Flower Power

      – Итак, вы переспали, – не спросил, а скорее констатировал Дима, возвращаясь в Серёжин Опель.       – Нет, мы не спали, – ответил Серёжа, разглядывая кнопки регулирования температуры на приборной панели между ним и Димой.       – Интересно, – вздёрнул брови Дима. – Тогда на кой чёрт ты поднял меня утром в воскресенье и заставил ехать сюда, чтобы забирать твои вещи?       Они стояли на подземной парковке ставшей уже близкой Серёже Евразии. Арсений Сергеевич пока не знает, что Серёжа на него больше не работает, поэтому это место всё ещё оплачено. И «Омни» на апрель ещё не успела связать Серёжу новым договором с Сити. Тайминг просто идеальный…       – Посмотрел я на твоего Антона, – поделился Дима, чтобы заполнить затянувшуюся паузу, которую Серёжа, зарывшись в мысли, просто не заметил. – Милый парень, вполне в твоём вкусе, насколько я успел понять. Только морда лица слишком недовольная.       У Серёжи при этих словах внутри растеклось что-то сладко-горькое. Оно притягивало и удерживало, но чем дольше Серёжа в это погружался, тем хуже ему становилось.       – Он просто не выспался, – пояснил он Диме с грустной нежностью в голосе.       Ну, и не только это, конечно. Ещё они вчера расстались.       Вот они стоят сейчас на парковке – так близко от Антона. Выйти из машины, вызвать лифт – пять минут, и можно будет позвонить в его квартиру. А потом… Потом – обнимать и долго просить прощения. За вчера. За прошедшую неделю. За все эти три месяца. За все моменты, когда он был с ним нарочито строг или старательно безразличен. За всё то время, когда, желая позаботиться, обижал его и расстраивал. За все случаи, когда, несмотря на безграничное доверие Антона, не подставлял руки, не страховал, не был для него хоть сколько-нибудь надёжной опорой.       Серёжа положил руку на замок ремня безопасности. Зачем он вообще его оставил?       Но в это время рядом негромко вздохнул Дима в вежливом ожидании.       И Серёжа повернул ключ.       И они потихоньку тронулись.       Медленно выехали с парковки, словно украдкой шурша шинами по бетону. Проехали все небоскрёбы и позволили им скрыться позади.       – Так что произошло-то? – Спросил Дима, когда они выехали на мост.       Серёжа вздохнул:       – Ты, в общем-то, почти прав, – ответил он и снова погрузился в молчание.       – Что, Арсений умчал разбираться со своими миллионами, и ты пошёл к ребенку в комнату соблазнять его?       Димин голос немного отдавал сочувствием – ровно настолько, чтобы Серёжа не чувствовал, будто его сейчас отругают. Но в целом Дима звучал, скорее, нейтрально: было видно, что он хотел разобраться в истории, ради которой его с утра пораньше да в выходной возили по Москве.       – Да нет, – наконец, отозвался Серёжа. И, ещё немного помолчав, добавил: – Мы были у меня.       Тут Дима уже откровенно уставился на своего друга:       – Дальновидно, – покивал он.       – Да нет, – сразу возразил Серёжа. – Я возил его посмотреть на звёзды.       – А-а, – саркастично протянул Дима.       – Просто из Сити их не видно, – пояснил Серёжа. – Слишком светло.       – Разумеется, – насмешливо поддакнул Дима.       – Поз! – Раздражённо зыркнул на него Серёжа. – Чего ты до меня доёбываешься?       –Так я не обвиняю, – обиженно пошёл на попятный Дима. – Просто передо мной-то оправдываться не обязательно.       – Я не оправдываюсь, – отрезал Серёжа, снова отворачиваясь и готовясь включить игнор.       – Ну, ты мне хочешь сказать, что серьёзно не думал о последствиях, когда отвозил Антона к себе? – Спросил Дима и, наткнувшись на категоричное молчание, продолжил: – То есть, вы ночью вдвоём в тёмной, пустой квартире. У тебя из мебели почти только кровать. И ты такой: классная идея, атмосфера располагает к образовательным моментам. Сейчас найдём Сатурн и поедем обратно.       Серёжа продолжал молчать, но чувство вины начало заполнять его изнутри.       – Ну, вообще-то, – тихо проговорил он, наконец, – в Сити точно такая же фигня. Пустые апартаменты, никто не мешает… Мог бы с тем же успехом обвинить меня, что мы никуда не поехали и остались вместе в Евразии.       – Нет, Серёж, – не отпускал душный Дима. – Сити – не то же самое. Там у тебя работает внутренний полицейский, потому что везде вайбы строгого бати Антона. Там тебе бы было куда сложнее решиться на физические контакты с Антоном. Не говоря уже о том, что Арсений Сергеич по законам жанра в любой момент мог нагрянуть из командировки «чуть-чуть пораньше, это же не проблема». А вот в твоей квартире вам бы никто не помешал.       Серёжа тяжело вздохнул. Ну в самом деле, он ничего такого не планировал. Но всё, что говорил Дима, звучало невероятно складно. Может, он на самом деле всё так и хотел устроить? Просто не давал себе думать об этом? Чёрт…       Он вспомнил, как за день до их поездки в квартиру не мог выбросить из головы тот самый тик-ток, который Антон с Алиной снимали в его присутствии.       – Не знаю, Дим, – признался он, наконец, виновато. – Может, ты и прав.       Они ещё ехали молча, а потом Дима возобновил расспросы:       – Так и что у вас там произошло в итоге?       Серёжа куснул губу:       – Он меня поцеловал.       – И всё? – Спросил Дима.       В его голосе звучало то ли облегчение, то ли разочарование.       – Та нет, – неловко признался Серёжа. – Мы бы переспали…       – Если бы не…? – Не отставал Дима.       Серёжа угрюмо смотрел на дорогу, но, наконец, пробурчал:       – Я его остановил и отвёз в Сити, а сам поехал к себе.       В машине снова повисла дурацкая тишина.       – Ну, а дальше ты знаешь, – подвёл Серёжа какой-никакой итог, чтобы только не слушать эту беззвучную вату.       Дима помолчал ещё некоторое время, а потом устало вздохнул и пальцами одной руки потёр внутренние уголки глаз:       – То есть, давай подытожим. Вы знакомитесь в баре. Ты везёшь его к себе. Вы трахаетесь, всё классно.       От воспоминаний, что когда-то они были знакомы не как наставник и подопечный, а просто как Серёжа и Антон, стало только хуже.       – Потом ты его отшиваешь и селишься в его квартире.       – Из-за контракта…       – Разумеется, – согласился Дима. – Потом ты будишь его по утрам, готовишь ему завтраки, пока папка не против, болтаешь с ним, прикалываешься, ходишь к нему на спектакли, стараешься ему помогать, как можешь. И вообще снова весь такой из себя надёжный и хороший.       До того, как Дима всё это вот так рассказал, Серёже казалось, что он и правда во многом был очень даже хорошим.       – Даёшь ему время как следует к тебе привязаться, потом везёшь к себе, – тут Дима пальцами изобразил кавычки, – чтобы «просто посмотреть на звёзды», обвиняешь его в том, что он переходит границы, и отшиваешь ещё раз.       И снова ватная тишина. Просто отвратительная. Серёжа даже газу прибавил, но усилившийся рёв мотора никак не исправил эту гнетущую атмосферу.       – Ну, и… – Серёжа продолжал участвовать в этом карательной диалоге, лишь бы не оставаться в тишине. – Что ты на это скажешь?       Дима вздохнул как-то бессильно-возмущённо:       – Как твой друг или как сторонний наблюдатель?       Этот вопрос звучал абсолютно недобро – ох, недобро!       – Как сторонний наблюдатель, – крутанул барабан русской рулетки Серёжа.       – Как сторонний наблюдатель, скажу тебе, что ты мудила редкостный. Повесил на пацана ответственность за свои этические закидоны, а сам остался благородным принцем в белом пальто. Помучил его, как следует, и свалил в закат.       В глазах погорячело.       – А как друг что скажешь? – Бессильно спросил Серёжа.       Дима подумал пару мгновений:       – Как друг скажу, что ты долбоёб. Потому что твой Антон, судя по всем рассказам, – образец адекватного человека (даром, что остальная семейка с тараканами). Я даже думал, вы будете вроде нас с Катей. Но я забыл, что там, кроме Антона ещё ты…       Они с Антоном – как Дима с Катей? Теперь Серёжа действительно почувствовал себя круглым дураком, который сам отказался от чего-то такого, что случается крайне редко и не со всеми. Нет, а Дима не привирает сейчас? На самом деле? И уже сам ответил на свой вопрос: да, пожалуй, так действительно могло бы быть.       – Ну, и, возвращаясь к позиции стороннего наблюдателя, не могу не отметить, что раз родители Антоном не особо интересуются, а друзей у него при этом много, очевидно, человек полжизни ищет подтверждение того, что он хоть кому-нибудь может быть важен и интересен, – не щадил Дима. – И тут, вроде бы, наконец, появляется человек, который к нему по-настоящему прикипает, но потом оказывается, что, видимо, нет. Потому что в какой-то момент он спокойно и абсолютно без раздумий разрывает отношения и исчезает.       Это было просто отвратительно. Серёжа не хотел это слушать: ему и так было тошно. Но Дима говорил справедливые вещи, и от этого становилось ещё хуже.       – В общем, – подытожил Дима, – не знаю, что там с твоими преподавательским принципами, но человеческие у тебя, прямо скажу, такие себе.

***

      Вернув Диму домой, Серёжа ещё некоторое время пытался решить, куда теперь ехать. Но места для таких бытовых мыслей в голове не осталось, поэтому он просто по привычному маршруту отправился домой.       М-да…       Когда он с утра звонил Диме, он думал, что обращается за помощью. Ну, в общем-то, формально помощь он и получил: в расчищенном багажнике теперь лежал его чемодан с вещами. Но вот Димины слова стёрли с его вчерашнего поступка весь налёт благородства и самоотречения, оголив что-то настолько уродливое, что сам Серёжа боялся окрестить хоть каким-то вменяемым словом.       Как бы противно ни было признавать, но Дима был прав. И Антон был прав, когда говорил, что Серёжа за него решает. Потому что, если бы Серёжа решал только за себя, – он бы повёл себя совсем по-другому.       Серёжа переключил передачу, и машина сбавила ход.       То, что он сделал вчера, сегодня ему откровенно не нравилось. И очевидно нужно было как-то это менять.       Но вот не поздно ли?