интересуется, занятый своим, но при этом он ничего не упускает за пределами своего занятия. — Филиппу я расскажу, а вот дальше, да, я не хотел бы, чтобы кто-то знал. — Это связано со смертью девочек на улицах? — Ниган кивнул, Сиддик на этот кивок чуть сильней нахмурился, — все сделаю. Не обещаю вчера, но завтра будет. — Спасибо. И еще: проверь содержимое из шприца. Что за наркотики, их состав. Ну ты знаешь, чего я тебе объясняю, — на стол поверх бумаг он положил пакет с использованным шприцем, который уже Ниган подобрал в квартире Мари, упаковав его так, чтобы не повредить на нем следы постороннего. Утром, проснувшись и чуть придя в себя, Мари только подтвердила их с Энн мнение в том, что она не сама вколола в себя это дерьмо, переборщив с дозой. Но девчонка нихрена не помнила. Она даже не помнила, как оказалась дома. Кто-то поймал ее на улице, и с того момента она помнит лишь как пришла в себя после того, как ее откачали от передоза. Еще один кивок от Сиддика, и Ниган оставил его работать в тишине и одиночестве.***
— Где Энн? — в бар он не заезжал три дня, встречая девчонку только по утрам в кофейне, где она ему на удивление все еще не подлила в кофе слабительное, а в крафтовом пакете, по приходу в участок, Ниган всегда находил два печенья с шоколадкой крошкой, а не пончик. Он даже начал верить в этот их хрупкий мир, что установился после бессонной ночи (его бессонной, ведь девчонка по итогу уснула, уместившись на диване, с ногами поверх его бедер) после спасения жизни Мари. Он почти начал верить и в то, что Энн услышала его, отказавшись от тупой своей идеи с желанием ему помочь, отправившись на улицы работать под “прикрытием”. До бара же он не добирался, потому что все эти три дня был завален работой, как в участке, так и в центре, где его помощь требовалась Джону. Он в кои-то веки не стал отказывать брату, который, Ниган должен был признать честно, так же много потерял, как и он. И можно не говорить об этом, но братья прекрасно умеют обходиться без слов, чтобы понимать, как тяжело в одиночку справляться с потерями. Такими серьезными потерями. — Уволилась. — С какого это хера? — Сказала, что это место не подходит ее ауре, — парень перед ним ему не нравится. Он старательно натирает стойку полотенцем и все улыбается, так что у Нигана где-то сосет под ложечкой в желании въебать по этой улыбке так, чтобы ряд ровных зубов послужил пацану ужином. Пацана зовут вроде Паоло или Пол. Хотя нет, Полом звать того не могут. По харе он больше похож на Паоло, со своим то ли мексиканским, то ли португальским, то ли еще каких южных кровей происхождением. Впрочем, Нигану в принципе поебать, кто он там по происхождению. Шилдс смотрит хмуро. Почему Энн ничего не сказала ему? Они три дня подряд виделись в кофейне. А с какого это блядского хера она вообще перед ним должна отчитываться? Они не так уж и близки. И это он признает. Но верит ли Ниган, что пиздеж про ауру — это правда? Скорей он только и верит, что это пиздеж, но никак не правда. — Налить чего? — Нет, — бросает он коротко, резко вставая с места, оттолкнувшись от края барной стойки ладонями. Пришел в бар он, не потому что ему захотелось выпить (он бы это, конечно, все равно сделал, но цель была не в этом — сегодня нет). Ниган хотел поделиться с Энн результатами, которые получил от Сиддика. Вопреки своему желанию держать девчонку как можно дальше от происходящее на улицах, Ниган, взвесив все “за” и "против", понял, что лучше не молчать, а рассказать ей (хотя бы частично) то, что он узнал, надеясь, что тем самым, он сможет контролировать ее вмешательство. Ниган вышел из бара, оглядывая темную улицу, решая, куда теперь ему идти и чем заняться. Он не думал, что освободится сегодня так рано.***
Энн без малейшего понятия, сколько она просидела в… — ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ, УРОДЫ! …в гребаном подвале. По ощущениям — несколько суток. В реальности же — вряд ли прошло больше пары-тройки часов. Ей кажется, что это так, перевалочный пункт, потом ее тело — хочетcя верить, что живое — перетащат еще куда-нибудь. Иначе почему к ней до сих пор никто не пришел? Она слабо верит в то, что эти громилы умеют профессионально запугивать. Вроде как: да на хера? Они здоровые парни, она хрупкая фея с кошачьими ушками на голове. Ей хватит и того, что ей треснули по лицу, накачали какой-то дрянью и оставили в подвале, воняющим кошками. «Хотя я не слышу и не вижу кошек». Звукоизоляция у подвала паршивая, ей слышны сверху звуки сварки, пилы и прочие звуки, которые совершенно не хочется слышать, сидя черт знает где. «Надеюсь, это не мясокомбинат, а какая-нибудь автомастерская. Хотя….» Она тут же вспоминает про то, как избавлялись от стукачей в старых гангстерских фильмах. Сплющиваешь человека вместе с машиной в компактный блинчик. «Славу богу, малыш остался возле центра». Теперь осталось поверить в то, что ее актерского таланта хватит, чтобы выкрутиться. Иначе «я в аду буду слышать детектива Шилдса и его: я ведь, блядь, предупреждал; никаких котлов не нужно с такими пытками».***
Ему, кажется, что он даже не злится (как минимум спустя почти час после того, как в участок примчался Клифф и рассказал обо всем, во что влезла Энн). Ниган, кажется, просто чего-то подобного и ждал. Его ебаное предчувствие редко не оправдывает себя, когда дело касается неприятностей на жопу. И вроде ему уже не так сильно и хочется оторвать девчонке голову (после, конечно же, приделать обратно, чтобы ВНОВЬ, БЛЯДЬ, ОТОРВАТЬ и так по кругу раз десять, пока окончательно не успокоится). Все это кажется — исключительно кажется. Злость он упрятал, чтобы суметь думать, а думать нужно быстро, потому что Ниган даже точно не знал, сколько уже времени потерял, и осталось ли оно у него до того, как в гараж, в котором Энн и держали, приедет Исайя. В этом случае он уже нихуя сделать не сможет. Мирно — точно нет. И, если бы ему пришлось брать штурмом гараж, привлекая к освобождению Энн спецназ, месяцы работы, которую проделал он, которую проделали парни из наркоотдела, пошли бы по той самой пизде. Исайя вероятней всего перестроит все свои ближайшие планы по доставке наркотиков с оружием, как узнает, что какая-то курва крутилась у него под носом, выспрашивая. Но Нигану, кажется, на секунду всего лишь, и не хочется орать на Энн с этим: Я ЖЕ ГОВОРИЛ НЕ ЛЕЗТЬ. Да, только к сожалению, всего лишь кажется. Орать очень хочется. Дать ей подзатыльник. А после запереть в камере. Суток так на пятнадцать точно запереть, а лучше выслать ее куда-нибудь нахуй за пределы своей вселенной, чтобы хоть на грамм меньше головной боли. А еще он пиздец как не любит быть должен кому-то и чем-то. Спускаясь по лестнице в задней части гаража, идя за Хьюстоном («пиздец: прием, Хьюстон, тут у одной идиотки те еще проблемы»), он кривит губы (больше в раздражении) и думает о том, что бы стребовать с Энн такого, что хоть на крупицу сумеет покрыть "одолжение", которое он пообещал Рональду (хозяину этого гаража). Хью открывает замок на дверях, пройдя чуть дальше Нигана, который намеренно немного отстает. — Она здесь…, — он распахивает дверь. Ниган успевает заметить, что в парня прилетел — по первому ощущению — кирпич. Ведь от удара того снесло с места, заставляя податься назад. Хью хватается за голову руками с громкими матами, что в очень скором времени поддерживает и Шилдс, когда появляется в проеме, и в него летит — нет, сука, не кирпич — ебаный сапог с ебаным каблуком, который по тяжести явно превосходит кирпич. — Это я, дура…, блядь, …сука, — он все же в отличии от Хью уже был готов, потому успевает увернуться от летящего в него сапога, застывая в проеме, смотря на Энн. — Хорошо отдыхается? Или ты вместо работы в баре нашла себе новую подработку и решила начать сниматься снафф-порно? Времени у них, конечно, нихуя. Ниган частично верит, что Рональд тут же не отзвонился Исайе, да и сейчас не позвонит, но рисковать лишний раз тоже не хочется, потому им нужно уйти отсюда, а не перебранками их любимыми заниматься. Вот только удержаться сложней. Он даже склоняет голову к плечу, смотря на Энн под углом (сердце слегка долбит в ребра — он не только же злился, он, сука, за нее испугался). Она вся растрепанном, в — откровенно — слишком уж открытом всем, так что Бога пора начать благодарить, что мужики ее не изнасиловали, а всего лишь заперли. Энн не знает наверняка: ей жаль, что Ниган увернулся, или нет. «Надо соображать». Мозг работает на пределе, подстегиваемый адреналином. Внутри нее все кипит, и очень хочется отправить офицера в пешее эротическое. Однако же…. «Надо быть умнее». Где гарантия, что друг детектива в курсе его дел? Где гарантия, что потом не пойдет слушок, что именно Ниган отправил Энн на улицу? Будет херово обоим. «Надо как-то это обставить с умом. Какая печаль, что он сегодня меня подводит». — А тебе хотелось бы увидеть меня в порно, свинья? Она выпрямляется в полный рост, упираюсь руками в бока (и как же протестуют колени, особенно разбитое левое от таких телодвижений). — Шел бы ты в жопу, офицер пончик! Не, ну гляньте на него! Стоило один раз отсосать за пакетик снежка, как все! Я по-твоему одна из твоих шалав, чтобы ты в мои дела лез, козлина!? У меня нет проблем. Понял меня, нарк? Простое недопонимание с ребятами Исайи! Тебе знакомо такое слово? Че? Слишком длинное для твоих свиных мозгов? Она активно размахивает руками и пытается незаметно подмигнуть, чтобы Ниган уже сообразил, что это блядский спектакль и «вытащил меня отсюда нахрен!». Ниган закатывает глаза и это может означать от "как же ты меня заебала, идиотка", до "ок, так и быть, я тебе подыграю". — Ненормальная, — за спиной ругается Хью, от него раздается еще парочка не самых приличных слов, что обозначают примерно все то же самое, — ты видел? Это дура, она… — Завали, малой, — почти даже беззлобно Ниган отвлекается от Энн на секунду, бросая через плечо, — как будто среди ваших дилеров есть адекваты. Все под одну марку: обдолбанные и сдвинутые на все сто. Все присутствующие знают, что он коп (не только в этом подвале, но и во всем гараже все прекрасно знают, что он коп), но Ниган понимает, для чего весь этот спектакль обдолбанной актрисы затеяла Энн. Боится выдать его. Боится выдать с концами себя. Как будто если ей еще верят, он ебнется настолько, чтобы вновь ее отпустить работать под прикрытием. Он все еще придерживается того же мнения, что и на больную голову при похмелье в то утро, когда девчонка притащилась к нему со своей «гениальной» идеей. Но, сейчас не об этом. Сейчас ему нужно забрать ее отсюда. — Ну раз недопонимание, пошел я тогда отсюда? — он коротко ведет бровью, с играющей усмешкой в самых уголках губ, что прячутся под щетиной, — тебе будет полезно пообщаться с людьми, у которых не такие сваренные в холодец мозги, как у меня. Улыбку не видно, а голос звучит скучающе, равнодушно, спокойно. Ниган перекатывается с пятки на носок и обратно, взглядом по Энн, с ее короткой юбчонкой, к ее ногам и вдоль цепи до стены. — Хотя нет, у меня есть иная идея, — он щелкает пальцами, как будто его действительно осенила гениальная идея, поворачиваясь к парню, что все еще прижимает руку к голове, — ключ найдется от цепи? Только тот, что от замка в стене. Он вновь ведет бровью, усмехнувшись на посерьезневшее лицо Хью, который достает тут же ключи из кармана, и они оказываются у Нигана. — По всей видимости, мне вас всех, как собачонок, скоро придется держать на цепи и выгуливать на ней же, чтобы вы, суки, не влезали в чужое. Он заходит в импровизированную камеру, пиная ногой матрас, отталкивая его дальше в угол, а после нагибается, чтобы открыть замок, снимая его с крюка, но держа цепь в руках, дергая после на себя: — Пошли. Или правда снимем порно, уж больно место располагает.***
— Пидорасы! Уроды! Пиздолизы недоделанные! Я еще вернусь и как..., — дверь в автомастерскую закрывается, и Энн, поорав что-то еще воодушевляющее и оскорбительное, затыкается, когда они останавливаются возле машины Нигана. Она останавливается рядом и вопросительно ведет взглядом: от своих босых ног к сапогам в руках Нигана. — Потрясающий спектакль. Не ожидала в тебе столь охерительных актерских данных. А теперь может снимешь с меня эту ебаную цепь и дашь уже обуться? Не лето на дворе. Она облокачивается на дверцу, по привычке тянется к бедру, где была сумка (с запасным телефоном, наликом и ключами от машины — «блядь!»). Хорошо, ей хватило ума, все остальное (удостоверение, кредитка, ключи от квартиры) оставить в тачке. — Твари! Сумка-то у громилы Исайи осталась. Вот суки. Никакого уважения к слабому полу. Одолжи двадцатку. У меня нет сил пилить пешком до дома. А таксисты в последнее время не верят в: я сейчас быстренько забегу в свою квартиру и принесу деньги. Запасной ключ спрятан под ковриком, а в квартире есть комплект от машины. У Энн вечная проблема с ключами, так что она всегда делает дубликат и даже не один. Ниган особенно не церемонился, когда широко шагая, плевав на разницу в шаге из-за длины ног, протащил Энн вдоль всего гаража до выхода. Бросил в ответ пару пошлых шуточек, оскалился в ответ, а после поспешил на выход, не желая более задерживаться и проверять на слово эту их договоренность, с которой у него получилось решить все тихо-мирно. Он подводит к Энн к машине, останавливаясь позади нее. Все же ему действительно только казалось, что он успокоился, что не хочет орать на нее и что он не злится — он пиздец как зол. Только в глазах этой злости Энн не увидит. Как и те, кто продолжает за ними наблюдать. Не в окно, конечно же, а вот камеры пишут четко, осталось парням притащить попкорн и можно будет устроить себе почти что киновечер. Ниган внешне очень спокоен. С некой долей равнодушия он слушает всю тираду Энн про сумку, с ее угрозами вернуться и полным отсутствием: спасибо, Ниган. Шилдс хмыкает. В одной руке он все еще держит край цепи, которую намотал себе на ладонь. Стоит. Молчит. Вид, как будто размышляет о чем-то действительно очень важном (на самом деле, ему просто сейчас так спокойней, стоять, смотреть на Энн, что все же пострадала меньше, чем он себе рисовал, когда мчался в этот ебаный гараж). Где-то внутри он даже немного сожалеет, что она отделалась лишь мелкими травмами. Пострадай сильней, злиться бы смог открыто, потому что так было бы гораздо проще спрятать страх. Как будто он привязался к девчонке, и она правда важна, а не еще одна, которую взял под опеку. После ночи в квартире Мари, с ее ногами на его коленях и их откровенной болтовней, да мороженым. Вдох. Тяжелый такой вздох. — Я тебя сам довезу, — он это планировал изначально, план получил лишь минимальную корректировку. Он подходит к Энн ближе, почти зажимая ее между собой и машиной. — Молись ебаному богу, чтобы они поверили в этот спектакль. Потому что твоя тупая башка даже не понимает, насколько Исайя опасен, — он все еще не допускает ярости, кипящей внутри, но в голосе слышатся рассерженные, злые нотки. — Ты же не знаешь мой…. Какого!? Какого блядь!? — Энн размахивает руками и ногами, но что она сделает с этой жирафиной? «Чтоб ты, блядь, пальмой подавился, херов диплодок» (в детстве она обожала книжки про динозавров). Ниган, не церемонясь, хватает Энн за волосы на затылке и тащит в сторону багажника, открывая, удерживая девчонку одной рукой: — Спасибо еще скажешь. Может быть соизволишь, — заталкивая Энн в багажник, он так же не очень с ней церемонится, не обращая внимание на ее протесты, возгласы и ругань. — Ниган, блядь, завязывай со спектал…, — «ебаный боженька, это не спектакль, у него крышку сорвало!» — с зачатками очередной паники думает Энн, когда багажник закрывается, и она погружается во тьму. Ее ботинки засранец забрал с собой. Наверное, чтоб не получить ими в нос. «И правильно: забью козлину!». Она принимается колотить босыми пятками по крышке, а в ответ ей раздаются басы. — СКОТИНААААА!!!!!!!!***
— ТЫ ЕБАНУТЫЙ!??!!? КАКОГО ХЕРА С ТОБОЙ НЕ ТАК, НИГАН!!?!? — Энн готовила свою пылкую речь все то время, что проторчала в багажнике. У нее даже было время на то, чтобы отредактировать интонацию и выбрать правильные слова. Правда, когда в итоге машина наконец-то остановилась, и в глаза ей ударил свет уличного фонаря, первой в бой пошла импровизация. — Ты, блядь, больной!? Да убери ты свою гребаную руку, придурок! — она отталкивает его руку и вываливается из багажника. Спотыкается и, конечно же, прикладывается коленями об асфальт (мимо проходящие зеваки заинтересованно останавливаются). — Ты к врачу не думал сходить!? Или к плотнику? Потому что у тебя НАХУЙ КРЫША ПОТЕКЛА! И музыка твоя говно! Музыка, кстати, была очень даже ничего, но хрена с два она признается. Энн в очередной раз спотыкается, неловко балансируя на месте, потому что гребаная цепь за что-то зацепилась. — Чтоб тебя в жопу драли до второго пришествия! Где там твоя долбаная хата? Я хочу умыться, — уже более спокойным голосом добавляет Энн, когда видит свое отражение в луже. Выглядит она как полупрофессиональная минетчица. Нет, в таком виде она даже убер не рискнет заказывать.***
— Знаешь, я вот уже в третий раз оказываюсь в твоей квартире, и как же хочется верить, что в последний, — вздыхает Энн, оглядывая уже знакомое пространство (она даже не реагирует на то, как он впихивает ее внутрь). Коробки так и не разобраны, а спит он по ходу на диване. В квартире сильно пахнет табаком, от чего жутко хочется курить, но она не попросит. «По крайней мере, не так сразу». Она мнется на месте, топчется, взглядом указывая на цепь. — Пожалуйста, детектив, — цедит сквозь зубы девушка, акцентируя на слове "пожалуйста". Не было б этой идиотской выходки с багажником, она бы его отблагодарила, но сейчас — совсем не хочется. Вот умоется, остынет, приедет домой, выпьет лимонада, достанет Алехандро для разрядки, и уж тогда! Скинет ему смс-ку. Может даже голосовое. «Ведь голосовые всех раздражают». — Ух ты ж, блядь, — Ниган аж замирает от удивления (ну или он не настолько хуже актер, чем Энн, чтобы и сейчас все это достоверно отыграть), когда она называет его детективом. И куда ж вдруг делся офицер? Он так охуел, что даже пропускает к детективу приставку "пожалуйста". Уже даже плевать на несказанное спасибо за то, что приехал и вытащил жопу из неприятностей, в которую в очень скором времени попала бы и пизда. — Я пойду умоюсь. Если не собираешься меня убивать или снимать порно, закажи, ПОЖАЛУЙСТА, тачку. Не буду злоупотребляДь твоим гостеприимством. — И пожалуйста, и детектив, и все в одном предложении. Надо же. Ладно. Заслужила, чтобы я тебя отпустил в душ и снял цепь, а не приковал к батарее, продолжая твое приключение, — он даже на секунды повеселел, но заканчивает вновь с оттенками злости. Ключ все же достает из кармана брюк и открывает замок на кандалах, что сдерживали лодыжку Энн. Трет подбородок, провожая взглядом, прям между ее лопатками, когда она уходит в сторону душевой. Он стоит так еще с полминуты не меньше, прежде чем сдвинуться с места, отбрасывая цепь в угол (куда-то между диваном и коробками, которые когда-нибудь, быть может, он разберет). Хотя, если он может обходится без вещей, что в этих коробках, как сильно они нужны? Может он эти коробки по итогу просто нахуй вынесет, скинет всю свою прошлую жизнь окончательно в помойку. Он вздыхает, вслушиваясь в шум воды за дверьми ванной комнаты. Он бы и сам отправил Энн мыться. Не был он готов начать с ней разговор в сию же секунду (в сию же секунду начался бы только его крик, до пены у рта — но кричать бесполезно, с Энн он это чувствует). Ниган раздумывает над тем, чтобы выпить, даже достает бутылку бурбона из шкафа над плитой и стакан, ставя все на столешницу. Отвлекаясь на телефон, что оживает в кармане пиджака, он отвечает на сообщение от Рика, после на сообщение от Джона. Просматривает несколько фотографий, что скинул Филипп, прося заняться новым делом (как будто у него этих дел мало и еще одно, действительно, самое нужное, без чего он по утрам уже не знает, ради чего вставать).***
В душевой Энн задерживается надолго. Во-первых, очень уж хочется смыть с себя ощущения прикосновения рук громил Исайи и запахи подвала. Во-вторых, ожесточенно трет разбитые коленки, чтоб «не подхватить какой-нибудь всратый сифилис или венерическую гангрену!». В-третьих, пока остывала — ну или грелась под струями водами — злость чуть утихла, зато вернулась паника и нервозность. Что-то ей не кажется, что Ниган привез ее к себе домой, чтобы отблагодарить за кое-как проделанную работу (то есть с одной стороны она что-то узнала, а с другой — этого мало, чтоб выдать ей медаль героя города). В-четвертых, пришлось повозиться, пока выпутывала из волос проволочные ушки. Она заворачивается в гигантское полотенце — какое-то одеяло прям — и ступает мокрыми ногами по холодному полу. Одеваться обратно тоже не хочется. Колготки драные, а ее костюм — не лучший способ передвижения по города. Если повезет, конечно, ее примут за косплеера. Но, кажется, на сегодня Энн исчерпала все монетки удачи. — У тебя есть какой-нибудь плащ? Или футболка? Не уверена, что закон разрешает ездить в такси в полотенце. Ниган и не сразу понимает, что шум воды прекратился, и Энн вышла из ванны, обмотанная в его полотенце, что ей по размеру, как целое покрывало. — Значит вдруг теперь одежда понадобилась? — Шилдс блокирует телефон, оставляя его на столешнице рядом со стаканом и бутылкой, — то есть теперь мы хотим прикрыть свой зад и пизду. — Мы? — Энн хлопает глазами, как невинная монашка, оглядываюсь. Даже завертелась вокруг своей оси. Вдруг рядом с ней в багажнике еще какая жертва спасения лежала, а она и не заметила. — Не знаю, как на счет мы, но пизда здесь явно одна. И я даже не уверена, что речь обо мне, — уже тихо бурчит она, падая на диван. «Блядство, даже зад болит. У того бугая пальцы железные что ль!?» Она, скривившись, поправляет полотенце (заодно потирая задницу). Смотрит на левую коленку и думает, что правая теперь выглядит восхитительно со здоровенным шрамом, который достался ей после падения с велика (отец тогда вообще зуб выбил, когда пытался догнать ее и удержать велосипед на месте, заметив, что она начала терять равновесие). Ниган смотрит с прищуром. Не первая голая девка стоит у него посреди гостиной, но как-то так получается, что первая голая девка, за которую он искреннее испугался, из-за чего интонация, голос, все сочатся ядом. Отпускать ее домой он не намеревается все так же, как и в самом начале. Ниган вытаскивает из-под столешницы аптечку, обходя стол и с грохотом опуская коробку со всем, что может понадобится при первой помощи, на журнальный столик. — Объяснишь, какого хуя произошло? Или объяснишь мне, кто тебе в уши нассал, что ты не расслышала моего внятного: НЕ СМЕЙ, БЛЯДЬ, ЛЕЗТЬ? — Ммм. Предполагаю, что люди Исайи либо не так тупы, как кажутся на первый взгляд, либо меня кто-то сдал. Сначала никто уж точно ничего не заподозрил. Когда я отсюда уезжала, никого из его банды не знала, и слыхать не слышала. А насчет твоего внятного… Она привстает, полыхая от проснувшейся вновь злости: — В жопу иди! Я пока мылась, нигде не нашла клейма с твоим именем! Ничего, где было бы написано "я ее папочка" или на что ты там дрочишь! Я пыталась сделать хоть что-то. Она усаживается обратно, тянет руки ко рту (дурацкая детская привычка грызть костяшки пальцев) и тут же отдергивается. Шарит по бокам в поисках сумки, где точно были сигареты… «да блядь!». — Слушай, получилось, не очень. Я уже поняла. Но я ведь нащупала что-то! Их ведь прикрывает кто-то из ваших! Ты понимаешь, что кто-то толкает малолеткам наркоту, сподвигает их на хуй знает что, а какой-то выблядок со значком их прикрывает, да еще и кормится за их счет! Может я смогла бы разговорить их! Меня все равно никто ни во что не ставит. Вот прям как ты. Так что проболтаться какой-то дуре — как делать не хер. И нет! — она грозно сверкает очами, представляя, что сейчас у Нигана на уме, — Я не прошу вернуть меня обратно. Просто, блядь, не надо считать, что я не представляла, куда лезу. Представляла. И мне не нужно твое злоебучее разрешение, офицер. Ауч! Блядь! Больно же! Он не специально (еще как специально) льет перекись на ее коленку без подготовки и предупреждения. Раздраженно разрывает пакет с ватными тампонами, что частично рассыпаются на журнальном столике, на который он и сел — прямо напротив Энн. Раскрывает аптечку, планируя обработать ушибы и ссадины на ее теле. Как минимум на коленях, что были разбиты. Он видел это еще, когда девчонка сидела на цепи в подвале. Его профессиональный взгляд копа быстро обшарил все ее тело с ног до головы и обратно (расстояние было не таким уж и большим, чтобы понадобилось много времени). Он хмурится. «Ну, конечно же, она нихуя не раскаивается». Собственно, Ниган и не ждал, что она начнет вдруг сию же секунду испытывать вину. Признавая, что не права, что надо было слушать дядю Нигана и с утра до вечера крутиться в своих работах, а не совать свой нос туда, куда категорически его совать запретили. Он даже задумывается о том, что не такая уж и плохая идея заебашить ей где-нибудь клеймо. С текстом по типу: при нахождении звонить папочке по номеру. У Шилдса глаза сверкнули в безумии этой идеи, которую в общем-то не так сложно осуществить. Скрутить девчонку он сможет в два счета. Отвести после к знакомому мастеру, который прям на лбу ей выбьет его номер телефона. Тем более, ей уж и не привыкать. Если выдержала набивку рукавов, прокол сосков, ушей во всех их местах (кто знает, что у нее еще проколото из того, что для его взгляда пока не доступно), выдержит иглу на своем лбу, что будет отстукивать этот нужный ему ритм в единственном: Ниган прав. Всегда. Блядь. Прав. Возможно этот факт даже добьется до мозга, проникая вместе с краской. Ниган хмыкает себе под нос, продолжая слушать, молчать, занимаясь делом, найдя в аптечке мазь от ушибов, отвлекаясь от коленки девчонки, от нее самой. На первый взгляд может показаться, что он успокоился. Отпустил все произошедшее. Они сейчас закончат обрабатывать ей раны («боевые, блядь»), он предложит ей выпить, что они по итогу сделают вместе. Ниган даже соизволит поделиться своими сигаретами. Спустя час, а то и меньше, он отправит Энн спать в его комнату, разрешая занять кровать, на которой сам спал после переезда раз или два, пока ему не привезли удобный диван (он раз десять успел обматерить службу доставки за задержку). — Ты думаешь, я, блядь, не знаю? — он вновь сверкает злым взглядом. На самом деле нихрена он не успокоился. Все так же зол. Все так же неустанно в висках бьется: «ТЫ ЖЕ МОГЛА ПОГИБНУТЬ, ТУПАЯ ТЫ ИДИОТКА!». Все так же необъяснимо крутит желудок от непонимания, а не похуй ли ему вообще, ну погибла бы и что? Подобных Энн умирают с десяток еженедельно. Случайной смертью. Насильственной. Вон, на его столе дохуя и больше папок с делами, которые не раскрыть. И процентов восемьдесят там жертвы подойдут под типаж, возраст и личную историю Энн, с ее прошлым. Но он вспомнил о ее матери с этим ее развивающимся Альцгеймером, из-за которого мать все меньше узнает дочь. Его раздражает, что эта курица поделилась настолько личным, так что теперь не закрыть глаза и не сделать вид, что ее труп был бы всего лишь еще одним не раскрытым делом в пылящихся папках, готовых уйти в архив. Хотя, у нее ведь брат коп, может тот бы вгрызся после, как питбуль, в попытках раскрыть убийство сестры, но это была бы уже не головная боль Нигана. К тому же, раздражение новой волной злости прокатывается под кожей, потому что Энн действительно та еще идиотка, раз думала, что Ниган настолько туп и не понимает, почему Исайя столько времени творит хуйню безнаказанно. — Именно потому, что я, сука, знаю, что кто-то из наших прикрывает зад Исайи, я и просил, блядь, тебя не влезать в это дело! Думаешь, я жду чуда, вместо того, чтобы работать!? А ты своим этим ебаным вмешательством, в этом своем образе шлюхи, — он и не понимает, что злит его еще в разы сильней как раз то, что Энн расхаживала вся настолько откровенная перед другими мужиками. Злит, что, сука, на ее теле дохуища теперь следов. Злит, что если бы не вовремя пробежавший за помощью Клифф, она не просто бы пополнила статистику по убийствам. Ему, сука, мерзко, отвратительно мерзко от знания о том, что с ней могли сделать. Он раздраженно отбрасывает ватные тампоны, на которых почти нет крови с раны на разбитом колене, и без осторожности, нежности, выдавливает мазь, начиная втирать. Энн слушает с таким ангельским видом, будто Ниган и впрямь прав. «Пошел ты в жопу, офицер детектив». Она поджимает губы и выглядит так, словно еще немного и расплачется (на самом деле, губы дрожат от злости, и она пытается это скрыть, плюс у нее действительно болит колено). «Вот ведь нарочно делает больно. Козел». Есть еще кое-что, нечто, что жутко ее раздражает. Она устала, она вымоталась, она действительно испугалась того, что с ней могут сделать (чем еще могут накачать), но при этом гребаное тело прям таки с радостной готовностью реагирует на прикосновения Нигана (хотя в них нет ни намека на нежность или интим). «Предательство!». Она ерзает на месте, как в жопу ужаленную, пытаясь изгнать крутящиеся мысли в голове. Что-то в духе: а что будет, если сейчас свалится полотенце, что он еще умеет делать своими длинными пальцами и болтливым языком. И почему-то: есть ли у Нигана татуировка на заднице (какой-нибудь клевер на удачу или иероглиф, значение которого он не знает или не помнит, потому что был в жопу пьян). Идиотские, несвоевременные мысли. Ей надо домой. Срочно. «Или хотя бы одеться. А то это сильно похоже на сцену из "Красотки"». Но он не Ричард Гир, а она уж точно не Джулия Робертс. Ей вообще никогда не нравился этот фильм. И Ниган ей не нравится. Он самодовольный, упертый индюк, который не видит дальше своего раздутого от злости носа. «Пошел в жопу». Не помогает. «В жопу иди!». Нихера. Ниган принимается втирать какую-то хрень ей в колени, от чего хочется двинуть ему пяткой в нос (или закинуть обе ноги ему на плечи). — А что ты имеешь против шлюх? Куда более честная профессия, чем копы, которые якобы защищают людей. Как давно ты ищешь крысу? Давнооо. И что? Есть хоть какие-то догадки? Она увлеченно разглядывает поцарапанный маникюр, стараясь не глядеть на сдвинутые брови детектива и то, как покраснело его лицо. «Надеюсь, тебя кондражка не хватит. Хочу сама тебя прикончить». Какого черта он вообще так разорался? Все дело лишь в том, что она могла развалить дело? Да как бы они через нее вышли хоть на кого-то? Она что тоже напилась в тот день в баре, и ее полупустой инстаграм пестрит фотками с Ниганом и хэштегом: коп и бармен — друзья навек? Хэштег: тебе пизда, Исайя. Так что ли? Да, возможно, она немножко была неосмотрительна. Хотя до сих пор не понимает, что ее выдало. Она была осторожной, не разбрасывалась именами и вообще старалась зайти издалека. Привет, ребята, продайте пару грамм того-то. С деньгами, правда, у меня туго, но я могу отработать. Нет, не ротиком, хотя посмотрим-посмотрим. Если я оденусь как школьница из Сейлормун, кто меня будет шмонать? Да я вам кассу за пару дней соберу. «Интересно, у него специально рубашка расстегнута так, чтоб были волосы на груди видны? Смотрите, какой я альфа самец! Гляньте на мой тестостерон! БЕЕЕ! Блядь». — Мозги, пожалуйста, включи. Ты могла разом накрыть блядским тазом все, что мы проделали с ребятами из наркоотдела. Новое лицо, возникшее именно тогда, когда мы произвели несколько задержаний и арестов. И, СУКА…, — тяжелый выдох, — я тебя, блядь, действительно посажу на цепь, если ты не начнешь меня слушать и продолжишь думать, что если похлопаешь своими вот этими…, — в воздухе пальцами необъяснимые фигуры, — глазками, то тебя примут за невинную дуру. Это не те люди, с которыми подобное еще раз прокатит. И если бы, БЛЯДЬ, не Клифф, тебя бы сейчас раз в пятый уже пускали по кругу. Она слушает. Сильнее поджимает губы и явственно ощущает, как кровь приливает к губам (и не только). Адреналин, страх и злость — паршивое сочетание. Вечно она из-за этого дерьма влипает. Вмазать бы ему по морде, да отправиться домой. «Ну и насрать! Пойду в драном полотенце! Мода вообще странная!». Надо бы просто кивнуть, согласиться с ним разок-другой, да потерпеть, когда он закончить ее отчитывать как "папочка". Вряд ли его надолго хватит. Ну еще минут пятнадцать, и может он соизволит помочь ей отправиться домой. Однако, щеки у Энн уже полыхают. — Да захлопнись ты, блядь! Хватит бухтеть! ЗАЕБАЛ! Я и сама знаю, что, — Энн шумно переводит дыхание, — чтоб тебя, блядь, машиной твоей переехало, диплодок! Следующее действие становится для нее (по крайней мере, для мозга) неожиданным. Она склоняется вперед, хватая Нигана за воротник рубашки, и притягивает к себе. Она впивается в его губы с жадностью обезвоженного человека, который прикладывается к бурдюку с водой. Шарик в ее проколотом языке стучит об его зубы, и Энн не успевает понять, за какую мысль хвататься: «о, блядь, да» или «какого я делаю!?». Возможно, она все же переоценила помощь Алехандро.