br4tishkin Тут такая заруба, ты бы видел, как чесночку отымели! br4tishkin Я надеюсь, что Станислава откажется нахуй от этой затеи, потому что при всей школе я не хочу выступать br4tishkin Ну по крайней мере не сейчас уж точно!!
etozhehesus а мне кажется, что для тебя это был бы хороший опытbr4tishkin Та, хуйня это всё. Тут всё не так пиздато устроено, как ты думаешь
etozhehesus понялbr4tishkin Ты где кстати?
etozhehesus в кафе с Ником сижу, обсуждаем предстоящие делаbr4tishkin Я могу подойти к вам, когда освожусь?
etozhehesus да, конечно. я скучаю по тебе Вова смотрит на сообщение и смущённо улыбается. Буквально на этой неделе они друг другу признались, но ничего не обсуждали относительно этой темы. После фантастического поцелуя в туалете, передрузья или недопартнёры лишь трепетно держались за руки по дороге в школу, застенчиво поглядывали друг на друга и старались убрать неловкую тишину. Братишкину это очень сильно вкатывало. Какая-то часть его мозга, конечно, не могла принять то, что он буквально сохнет по мужику, но с другой стороны: кому какая разница, если ему в кайф? Живя таким девизом, он избавляется от многих рамок, в том числе и от стереотипности любви. Вова набирает:"Я тебя люблю"
Он смотрит на своё ещё неотправленное сообщение, а потом передумывает и пишет простое:"Скоро буду"
— "Я тебя люблю" звучит слишком сопливо, — разъясняет он сам для себя, а после обращает внимание на Людмилу Михайловну, которая уже во всю обсуждает что-то со Станиславой Тарасовной. — До свидания, Людмила Михайловна, — учительница осторожно хлопает по плечу Вовочку. Он оживает и идёт за ней в коридор. А когда они оказываются в море из шумных учеников второй смены, Семенюк спрашивает: — А что вы решили? — Мы не будем выступать, — ответила женщина, поправляя воротник своей молочно-белой рубашки с рюшами. — Потому что с Людмилой Михайловной иметь дела в одиночку опасно. Она такая женщина, как что учудит, то сразу концы в воду, а потом никто в её некомпетентность не поверит. Поэтому, лучше уж мы с тобой будем участвовать там, где всё честно и ровно. — Справедливо. В то же самое время Лёша допивает свой кофе и задаёт вопрос, мучавший его ещё месяца так два с половиной назад: — Ник, — зелёные глаза обратили своё внимание на Губанова, — А как вы с Вовой познакомились? — Ну, — он ставит чашечку на столик и задумчиво смотрит в окно, а потом отвечает: — на какой-то стрелке. Знаешь чё это такое? — Алёша кивает. — Так вот, он вообще мимо тогда проходил, как оказалось. Просто вписался за нашу компанию, помог, ну а мы его с друганами сразу приняли. Я и ещё один мой кент общались с Семенюком достаточно близко. И знаешь, он таким мне странненьким показался: типа чел с деньгами и внешкой, но одинокий и потерянный какой-то. Друзей нет, школа не интересовала его никогда. Вечно где-то он скитался раньше, ну, по его рассказам. В общем, чудаковатым казался во время нашей дружбы. — Ясно, — отвечает Алексей и отходит заказать ещё чего-нибудь попить, потому что согреться с первой чашки у него не получилось. И пока он ходил, Никита прокручивал в голове все события начиная от его знакомства с Володей. Перед глазами пролетали многочисленные драки, потом наркотики, воровство шин с тачек ради лёгких денег; потом Белла, её красивое бледное лицо, так похожее на Лёшино, а после расставание, петарды под дверь; запой из-за того, что девушка бросила, друг предал, а другого друга посадили. И вот он — гопник полный злости и ненависти ко всему живому. Ник делает глоток и задаёт свой вопрос Хесу, который неторопливо ставил на круглый столик поднос с тортиком "Наполеон" и уже стаканом кофе: — А у тебя какие планы на Вову? В каких вы отношениях? — Шо? — парень глуповато улыбается и, садясь, отвечает так: — Ты думаешь, что я со всеми парнями подряд ебусь? — А я что знаю, как у вас там всё устроено, — бурчит Никита и опускает глаза на свою тарелку с эклером. — Чел, точно также, как и у вас, — Лёша начинает кушать, — ебаться с парнем — это как ебаться с подругой, только у него между ног тоже самое, что и у тебя, шаришь? — Ник тихонько выдыхает и продолжает слушать. — Хз, в каких мы отношениях. Не ебались мы да и в планах пока не было, — Хесус отламывает вилкой ещё кусочек и кладёт его на язык. Пиздит, как дышит, кстати. Конечно у него в планах, всё у него уже давно расписано, только вот он не хочет пугать Братишкина, потому что для десятиклассника такие отношения первые, это Лёша бывалый. Потому репетитор решил, что всё будет делать последовательно и слушать Вовочку, чтобы обоим было комфортно. — Никакой ёбли и приставаний без разрешения, — напоминает сам себе юноша. — Кстати говоря о Вове, он должен будет подойти скоро, — рассказывает Лёша и улыбается. — Ох, ну тогда я потопал, — ставит чашку на стол Никита и снова опускает свой задумчивый взор в пол, — не хочу вам мешать. — Ты не помешаешь, — возражает Алексей. — Да ладно, забей, у меня есть другие дела, — отвечает Ник попутно вставая со своего места, — а не с вами пить кофе и по-пидорски беседовать. — Окей, — пожимает плечами Хесус и снова делает осторожный глоток. Некит просит, чтобы его эклер завернули с собой, прощается с брюнетом, напоминает о том, чтобы тот ему написал в случае чего, и выходит из кофейни. Через минут пятнадцать заходит Семенюк. Сегодня он в миленькой бежевой шубке, своих любимых скини и кроссовочках с цветными вставками. Личико у него красное, а на макушке головы равномерно лежит снег. Он сходу замечает Алёшу, улыбается и садится рядом с ним. — Привет. — Добрый день, — Хес смотрит на него и тоже улыбается. Хочется поцеловать Василька в щёку или просто обнять, но внутреннее стеснение не даёт ему право даже пошевелиться. — Какие мы официальные, — смеётся Вова, — лады, ща я закажу пойду чего-нибудь, ужасно хочется есть и поболтаем. Есть одна тема, которую я очень хочу обсудить. Лёша кивает, хотя внутри всё сжалось. Владимир отходит под прицелом тяжелого взгляда одиннадцатиклассника. Хесус начинает сомневаться во всём на этом свете, но больше всего в поцелуе и признании. Вовочка хочет поговорить на эту тему и порвать? Непонятно, но что-то внутри подсказывает, что всё оно к тому и ведёт. Брюнет напрягается, отпивает побольше из своего стаканчика и обжигает язык. Он бесится и пугается одновременно, высовывает язык на воздух, но так, кажется, ещё хуже. И пока Лёша негодует, возвращается десятиклассник с сэндвичем и какао. Репетитор, заметив друга, прячет язык, а Вова садится на своё место и начинает разговор: — Вот у нас с тобой вообще всё серьёзно? — спрашивает Семенюк и кусает бутерброд. — Конечно серьёзно! — резко и немного нервно отвечает Алексей, отчего Володя давится едой. — Я короче не знаю, как что говорить, потому что у меня отношений давненько не было, — Алёша сохраняет зрительный контакт с Вовой, который склонился над своей тарелкой и ест бутер, стараясь не крошить хлеб на стол, — но я всё-таки скажу. Не думай, что типа та сцена в туалете была одноразовой, просто я боюсь тебя как-то задеть или типа того, — Семенюк замирает с салатом во рту и не спускает глаз со своего мальчика. — У меня уже были отношения с парнями, а у тебя нет, — Лёшин голос скачет, почему-то ему до жути неудобно и неловко — боится сказать что-то не то, — и мне просто страшно всё испортить. — Солнышко, — говорит Василёк, доев сэндвич. Его синие глаза проницательно смотрят в голубые, — ничего ты не испортишь, поверь мне. Ты так волнуешься, — Вова смеётся и случайно касается холодной руки одиннадцатиклассника. Впрочем, касание не такое уж и случайное, ведь его рука задерживается: — за меня так ни одна девочка не пеклась, — он вновь одаривает своей улыбкой Губанова и пытается спрятать такое же волнение. — Хорошо, — Хес выдыхает, инстинктивно сжимает чужую горячую ладонь, а потом чмокает Вовочку в раскрасневшеюся щёку. Семенюк алеет сильнее, постепенно оттаивая: — Окей, ты меня вынуждаешь, пенсионер, — соскребает последние крошки с тарелки подросток, а потом заглядывает прямо в душу Алексея, сжимая руку в ответ, будто хочет доказать, что он сильнее, — я тебя люблю, очень. На этом телячьи нежности закончены, — но Вова продолжает держаться за ручку со старшеклассником. — Я тебя тоже, — брюнет смущается, теребит ворот своей рубашки, не зная, куда себя деть. — Завтра будет дискотека школьная, ты идёшь? — Если ты пойдёшь, то и я, — пожимает плечами Губанов. — А вообще у меня дома стоят две бутылочки хорошего винца, так что да, я планировал пойти. — Окей, — протягивает Василёк, отставляя пустую тарелку в сторону, — а сейчас ты что делаешь? — Да ничего, сегодня я на удивление свободен. — Завалимся ко мне? — Вова хитро улыбается. — Почему бы и нет. — Супер, тогда я оплачиваю и чешем ко мне, — Владимир поднимается из-за стола, аккуратно отпускает уже тёплую руку и, забрав посуду, уходит. Лёша провожает его по-детски радостным взглядом, а потом на мгновение погружается в собственные мысли. За окном потихоньку перестаёт падать декабрьский снег, солнышко появляется на бело-сером небе. Скоро новый год и Губанова это не радует совсем. Отца выписывают, мама будет готовить много еды к этому семейному празднику, только вот Беллы нет и нет — исчезла. Хесус наплёл родителям, что она уехала погостить к бабушке в другой город. — Хорошо хоть мама не звонила бабуле. Никита предложил на каникулах зимних смотаться в Москву всей компанией. Это звучит круто, более того, родители ничего не заподозрят. Но если смотреть на другую сторону монеты: а что если будет уже слишком поздно для Беллы? Вдруг тот припадочный с ней что-то сделал. Да и маменька не вытерпит того факта, что в её любимый праздник семья не в полном сборе. Алексей поглядывает на Семенюка, что улыбается, разговаривая с баристой, пока тот что-то заворачивает в крафтовый пакетик. Выбор у Лёши небольшой на самом деле: либо он прогуливает конец школьных деньков и едет с Ником в Москву, либо он ждёт каникул и вместе с друзьями ищет сестру в столице. Алексей взаправду рад всему, что происходит в последнее время в его жизни, но время слишком дорогой ресурс и, наверное, ему придётся спуститься с небес на землю, отыскать сестру и покончить с этим. — Иногда говно случается, — успокаивает сам себя Алексей. Да и иногда приходится жертвовать чем-то ради лучшего, но не для себя. Для семьи. Сегодня брюнет проведёт время с Вовочкой, завтра повеселится на вечеринке, а потом вернётся в тяжёлую реальность, где его ждёт сестра и её безумные идеи, безрассудное поведение, вдобавок дружок-наркоман. Лишь бы всё это не довело её до могилы, в противном случае репетитор будет винить за случившееся себя и только себя, что ухудшит абсолютно всё в его жизни. Из мыслей выбивает шатен, подошедший незаметно. Он держит к руках пакетик, вновь улыбается, буквально греет своим видом, и говорит: — Пойдём, пенсия? Алексей поднимает голову, молчит, всё ещё думает. — Ну ведь пока что можно притвориться, что всё хорошо? Братишкин уже не улыбается, а ухмыляется, лёгонько стукает Хеса по плечу: — Лёха, чё завис? Вова протягивает руку парню, а тот в свою очередь просыпается от мыслей. — Думаю, что можно, — его тонкие губы приподнимаются и изображают милую улыбку. Он хватается за руку и встаёт. — Ну ты и чудик, — говорит Володя. — Не забывай, что ты общаешься с занудой, — напоминает Лёша. — О, ха! — Семенюк сразу догоняет отсылку и тут же отвечает: — Тогда ты не забывай, что встречаешься с отбросом школы, вдруг чего подумают! — Да мне похуй на чужое мнение, — Вова расплывается в искренней и благодарной улыбке, а потом целует одиннадцатиклассника в губы.***
Из сна вытаскивают чьи-то тёплые руки, блуждающие под кофтой. Ледяные глаза распахиваются и наблюдают следующую картину: Вова лежит на Хесе, обнимая его за талию. Подросток мирно сопит, пока его руки под тканью, будто бы специально считают позвонки. Атмосфера в комнате стоит мирная, уютная и даже какая-то интимная. Помещение всё тёмное, лишь яркими пятнами сверкают фигурки на шкафу, необычной тенью скачет растение, стоящее на подоконнике, а неподалёку находится единственный источник света — ночник, что горит тусклым фиолетовым. Родители Вовы ещё не спят: слышно, как они на первом этаже смотрят фильм и бурно обсуждают его. А вот в комнате мёртвая тишина, только дыхание двух людей аккуратно разбавляет её. Алексею нравится лежать с Васильком, его будоражит от смелых прикосновений. И снова в его внимание попадает милое личико подростка: румянец, густые брови, нос и глаза прикрытые чёрными ресницами, словно одеялом. Лёша вспоминает цвет Вовиных глаз. Первое, что приходит на ум — это смесь васильков со средиземным морем. Да и по характеру Владимир, кстати, такой же: есть в нём что-то детское, как и в васильках, но в то же время и волнующие, непонятное, яркое и сильное, как море. Хес отрывается от шатена и смотрит в окно, а там уже темнота. В голову ударяет мысль о том, что он совсем забыл предупредить маму о ночёвке у друга. Поэтому он максимально аккуратно тянется к своей сумке, достаёт телефон и пишет короткое сообщение мамочке. Внезапно слышится бурчание: — А так хорошо лежали. — Вова проснулся. — Я маме писал, — проясняет ситуацию Алёша. — Какой ты молодец, прямо маменькино солнышко, — шепчет Вова, он подтягивается поближе, трётся о Губанова, как кот, — и откуда ты такой хороший взялся? — А с чего ты взял, что я хороший? — Хесус улыбается. — Слушай, — Владимир отлипает от парня и принимает сидячие положение: — правда, ты же со мной повёлся. Значит, уже нехороший, уже плохой. Олицетворение школьных слухов, как и я. — Тогда мы с тобой — самый пиздатый слух, какой только придумать можно, — Алексей тянет его обратно к себе, обнимает и снова целует. И наступает тишина. Братишкин продолжает лежать на парне, рассматривая свою комнату в полумраке, будто впервые, и думая о чём-то, а Лёша гладит его по голове, вглядывается в темноту за окном, а потом без стеснения запускает руку в чужие волосы и начинает там хозяйничать, ну, потому что давно хотелось. Вове нравится, он размеренно дышит, иногда смеётся от прикосновений. Всё хорошо. Это успокаивает, даёт шанс расслабиться. Жизнь предоставляет им перерыв от всего на свете, включая их проблем. Люди, кстати, частенько сами себе подкидывают трудности, а после страдают, обвиняя несправедливую жизнь. Кто-то эти самые трудности не придумывает, а находит. Белла например. А кто-то идёт на них ради кого-то. Тот же самый Денис. А у кого-то нет ни трудностей, да и проблем тоже, но решать их человек любит. Беря Алексея, будем откровенны: жизнь обожает давать ему так называемые пинки, чтобы не расслаблялся. Тут уже идёт привыкание, Хес просто боится быть счастливым, боится, что расслабится, а потом счастье и удача покинут его — резко, не оборачиваясь и не прощаясь. Но всё-таки счастье и удача есть. Хоть они на контакт охотно не идут, но Алёша сам их находит. Говоря иначе, Вова с ним бы сейчас не лежал, не пойди Хесус ещё в начале учебного года за ним во двор. Мама бы не улыбалась так часто, если бы не разгрузка от работы, хорошая квартира и походы по излюбленным спектаклям да операм. Отец не был бы здоров, возможно, и не так весел и румян. Семья счастлива, друзья рядом, а ещё тот, кто готов душу изорвать ради Губанова. И вот оно счастье, и вот она удача, добытые трудным, но верным и крепким путём. Братишкин в очередной раз смеётся, поднимает глаза на Хесуса. Они улыбаются друг другу тепло и благодарно. Тут и без слов всё предельно ясно и понятно. — Замутишь мне завтра причу какую-нибудь? — просит Василёк. — Башню могу, — с гордостью отвечает Лёша, а про себя ликует, ведь наконец-то его умения где-то пригодятся, а ещё Семенюк не будет ходить с гнездом на голове. — Супер, пасибо. — Нарядим тебя завтра ещё, будешь, как бед-бой из восьмидесятых, — фантазирует брюнет, вырисовывая какие-то узоры в копне тёмно-русых волос. — А тебя в платье, беленькое какое-нибудь. Знаешь, лёгенький сарафанчик или изысканный пеплос. Я думаю, что тебе бы пошло, — искренне говорит Братишкин. Алексей смеётся и отвечает: — У нас свадьба что-ли, почему платье? — Пока рано, а ты бы на нашу свадьбу в платье пошёл? — Василёк интересуется настолько сильно, будто ему и впрямь эта идея не кажется безумной. — Ну да, а ты? — пожимает плечами Лёша. По правде говоря, он понятия не имеет, как правильно ответить на Вовин вопрос. — А я в спортивках приду. Репетитор смеётся: всё это детские мечты, с большей вероятностью невоплотимые в жизнь. Чего нельзя сказать о десятикласснике, потому что он действительно подзадумался. Хесус смотрит на него, он бы мог наблюдать вечно, но глаза уже слипаются. Парень зевает, а потом проваливается в царство, где всем заправляет Морфей.***
— Так, — Алексей отходит от Вовочки и осматривает то, что пока получается. Он ещё раз проходит расчёской-гребешком по влажным волосам, — а теперь вставай и нагинайся раком. — Трахать меня будешь? — ухмыляется Вова. — Конечно, чтобы меня нахуй посадили. — Вставай и нагинайся. Я буду тебе сушить волосы феном, а ты их зачёсывай назад. Семенюк недоверчиво поднимается со стула, берёт в руки другую расчёску, подходит к Лёше и, повернувшись задом, наклоняется. Губанов начинает ржать, а Братишкин ворчать. — Не так блять, я тебе феном буду куда дуть? В жопу? — Да иди ты в пизду, горе-парикмахер, — бурчит Вова и поворачивается другим боком. Хесус включает фен на полную и начинает и обдувать чужие волосы, пока Володя усердно зачёсывает свои локоны назад. Они стоят так минут пятнадцать, а после Братишкин садится обратно на стул. Вова смотрит в советское тройное зеркало и поправляет волосы. Алексей берёт какой-то флакон и выливает на руку зелёный густой гель. Семенюк чувствует сомнение во всём этом, но всё же доверяет своему парню. Хес обходит его и аккуратно наносит на голову гель. Его пальцы приятно щекочут кожу головы, приятно настолько, что у Владимира бегают мурашки по коже. Брюнет снова отходит и оценивает свою работу. — Ты меня шишками намазал что-ли? — шутит Вова, почуяв острый запах соснового леса у себя на голове. — Ага, моя дедовская настойка, — Владимир смеётся, а Лёша ему вручает снова фен и расчёску, на что получает вопросительный взгляд. — Наклоняйся ещё раз и также суши, — парень выжидающе смотрит на друга, который строит недовольное лицо, — давай-давай. Владимир проделывает такую же операцию с волосами и возвращается на своё место. Лёша брызгает волосы лаком, чтобы лучше держалось, далее для объёма посыпает пудрой. Семенюк рассматривает себя в зеркале, улыбаясь, поглаживает волосы и вертится. — Ебать, я прям крёстный отец, — он поворачивается на Хеса. — Да, только я бы ещё пудры херанул. — Ты приходишь в мой дом и просишь пять грамм пудры, сынок, — серьёзным тоном говорит Вова, а потом заливается громким смехом. Алёша глупо улыбается и всё же сыпет пудру. Через некоторое время они уже стоят вместе и пялятся друг на друга в зеркало. На Лёше рубашка в серо-чёрную клетку, белые скинни, аккуратно облегающие его стройные ноги, а под рубашкой одна из немногих футболок в его гардеробе охристого цвета и со странным принтом. А Вовочка сегодня в строгом чёрном бомпере, бежевых спортивных штанах и белой футболке. Хес рассматривает поближе свои мешки под глазами, а после выходит в коридор. Семенюк молча следует за ним. — Ой, ну что вы так сразу, — выходит из своей комнаты мама Алексея, когда парни надевают верхнюю одежду, — дайте я вас с Володькой хоть сфотографирую, на память! — Ну мам, — Хесус замер, просунув руку в один рукав пальто. — Не спорь с мамой, — Владимир осуждающе смотрит на товарища, отчего тот немного меняется в лице. — Так, встаньте поближе и Лёша, сними ты уже это пальто, ей-Богу! — они делают всё, как говорит женщина, — улыбайтесь, — она делает пару снимков и довольная просматривает результат, — ну всё, идите, только не допоздна там. Ребята одеваются и выходят из квартиры. — У тебя милая мама, — улыбается Вова, на что Хес лишь кивает.***
Актовый зал полон учениками девятых по одиннадцатых классов. Вокруг шумиха и только. Лишь воинственный голос учительницы по физкультуре успокаивает эту толпу. А наши герои не стесняясь пропускают вступительную речь и тихонько прошмыгивают в зал, когда на сцене объявляют танцоров. — Вроде бы успели, — с отдышкой говорит Вова. — Ага, блять, успели, — в голосе Губанова слышится пренебрежение и ясно почему: кое-кому захотелось по дороге в школу зайти за энергетиком в магазин, который находится "совсем рядом". — Ой, ладно, те, — Братишкин лукаво улыбается и палит голубо-оранжевый монстр из своего кармана. — Убери, а то нас щас отсюда вышвырнут, — переживает Лёша. На сцене танцуют танго пара учеников из девятых классов: они двигаются быстро, чётко, но в то же время плавно, как морская пена по волнам. Девушка в красном платье крутится, а после падает на руки своего партнёра. Тот галантно придерживает её одной рукой, подтягивает к себе и они почти целуются, но музыка останавливается, а пара замирает в такой позе. Ребята улыбаются, хотя по лицам видно, что они всё ещё волнуются и никак не могут отдышаться. Пот течёт по их лбам, в глазах адреналин и какая-то бешенная энергия, распространяющаяся по залу, доходящая даже до последних рядов, где сидят Вова и Лёша. Парочка покидает школьную сцену под бурные овации. Выходят ведущие, читают заученный текст в стихотворной форме, таким образом объявив чтецов. Владимир слегка напрягается, Хесус сразу это замечает, но не понимает почему он так, пока на сцену не выходит Диана Зюзина — гордость школы, примерная ученица и та, с кем Володе, по всей видимости, конкурировать будет очень трудно. Девушка идёт неуверенно, может быть это из-за неудобных шпилек, а может из-за платья, длинной почти в пол. Она спотыкается, пока идёт на середину, поправляет чёлку, перекрывающую практически один глаз. Алексей смотрит на всё это и почему-то внутри скребущее чувство, да и атмосфера гнетущая. Кажется, Семенюк ощущает то же самое, ведь на его лице полное непонимание, а брови сомкнуты так, будто он очень сильно на кого-то злится. Диана же берёт в руки микрофон и тихо читает отрывок из какой-то поэмы. Всё это представление выглядит на самом деле очень жалко и грустно. Зюзина ловит на себе взор Людмилы Михайловны и зажимается ещё сильнее. Спустя пять минут она заканчивает, ей аплодируют и выходят девятиклассники, читающие с руки по четыре строчки, что на фоне Дианы звучит более уверенно и бодро. — Что-то не так, — отмечает Алёша, и получает угрюмое "угу" от Вовы. Официальная часть заканчивается, объявляют начало дискотеки, и вся ребетня огромной волной стремится к выходу из актового зала. Губанов и Семенюк вылетают первыми и спешат в закрытый туалет в ремонтном крыле, чтобы провести очень интересную аферу. Как только друзья залетают в уборную, то встречают там сверстников, курящих электронки. Впрочем, это не так важно, потому что всем друг на друга плевать. Сегодня школьники собрались в закрытом туалете, чтобы перелить алкоголь. И поскольку Хес и Братишкин не собирались пить палёную водку с яблочным соком "Моя цена", какой будут сегодня всем предлагать, они принесли свой алкоголь. В ассортименте было мартини, шампанское и маленькая бутылочка вина. Вовочка щедро переливает розовое шампанское в стеклянную бутылку из-под крафтового лимонада, мартини они наливают в обычную бутылку для воды, а вино пока что оставляют в рюкзачке вместе с энергетиком — на потом, так сказать. — Хорошо, — вздыхает Вовочка, когда делает глоток "лимонада". Он передаёт бутылочку брюнету, который делает мощный глоток и также выдыхает. Василёк вылупляется на него и говорит: — ничё се ты водохлёп. А сердечко у такой старости, как ты, не прихватит случайно? — Не, — ухмыляется Алёша. Ему хорошо. Шампанское расслабляет, оно обмывает горло, проходит где-то под рёбрами и оседает посередине, прогревая тело. На языке ещё шипит, а вот в голову чуть-чуть ударяет и на щеках вырисовывается красивый румянец. — Пошли танцевать, — старшеклассник тянет парня за собой в спортзал, невзирая на удивление второго. Они заходят в огромное шумное помещение. Потолок, как и во всех советских школах, высокий, вокруг минимум света, лишь стробоскоп сияет огоньками разных оттенков. Посередине некогда спортивного зала стоит огромная ёлка, украшенная тем самым набором шаров и гирлянд, что сохранились ещё со времён СССР; окна завешаны сеткой, на всякий случай, на одном единственном столе красуются коробки с газировкой и "соком", а на стенах, помимо плакатов с информацией о предстоящем ГТО, развешана мишура. Учителей уже давно нигде не видно, наверное, разошлись по своим каморкам, чтобы тоже накатить и отметить наступающий праздник. Пьяные школьники смеются, общаются, прыгают, танцуют. Со стороны это всё выглядит, как большой единый организм, следующий в заданном ритме колонок. Сейчас ими управляет Макс Корж, а вот кого поставит прошаренный парень за компом следующим — загадка. Алексей явно рад и сегодня его совершенно не волнует чужое мнение, косые взгляды со стороны. Он уверенно протискивается в толпу, таща за собой Василька, а отпустив парня, начинает танцевать по-своему. Его милые танцы профессиональными не назовёшь, но и крайне тупыми тоже. Лёша улыбается, танцует, закрыв глаза, пока на его модельном личике мелькают цветные огни. А Вова пока что не замечает танцы Алексея и пытается привыкнуть к атмосфере. Вечеринки — совсем не его тема. Ему некомфортно, и это мы ещё не учитываем то, что вокруг совершенно неприятные Вовочке люди. Он осматривается по сторонам, хмурится, стараясь высмотреть в этой кучке из подростков кого-то из одноклассников. Но краски сгущаются, когда Губанов берёт Владимира за руки, притягивает к себе и шепчет на ухо: — Всё хорошо, расслабься, — это успокаивает. Сердце на секунду замирает, а звуки вокруг становятся тише. Вова слышит лишь сбивчивое дыхание на своей шее и тонкие руки, переехавшие на его талию. Братишкин смотрит в глаза напротив: такие честные, добрые и уже родные. Он улыбается и окончательно обмякает в чужих руках. Лёша тоже начинает улыбаться, он подтягивает мальчика ещё поближе к себе, устраивает свою голову где-то между плечом и шеей, а после делает несколько успокаивающих поцелуев сверху вниз по чужой разгорячённой коже. — Лёш, — коротко вздыхает Вова, — а если нас увидят? — Ладно, — он отлипает и по-лисьи улыбается. — Мне правда приятно, — смущённо отвечает Семенюк, — но я боюсь, что нас... — Расслабься, Вовочка, пожалуйста, не думай, — пролепетал Хес, потом он достал шампанское и протянул парню. Владимир отпил до дна, а после поставил бутылку куда-то под скамейку спортзала. Лёшенька снова тянет его за собой, и теперь наступает общее умиротворение. Они оба пьяные. Василёк какой-то смущённый, а Хесус наоборот смелый. Их тела двигаются в одном ритме. Они не спускают с друг друга взгляд, иногда держатся за руки, прыгают на месте и смеются. — Он такой хорни, — вглядываясь в синие пьяные глаза напротив, думает Лёша. Губанов осушает бутылочку с мартини и выводит из зала за собой Вову. Они болтаются по коридору, перекидываясь фразами, при том угарают. Владимир заходит в свой кабинет за рюкзаком, пока Алексей ковыряется в пальто, ищя пачку сигарет. Семенюк выкатывается из кабинета, целует в щёку Хеса и говорит: — Когда ты перестанешь курить, солнышко? — Я постараюсь бросить, ради тебя, — даёт он обещание, которое вряд ли вспомнит завтра утром, стоя на балконе с сигаретой между указательным и средним пальцем. Но это будет завтра, а сейчас Лёша отложит эту мысль на полку "не забыть" в своей головной библиотеке, а Вова доверчиво улыбнётся. Ребята выходят на школьный двор, следуют в так называемую мёртвую зону — там, где нет камер. Алексей отходит покурить и перекинуться парой слов с одноклассниками, пока Семенюк садится на скамейку. Он счастлив, пьян и молод — что может быть ещё круче? — Только мы с Лёшенькой, — ухмыляется подросток, смотря с огромной любовью на эстетично курящего Губанова. Вова трезвеет, когда слышит чьи-то всхлипы совсем неподалёку от скамейки. Он встаёт со своего места, обходит кусты и видит на другой стороне Диану Зюзину. Выглядит она очень грустно. Несчастные каблуки лежат на асфальте рядом с урной, её платье совсем помялось, причёска растрёпана, а по щекам текут чёрные дорожки — смесь туши и слёз. Василёк аккуратно садится рядом с ней и не поворачиваясь к ней лицом полностью, чтобы не смущать, спрашивает: — Это Людмила Михайловна? — А тебе-то какое дело? — с нотками обиды, но явно не на парня, отвечает девушка. — Просто я всё видел, да и не я один, — Владимир осмеливается и теперь заглядывает прямо в её глаза. — Она несправедлива с тобой. Я уверен, что она сначала навела паники, загнала тебя в стресс, а потом ещё накапала на мозг за то, что ты не так уверенно выступила, — Володя хочет ещё кое-что добавить, но не успевает, ведь понимает, что попал в точку: на Диану снова накатывает волна слёз. Юноша ничего больше не говорит, он лишь приобнимает её. Сначала всё выглядит до жути неловко, а после девочка уже опускает голову ему на плечо и ревёт без стеснения и обыденной напыщенной вежливости. — Я просто устала, понимаешь? — она отстраняется и наступает новая фаза: гнев. — Всё время всех и вся волнуют только оценки. Родители спрашивают только за учёбу, дополнительные и так далее, а до меня им вообще дела нет! Как у меня дела, как я себя чувствую — всем всё равно. Ещё и такая... такая мразь, а не наставник для конкурса мне попалась... Я хотела вообще взять другую учительницу, но мне нельзя опускать планку, я же на красный иду. — А он тебе всрался этот красный аттестат? — задаёт вопрос Вова, открывая вино. — Мне, — она запинается и сосредотачивает свой взгляд на Братишкине, — мне нужно поступать в Питер. — А ты живёшь ради поступления? — достав пробку зубами, снова спрашивает Владимир. Диана молчит, обдумывая слова Вовы. — Понимаешь, поступление это круто, но ты что всю молодость собираешься учиться и всё? А дальше что? Ну вот, у тебя красный аттестат, блядский бюджет, диплом, работа, и чё? Потом муж, стирка его трусишек, двое детей, квартира в ипотеку? Ты этого хочешь? — она молчит, но Вовочка и по лицу всё понимает: Зюзина не хочет такого. — Винишко будешь? — Давай, — она смело отпивает четверть бутылки, отчего у Володи улыбка гордости на лице. — А знаешь, ты не такой, как про тебя рассказывают. — Прикол, — хмыкает Вова и тоже отпивает прямо с горла. За последние полгода он слышит подобные фразы чаще, чем за всю жизнь. — Спасибо, — говорит девушка, смотря ровно перед собой. — Обращайся. Они рассматривают хмурое небо хмурого Новокузнецка. Луна очень тусклым светом пробивается сквозь тучи, возвышаясь над старенькими потрёпанными домами. Сегодняшний вечер был один из таких вечеров, после которого ты понимаешь, что жизнь одна и нужно что-то менять. Сейчас все расслаблены, никто не думает о близком будущем и это хорошо, сегодня можно. Но ещё лучше будет сделать передышку именно в этот вечер, надышаться морозного воздуха, поговорить с людьми без маски и притворства, проветрить мозги, чтобы потом делать ещё больше, ещё больше и ещё лучше, ведь дальше нас ждёт только лучшее и лучшие. — А чего вы тут грустите? — подкатывает Хес, прервав тишину. Вова протягивает бутылку возлюбленному и тот присаживается рядом. Он выпивает и тоже погружается в эту атмосферу постсоветской России. — Ты пьёшь? — изумлённо спрашивает Диана. — Ну да, а шо? — Лёша улыбается ей, а Володя лишь по взгляду девушки понимает, что Губанов ей небезразличен. — Я думала, что ты правильный. — Да он ебать какой правильный, меня чуть всего не облизал, — усмехается про себя Вова. — А я тоже думал, что ты не пьёшь, — поддерживает беседу Алексей. — Это я её научил, — шутит Вова. — Жесть, с кем ты повелась, Диан? — разыгрывает комедию репетитор, отчего Зюзина начинает смеятся, да и Вовочка тоже. — Ладно, — она надевает шпильки, — я пойду, потанцую хоть. — Давай, — говорит Володя, а потом взрывается: — покажи этой чесночной суке, кто есть кто! Отличница снова начинает смеяться. А потом кое-как по снегу и асфальту добирается до дверей школы. Проходит всего минута и Хесус не выдерживает: он грубо хватает за подборок Вову и тянет к себе. Он не церемонится, целует напористо, с языком, на котором ещё остались капельки вина. Лёша другой рукой сжимает Вовино колено, продолжая орудывать языком. Братишкин не сопротивляется, хоть и крайне удивлён происходящим. На мгновение с его губ слетает стон, и Алексей отлипает. Вова закусывает нижнюю губу, чувствуя остаток ментоловых сигарет на ней. Он смущённо поглядывает на одиннадцатиклассника, который, в свою очередь, хищно и одновременно довольно улыбается.