– Не сиди на тротуаре: сегодня холодно. Я искал тебя, – раздался рядом невыносимо знакомый голос.
Антон поднял голову и увидел над собой Арсения. Видеть его в данный момент было и радостно, и отвратительно. Принимать помощь от него не хотелось, но как назло именно сейчас она была просто необходима и выбирать не приходилось.
– Идём в машину, – скомандовал отец.
И Антон вздохнув поднялся и последовал за ним, спрятав замёрзшие руки в карманы.
Мимо них медленно проплывали, оставаясь сзади, красивые витрины магазинов, неоновые вывески, привлекательные двери ресторанов, где люди с доходом значительно выше среднего наслаждались вечером воскресенья. Такая всё это была суета: эти покупки эксклюзивных шмоток – зачем? чтобы щеголять потом перед друзьями или коллегами, что-то из себя изображая? – посиделки в дорогих местах за бокалами изысканных напитков в жалких попытках сделать именно этот вечер именно этого воскресенья особенным. На деле же это был промозглый, ветреный день, рядовое тридцать первое марта, которое, если не завешивать всей этой мишурой, будет всего лишь днём, когда от холода хочется спрятаться буквально где угодно.
Таксисты, припарковавшиеся у тротуара и прагматично поднявшие все стёкла, могли наблюдать, как на фоне сияющих золотыми слитками панорамных окон шли два силуэта: чуть впереди – мужчина с безупречной осанкой в деловом костюме, а за ним, опустив голову, закрывшись от всего мира чёрным капюшоном толстовки, плёлся высокий парнишка.
Антон шёл за отцом, глядя себе под ноги, и второй раз в жизни испытывая чувство невыразимой безнадёжности. Почти как в последний день зимних каникул, когда он на такси возвращался от Серёжи домой, пока Арсений отсутствовал по делам. Тогда на него тоже давила мысль о том, что это был последний глоток свободы, и вот сейчас он возвращается насовсем в свою клетку. Что больше никогда не увидит того потрясного мужчину из бара и, как знать, возможно никогда больше не повторит того, что делал той ночью. Но только с той разницей, что в тот раз он сам сел в такси, сам уехал – и уехал от «потрясного мужчины из бара». Тогда он тосковал, скорее, по тому запаху вольной жизни, которой успел ощутить. Сейчас его увозили от Серёжи. От его Серёжи. Насовсем. И увозил Арсений. Как будто маленький Антон играл на детской площадке, но пришёл строгий отец и забрал его домой. С той только разницей, что на этот раз – насовсем. Вообще насовсем. Навсегда.
Сейчас Антон закончит школу – и будет полностью в распоряжении своего отца. Больше никаких глупых театральных кружков, никаких ненужных друзей – только полезные, весь день – расписан по часам.
В машине было действительно подкупающе тепло.Арсений задержался на улице, отвечая на как всегда срочный телефонный звонок, а Антон залез, не теряя времени, вперёд, на пассажирское сиденье и рефлекторно выдохнул, пока замёрзшее тело приятно расслабляясь, впитывая тепло салона каждой клеточкой. Досконально изученная приборная панель. Идеально удобное кресло. Много места для ног. Вот только Антон себя ощущал не в комфорте, а в тюрьме. Сразу же захотелось обратно на улицу, вот только куда ему там идти? Да и не пустят его обратно.
– Ну, всё, поехали, – довольно крякнул Арсений, впуская на секунду внутрь звуки оживлённой улицы.
Он энергично пристегнулся и тронулся.
Ну всё. Поехали.
Антон тихо вздохнул – так, чтобы отец не услышал.
– Где Сергей? – Резанул по живому Арсений.
– Уехал к себе, – коротко ответил Антон, надеясь, что на этом они закончат.
– Ясно, – кивнул Арсений. И помолчав спросил то, что Антон слышать не хотел: – Почему?
Внутри снова всё сжалось. Почему?! Вот какой ответ его устроит? Потому что долбоёб. Потому что Антон (не какой-то там Антон, а сын самого ген.дира «Лесси») хотел его трахнуть. Потому что гондон. Потому что сволочь.
– Он не объяснил, – бросил Антон и отвернулся в окно.
Арсений некоторое время вёл молча, и Антон чувствовал в воздухе лёгкие покалывания назревающего в Арсении гнева.
– Ничего, – выдал он, наконец, как всегда абсолютно спокойным голосом, от которого Антоном завладел физический страх: уж лучше бы он выкричал всю злость сейчас, чем вот так запрятал куда-то поглубже, чтобы оставить на потом. – Это ничего. Он мне и так не нравился. Держал его, только потому что вы с ним, вроде, неплохо поладили. Да и к тому же в «Лесси» столько дел было – ну, ты и сам знаешь. Я же только из Воронежа.
– Ага, – на всякий случай согласился Антон. И кстати вспомнил: – У меня телефон пропал. И карта.
– А-а, – протянул Арсений. – Так вот, почему ты на звонки не отвечал.
– Ага, – снова отозвался Антон.
– Хорошо, что сразу сказал. Сейчас позвоню в банк, чтобы они заблокировали счёт.
И он соединил телефон с наушником и набрал банк.
А Антон смотрел, как за окном тёплого Вольво мелькают пейзажи наизусть известного маршрута. И это была дорога в тепло и комфорт, в место, где можно было принять согревающий душ и выпить что-нибудь горячее. И в то же время, его увозили в тюрьму. Красивую, обустроенную по всем запросом современной элиты, – но тюрьму.
– Ну всё, – вернулся к нему Арсений. – Счёт они заблокировали, снять оттуда ничего не успели. Всё под контролем. Завтра я найму тебе нового репетитора по алгебре. Обойдёмся без наставников: составить расписание дополнительных занятий ты и сам в состоянии, не велика потеря. Нужно поднапрячься, Антон. Оценки у тебя сейчас хорошие, но совсем близко конец года, экзамены. Соберись. Сейчас нужно сделать очень важное усилие – и ты шагнёшь во взрослую жизнь, понимаешь?
Антон помолчал немного и, наконец, спросил:
– Как ты меня нашёл?
– По последней отслеженной геолокации твоего телефона, – спокойно и даже удивлённо отозвался Арсений. – Квартал, где ты находился перед тем, как потерять телефон, я засёк – а дальше ходил и искал тебя.
– А-а… – протянул Антон безразлично.
– Антон, давай договоримся, что сегодня ты себе устроил последнюю гулянку. С завтрашнего дня ты должен стать серьёзнее. Другого выбора просто нет.
– Ага, – безвольно ответил Антон. И в надежде перевести тему, спросил: – Что там в Воронеже было? И с Власовым как дела?
– Вот это уже вопросы по делу, – довольно отозвался Арсений. – В порядке всё. В конце мая у нас суд. Мы выиграем. Там такая штука…
И он продолжал рассказывать, а Антон сидел рядом, безразлично глядя вперёд. Из глаз всё также продолжали течь слёзы. Уже не так, как там, на улице, рядом со «СкайБаром»: не перехватывая дыхание, не выплёскивая наружу все эмоции. Они просто текли как бы между делом, не отвлекая ни от разговора с Арсением, ни от созерцания улиц.
– Антоша, ты мне нужен в качестве будущего руководителя «Лесси». Однажды я всё оставлю на тебе, и я должен видеть, что ты к этой ответственности готов.
Антон вздохнул устало и кивнул:
– Да, пап.
***
Серёжино воскресенье было отвратительно медленным и тяжёлым. Оно тянулось и тянулось и непонятно было, когда оно, наконец, закончится. Оно, как густая смоляная капля, только медленно провисали куда-то вниз, но всё никак не капало.
Почему, чтобы стало лучше, должно пройти воскресенье, – Серёжа не знал. А в самом деле, почему? После воскресенья начнется понедельник, такой же медленный и занудный. Сменится только дата, а состояние останется прежним.
В квартире было тихо. Не так, как в Евразии: здесь больше не было спокойно. Здесь тишина постоянно напоминала Серёже, что он бы мог быть сейчас с Антоном, а он здесь. И как там Антон? Что делает сейчас? Последние новости о нём Серёжа получил от Димы. Хорошо хоть, что Антон был дома, а не сглупил и не ушёл куда-нибудь протестовать.
Тишина заставляла думать о том, что он без предупреждения бросил работу. По бумагам даже не подставил никого, но по факту он понимал, что завтра и Арсений, и «Омни» будут неприятно удивлены.
Но самое отвратительное – на тишину слетались воспоминания об их с Димой разговоре. Как ни паршиво было признавать, но, похоже, Дима был кругом прав. Серёжа всё это время беспокоился об этике, которую уже нарушил давным-давно и нарушал каждый день, находясь рядом с Антоном. Да и Димины предположения о том, как плохо он сделал Антону вот таким расставанием, скорее всего, тоже были верны. Хотел, как лучше, а в итоге только навредил.
И Серёжа чувствовал себя безмерно виноватым, но вот что со всем этим делать – не знал. Хочет ли Антон с ним мириться и будет ли? И не будет ли эта попытка примирения ещё одним эгоистичным жестом со стороны Серёжи?
И, если возобновить их общение, то как?
Было бы хорошо начать общаться просто в жизни – наконец-то, на равных, наконец-то, в условиях, когда они оба будут ничем не ограничены.
Но вот загвоздка: общаться «просто в жизни» с Антоном будет невероятно сложно по одной простой причине: у него почти каждый день расписан по часам. Из школы его забирает Арсеньевский Вольво, и потом он едет домой и занимается с репетиторами. А в выходные – сидит дома с Арсением. Отпускают отдохнуть с друзьями его крайне редко, потому что это «самые важные месяцы», нужно готовиться к ЕГЭ, бла-бла…
А посему Серёжа возвращался к мысли, что на следующей неделе он должен снова выйти на работу в качестве наставника Антона. Чемодан разобрать он не успел, так что это будет несложно. Там он поговорит с Антоном, попросит прощения. Если Антон не захочет его видеть – тогда всё. Ну, а если простит – то в июле его мучения с ЕГЭ заканчиваются. Он поступает в университет, а там уже всё не настолько серьёзно с учёбой, да и вряд ли его также жёстко будут контролировать, он ведь будет уже совершеннолетним. И тогда они смогут встречаться уже практически беспрепятственно. Просто не попадаться особо Арсению на глаза.
Серёжа взглянул на часы: за всеми этими размышлениями он не заметил, как за окном стемнело. Время приближалось к полуночи. Звонить сейчас Арсению – не лучшая идея. Он позвонит завтра утром. Извинится, придумает какую-нибудь слезливую историю о внезапно заболевших родителях и вернётся.
***
На следующее утро Серёжа звонил Арсению дважды с перерывом в полчаса, но его бывший работодатель скидывал и не перезванивал.
Это заставляло нервничать, но Серёжа решил не накручивать. Можно понять: он злится из-за того, что Серёжа без предупреждения свалил, да ещё и пока сам Арсений был в отъезде и просил позаботиться об Антоне. А возможно, он вообще просто занят сейчас. Мало ли там: созвоны, совещания, консультации с юристами – у них же этот Власов…
Серёжа отправил Арсению сообщение:
Я
Арсений Сергеевич, это Сергей. Извините, пожалуйста, что уехал без предупреждения. Я и сам не ожидал, что так выйдет. Мне вчера позвонили из больницы и сообщили, что туда привезли моих родителей после серьёзной аварии. Я очень испугался, а когда, в итоге, попал в отделение, выяснилось, что это наши однофамильцы, а с родителями всё в порядке. Извините, что в воскресенье Антон был один. Если вы всё ещё не против, я с радостью продолжу с вами работать и готовить Антона к экзаменам.
10:43
В итоге действительно не прошло и пятнадцати минут, как на телефоне высветился входящий от Арсения.
– Алло? – Робко ответил Серёжа.
– Слушаю, – только сказали на том конце.
И Серёжа замялся. Судя по голосу, бывший работодатель был настроен совсем не дружелюбно.
– Извините, пожалуйста, что без предупреждения уехал, – Серёжа попытался сделать голос сожалеющим, но не виноватым. Так сказать, не я такой, это всё обстоятельства. – Я очень испугался за родителей и даже не подумал сначала им позвонить или хоть как-то ещё проверить слова врачей.
На том конце выжидающе молчали.
– Как вы смотрите на то, чтобы продолжить работать? – Спросил, совсем растерявшись, Серёжа. – Обещаю, такого больше не повторится.
Пауза с другой стороны продлилась ещё несколько секунд. Видимо, Арсений Сергеевич выбирал, накричать на Серёжу или отреагировать так спокойно, будто ничего и не произошло. И, похоже, выбрал первый вариант:
– А не из-за тебя ли, мерзавец, мой сын мне вчера заявил, что он пидорас?! – «Накричал» Арсений в своей обыкновенной манере: негромко, но очень страшно.
Серёжа почувствовал, как внутри что-то упал. Антон рассказал. Сейчас. В такой момент. Чёрт…
И, поскольку, молчание затянулось теперь уже с его стороны, Арсений продолжил:
– Ты мне никогда не нравился, но теперь я не буду вежливым. Держись от моего сына подальше или я оставлю о тебе такую рекомендацию, что «Омни» тебя вышвырнут, лишь бы не проебать свои рейтинги.
В трубке раздались короткие гудки…
