Flower Power

      – Как Катя? – Спросил Матвиенко первым делом, как только увиделся с Димой       Дима благодарно кивнул:       – Будет в порядке.       – Что случилось?       – Её вчера увезли с подозрением на апендицит.       Серёжа нахмурился:       – И что в итоге?       – Просто сильное отравление. Сегодня отходит, а завтра едем домой.       Катя была милейшей девушкой, на которой, как надеялся Серёжа, Дима женится чуть позже, когда закончит свою ординатуру. Уж очень она была хорошая, и отношения у них были из разряда чёрной магии. Ни разу Серёжа не помнил, чтобы Дима его вызванивал из-за ссоры с Катей. То ли они как-то удачно компенсировали травмы друг друга, то ли что, но они жили вместе вот уже пару лет точно, а выглядели так, будто только месяц встречаются: всегда внимательные друг к другу, всегда заинтересованные, всегда искренне скучали друг по другу, даже если не виделись всего пару часов.       – Куда сядем?       Школьные друзья стояли рядом с больницей, куда Серёжа подъехал плюс-минус к одиннадцати часам – моменту окончания посещений.       – Тут ничего вменяемого нет, – пожаловался Дима. – Я вчера все карты прошерстил: поесть можно только вон в той «Камбале». Это что-то вроде русской кухни. По факту – дорогая столовка с алкашами.       Серёжа сдержал смешок:       – Если хочешь – давай сядем туда. Я не голодный: недавно завтракал.       На самом деле, завтрак был в половине восьмого, но чего не скажешь, когда денег ни копейки.       Завтрак был странным.       Определённо странным, но чем именно – Серёжа пока затруднялся сказать. В начале девятого он вышел в кухню-гостиную. Арсений Сергеевич с аппетитом поглощал картошку из доставки и параллельно сверял какие-то цифры с человеком на другом конце линии. Увидев Серёжу, он кивнул на холодильник:       – Еда там. Или закажите доставку с домашнего планшета.       Антона не было. Может, уже в школу уехал? Серёжа глянул на время. Вот ответственный человек. Он достал из холодильника яйца и бекон и начал готовить себе завтрак под размеренные комментарии Арсения Сергеевича невидимому собеседнику.       Эх, Матвиенко, и не стыдно тебе тут иждивенцем сидеть? Да честно говоря, нет. Точнее, стыдно было, да и совесть шептала то в левое ухо, то в правое, что так откровенно саботировать свою работу нехорошо. Но чисто логически Серёжа для себя решил, что выбрал хорошую стратегию. Да и потом, не убудет с этого Арсения, если он месяц у него яйца поест.       Когда Серёжа сел за стол и принялся за свою мешанину с беконом, его работодатель попросил невидимого собеседника подождать немного и, выключив звук на телефоне, громко позвал, глядя по-прежнему куда-то в лаптоп:       – Антон!       Поскольку после пары попыток ответа не последовало, он вежливо попрощался и набрал другой номер.       – Доброе утро, – сказал он строго, продолжая скроллить таблицы. – Опаздываешь.       В комнате послышалась недовольная и несколько беспорядочная возня, а через минуту, натягивая худи, в гостиной появился взъерошенный Антон. Он в спешке открыл холодильник, нашёл что-то съедобное и сунул в портфель.       – Водитель уже ждёт, – бросил вслед Арсений Сергеевич, вытащив один наушник.       – Пока, – обернулся Антон.       Но вот ответа уже не дождался. Отцу, судя по всему, опять нужно было уточнить какую-то сумму.

***

      Серёжа поднял брови:       – Значит, я во время стал бомжом: я без апельсинов, а были бы деньги – стопудов бы купил.       – Мда, – саркастично ухмыльнулся Дима. – Любите же вы, люди, апельсины.       – Чем тебе апельсины не угодили? – Спросил Серёжа невозмутимо.       – Ну Серёж, ну вот ты подумай, каких людей увозят на скорой? Твои апельсины помогают, ну, максимум от простуды – и то, она, по сути, сама проходит. А в больницы попадают с такими проблемами, при которых от этих ваших цитрусовых в лучшем случае ни горячо, ни холодно. Ну никак не помогут апельсины человеку с инфарктом. А если ты их принесёшь пациенту с пищевым или алкогольным отравлением или с тем же аппендицитом – тебя с ними вообще не пустят.       – Ну ладно, ладно, – беззлобно пробурчал Матвиенко. – Хоть сейчас-то от конспектов отдохни, а то заладил со своей теорией.       «Камбала» своим облупленным пыльным экстерьером, ровно как и нелепым и неудобным интерьером неделикатно напоминала посетителям, что денег у них, очевидно, не так много – раз они, всё же, решили присесть и положить куртки на неанатомичные деревянные лавки а ля русская таверна. А потому, если вдруг не понравится сервис или еда, – пожаловаться, конечно, можно, но в целом руководству всё равно.       – Я руки мыть, – сразу сказал Дима. – А ты, если подойдёт официант, закажи нам пельмени, – и, предвидя Серёжины возражения, отрезал: – Знаю я твои завтраки. Или ешь со мной, или я не буду слушать, что там у тебя за проблемы.       Грязный приёмчик. Впрочем, поесть Матвиенко действительно бы не отказался. Дима подумал ещё немного и добавил:       – И я буду американо. А ты – что хочешь.       Серёжа без энтузиазма отлепил от деревянного стола меню и пробежался по нему глазами: борщ, гречка с грибами, ленивые голубцы… Да, всё, как Дима и обещал: столовка с ресторанным ценами. Водка в меню, разумеется, была записана как «водочка» – ну, как же иначе.       На телефон пришло уведомление. Серёжа глянул и злобно смахнул с экрана блокировки вылезший баннер: «Электронный дневник. 1 новое уведомление: 16.01 в 17 часов запланировано мероприятие 'родительское собрание'». Идите в жопу. Не пойдёт Матвиенко ни на какие собрания.       – Ну как? – Спросил Дима вернувшись. – Заказал?       – Ага, – кивнул Серёжа. – Вон уже твой кофе несут.       – Славно, – Дима устало вздохнул. – А ты что пить бу… Ничего себе!       Официант снял с облупленного подноса Димин кофе и «водочку» в гранёной стопке – для Серёжи. Сколько Дима знал своего школьного друга, он никогда не пил.       – Я так понимаю, у тебя случилось что-то серьёзное.       – Ага, – хмуро кивнул Матвиенко.       – Что?       Серёжа обернулся через плечо, проверяя соседние столы на предмет слушателей, взял стопку, вздохнул:       – Я изнасиловал ребёнка.       Дима сверлил его взглядом пару секунд, а затем строго вырвал из руки и убрал подальше алкоголь:       – Рассказывай.       Вот это Матвиенко так было нужно. Димка, как же тебя не хватало.       И он начал рассказывать. В деталях, ничего не умалчивая. Долго. Им успели принести пельмени, когда Серёжа, уже рассказав и про вечер, и про встречу на следующий день, вспомнил ещё одну деталь:       – И главное, я ему перед уходом дал шоколадку, Дим. В лучших традициях педофилии…       Позов всё это слушал, скрестив на груди руки и глядя в стол. Он молчал ещё некоторое время после того, как Серёжа закончил.       – Ну, допустим, с шоколадкой ты уже накрутил, – выдал он наконец, облокачиваясь на стол. – Да и с педофилией – тоже. Ему не двенадцать и даже не пятнадцать, и ты его не в подъезд заманивал сладостями.       – Он несовершеннолетний, Дим…       – Но в возрасте согласия, – отрезал Позов. – А тебе он вообще намеренно соврал насчёт своих лет.       Серёжа бегал глазами по столу.       – И, судя по твоей истории, – продолжал Дима, – он планировал тебе соврать. Вон, даже легенду с актёрским придумал. И, раз ты – сам вчера студент, можно сказать, – повёлся, – значит, думаю, он постелил гладко.       Они помолчали ещё немного.       – Я понимаю, у тебя Алина, – продолжил Дима. – Из-за этого тебе все, кто младше двадцати, кажутся маленькими детьми, которые нуждаются в родителе в твоём лице…       – Да при чём здесь это?! – Раздражённо вздохнул Серёжа. – Алина тут вообще никаким боком.       – А, ну, да, – Дима покивал не то саркастично, не то деликатно.       Серёжа нервно пытался отодрать заусенец:       – Поз, всё, что ты говоришь – это тупо перекладывание ответственности. Я в этой ситуации был взрослым. Ответственность за всё, что с ним случилось, – на мне. И потом… Это был его первый, блин, раз, – Серёжа болезненно застонал.       Но Дима на своих позициях стоял твёрдо:       – Ну, девственности даже у женщин не существует. Говорю, как медик. Так что первый, не первый – разницы никакой.       – Да похуй!       – Нет, не похуй, – Позов оставался твёрдым. – Я вижу следующую ситуацию: два взрослых человека…       – Он несовершеннолетний!...       – С точки зрения закона, – строго перебил его Дима, – он уже имеет право заводить сексуальные связи.       И убедившись, что достаточно грозно заткнул Серёжу, продолжил:       – Так вот. Как я вижу ситуацию: два взрослых человека познакомились в баре. На относительно трезвую голову предложили друг другу свою компанию, оба согласились. Ты со своей стороны позаботился о том, чтобы ему было комфортно. Ни к чему его не принуждал. Секс был безопасный. Всё. Конец истории.       Серёжа обмозговывал это молча, а потом отчаянно вздохнул:       – Дим, он мой подопечный. Всё, о чём ты говоришь, было бы здорово, если бы я грубо не нарушил профессиональную этику.       – Ну, – кивнул Дима. – А теперь расскажи мне, почему между наставниками и подопечными запрещены двойные отношения?       Серёжа посмотрел на него нахмурившись:       – Ты сейчас надо мной издеваешься?       – Нет, – ровно ответил Дима, снова складывая руки на груди. – Я абсолютно серьёзен. Назови мне своим ртом, пожалуйста, причину.       – Точно такая же причина, как и почему нельзя заводить отношения учителю с учеником, Поз, – начал Серёжа почти агрессивно. – Потому же, почему нельзя преподу встречаться со студентом, а психотерапевту – дружить с клиентом. Причина в неравной власти, которой мы можем сознательно или случайно воспользоваться в своих интересах.       – Прекрасно, – Дима довольно кивнул. – Именно это я и ожидал услышать. А теперь скажи мне, какая у тебя над ним власть? М?       И пару секунд он любовался едва заметно нахмурившимся Матвиенко.       – Не придумывается, да? – Спросил он, наконец. – Препод может угрожать студенту плохими оценками. Психотерапевт слишком много знает о тебе и может эти знания использовать против тебя. А ты ему оценки не ставишь. И знаете вы друг о друге плюс-минус одинаково. Врать его отцу об оценках ты тоже не сможешь: у него всегда есть доступ к электронному дневнику. Ты во всей этой истории простой исполнитель. Какая у тебя над ним власть, Серёж, – может, ты знаешь, но лично я – нет.       Серёжа пару минут обводил взглядом неуютный зал «Камбалы».       – Я могу рассказать его отцу, что он гей, – сказал он, наконец.       – Ага, – кивнул Дима саркастично, – и про себя заодно тогда расскажи. А так как твой Антон, как ты справедливо заметил, несовершеннолетний, – закрыть тебя будет несложно. Тем более, человеку с деньгами. И тогда некому будет позаботиться об Алине. Не в твоих интересах его сдавать, Серёж…       – Ну это ты в курсе про такие вещи, – нетерпеливо перебил Серёжа. – А подросток, которого внезапно начали шантажировать, вряд ли поинтересуется, нет ли у меня младших сестёр где-нибудь в интернатах.       – Ты собрался его шантажировать? – Снова строго спросил Дима.       – Да нет, конечно, – устало отмахнулся Серёжа. – Но по той же проф. этике я в принципе должен избегать ситуаций, в которых у меня есть хоть какая-то возможность воспользоваться случайными преимуществами.       Да и вообще… Подопечных нужно оберегать, слушать, слышать, поддерживать. А не трахать, блин!       Дима пожал плечами:       – Ну, зная тебя, я могу сказать с уверенностью, что твоему Антону ничего не угрожает.       Они ещё немного посидели молча, а потом Дима раздражённо притянул к себе остывшие, слипшиеся пельмени:       – А в общем-то, чего я тебя уговариваю?! Судя по твоему рассказу, его папаша такой контролирующий, что к сыну тебя не подпустит и на пушечный выстрел, – и, заметив, как у Матвиенко брови поползли вверх, удовлетворённо добавил: – Так что у вас в любом случае ничего не получится.       – А ведь ты прав, – согласился Серёжа.       И от этих Диминых слов ему, почему-то, стало немного спокойнее.       Когда Серёжа вернулся в Евразию, в квартире было на удивление тихо. Он бы даже подумал, что дома никого, если бы в прихожей не стояли две пары обуви: идеально чистые туфли из чёрной кожи и огромные цветастые кроссовки с немного стоптанными пятками.       Пройдя в гостиную, Серёжа посмотрел в сторону комнаты Антона: за матовым белым стеклом виднелась темнота, сквозь которую время от времени мелькали цветные пятна света – видимо, от телевизора или компьютера. У Арсения Сергеевича горел свет, из комнаты доносились обрывки телефонного разговора. Серёжа вспомнил сегодняшнее утро. Да. Контролирующий он, этот мужчина. Вроде, кажется, что ни на что, кроме работы, не обращает внимания, но Антона утром в школу разбудил – и во время. Мимо него даже мышь не пробежит незамеченной, а уж Серёжа с Антоном с их странными чувствами – и подавно.       «Ты в безопасности, глупый врунишка», – подумал Серёжа, в последний раз оборачиваясь на спальню своего подопечного. А потом пошёл к себе».