Маскарад

      Догадок может существовать сколь угодно много — в том, наверное, есть некоторая прелесть, ведь возможно нафантазировать любые небылицы на потеху самому себе. И на то они и догадки, чтобы быть призрачными, неуловимыми и словно даже напрочь лишенными опасностей. Коралина, разумеется, предполагала, что помимо преступлений, связанных с распространением наркотиков и убийством неугодных, ее мать была замешана в иных нелегальных деяниях, но, кажется, Роман Сионис при встрече превратил ее догадку во вполне реальный и осязаемый факт, когда принялся говорить о существовании неназванной программы. Пугало, правда, вовсе не то, что руки Мины были не то, что по локоть — по плечо в крови других людей; страшило то, что Кора, как выяснилось, ничего не знала о своей матери.       Она, едва не оторвав в спешке пуговицы, скинула с себя одежду, впитавшую запахи дорогих духов и сигарного дыма, которые окутывали каждого, кто входил в кабинет Черной Маски. От его костюма вообще пахло чем-то терпким и слегка сладковатым, и аромат мог показаться приятным, но он будто дурманил и опьянял, поэтому первое, о чем подумала Кора, оказавшись в лофте Мины, — теплый душ и мягкая постель, на которой поскорее можно было бы забыться сном и избавиться от тяжести прошедшего дня. Но если с первым ее желанием проблем не должно было возникнуть, то лечь спать в квартире матери она не сумела бы при всей своей накопившейся усталости, поэтому решила не задерживаться в лофте и оказалась дома уже меньше, чем через сорок минут спокойной поездки на такси под классическую музыку, выбранную шофером.       Ее собственная, в некотором смысле, квартира встретила Кору уютной тишиной и практически кромешной темнотой, немного, правда, разбавленной теплыми пятнами фонарного света, растекавшегося по половицам возле окна приглушенными бликами. Захотелось улыбнуться против воли; так, в понимании Коры Фрейзер, выглядел дом: спокойный, тихий, а в воздухе витали почти рассеявшиеся и ненавязчивые ароматы лавандовой свечи из супермаркета и кофе из незакрытой баночки на столе. Дышалось легко — впервые за сегодняшний день, и Коралина практически неслышно, чтобы не разрушить величественную тишину гостиной, прошла к шкафу в спальне, откуда вытащила первое попавшееся полотенце. Оно, разумеется, уже не пахло цветочным кондиционером для белья и было слегка жестким, но отчего-то кожа Фрейзер словно даже чесалась от пыли и въевшихся под кожу тяжелых запахов из кабинета Черной Маски, поэтому меньшей из зол ей казались полотенца, пролежавшие на ее полках несколько недель кряду.       В конце концов, они хотя бы были чистыми.       Оказавшись в уборной, Кора опустилась на коврик, спиной опершись на бортик ванной, и взглянула, наконец, на собственный телефон, в тот же миг сочувственно хмурясь. На экране красовалась плеяда уведомлений из социальных сетей, а также парочка пропущенных звонков, среди которых был от отца Коры. Быстро сверившись со временем в силу двухчасовой разницы между городами и убедившись, что папа, скорее всего, еще не заснул, Коралина тут же перезвонила ему. Ждать долго не пришлось, однако первое, что услышала девушка, был не голос Хейдена Леклера, а громкий звучный лай, и от неожиданно громкого звука Кора сначала вздрогнула, а после рассмеялась.       — Мне кажется, или Бигби рад слышать меня?       — Не только он, Корали, — отозвался Хейден, и пусть девушка не могла видеть его лица сейчас, она почувствовала, что отец улыбнулся. — Вероятно, помешал сегодняшним звонком и…       — Нет! — воскликнула Кора и, прочистив горло, повторила, но уже чуть тише: — Вовсе нет. Я сама хотела позвонить в ближайшее время, потому что, кажется, я с этой работой совсем скоро с ума сойду.       — Мне стоит беспокоиться? — Хейден понизил голос. За его спиной глухо зарычал Бигби, и мужчина тут же коротко усмехнулся. — Нам, стоит нам беспокоиться? Милая, я понимаю твое стремление жить отдельно, но, быть может, ты сделаешь перерыв и возьмешь отпуск хотя бы на пару недель? Ты ведь знаешь, что дома тебя всегда ждут; не только мы с Бигби, конечно, но и Тиен спрашивала о тебе не так давно, когда заходила повидаться.       С Тиен Кора познакомилась еще в раннем детстве, когда сидела на выступе возле школьной лестницы и жевала сэндвич после первых уроков. Она плохо помнила, о чем с ней заговорила растрепанная черноволосая девочка, вынырнувшая из-за угла, но отчего-то она точно могла сказать, что Тиен за минуты до их знакомства подралась с задирой-мальчишкой, который попытался оскорбить ее за необычный внешний вид. То, как бойко Тиен Арно впечатала кулак в солнечное сплетение рыжего хулигана, рассмешило Коралину Фрейзер, а после как будто вдохновило на помощь будущей подруге. Им тогда, конечно, сделали выговор, но исключать не стали, чтобы ситуация уж совсем не походила на комичную: где это видано, чтобы в первый учебный день двух хрупких девчонок отчислили из-за драки?       А после они с Тиен стали неразлучны и общались до самого переезда Коры в Готэм, к матери. Подруга, если и затаила обиду на Фрейзер, то виду не подала, но взяла с нее обещание как минимум раз в неделю созваниваться и обсуждать последние новости. Хватило их на два года, ровно до поступления в колледж, а после обеих закрутил водоворот студенческой жизни, и Коралина с Тиен едва ли переписывались раз в пару недель. Значило ли это, что они перестали быть подругами? Вероятно, но отчего-то Кора не хотела верить в это; гораздо больше ее волновало то, что Тиен, вышедшая замуж два с половиной года назад, не знала ничего о новой жизни Коралины в Готэме.       — Мы с ней списывались, наверное, в середине октября. Ти спрашивала, приеду ли я в Калгари хотя бы к американскому Дню Благодарения, раз не нашла возможности приехать на канадский. Звучал ее вопрос не без претензии, — невесело рассмеялась девушка, закрывая глаза и закидывая голову назад.       — И каков твой ответ?       — Я бы… с радостью, пап, однако, правда, у меня слишком много дел по работе. Но я постараюсь прилететь на Рождество? — Ее обещание прозвучало, скорее, с вопросительной интонацией и было больше похоже на жалобную попытку оправдать свое уже практически двухлетнее отсутствие дома. Хейден вздохнул.       — Как мама? — после немного затянувшегося молчания тихо спросил Хейден, и его вежливый вопрос заставил Коралину в очередной раз вздрогнуть, ведь разговоры о Мине были нечастыми, и девушке не приходилось врать отцу.       Практически.       В конце концов, почему Хейдена должна была часто интересовать жизнь Мины Фрейзер, с которой они вместе прожили не так уж много лет? Их история, подумалось Коре, вообще не была примечательной: поженились в студенческие годы, не ужились, расстались. Но вышло так, что папа не держал никакого зла на бывшую жену, как могло бы подуматься: так уж сложилось, что Хейден Леклер в силу своего неконфликтного и до удивительного мягкого характера словно совсем не умел злиться. Вероятно, его покладистость и нежность единожды надоела Мине, и та подала на развод еще до того, как Коралина пошла в школу.       Конец невеселой сказки, какую их маленькая дочь придумала однажды перед сном в свой восьмой день рождения. Принцесса Мина вернулась в темную готэмскую башню, принц зажил во дворце на другой части континента, воспитывая дочь — каждый на своем месте.       Коралина не помнила совместной жизни родителей, но со слов Хейдена знала, что оба любили друг друга когда-то. Мина в том не признавалась, но она и с дочерью была скупа на эмоции, не говоря уже о бывших партнерах. Возможно, мама действительно его любила — иначе бы не уехала на несколько лет из Готэма, где родители познакомились, в канадский Калгари, на родину Хейдена. Но после развода лично они общались едва ли несколько раз, и каждый из этих разговоров, которые можно было пересчитать по пальцам одной руки, касался исключительно дочери — перевода Коры в другую школу и ее поступление в колледж. Говоря иначе, оба не знали о жизни друг друга ничего, и, разумеется, отец девушки понятия не имел о смерти Мины, как и весь остальной мир.       Кора прикусила губу и намотала на палец прядь своих волос.       — Мама? М, мы… поссорились, я ведь рассказывала. Поэтому я уже довольно давно не общаюсь с ней.       — Я думал, вы с ней будете отмечать день Благодарения, — отозвался Хейден, — а выходит, что ты совсем одна проведешь праздник?       — Почему? Не одна, конечно. Пап, слушай, у меня есть друзья, так что, вероятно, приду к ним есть готовую индейку. — Ложь. Такая очевидная, выдуманная на ходу неправда, которую, при желании, можно было раскусить так же легко, как и произнести. Кора пожала плечами, как если бы действительно сидела перед Хейденом, и ей необходимо было бы принять непринужденный вид: — Не хочу, чтобы ты волновался лишний раз за меня. Все в порядке, клянусь. И, кстати, раз ты заговорил о маме, может, ты в курсе, возвращалась ли она в Готэм по какой-то, ну, особенной причине?       — Что ты имеешь в виду?       Кора и сама толком не знала, что на это можно ответить. Вряд ли Мина стала бы посвящать Хейдена, с которым рассорилась в пух и прах накануне, в свои планы — тем более, если они выходили далеко за рамки законных действий. Девушка вздохнула, приложив ко лбу прохладную ладонь и еще помедлила, прежде чем заговорить снова:       — Я так поняла, что она работала в какой-то лаборатории над проектом, названия которого я не знаю. Решила спросить у тебя. Но раз ты не в курсе, то изв…       — Это было еще до переезда в Канаду, — прервал Кору отец, и она, подобрав под себя ноги, даже чуть наклонилась вперед, как если бы ее собеседник сидел напротив. — Не знаю, чем она занималась по возвращении в Готэм, но, когда мы познакомились, она была лаборанткой у какого-то доктора, вряд ли вспомню его имя теперь. Что точно могу сказать, твоя мать действительно была увлечена работой с ним, и кажется, они даже пытались открыть что-то невероятное и неповторимое, если цитировать ее дословно. Мина, можно сказать, горела своим делом, поэтому я не удивлюсь, если она вернулась в лаборатории после очередного переезда.       — Вернулась, да, — невесело усмехнулась Коралина, представляя сырые подпольные помещения в старых подвалах, залитые болезненно-желтым и местами фиолетовым светом, куда ежедневно ввозились килограммы сырья для производства наркотических веществ разного толка. — А почему тогда она все бросила и уехала, раз они с неназванным профессором так преуспели?       — Вероятно, влюбилась, — рассмеялся Хейден, и Кора не смогла не улыбнуться в ответ.       Вскоре разговор с отцом она завершила, вновь пообещав приехать к концу декабря на пару дней домой, но после еще некоторое время без интереса смотрела в потухший экран своего телефона. Мина Фрейзер действительно была связана с невесть откуда взявшимися лабораториями и непонятно какими экспериментами — тут Сионис не соврал. Вопросов, однако, с появлением этого дополнительного факта только прибавилось: что такого инновационного могла разрабатывать ее мать не без помощи неназванного профессора? Теоретически, Мина могла хранить хоть какие-то письменные подтверждения, которые касались ее исследовательской работы, если таковая действительно существовала в реальности, а не сводилась фиктивной отчетности на сотнях распечаток.       Коралина покачала головой и, скинув одежду, встала под горячие струи воды, принявшись растирать свою кожу.       Нет, определенно стоило отложить размышления хотя бы до завтрашнего дня. С нее хватило встречи с Черной Маской, который, ни много, ни мало, и впрямь пугал своим обликом, и Фрейзер по-прежнему задавалась вопросом, почему ее мать общалась с ним настолько много или близко, что тот не чурался называть ее коротко и почти ласково — Ми? Дрожь пробежала по телу, когда в мыслях всплыл самый очевидный ответ из всех, что Кора могла бы подобрать; ей вовсе не хотелось думать, что Мина Фрейзер вступала в какие-то отношения с Романом Сионисом. Пусть он физически и оставался человеком, внешность тоже играла свою роль. Или, быть может, таковы были убеждения исключительно Коралины, а ее мать не отличалась пристрастием к смазливым лицам.       Интересно, осудила бы она дочь, если бы Кора заявила Мине однажды, что не станет встречаться с кем-то настолько неприятным внешне? «Лицо тебе не оплатит съем квартиры в Бристоле», — отчего-то прозвучал возможный ответ Мины, да так явственно, что девушка, не удержавшись, обернулась, как будто испугавшись того, что призрак матери мог наблюдать за ней. Никого за спиной Коры, разумеется, не оказалось, но желудок отчего-то все равно неприятно потянуло, и она, сгорбившись, потерла виски. Может, стоило бы, воспользовавшись связями Мины, найти неплохого психотерапевта, чтобы избавиться хотя бы от паранойи, но, если она начнет рассказывать собственную историю, то ее уже к середине увезут в застенки. А уж именитый Аркхем иначе, как тюрьмой, и не назовешь.       Горячая вода не помогла успокоить ее разум, но тело почувствовало себя в разы лучше: Коралина, выбравшись из ванны, тут же укуталась в теплый махровый халат, который хранила еще со школьных времен, и поняла, что запах сандала вперемешку с ирисами совершенно смылся с ее кожи. Теперь от нее исходил лишь слабый аромат пионов, оставленный гелем для душа, что не могло не радовать. Настроение вмиг стало чуть лучше, и девушка потянулась за телефоном, чтобы включить музыку, пока она смывала бы остатки макияжа с лица и сушила бы вымытые волосы. Несомненно, так она бы и сделала перед тем, как начать готовиться ко сну.       Если бы вдруг не услышала приглушенный стук снаружи.       Тело вмиг напряглось, и она в панике оглянулась на дверь, напрягая слух так, будто это нехитрое действие могло бы сделать из нее какого-нибудь Супермена с его сверхчеловеческой чувствительностью. Поначалу было тихо, настолько, что Кора уже готова была вздохнуть с облегчением, мол, показалось: что только не почудится после настолько тяжелого дня. Но тронувшая ее губы улыбка тут же померкла, когда девушка услышала осторожные, но довольно тяжелые шаги сначала одного человека, затем другого. Громкий звук закрывающейся двери. Хлопок оконной рамы. Гулкий смех. Хотелось верить, что только двоих людей. Судорожно вздохнув и тут же прижав ко рту ладонь, чтобы не выдать себя, она бросила полотенце на пол, вплотную прижимая его к стыку двери и пола. Она вдруг подумала, что так даже слабый свет экрана ее телефона не сможет пробиться сквозь щель и хотя бы на время создастся впечатление, будто квартира все еще пуста, и в следующее мгновение она осторожно провела рукой по выключателю.       Небольшая ванная комната погрузилась во тьму, и тут же стало еще страшнее. Девушка ощутила, как сердце забилось в груди, а руки затряслись. Пистолет матери, который она носила с собой, остался лежать в сумке в гостиной вместе с наспех скинутой верхней одеждой, а в ванной комнате из предполагаемого оружия была только пластиковая швабра, унитазный ершик и, быть может ножницы, если Коре повезло, и она вернула их на место после использования пару дней назад. Был еще телефон, но кто из ее знакомых успел бы приехать в короткий срок? Можно было вызвать наряд полиции — это было бы крайне умным решением, но могло бы привести к другим проблемам: во-первых, у Коры не было лицензии на оружие, которое она, вопреки тому, хранила, во-вторых, неукротимый страх разоблачения как будто даже превалировал над пресловутым инстинктом самосохранения, и она оттого помедлила, в-третьих, все знали, что ночью в Готэме вероятность приезда полиции в короткие сроки равна примерно пятидесяти процентам — всегда была вероятность, что в это же время нашелся труп очередного бедолаги. К сожалению, Кора сегодня могла попасть в то же число, и от одной мысли внутри все как будто застыло.       К черту.       Обшаривая все ящики, которые находились в ванной комнате, в поисках ножниц, трясущимися пальцами она набрала номер из трех цифр, и приложила телефон к уху, понизив громкость до минимально возможного уровня.       — Полицейский департамент Готэм-Сити, я вас слушаю, — женский голос отозвался спустя несколько мгновений, которые тянулись будто целую вечность, и Коралина, приложив ко рту руку, чтобы заглушить звук быстро пробормотала свой адрес.       — Проникновение со взломом. Я… я безоружна, нахожусь в ванной. Как скоро вы сможете приехать?       — Мисс, ближайший от вас патрульный в двадцати минутах езды. Высылаю его по вашему адресу, а Вы пока…       — Я жду вас, — девушка добавила это тихо-тихо, не дослушала совет оператора, сбросив звонок, чтобы минимизировать всякий возможный шум со своей стороны.       Она, бросив на дно ванной еще одно полотенце, забралась в нее и спряталась за шторкой. Если она услышит, что дверь пытаются вынести, так хотя бы появится фора в долю секунды, чтобы выскочить на одного из нарушителей из-за спины и ударить ножницами. Слабая попытка спастись, но, вероятно, лучше, чем ничего. У нее даже не было этих двадцати минут, которые нужны были до приезда полиции: если не сейчас, так уже через минуту нарушители ее так и не наступившего спокойствия решат проверить гардероб или ванную — и вот тогда, вероятно, она даже не успеет занести руку с зажатыми в ней ножницами, и ей в лоб пустят пулю. Или оглушат, и боги знают, что еще сделают.       Девушка шумно сглотнула, опустилась на колени и вновь взглянула на экран телефона. Секунда сомнений — и она уже вновь разблокировала его, открывая вкладку с сообщениями. Коре вдруг вспомнилось, что Джейсон, уходя из ее квартиры в ту ночь, когда он вдруг решил загладить свою вину и зашить ей рану после ужина, оставил свой телефон. Она, конечно, поклялась без надобности его не использовать, как минимум потому, что они с соседом едва друг друга знали, но сейчас ведь ситуация позволяла забыть о приличиях? Может, это вообще последний раз, когда она может ему написать.       Кора: «Ты дома?»       «Джейсон? Пожалуйста. Ты дома?»       Джейсон: «к утру вернусь. что произошло?»       Кора: «Если к тебе утром постучится полиция по делу об убийстве, то, вероятно, это будет связано со мной. Дай показания, покажи переписку»       «Ко мне в квартиру пробрались незнакомые люди»       «Не знаю, сколько их»       «Надеюсь, если кто-то и умрет, то это буду не я»       Она заблокировала телефон, отправив последнее сообщение. Возможно, Джейсон, продолживший отправлять ей сообщения, уже решил, что его соседка спятила. В общем, предположив это, он оказался бы не так далек от правды, но сейчас она знала, что за дверью ее ванной кто-то находился. И, стоило ей только подумать об этом, словно в подтверждение прозвучал раскатистый громкий оклик одного из присутствовавших.       — Пусто, Роб. Подождем девчонку здесь?       — Раз босс сказал закончить сегодня, значит, останемся. Если до утра не явится, так и передадим, пусть отправляет там на поиски, кого хочет, это уже не наша забота будет, — отозвался второй бандит, и его голос оказался почти смехотворно-высоким для мужского. Может, нервы сдали, но Коралину отчего-то этот факт насмешил, и она даже почти улыбнулась, но после еще крепче сжала ножницы, прижавшись спиной к остывшему бортику ванной. Босс, вспомнилось ей обращение к неизвестному заказчику. Это мог быть кто угодно из недругов матери, хоть террорист в красном шлеме — запросто. Похитить дочь Мины Фрейзер и шантажировать ту: план тривиальный, но в представлении третьего лица наверняка действенный. Только Кора знала, что если с ней приключиться нечто неприятное, пусть даже и похищение, то никакая Мина Фрейзер на связь не выйдет. И дочь ее все равно умрет, если не сейчас, то через пару дней от пыток в холодном подвале.       Халат снизу намок даже через полотенце, но это последнее, что ее волновало в данной ситуации, и Кора, подавив судорожный вдох, возвела глаза к потолку. Как будто к небу. Она даже словно молилась, потому что чувствовала, как губы ее беззвучно шептали что-то тихое и неразборчивое — просьбу к мифическим высшим силам сохранить ее жизнь. Она смотрела «Сверхъестественное», правда, только несколько первых сезонов, но этого хватило, чтобы понять: бог, ангелы или кто-либо другой не всегда благосклонны к обычным людям здесь, на Земле. Будь там, наверху, действительно что-то подобное, Готэма бы, наверное, и вовсе тогда не существовало, потому что место ему в преисподней. В очередной раз Коралине пришлось убедиться в том, что бог к ее молитвам глух, когда, минуту спустя, раздался оклик напарника Роба:       — Эй, а ты точно все комнаты проверил?       — Было бы что в этой ночлежке проверять.       — А толчок?       Вот оно, подумалось Коре, и она перехватила поудобнее ножницы, поднимаясь на ноги. У нее, судя по дальности голосов, была парочка лишних секунд. Один — она вдохнула глубоко, почувствовав, как все внутри сжалось от страха. Вспомнились дела, которые девушка не завершила, например, так и не прочитала «Дюну» Фрэнка Герберта и не вышла по пьяни замуж в Лас-Вегасе за симпатичного наследника огромного состояния. Два — Кора поставила одну ногу на бортик, чтобы оттолкнуться и в прыжке нанести удар, когда услышала, что ручку в ванную кто-то сильно дернул на себя. Три — жалко, что она так и не увидела отца перед смертью; Фрейзер подумалось, что полчаса назад нужно было поговорить с ним по фэйс-тайм.       — Заперто! Эй, малышка, — насмешливо позвал ее голос одно из преступников. Осторожный стук в дверь, от которого она вздрогнула. — Открой нам, не обидим! Мы просто пришли поболтать.       — Да что ты с ней заискиваешь: нам за ее сохранность не доплачивают. — И чья-то нога в тяжелом ударе проломила дыру в тонкой двери ровно настолько, чтобы можно было просунуть в отверстие руку и отворить замок. Когда ладонь бандита скользнула в неровный проем между досок, чтобы достать защелку, Коралина занесла ножницы и встала на бортик. Сейчас она думала только о том, чтобы выжить, остальные же мысли вовсе улетучились, как будто мир вокруг сузился до нее и двух наемников, которых она должна была обезвредить.       Прыжок вышел не таким резким, как рассчитывала девушка, но, тем не менее, ей удалось застать врасплох хотя бы одного бандита. Тот был в два раза крупнее нее, выше на полторы головы, широк в плечах, и это позволило Коре, запрыгнув ему на спину, крепко вцепиться в его тело. Мысли едва ли успевали за действиями, и Фрейзер только моргнуть, кажется, сумела, когда острие ножниц, порвав футболку, почти мягко и плавно вошло в ложбинку между плечом и ключицей заметавшегося амбала. Он взвыл от боли и резко подался назад, впечатав спиной в стену девушку. Позвоночник неприятно заныл, а в голове загудело от удара, но Коралина подавила рвущийся из горла стон, все еще крепко держась за ножницы, что торчали из-под ключицы преступника.       — Сучка, — сквозь стиснутые зубы прошипел пострадавший с высоким голосом ровно в тот момент, когда Кору, словно котенка за шкирку, дернули назад. Она успела выдернуть ножницы, но даже при всей своей прыткости она явно проигрывала в физических показателях нападавшим. Державший ее напарник раненого в следующую же секунду сумел прижать девушку к стене небольшого коридора: Кора вновь больно ударилась головой о бетонную стену, и картинка перед глазами на мгновение стала нечеткой. Прижатая к стене крепкой мужской рукой, она, между тем, все еще продолжала брыкаться и бить пустоту перед собой ногами, чем вызвала короткий смешок. — А ты чего гогочешь, идиот, я сейчас кровью истеку!       — Не умрешь. А вот ты, малышка…       — Не дождешься, — выплюнула она ровно в тот момент, когда махнула рукой и лезвием ножниц задела щеку прижимавшего ее к стене громилы. Тот громко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, но, вопреки надеждам Коралины, не отпустил ее. Напротив, его колено тут же со слышным хлопком впечаталось ей прямо в живот, и от мгновенно прошившей все тело боли на глазах выступили слезы. В этот раз стон сдержать не вышло. Ножницы со звоном стукнулись об пол. — Тебе бы не дергаться, красотка; мы ведь просто поговорить пришли.       — Хоть бы предупреждение какое написали. «Просто поговорить» приходят без взлома чужой собственности, — прохрипела Кора.       — Настроение пошутить? Сейчас вместе посмеемся, тварь, — встрял тот, кого, насколько расслышала девушка, звали Роб, и приставил к ее горлу холодное лезвие. — Мы заскочили ненадолго: уйдем так же быстро, как и появились, если ты ответишь на пару вопросов о своей мамаше.       — Мы, — выдавила Кора, тут же закашлявшись, — мы перестали общаться. Я ничего о ней не знаю.       — Ну да, а квартирку-то и шмотки все сама прикупила в свои годы? Не пизди, малышка, иначе вообще говорить разучишься.       — Думаю, не ей за это нужно переживать, — вклинился в разговор новый голос, и Коралина успела подумать, что она просчиталась, и взломщиков было трое, а не двое. Только вот незамедлительное удивление, отразившееся на вытянутых лицах обоих, заставило ее отчего-то не испугаться еще больше, а почувствовать облегчение и начать действовать. Перехватив руку Роба, в которой был зажат нож, она отрывистым движением разогнула колено, ударяя того между ног. Тот тут же выпустил из руки оружие, которым Кора полоснула по руке удерживавшего ее мужчины, и он вскрикнул. В тот миг, когда девушка упала на пол, больно стукнувшись копчиком о плинтус, рядом с ними, прямо под ногами, прокатилось что-то металлическое.       И пространство заволокло дымом.       Коралина прижала рукав к носу и крепко зажмурилась, свободной рукой ощупывая пол и пытаясь отыскать хоть какой-то путь к отступлению. А по левую руку от нее громко вскрикнул Роб: его визг сопровождался шумными отрывистыми ударами — звуками драки, и Кора застыла в замешательстве. Кто бы ни появился в ее квартире, он либо хотел добраться до нее раньше наемников, либо защитить. Но последний вариант вряд ли был хоть насколько-то вероятным, правда? Коре некогда было думать, поэтому она, превозмогая боль в крестце и остаточные неприятные ощущения в животе, поползла вперед, чтобы хоть в пылу драки ей не прилетел лишний удар. Она приложила ладонь к гудящему затылку, но тут же с радостью отметила, что крови не было, значит, не так уж ее и ударило.       — Кто ты? — напарник Роба, все еще оставшийся безымянным, попятился назад, судя по звукам, в сторону Коры, при этом неистово кашляя от скребущего ощущения в горле, вызванного пеленой дыма.       — Так и подмывает ответить, что твой ночной кошмар, но, — звук удара, громкий вой бандита, стук упавшего навзничь тела, — думаю, тебе и пострашней меня вещи снились.       Коралина вскинула взгляд, в ужасе приоткрыв рот: она знала этот голос, слышала его даже сегодня — раздавал указания и иногда не гнушался озвучивать явно глупые шуточки. И девушка даже не могла в данный миг ответить, рада ли она его появлению? С одной стороны, конечно, он спасал ее, с другой это подтверждало ее самые смелые догадки о том, что Красный Колпак знал о Мине в разы больше, чем она себе представляла. Черт, это совершенно не входило в ее планы; кроме того, такое открытие дезориентировало — неужели она настолько в чем-то просчиталась, что, даже почистив с помощью Кловиса все данные о родстве Мины и Коралины, у любого преступника в Готэме все равно была возможность вычислить ее?       Она вздохнула и постаралась приоткрыть глаза, когда со вторым глухим хлопком свалившегося на пол тела все затихло. Дым растворялся в воздухе, просачиваясь сквозь открытые настежь окна. Тишина не прерывалась ни одним лишним движением, и оттого становилось только страшнее. Коралина несмело подняла глаза, все еще слегка слезящиеся от использованной Колпаком уловки, и все, что она увидела — красные блики его шлема в мнимом спокойствии темной квартиры.       — Скажи спасибо своей матери: если бы не ее работа сегодня, может, к вечеру кормила бы рыб в реке. Ну, или какие там еще твари живут, — будничным тоном сообщил Красный Колпак, и Коралина ничего не могла с собой поделать. Только послушно кивнула, подтягивая колени к груди и прижимаясь спиной к стенке. — Но не думай, что я нанялся твоим телохранителем. Это одноразовая акция, свой купон на спасение ты использовала.       — Я… Ага.       — Что, даже «спасибо» я не дождусь, кукла? — из-под шлема раздался саркастичный смешок, и Кора повела плечами, ощутив дискомфорт от такого фамильярного и нелепого обращения. Звучало пошло. И обесценивающе. С другой стороны, Колпак, в общем-то и не был вежливым добряком-супергероем, очевидно. — Твоя мать теперь должна мне все сорок процентов, кстати, за твое спасение.       — Я столько не стою. — Коралина, небрежно пожав плечами, поднялась на ноги и подошла на шаг ближе к своему неожиданному спасителю. — Но я ей передам, э… если мы, конечно, увидимся.       — Ага, если пробить информацию, то можно и впрямь подумать, что вы… как ты выразилась? — Он, кивнув, прошел к окну, что выходило прямо на дорогу перед домом. — Перестали общаться. Только и ты, и я знаем, что это все ложь; простенькая, к слову, бесхитростная: могла и получше постараться.       — Что ты имеешь в виду? — напряглась Коралина, ощущая, что, наверное, и не хотела бы знать, что Колпак подразумевал. Не мог же он… Не мог, нет. Девушка качнулась вперед, чтобы вновь приблизиться к нему, но мужчина тут же щелкнул пальцами, выглянув из окна.       — О, копы подоспели. Ты вызвала? Молодец, только оружие все спрячь и скажи, что тебе просто повезло их вырубить — тайским боксом там, например, занималась или джиу-джитсу. Придумай что-нибудь, но поубедительнее твоей лжи про мать, — предупредил ее Колпак, садясь на оконную раму. Коралина сжала пальцы, напрягаясь всем телом так, будто готовилась к удару. И он наступил, потому что она услышала короткий смешок, измененный голосовым модулятором, и преступник махнул ей рукой, на прощание небрежно обронив: — Хорошо сохранилась для своих лет, бабуля.       И Кора, оставшись в следующий миг, смачно выругалась: пора была признать, что она непоправимо просчиталась.