Fourth Route

***

Рин вяло копошилась в развалинах своей мастерской, не обращая внимания на зов внешнего мира. Еда, гигиена, обязанности… все это отошло на второй план ее текущего проекта и его важности. Хотя социальная ответственность уже не была такой актуальной, как раньше, если не сказать совершенно бессмысленной. Поскольку большая часть города лежала в руинах, школа была закрыта, имущество, принадлежавшее ее семье (то, которое Кирей не потерял из-за целенаправленной некомпетентности), уничтожено, большинство ее одноклассников, вероятно, были мертвы, или их память была стерта настолько тщательно, что они не знают, почему их дома исчезли, и, откровенно говоря, Ассоциация магов возобновила бы связь с ней только в том случае, если бы они захотели ее распять. Да уж, Второй Владелец Фуюки блин… Ей промыл мозги Апостол всего через несколько часов после ее официального вступления на войну, она потеряла Слугу и была избита своей давно считавшейся мертвой сестрой во время упомянутого «промывания мозгов»… а затем была публично унижена перед людьми, которых, как она поняла, едва знала. . Публичное унижение. Это было тем еще преуменьшением. Ее вытащила из метафорических углей своих неудач и демонов прошлого сестра, которая имела полное право ненавидеть ее. Что она должна была сказать ей после всего? Что ей было жаль? Что она всегда была занята учебой, что ее воспитали с убеждением, что разлучение братьев и сестер — это нормально, что к тому времени, когда она смогла думать и действовать самостоятельно, она уже думала, что умерла? Любая попытка оправдания или рассуждения прозвучала бы ничтожно по сравнению с тем, что случилось с девушкой. Девушка, которую спасла не Рин, а совершенно незнакомые люди, которые, казалось, даже не получили ничего от этих действий, кроме простого признания того, что помощь ей была правильным поступком. …Ей было плохо, настолько плохо, что она не могла видеть других людей, общаться и разговаривать с ними, как будто весь ее мир рухнул, когда ее даже не было рядом, чтобы увидеть, как это происходит. Когда она пришла домой и увидела, что дом практически разрушен (уцелели только ее мастерская и часть подвала), это было лишь вишенкой на торте. Теперь у нее был только один последний проект — отчаянная попытка сохранить здравомыслие и чувство собственного достоинства перед… Ну, она на самом деле не знала, что собиралась делать после этого. Ее финансовое положение будет настолько плохим, что только Корень знает, как долго она проживет до того момента, как за ней явятся Инфорсеры или ее просто убьет очередной псих… Разве это не был бы достойный конец? Вяло вернувшись к работе, Рин снова положила на свой стол бесценный рубин… И даже не моргнула, когда в дверь ее мастерской кто-то постучал, сильный голос крикнул: — Эй, открой! Мне нужно кое о чем поговорить с тобой, Рин Тосака! Маг склонила голову на слова загадочного человека, обдумала их… и вернулась к работе, потеряв интерес. Эта дверь была под кучей защитных заклинаний, и любому, кто попытается проникнуть туда, потребуется достаточно времени и усилий, времени и усилий, которые она могла бы использовать, чтобы сосредоточиться на своем проекте… БАХ! Рин была слегка удивлена тем, что загадочный человек выбрал гораздо более прямой путь: он просто выбил дверь грубой силой, а не отключил множество барьеров. …Она не могла собраться с силами или настойчивостью, чтобы защитить себя, просто наблюдая, как широкая и высокая фигура проходит через подъезд, как будто это была утренняя прогулка. Она снова была в некотором роде удивлена, обнаружив, что никто иной, как сам Калейдоскоп, водит глазами по ее уменьшенной мастерской с поднятой бровью и наклоном к голове, а мощные малиновые глаза в конце концов остановились на ее собственных. То, насколько измотана была Рин, было показателем того, что она даже не дрогнула, глядя на одного из самых могущественных магов в мире, а лишь удерживала взгляд из праздного, болезненного интереса к тому, что ее палач был кем-то столь важным. Ну, в каком-то смысле имело смысл, что это будет именно он. Он был одним из тех, кто помог создать систему Грааля, предложил семьям-основателям средства для достижения их желаний и заявил, что, хотя семья Тосака, возможно, никогда не станет одной из величайших семей, когда-либо существовавших… они были стойкими и праведными, единственными из них всех людьми с должным моральным компасом. А затем появилась она, не сумевшая контролировать ритуал, который привел к гибели бесчисленного количества невинных людей, подошедшая опасно близко к разоблачения Подлунного мира и, по сути, уничтожившая почти все, что ее семья делала на протяжении веков, и все это за несколько коротких дней. Что бы вы ни говорили о Калейдоскопе, но было хорошо известно, что он получал мстительное удовольствие, унижая и уничтожая тех, кто эксплуатировал невинных просто ради выгоды или низменной жестокости. Сейчас это все напоминало тот случай, когда хозяин видит, что его собака больше не отвечает его видению и решил пристрелить ее от греха подальше… — Даже не знаю что хуже, вид или запах… Едва ли подходящий антураж для леди вроде тебя… Рин моргнула, на мгновение застигнутая врасплох этим комментарием. — Если ты здесь, чтобы бросить концы в воду, сделай мне одолжение, по крайней мере, не затягивай это, Калейдоскоп… Какая-то отдаленная часть ее была в психическом расстройстве из-за того, что она так грубо оскорбила кого-то, кто мог превратить ее жизнь в настоящий ад… Но, большей ее части было банально все равно. Но снова, к ее удивлению, вампир просто пожал плечами, заявив: — Какие ж все сегодня раздражительные, аж скулы сводит… Ну хорошо… Рин Тосака, я хочу, чтобы ты стала моей ученицей. Да или нет? И вот сейчас она сосредоточила на его словах уже все свое внимание, ее разум остановился, и она была совершенно сбита с толку тем, что вообще должны были означать слова, вылетающие изо рта мужчины. — Пардон? — Пардон что? Ты не поняла вопрос или это такой окольный способ намекнуть мне на отказ? Или ты извиняешься за то, что принимаешь предложение и заранее знаешь, что я буду рвать на себе волосы из-за того, какая ж ты паршивая ученица? — Я думала ты здесь в качестве моего палача. Подняв бровь, Апостол окинул ее оценивающим взглядом, отметив: — Судя по твоему внешнему виду мне пришлось бы встать в очередь, а я слишком ценю свое время… Не знаю к лучшему ли это для тебя или наоборот, но я здесь не ради твоей смерти. Рин посмотрела на себя, вялый ум наконец оценил ее внешний вид. Она… действительно выглядела ужасно. Волосы взлохмачены и спутаны от грязи, лицо покрыто пеплом и сажей, пальто разорвано и потерто, а ее легинсы выглядели так, будто их атаковала стая росомах. Учитывая различные небольшие порезы, украшающие ее кожу, значительные синяки вокруг горла и два морщинистых шрама на бедрах, она, вероятно, выглядела как жертва домашнего насилия. …Когда ей удалось вылечить ноги? Исцелил ли их кто-нибудь? Или она прошла весь путь домой, а затем исцелила их? Она уже и не могла вспомнить… Вернувшись к своему проекту, Рин бесстрастно ответила: — Я не думаю, что ты хочешь, чтобы я была твоей ученицей. — Да неужели? Ну, мне свойственно время от времени ошибаться, потому дам тебе преимущество сомнения. Пожалуйста, попытайся убедить меня, что я ошибаюсь, вербуя тебя. Он лениво сел на один из столов ее мастерской, вежливо и непочтительно, когда Рин начала направлять свою ману. — Я худший кандидат Тосака, который когда-либо попадал под твою опеку. Это было бы пустой тратой времени. — Учитывая, что времени у меня уже давным-давным стало более чем в избытке, этот аргумент и выеденной скорлупы не стоит. И серьезно, худший возможный кандидат из семьи Тосака? Держу пари, что это скорее либо твой отец, либо Нагато. Наследнице Тосаки не удалось скрыть вздрагивания от обвинений ее предшественников. — Токиоми охотно отдал свою дочь такому мерзкому человеку, как Макар Золгин, беспечно думая, что это было ради максимальной выгоды его дочери. А Нагато… ну, на самом деле он был довольно порядочным человеком, с хорошими моральными ориентирами, но как маг он был полным профаном. Потому этот аргумент стоит даже меньше предыдущего. — Я позволила Предку загипнотизировать и подчинить себя, пережила всю войну в оцепенении и проснулась только для того, чтобы осознать, что я не выполнил все обязанности. Я облажалась, по полной и во всем. — Ну, это уже вообще несерьезно, но так и быть развенчаю еще один миф… Все маги терпят неудачу, хотя для тебя это наверно будет шоком. Все живые существа терпят неудачу. Неудача это собственно то, что и предшествует успеху. Черт, я живу уже много веков, и я до сих пор время от времени прикусываю свой проклятый язык, несмотря на то, что у меня есть достаточно возможностей попрактиковаться в жевании. Мы живые существа Рин Тосака, ошибаться для нас такая же естественная черта, как и дыхание. А теперь… у тебя найдутся более достойные аргументы, или мы продолжим этот нелепый сеанс философии посреди пепла? Рин моргнула от внезапной размытости, возникшей перед ее глазами, от напряжения в горле, когда пальцы резко впились в край стола, плечи начали бесконтрольно трястись. — Я… я… я сделала непростительное. Я оставила свою сестру на милость этого монстра, никогда не пыталась связаться с ней после окончания Четвертой войны, когда умер отец, и когда я услышала, что она погибла вместе с остальные Мато… Я просто приняла это. Я не пыталась выяснить детали, я не пыталась начать расследование… Я просто пошла дальше. Потому что у меня были другие дела… Слезы снова потекли из ее глаз, ее кулак ударил по столу во внезапном проявлении беспомощного гнева, повредив кожу, когда она рыдала: — Я просто жестокая, злобная сука, которая даже не узнала свою сестру, когда она был прямо передо мной! Я могла сказать, кто такой чертов Широ, даже после того, как он стал проклятым вампиром…но не Сакура, о, только не ее! Ты не хочешь, чтобы я была твоей ученицей, потому что я именно та, кого ты презираешь! Хладнокровный маг, которая, не задумываясь, бросила свою семью, и все ради какого-то бесполезного чертового исследования! Рин не помнила, как долго была в ярости и отвращении к себе, выкрикивая свое разочарование прямо в лицо человеку, который был бесконечно более могущественным и важным, чем она могла когда-либо надеяться быть… После чего вырвалась из своей ярости, почувствовав как сильная рука легла на ее голову, нежно массируя кожу головы с таким несправедливо обнадеживающим ощущением, что ее гнев угас так же быстро, как и возник, оставив ее неспособной делать что-либо, кроме как стоять и дрожать, плача, как какая-то беспомощная маленькая девочка. — У тебя были тяжелые несколько дней, милая… Не бойся так выплескивать свои чувства в будущем, держать это взаперти внутри означает, что позже ты лишь взорвешься еще более яростно и непредсказуемо. Рин дрожащей рукой вытерла слезы… и вздрогнула, когда действие сопровождалось еще большим жжением, а ее грязные и грязные руки только ухудшали ситуацию… — О боже, никуда не годится… Порыв ледяной воды ударил Рин прямо в лицо, юный маг сморгнула жидкость и увидела ухмыляющееся лицо Калейдоскопа, ткнувшего пальцем в ее сторону. — Лучше? Хорошо. А теперь послушай, что я думаю, об этой твоей исповеди! Устремив на нее взгляд, который инстинктивно заставил ее выпрямить позвоночник, Маршал Волшебника объяснил: — Ты не злой человек по своей сути, Рин Тосака. Если не считать того, что с твоей стороны довольно смело предполагать, что ты знаешь, что мне нравится или не нравится… То та, кто пытается выставить себя передо мной жестокой или равнодушной девушкой… всего лишь ребенок, который совершил несколько поистине прискорбных и глупых ошибок и теперь отчаянно желает их исправить. Его взгляд остановился на ее проекте, он покачал головой, прежде чем еще раз пригвоздить мага к месту силой своего взгляда. — Знаете ли вы, насколько редко маг действительно чувствует горе и потерю из-за неудачи, подобной вашей? Как вы думаете, сколько людей быстро забывают трагедию или пытаются ее рационализировать по сравнению с теми, кто честно возмещает ущерб? Один из десяти? Ста? Тысячи? Это твое горе поистине редкий дар, который я не хотел бы видеть растраченным. Выглядя скорее задумчивым, чем суровым, пожилой вампир задумался: — Но раз уж ты, кажется, так уперлась в своем видении ситуации… как насчет пари? Он подошел к ее проекту, указал на него, а затем заметил: — Докажи и себе, и мне, что у тебя есть талант и желание исправить свои ошибки, стать выше своих неудач, чтобы однажды ты смогла посмотреть своей сестре в глаза и держать голову гордо… Ну или хотя бы не склонить ее от стыда, я не берусь гадать, что для тебя важнее. Сделай это, и я лично профинансирую твое обучение и не позволю тебе закончить в петле. Вероятно, Ассоциация найдет более изобретательный способ, но суть ты уловила. Глядя безучастно на вампира, Рин в конце концов пожала плечами, машинально подошла к своему столу и снова протянула руки, чувствуя, как извилистые пути ее магических цепей снова оживают, снова проецируются на передний план ее разума. Это было похоже на то, что когда-то показывал ей ее отец, придавая драгоценному камню форму, далекую от его первоначального состояния, используя только память и намерение с тщательно нанесенными «долото» праны… но это было несомненно, это была самая сложная практика этого искусства, которую она когда-либо пробовала. Секунды превратились в минуты, пот выступил у нее на лбу, когда она осторожно и мучительно воплощала в жизнь желаемый образ в своем сознании, тщательно воссоздавая сцену, которая никогда не была бы, но всегда желалась глубоко в ее сердце. Утомленное дыхание покинуло ее, когда она прекратила работу, глядя на драгоценный камень с легким оттенком гордости и меланхолии. Гладкие, блестящие поверхности изображали группу из пяти человек, собравшихся вместе и смеющихся над какой-то неизвестной шуткой, а рядом с ними пылал огонь из малинового камня, превращая их формы в меняющиеся узоры света. Она, Сакура, Отец, Мать и даже Кария… все собрались вместе, как и должны были быть, если бы идеи и культура магов не разорвали их на части. Она вздрогнула, когда чья-то рука сжала ее плечо, а Маршал одобрительно кивнул. — Умница… Собирай вещи, мы уезжаем через пару минут. Моргнув от внезапного разочарования и короткого промежутка времени, Рин повернулась к вампиру лицом и смущенно спросила: — Мы… мы уезжаем? — Ну разумеется! Хотя, учитывая состояние твоего дома… едва ли у тебя так уж много того, что стоит брать с собой. А затем, к ее крайнему смятению и замешательству, вампир тут же вытащил из-под плаща сумку, сметая в нее предметы ее мастерской, полные драгоценных камней и чувствительных магических инструментов, с заботой и почтением угрюмого кота, при этом замечая: — У меня есть несколько подержанных инструментов, если какой-нибудь из твоих сломается, так что не беспокойся об этом. Вот… Вручив ей и пухлый рюкзак, и свое последнее творение, Калейдоскоп ухмыльнулся ее ошеломленному выражению лица, отметив: — Добро пожаловать под мою опеку, Тосака Рин. Ты возненавидишь это так же, как и все остальные мои ученики! — Ч-чего…?! — Хороший ответ! Поехали, нам нужно сделать последнюю остановку! — Что… Резкий удар его трости попал ей в живот, опрокинув девушку через проявленную дыру в реальности, и Рин не могла не задаться вопросом, проживет ли она достаточно долго, чтобы однажды гордиться тем, кем она станет. Или, по крайней мере, оставаться в здравом уме на этом пути…