Flower Power

      Они неплохо сработались. Серёжа будил Антона перед школой, они завтракали и немного болтали о разных глупостях. Арсений, как правило, сидел здесь же, за столом, и решал рабочие вопросы. В его телефонных разговорах с «родной» Марго всё чаще стал мелькать таинственный Власов, а в голосе вместо расслабленной иронии начал прослеживаться какой-то задорный азарт и энтузиазм хищника. Потом Антон одевался и уезжал в школу. Вскоре после него уходил и Арсений.       У Антона, кроме Тик-тока, был ещё профиль в Инстаграме, и Серёжа спустя некоторое время подписался на него. Там было немного фотографий, но листать и лайкать фотки Серёжа никогда особо не любил. Зато у Антона часто появлялись сторис, от которых у Серёжи, почему-то, внутри растекались нежность – прямо-таки щенячья – и тепло.       Ничего особенного в них, в общем-то, не было. В основном он просто дурачился на переменках с одноклассниками. Иногда снимал, как прикалываются его друзья. Иногда друзья снимали, как дурачится Антон. Он и там актёрствовал во всю, только не так серьёзно, как в том же Тик-токе. Изображал, например, директора школы, учителей, полицейского, строгого начальника. В основном роли, где нужно было громко орать и на кого-нибудь ругаться (или, в случае с учителями, – ругаться вежливо, но едко). Такие миниатюры приводили его одноклассников в дикий восторг и заставляли невольно умиляться Серёжу.       Часто в сторис Антона мелькала и Юля из театрального кружка. Серёжа не ошибся на её счёт: она действительно была местной приколисткой, даже поприкольнее Антона. Однажды, увидев, что Антон снимает, она лизнула свою подругу. Как-то раз Серёжа (сам не понимая, зачем) посмотрел целых десять сторис, в которых Юля почти на полном серьёзе брала интервью у учительницы и бесстрашно задавала даже личные вопросы. Учительница, кстати, тоже отлично держалась (проф. деформация не позволила это не подметить): была дружелюбной и мягко, но уверенно удерживала девочку в рамках допустимого.       На День Святого Валентина Юля ходила по школе в крылышках и «женила» одноклассников, не особо подбирая их по росту и полу («Любовь слепа», – объясняла она, не извиняясь). В общем, глядя на всё это, Серёжа удивлялся, что именно Юлю поставили на роль Офелии. Ей бы больше подошла роль… Из Гамлета Серёжа никого больше не знал. Но Юле, в любом случае, место было явно не в Гамлете.       После школы по вторникам и четвергам Серёжа занимался с Антоном алгеброй, а в остальные дни – встречал репетиторов и караулил в гостиной. Что караулил – непонятно. Серёжа сам себе объяснял это смутным «на всякий случай».       В это утро Арсений был явно не в духе. Он лишь сухо кивнул на Серёжино «Доброе утро» и снова с серьёзным лицом углубился в разговор со своей помощницей.       Февраль медленно, но верно подходил к концу. Утренний мрак понемногу начал сменяться невнятной серостью, неохотно белившей окна, если в комнате не горел свет.       Серёжа осторожно постучался к Антону и приоткрыл дверь, привыкая к первым намёкам на естественное освещение после щедро облитой искусственным светом гостиной. Вещи в комнате Антона выделялись на фоне бледного панорамного окна серыми силуэтами. Письменный стол с учебниками, штатив с кольцевой лампой, комод, заваленный разными безделушками, постель.       В тишине, как всегда, раздавалось мирное и сладкое сопение.       – Антон, – негромко позвал Серёжа.       В ответ раздалось обычное хмурое «ммм…» и последовавшая за ним беспокойная возня, а потом вдруг Антон сонно отозвался:       – Серёж?       – А? – Серёжа от чего-то немного смутился.       – Можно ещё пять минут?       Боже! Как это было мило. Конечно, можно, Антон. Тебе можно всё.       – Хорошо, – согласился Серёжа, тая отчего-то.       Он прикрыл дверь и вышел в кухню-гостиную. Открыл холодильник. Чем бы позавтракать? Параллельно глянул на телефон. Ага: в 7:23 он снова разбудит Антона.       Настроение отчего-то было хорошим. Даже не просто хорошим. Каким-то… воздушным, что ли? Хотелось помурлыкать лёгкую песню себе под нос, приготовить какой-нибудь шеф-поварской завтрак (ещё бы уметь… ну, можно же что-нибудь придумать?). В холодильнике были авокадо… Этот продукт Серёжа абсолютно не понимал. Клубника, эээ… зелень разная. Ладно, кулинарный шедевр на сегодня отменяется. Серёжа уж лучше вкусно поест, чем эффектно.       А вот делать тосты вслед за Антоном ему понравилось. Пару ломтей он засунул в тостер. Разбил на сковородку яйцо. Глянул на телефон.       Пора будить Антона.       Он снова заглянул в нору для утренних спячек. Там, как и раньше, тишину нарушало только размеренное дыхание. Такой глубокий сон. Когда ты только успел снова в него провалиться? Серёжа прикрыл дверь, чтобы не впускать внутрь раздражённые разговоры Арсения. Как же жалко было будить его. Серёжа ещё немного помедитировал на эту умиротворённую картину, а потом негромко позвал:       – Антон.       И снова в ответ раздалось трогательное, совсем недружелюбное – не снизу вверх, а сверху вниз – «ммм?...».       – Прошло пять минут. Надо вставать, – с сожалением объяснил Серёжа.       Его глаза успели немного привыкнуть к полумраку, и он увидел, как Антон отвернул голову в сторону окна и тут же жмурясь накрыл глаза сгибом локтя. Он недовольно рыкнул, потихоньку возвращаясь в реальность и осознавая, что впереди очередной учебный день в Школе Бизнеса.       – Встаёшь? – Спросил Серёжа?       – Угу, – хмуро отозвался Антон.       Серёжа перестал залипать на своего подопечного вовремя: если бы он вернулся в кухню чуть позже, яйца бы подгорели и белок бы неприятно хрустел, как чипсы. Тосты были готовы, и Серёжа положил между ними сыр и ветчину, а сверху накрыл яйцами.       – Что за Крок-мадам? – зевая спросил появившийся на кухне Антон.       Чего-чего? Серёжа вопросительно изогнул бровь, но на всякий случай решил назидательно промолчать.       – Не знал, что ты шеф-повар, – добавил его подопечный, падая на стул рядом с Серёжей со стаканом воды в руках.       Да в чём дело?! Антону так не понравился Серёжин бутер? Миллионеры одновременно сыр и колбасу не едят или что? Ладно. Серёжа решил никак не отвечать на эти комментарии. Всё-таки, Антону по утрам нужно было какое-то время, чтобы смириться с тем, что пора шагать в новый день.       У Арсения, новый день был совсем неподходящим для того, чтобы оставаться, как всегда, лёгким на подъём и решать сложные задачи играючи. Похоже, Марго его не щадила и делилась абсолютно несъедобными новостями. Бизнесмен слушал ее нахмурившись, вычерчивая на полях блокнота квадраты, безупречно прямые углы и параллельные линии.       – Уверена? – Спросил он и, помрачнев ещё больше, озабоченно покивал. – Я тебя понял. Хорошо. Подготовим эти документы.       Он нажал на отбой и с минуту сидел, сдвинув брови и глядя в стол. Серёжа с Антоном на всякий случай молчали. Было совершенно ясно, что сейчас эту хрупкую тишину лучше не нарушать. Для своего же блага.       Наконец, Арсений глубоко вздохнул и провел по лбу руками, как будто пытался чисто механически, извне разгладить наметившиеся от внутреннего напряжения морщины.       – Да, Антон, – позвал он, вдруг вспомнив.       Серёжа каждым волоском ощутил, как Антон при этом напрягся.       – Да? – Он постарался отозваться мило и доброжелательно.       – Я смотрел сегодня утром отчёты твоих репетиторов.       Антон молча кивнул, прилипая к спинке стула.       Арсений вздохнул:       – Ты очень медленно двигаешься по истории.       Серёже и самому стало не по себе от этого устало упрекающего тона.       – Ну, да, но ведь двигаюсь, – неуверенно возразил Антон.       – Недостаточно, мальчик мой, – Арсений посмотрел на него и попытался улыбнуться, но вышло агрессивно.       Антон опустил глаза:       – У меня ведь и другие предметы с репетиторами… Много материала… Я стараюсь, правда.       – Антоша, милый, – обрубил его Арсений. – Стараться нужно было в пятом классе. Сейчас мне от тебя нужен результат, а не старания, услышь это, я тебя прошу. Я могу рассчитывать на результат? Ответь мне, пожалуйста.       Он все больше и больше заводился. Серёжа и сам занервничал.       Антон помолчал немного, явно поставленный в неприятное положение, а потом сказал:       – Мама говорила, что только усилия и имеют значение. Что мы в каждый момент делаем всё, что можем.       Тут Серёжа, будучи ребёнком агрессивных родителей, сразу увидел, что говорить о маме Антону не стоило. Арсений до этого держал накопившиеся нервы в себе, а слова сына будто выпустили из него темноту, которая, уже в свою очередь, забирала себе контроль над своим хозяином и вот-вот грозила его ослепить.       – Антон! – Недобро проговорил Арсений. – Ты будущий бизнесмен. А бизнес не выдает кредитов доверия. Не гладит по головке просто за старания! Не делает скидочку, только потому что у тебя много работы, и ты устал! – Он заводился все больше и больше. – Я надеялся, что Школа Бизнеса тебя этому научит, но, видимо, я где-то просчитался, потому что передо мной сидит ребёнок и вместо чёткого ответа жуёт сопли и просит пожалеть!       – Знаешь, мама бы сказала…       – Твоей матери здесь нет! – Прорычал Арсений тихо, но злобно, по-львиному подавшись вперёд. – Твоя мать решила, что ты ей не нужен! О тебе забочусь я! И пока я это делаю – будь добр, живи по моим правилам!       Тихо, но так страшно. Серёжа аж сам вжался в стул и опустил глаза.       Повисла пауза. Арсений ещё немного выжидательно посмотрел на сына, а потом захлопнул ноутбук и встал из-за стола.       – Что правда, то правда, – наконец, ответил Антон. – Её здесь действительно нет. – И, помолчав ещё немного, добавил уже тише: – А жаль…       С этими словами он поднялся из-за стола и ушёл собираться. Уходил он молча, не прощаясь.       Когда за ним захлопнулась дверь, Арсений устало вздохнул и тоже пошёл в коридор. У зеркальной дверцы шкафа он задержался, чтобы подтянуть узел галстука и аккуратно пригладить волосы, которые он так часто ерошил во время разговора с Марго.       Серёжа смотрел на него внимательно. Он выглядел огорчённым. Только из-за ситуации на работе или из-за разговора с Антоном тоже?       Их с Алиной родители, как правило, после бурных ночей винили себя, извинялись и покупали бюджетные сладости. Что, если Арсений тоже расстроен тем, что сорвался на сына? Если да, тогда он постарается найти лёгкий способ загладить вину. Может, рискнуть прямо сейчас? Серёжа отчаянно вздохнул и зашагал к дверям. Его работодатель как раз облачался в пиджак.       – Арсений Сергеевич? – Позвал он.       Арсений глянул на него, приподняв брови:       – Да? – И снова повернулся к зеркалу, чтобы поправить шлицы. – Я вас внимательно слушаю.       Серёжа отчего-то замялся. Говорить стало неловко: давило ощущение, что он без толку тратит чужое время.       – Да я, собственно, быстро… – Начал он и тут же понял, что уже сама эта фраза была лишней, не несла в себе ничего существенного, только растягивала время. – В общем, я что хотел сказать. У Антона через две недели спектакль в школе... Очень важный для него, – добавил он, извиняясь. – Он был бы рад видеть вас. Может быть, вы сможете включить это в своё расписание?       Говорить об этом сразу после того, как Арсений наорал на Антона за недостаточный талант к бизнесу, было крайне рискованно. Вплоть до того, что Антона могли лишить репетиций в пользу дополнительного времени на занятия с репетиторами. С другой стороны, говорить об этом после того, как Арсений наорал на Антона (не важно, за что), могло быть хорошей идеей. Тут уже как повезёт.       Однако Серёжа быстро понял, что просчитался. Его работодатель невозмутимо продолжил собираться и, уже выходя из квартиры, обернулся на Серёжу:       – А, вы всё ещё здесь? – Спросил он с виду недовольно, но по голосу – совершенно спокойно. – Я вас выслушал. Вы, видимо ждёте мой ответ? Отвечаю: я не против того, чтобы у моего сына были хобби. Но только до тех пор, пока они остаются хобби. Ваша работа (напоминаю) – готовить Антона к поступлению, а не пытаться с ним подружиться, помогая бунтовать против злого папки. Деньги вам плачу я. Я сейчас ваш основной заказчик.       Открывая дверь, он окинул Серёжу холодным взглядом с головы до ног и обратно и добавил:       – Надеюсь, я ясно выразился.       На этом они попрощались.       Серёжа вздохнул и посмотрел на себя в зеркало. Нежно-зелёное худи, серые спортивки. Не так уж плохо он выглядел, вообще-то. Но то, что хотел сказать Арсений, было очевидно: слишком уж всё это несерьёзно. Для другана Антона – пойдёт, а вот для наставника – нет.       Что же ему делать с Антоном?

***

      Антон быстро вник в графики функций и решал их на раз-два. Они уже перешли к логарифмам. Это было вперёд программы, но Антон очень старался – и явно не только для виду. У него неплохо получалось. Под конец Серёжа лукаво накидал подопечному задачек попроще, чтобы у него осталось в памяти: логарифмы – несложно.       Антон был доволен, Серёжа – тоже. И, когда с занятием закончили, он позвал подопечного поесть печенья. Антон был явно не против поднять уровень сахара, а потому с радостью согласился. После их занятий он чаще всего был в приподнятом настроении: оставалось ощущение, что они час занимались полезным, и он сам достиг впечатляющих результатов. А потому эмоциями хотелось делиться, хотелось болтать, отпускать Серёжу по своим делам – не хотелось. И предложение поесть печенья звучало более чем заманчиво.       Они продолжили разговаривать про разные глупости. Серёжа выдал пару искренних комплиментов актёрским тик-токам и смешным сторис в Инстаграме. В ходе разговора выяснилось, что у Антона есть пара друзей-студентов ВГИКа. У одного из них он одолжил растянутый свитер, в котором нарисовался в клубе в вечер их первого знакомства (для достоверности). Антон поначалу смутился, когда они коснулись этой темы, но, увидев, что Серёжа всё это обсуждает только с точки зрения актёрского мастерства, расслабился и поделился тем, что специально перед этим пять дней отращивал щетину, чтобы быть больше похожим на уставшего студента. Серёжа на это посмеялся.       – Слушай, – спросил он внезапно.       Антон вопросительно на него посмотрел.       – А вот я у тебя в комнате ещё в прошлый раз телескоп разглядел. Просто забыл спросить.       Разглядеть что-нибудь в комнате Антона, в принципе, было сложно. Там всегда царил беспорядок, в котором сам хозяин комнаты ориентировался, как зверёк в собственной норе, а вот гости рисковали заблудиться. Похоже, до недавнего времени на телескопе просто висела футболка.       – Ты им пользуешься или это так, для антуража?       – А-а, – кивнул Антон. – Вообще, планировал пользоваться. Я его заказал, когда мы с папой сюда переехали, и я грустил.       У Серёжи в груди ёкнуло. Какая-то история. Он случайно. Честное слово, случайно. Просто нравится смотреть на звёзды – вот и спросил. Он внимательно смотрел на Антона, ничего не отвечая, не спрашивая. Если хочешь рассказать – расскажи, пожалуйста. А если это слишком личное – без проблем, давай сменим тему.       – Я на нашей старой квартире часто смотрел на звёзды, когда родители ругались, – сказал, наконец Антон. – А здесь мы были вдвоём, мне было одиноко, и я надеялся, что смогу так тратить время по вечерам.       Серёжа почувствовал, что веки невольно погорячели, и изо всех сил постарался не проваливаться в собственные эмоции. Сейчас бы Антона выдержать. На себя сил уже вряд ли хватит.       – Но в итоге ничего не получилось, – закончил Антон, мило улыбаясь. – Здесь слишком светло, и я без понятия, куда смотреть, чтобы хоть увидеть хоть что-нибудь, кроме луны. Даже с крыши пробовал – всё равно почти вслепую получается.       – Антон, – тихо спросил Серёжа, – а где сейчас твоя мама?       Улыбка робко сошла с губ его подопечного, и он снова погрустнел. А потом встал из-за стола и ушёл в комнату.       Слишком личное. Слишком близкое. Да ещё после их с Арсением утреннего конфликта. Эх, Матвиенко, Матвиенко… Теперь лучшее, что ты можешь сделать – оставить его в покое.       Антон вернулся в гостиную и снова сел за стол.       В руках он держал глянцевую фотографию. На ней в обнимку стояли молодая женщина и мальчик лет десяти. Уже тогда высокий, с той самой очаровательной улыбкой.       – Это она? – Спросил Серёжа, разглядывая снимок.       Антон кивнул.       Немного помолчав, Серёжа решился на вопрос:       – А где она сейчас?       Вместо ответа Антон обернул фото, и Серёжа на белой стороне увидел твёрдой, совсем не Антоновой рукой выведенный номер телефона. И начинался он далеко не с +7… Серёжа посмотрел на Антона.       – Американский, – кивнул он.       Серёжа снова опустил глаза на номер:       – А как так получилось?       – Развелись, – бесхитростно ответил Антон.       – Почему?       Антон грустно усмехнулся:       – Ты же уже знаешь, какой у меня отец. Постоянно жить под абсолютным контролем – можно чокнуться, – и, немного помолчав, добавил: – Мама всегда умела себя отстоять. Когда он начал переходить все границы – она выбрала развестись.       Какая грустная ситуация. В том числе, для Арсения. За завтраком он явно злился на бывшую жену. Злился так, как будто она объявила о разводе позавчера, а не шесть лет назад. А ведь, судя по рассказу Антона, он сам довёл ситуацию до такого исхода.       – Почему она не взяла тебя с собой? – Спросил Серёжа.       Антон глубоко вздохнул и некоторое время молчал, чтобы не выпустить просившиеся наружу слёзы.       – А ты сам как думаешь? Смогла бы она это сделать без проблем?       Серёжа нахмурился.       – Мой отец – миллионер. А мама – просто женщина, – пояснил Антон. – Будь я девочкой – может, он бы меня и отпустил, – и перед следующими словами он помрачнел ещё больше: – Но ему нужен наследник…       Серёжа и сам изо всех сил старался не раскиснуть. Как же он сочувствовал Антону. Как ему было жаль этого милого пацана.       – Ты созваниваешься с мамой? – Спросил он, наконец.       Антон снова ответил не сразу, глотая уж слишком явную грусть:       – Мне нельзя.       – Почему?       Антон грустно пожал плечами:       – Отец не хочет. Если мы свяжемся – он узнает.       Они снова сидели в тишине некоторое время.       – У меня остался только этот номер, – сказал Антон. – Но он старый. За шесть лет она уже, наверное, завела другой…       На этих словах он отвернулся.       Как же всё это было грустно. Всё. История о матери и ситуация, в которой Антон оказался сейчас, и отсутствие понимания со стороны Арсения, и диаметрально противоположные планы на жизнь Антона у самого Антона и его отца… Серёже захотелось обнять этого милого парня или хотя бы взять его за руку – потому что как ещё в этой ситуации поддержать? Захотелось положить его голову себе на плечо и запустить пальцы в вечно растрёпанные волосы. Или взять на руки и унести из этого дома куда-нибудь подальше.       Тишину нарушил звук открывания замка.       Арсений возвращался с работы.       Услышав, как ключ входит в замочную скважину, Антон накрыл руками фотографию и, бегло глянув на дверь, скрылся в своей комнате.       Уже когда Арсений вошёл в прихожую, Антон высунул голову в гостиную и, посмотрев на Серёжу, приложил палец к губам.       Серёжа кивнул.       Конечно, Антон. Он не расскажет. Да и что здесь рассказывать… «Грустно это всё», – снова подумал Серёжа, глядя, как Антон тихо прикрывает дверь в свою комнату.