Маскарад

      Вспышка: перед глазами на мгновение стало белым-бело, как будто при ярком освещении фар, бьющем прямо в лицо, и только потом взгляд заволокла тягучая, липкая тьма. Она проникла под кожу, расплылась по телу нефтяным пятном, просочилась внутрь, стала его кровью, которая наполнила все существо с новым ударом сердца. Тьма слоилась на злость и ярость, но что-то иное ее разбавляло, делало еще более ядовитой и опасной.       Похоть.       Нетерпение.       Страстное желание прикасаться.       Слившиеся воедино, эти эмоции руководили каждым его действием — и только поэтому Джейсон Тодд мог сейчас объяснить то рвение, с которым он, почти вжимая тело Коралины Фрейзер в стену, целовал ее глубоко и больно, прихватывая зубами то язык, то губы. Убегай, девочка, и спасайся, как сделала это в ночь на понедельник; убегай и зови на помощь раньше, чем это зайдет дальше, думалось Джейсону, пока его руки не опустились на ее дрожащее тело, а были прижаты к стене с обеих сторон от Коралины. Зато ее ладони ощущались поочередно везде: скользили по его волосам вниз, к шее, опускались, оглаживая плечи, и снова возвращались к затылку. Холодные девичьи пальцы путались в прядках и царапали кожу на голове ногтями, и, черт, чувствовалось в этом движении нечто такое, что заводило Джейсона и сводило его с ума.       Он мог бы остановиться, если бы она одумалась, в конце концов, силе воли Джейсон выучился давно, еще в прошлой — буквально — жизни. Но Коралина не спешила уходить и целовала его как будто не менее яростно, словно и в ней разливалась дикая, будоражащая смесь злости с желанием. Но не могла ведь она… Не могла. Джейсон подался чуть назад, надеясь, что, отовравшись друг от друга, они, наконец, оба опомнятся; в первую очередь, конечно, он сам, потому что чего Тодд точно не планировал, так это трахать источник своих проблем в последние несколько дней.       — Коралина, слушай, я...       — Ты что? Не хотел все усложнять? — устало и почти зло выдохнула она, отступив.       — Вроде того. Ты не представляешь, в каком я дерьме сейчас.       Искренне хотелось добавить «и ты тоже, кстати», но Джейсон спешно сжал губы, благоразумно рассудив, что сейчас точно было не время для таких громких признаний. Однажды — обязательно, но не когда он в шаге от того, чтобы зажать ее прямо у этой стены. Черт, Джейсон даже при самом тяжелом приходе не мог себе представить такой вариант развития событий, но вот она, реальность, вновь смеялась прямо ему в лицо, словно вынуждая играть в ненавистную «Правду или действие». Из принципа, конечно, он выбирал действие, но если и признаваться в правде самому себе, то было ведь в этой Фрейзер, сейчас глядящей исподлобья прямо в его глаза, нечто такое, что заставляло думать о ней практически постоянно. С презрением, раздражением, удивлением, иногда даже волнением, но каждый раз — думать. Возвращаться мыслями к тому, какая она нелепая, самоуверенная и упрямая. А еще, наверное, красивая, по крайней мере, в представлении самого Джейсона. Неудивительно, что подменыш Дрейк положил глаз на нее.       — Я не ищу отношений, — призналась Коралина, заметно расслабив плечи. Ее ладошка скользнула по его груди к животу и спустилась ниже. Пальцы очертили край брюк, проступавший за футболкой, и Фрейзер улыбнулась: почти незаметно, только вздернула уголок рта, точно вспомнила забавную шутку. — По правде говоря, я не представляю себя рядом с кем-то.       — Совсем? Какая жалость. — Джейсон вскинул брови, наклонившись чуть ниже. Он флиртовал? Отвратительно. Но Коралине, вероятно, думалось обратное, поэтому она легко подалась вперед, едва прикрыв глаза.       — Ну, на одну ночь могу, пожалуй, сделать исключение.       На этот раз поцелуй не был таким грубым и яростным, но не потерял напористости и бесконтрольного желания раствориться друг в друге. Джейсон дал Коралине возможность уйти, даже первым сделал шаг назад, чтобы она успела убежать, но за время их разговора она сама притянула его ближе к себе, уцепившись пальцами за край его футболки — что ж, теперь отступать ей стало некуда. Тодд был гораздо выше Коралины, а еще очевидно сильнее, поэтому ему не составило труда подхватить ее и крепко придавить своим телом к стене, когда она прижала колено к внешней стороне его бедра. Фрейзер оказалась легче, чем он мог подумать — почти нездорово, и ему на миг подумалось, что она словно стала худее с их первой встречи. Ни о чем хорошем это не говорило, но, если совсем уж честно, Джейсону было наплевать — девочка немаленькая, сама в состоянии разобраться хотя бы с одной своей проблемой.       Она разорвала поцелуй, скользнув еще раз языком по его нижней губе, а потом горячо выдохнула на шею Джейсона — только для того, чтобы в следующий миг припасть ртом к чувствительному участку кожи прямо под его ухом, сильно втягивая его ртом до покраснения. Двинулась дальше, оставляя на горле цепочку коротких поцелуев, перемежавшихся с легкими укусами. Он хрипло выдохнул, почувствовав, как от влажной дорожки оставленной языком поверх, вероятно, следа от зубов, по коже пробежали мурашки, и крепче вцепился пальцами в ее ягодицы, прижимая ее к себе. Ближе. Ненастынее. Она нетерпеливо потерлась своей грудью об его, простонав что-то едва слышное в изгиб его шеи; скользнув по Коралине быстрым взглядом, Джейсон увидел затвердевшие соски, явственно просматриваемые сквозь ткань светло-розовой футболки. Вновь припав к ее губам, он рукой отодвинул край легкой ткани, и его пальцы дразняще, почти играючи очертили ее ребро, прямо под грудью, и Фрейзер коротко вздохнула, почти всхлипнув и откинув назад голову. Затылок ее прижался к стене, и Джейсон подался вперед, склонившись над ее ухом:       — Такая нетерпеливая, да?       — Ты даже не представляешь, насколько.       В тот момент в ней как будто что-то переменилось. Если поначалу, когда Тодд поцеловал ее в первый раз, ему показалось, будто бы Коралина мягкая и податливая, то теперь не оставалось сомнений, что за внешней нерешительностью крылось желание обладать. Властвовать. Контролировать всю ситуацию, и, черт, это распаляло его еще больше. Из горла против воли вырвался звук, напомнивший нечто среднее между стоном и почти утробным рыком, как если бы что-то животное вмиг захлестнуло его сознание, вернув к первородным инстинктам, когда ее тонкие пальцы, оцарапав затылок, спустились к плечам. Они впивались в кожу, принося болезненное ощущение, которое сейчас казалось правильным, нужным и таким малым. Потому что хотелось еще. Хотелось большего — до дрожи, боли в животе и пульсации в паху.       Джейсон все еще держал Фрейзер, обвившую его торс ногами, когда пересек порог ее квартиры и захлопнул за собой дверь. Он был в ее спальне в ту ночь, когда поднял ее с улицы наверх на своих руках — не из заботы, конечно, а чтобы позлить Тима. Но кто же знал, что через несколько дней он уже по собственной воле станет держать Фрейзер возле себя намеренно, страстно желая поцеловать каждый дюйм ее тела и до невозврата раствориться в ощущении ее тепла под собой?       Опустив ее на кровать в полумраке спальни, освещенной только отблеском уличного желтого фонаря, Джейсон навис над Коралиной, целуя ее глубоко и медленно. Дразня и не переступая черту, но распаляя их обоих сильнее. Он втянул носом воздух и почувствовал, как от кожи Фрейзер легко пахло почти выветрившимися за день духами с цветочным ароматом, совсем немного потом после пробежки и чем-то еще. Едва уловимо, но противоестественно и так правильно одновременно, что это затуманивало его и без того хаотично разбегавшиеся мысли.       Ладошки Фрейзер нырнули под плотную ткань его кофты и заскользили вверх; ногти царапнули спину под тканью, и Джейсон, не разрывая поцелуя, протяжно замычал от захлестнувшего с головой желания ощутить это прикосновение без лишних слоев. Кожа к коже, только он и она. Оставляя легкие влажные следы на ее скуле, щеке, шее, Тодд опустился ниже и вновь глубоко вдохнул запах Коралины; потянул рукав ветровки, услышав, как она застонала, выгнувшись навстречу, словно помогая стянуть с себя ненужную одежду, — и Джейсон вдруг понял. Ощутил лоснящуюся ткань куртки под своими пальцами и вдруг осознал, что к аромату духов Фрейзер примешался и запах его собственного парфюма, который, вероятно, впитался в ткань.       Она пахла цветами, но вместе с тем Коралина Фрейзер пахла им самим.       Черт возьми, когда это зашло настолько далеко от первоначального «убить при первой возможности»?       Джейсон приподнялся на руках и всмотрелся в ее лицо. Фрейзер тяжело дышала от глубоких поцелуев, собственной распаленности и непреодолимого возбуждения; она глядела на него из-под полуприкрытых, дрожащих век, словно тоже внимательно рассматривала, а потом медленно облизнула заметно раскрасневшиеся от поцелуев губы и неуверенно улыбнулась, будто спрашивая, все ли было в порядке, не хотел ли он остановиться. Даже если бы так случилось, остановиться он бы уже вряд ли смог, и Джейсон понял это, когда Коралина нерешительно приподнялась и потянула его кофту с плеч вниз. С громким, неестественно-оглушительным шуршанием она упала с кровати вниз, пока Тодд едва ли шевелился, вглядываясь в черты лица сидящей перед ним девушки и пытаясь понять, чего ему больше хотелось сейчас: подчинить Коралину хоть однажды себе или, напротив, без остатка отдаться ей? Он так усердно старался заставить ее играть по его правилам уже столько раз, и словно она каждый из них силилась ответить — бесконечная игра в кошки-мышки, где хитрый Том делает вид, что расставляет ловушки, а потом вдруг дает Джерри сбежать. И так по кругу, вновь и вновь.       А потом Том вдруг позволяет Джерри управлять собой, и это ломает-крошит-стирает все мыслимые рамки.       — Ты так странно действуешь на меня. — Слова слетели с языка прежде, чем Джейсон успел их обдумать. Он едва поморщился, но с удивлением ощутил, что нисколько не пожалел о сказанном. Коралина недоуменно нахмурилась и как будто собиралась спросить что-то, однако в то же мгновение охнула, закатив глаза, когда пальцы Джейсона скользнули по внутренней стороне ее бедра вверх, и ладонь легла прямо меж ее ног. — Иногда мне кажется, что я устаю от разговоров с тобой настолько, что хочется сбежать.       — Да, я сегодня это заметила. — Она слабо улыбнулась, пока ее пальцы медленно расстегивали сначала пуговицу на его джинсах, а потом и ширинку. — А в другое время?       — А в другое я не хочу, чтобы ты исчезала куда-то из поля моего зрения.       — Думаешь, секс поможет определиться, хочешь ты видеть меня рядом с собой или нет?       — По-моему, раз я сейчас здесь, — выдохнул он ей в губы, наклоняясь близко и подцепляя резинку ее тайтсов, — довольно очевидно то, что я уже определился.       Она спешно закивала, прикрывая глаза и тянясь вперед: ее пальцы прошлись по его голой груди и очертили часть шрама в виде несоразмерной буквы “Y” — наследие гробовой доски. Джейсон как будто ждал, что едва нахмурившаяся Коралина задаст вопросы, но она только вытянула шею, чтобы сорвать еще один поцелуй, а после неспешный и неуверенный темп происходящего вдруг обернулся неистовым вихрем: оба, путаясь в лишней ткани, которая сейчас только царапала разгоряченную кожу, сбрасывали одежду на пол или на другую сторону кровати, кусали губы друг друга в странных, спешных поцелуях, словно в неконтролируемом страхе забыв, что сейчас, в эти короткие мгновения, растянутые как будто на целую вечность, им некуда было спешить.       Завтра не наступит, пока они не уснут, а до тех пор можно было просто расслабиться.       Такая мысль, правда, у Джейсона не вызвала ничего, кроме раздражения, ведь рациональная часть его сознания, все еще не замутненная кипящей лавой вожделения, прожигавшего вены изнутри, помнила, что под ним — Коралина Фрейзер, с легкой руки которой Бэтмен еще меньше суток назад мог перехватить его и… Он потерял мысль, а вместе с ней и источник горького вязкого раздражения в то мгновение, когда девушка под ним, извиваясь, сдавленно простонала его имя. Почти по слогам, растягивая гласные, утопая в протяжном «Дже-е-ейсон», и он, черт возьми, повелся. Сдался. Сломался. В последнее время его редко звали по имени, но от Коралины, каждый раз, когда она видела его без маски, Тодд только и слышал: «Привет, Джейсон!», «Как дела, Джейсон?», «Джейсон, стой, почему ты не разговариваешь?». Раз за разом, снова и снова она повторяла его имя с разными интонациями, но так, с придыханием, захлебываясь в собственных эмоциях, извиваясь на его руке и потираясь о ладонь, которая очерчивала дразнящие круги поверх влажного белья, — впервые. Она так неистово, невообразимо хотела его, что это даже могло напугать.       Если бы, конечно, Джейсон не хотел ее с той же силой.       На ее белой груди он оставил россыпь коротких поцелуев и несколько укусов-полумесяцев: недостаточно глубоких, чтобы появились синяки, но все равно довольно ощутимых. Лицо утопало в жаре ее кожи, скользкой от пота и влажных дорожек, оставленных губами Джейсона, и ему это так невообразимо нравилось, что, пожалуй, он мог кончить, только глядя на то, как она стонала от его нехитрых ласк. И от того, как ее пальцы, быстро скользнув под резинку трусов, обхватили член у самого основания.       — Фрейзер, — прорычал Джейсон сквозь стиснутые зубы, почувствовав, как все тело вздрогнуло против воли после быстрого движения вверх-вниз, от основания до головки.       — Не называй… У меня есть имя.       Он не ответил. Припал губами к груди, пока одной рукой стягивал с нее остатки одежды, и она в очередной раз нетерпеливо захныкала, как если бы медленно и мучительно умирала от каждого дразнящего прикосновения. Коралина лежала перед ним теперь совершенно обнаженная, растрепанная и такая восхитительно-беззащитная, что все, чего теперь хотелось по-настоящему, это, нависнув над ней, скрыть хрупкое тело от всего мира. Даже становилось не по себе от того, как он допустил это: столько раз хотеть пустить ей пулю в лоб, чтобы сдаться после первого поцелуя в вонявшем сыростью коридоре старого дома?       — Хватит медлить.       Она, привстав, ощутимо толкнула Джейсона ладонью в грудь, и он подался назад. Садясь на постель, он почти непонимающе взглянул на нее, потому что действительно не знал, что на этот раз взбрело в голову Коралины и почему она его оттолкнула. Но она молчала. Не нарушая тишину, до краев заполненную отзвуками тяжелого прерывистого дыхания, она села сверху на его бедра, прижавшись влажностью своей промежности к его твердому члену. Половые губы скользко прошлись по всей длине, и Тодд откинул назад голову, одной рукой обхватив бедро Коралины, а второй — цепляясь за откинутое одеяло.       — Какой ты, оказывается, послушный, — выдохнула она в изгиб его шеи и тут же втянула губами тонкую кожу на месте где пульсировала от напряжения темно-синяя вена, не видимая глазу, но хороша ощутимая под мягкостью ее языка, тут же облизавшего место покраснения.       — Нравятся хорошие мальчики? — поддразнил он, проводя рукой вверх, к пояснице, а потом обхватывая ее талию и вжимая в кожу пальцы так крепко, что Коралина, не сдержавшись, зашипела и прогнулась в спине, еще раз ощутимо скользнув по его твердой длине. Она текла так сильно — Джейсон чувствовал, как вся его кожа становится влажной там, где она сидела, и это возбуждало еще сильнее, заставляя и без того напряженный член твердеть еще больше. Видит бог, медлил вовсе не он.       — Вряд ли в таком случае я бы сидела на тебе. — И она, положив ладонь на самое основание, медленно приподняла бедра, но только для того, чтобы тут же опуститься вниз. Почти синхронно с сорвавшимся с его губ шипением Фрейзер застонала, когда член Джейсона полностью оказался внутри.       На мгновение мир вокруг замер: за окном не слышалось шуршание асфальта под колесами машин, шум соседей снизу стих, шелестение простыни под бедрами стало практически неразличимо. Они оба не двигались, прижимаясь лбами друг к другу, привыкая и как будто заново учась чувствовать. Ногти на руках Коралины оцарапали его чувствительную кожу на шее, и в этот же миг она первая точно вышла из оцепенения. Качнула бедрами и горячо выдохнула короткое «боже», ощутив глубокий толчок.       Джейсон в ответ захотел сказать только «блять», не зная, как еще описать ощущения от происходившего. Она прижималась к нему твердыми сосками, и оттого, что темп ее движений с каждой секундой нарастал, Джейсон не сдержал стон. Он быстро сжал ее грудь ладонью, может, слегка грубее, чем рассчитывал, но Коралина только прикрыла глаза и принялась двигаться на его члене еще быстрее. Тодд и сам смотрел на нее сквозь наполовину прикрытые веки, но видел, черт возьми, как пошло она кусала губы и откидывала назад голову, двигаясь на нем, опуская свою маленькую ладошку к клитору, кружа вокруг него пальцами. Доводя себя до грани удовольствия. Не сбавляя темп. Растворяясь в каждом новом толчке его бедер навстречу. Джейсон Тодд прекрасно понимал, что ничего, кроме отвращения и ненависти он не должен был чувствовать к ней — как и ко всем людям, вторгавшимся в его существование, но. Это ведь Фрейзер. Парадоксально-восхитительная в своей непредсказуемости и сумасбродности, абсолютно неискренняя, но до невозможного раскрепощенная и прямолинейная, она сейчас была рядом, вокруг, внутри, снаружи. На мгновение она стала всем. Поэтому ненависть к ней умерла, не успев родиться, а все, о чем мог думать Джейсон, когда она стонала, громко и протяжно, не сдерживаясь, — то, как правильно она сейчас ощущалась. По-настоящему.       Быстрым движением Джейсон уложил ее на спину, вновь нависая над Коралиной. Она недовольно и почти разочарованно хмыкнула, когда Тодд покинул ее тело, но тут же нетерпеливо раздвинула ноги и вновь опустила свои тонкие пальцы поверх напряженного ярко-алого бугорка. Ресницы Фрейзер трепетали, но даже в полумраке комнаты несложно было разглядеть, как она смотрела на него — с вожделением и просьбой блестящими под поволокой похоти глазами. От каждого кругового движения подушечек пальцев ее бедра дергались вперед, и он прекрасно понимал, что, может, неожиданно для самой себя она подошла к грани. И по тому, как она пыталась притянуть его себе, нетрудно было догадаться, что ей необходим был он, чтобы кончить.       — Пожалуйста, — проговорила она сбивчиво, выгибаясь в спине. Ближе к нему почти отчаянно умоляя и только распаляя его сильнее. Но он не торопился: рука Тодда обхватила ее лицо, и большой палец скользнул по приоткрытым губам Коралины, отчего та дернулась и часто задышала. Он склонился ниже, почти над самым ее ухом:       — Пожалуйста — что?       — Хочу, — невпопад протянула она, быстрым движением языка облизывая его палец и втягивая в рот. Джейсон смотрел на то, как ее губы медленно заскользили по его коже, а гладкий мягкий язык защекотал подушечку, и, казалось, практически потерял себя в этом зрелище. Так близко, чувственно, интимно, так… странно. Непривычно. Нужно. Головка члена словно налилась тяжестью, когда он прижал ее к мокрому влагалищу, и Фрейзер часто-часто закивала. Он знал, что ей нужно было, но, черт, как же он хотел это услышать, поэтому тут же убрал руку от лица и вновь спросил ее, только еще более низко и хрипло:       — Чего хочешь?       — Тебя. Боже, Джейсон, я хочу тебя.       Он и не пытался сдерживаться до этого, но такая простая и совершенная в своей разгоряченной искренности просьба Фрейзер словно совершенно лишила его всяких границ. Джейсон одним резким толчком вошел в нее и принялся двигать бедрами практически беспрерывно. От этого Коралина стонала, мычала, извивалась и снова, и снова, и снова по кругу. Она не сдерживала рвущиеся наружу от переполнявших тело и душу ощущений крики, иногда звала его по имени сбивчиво, от чего Тодд слышал только скомканное, рваное «Джей» между развязными стонами. От вида ее податливого тела и горячего, мокрого ощущения на члене он понимал, как близко подошел к грани, но и сама Коралина уже практически тряслась под ним, поэтому он, прижавшись лбом к ее плечу, оставил на коже короткий поцелуй и заговорил:       — Давай, Кора. Я чувствую, как ты близко, знаю это. Хочу, чтобы кончила, пока я трахаю тебя.       — Да, — выдохнула она. — Да, глубже, вот… так, да!       Казалось, весь мир тогда в этом ее всеобъемлющем «да» застыл, точно маленький шмель, угодивший в ловушку янтаря. Едва ли она успела закончить фразу, потому что вмиг ее ноги, обвивавшие талию Джейсона, вдруг сжались, и Коралина задрожала всем телом, откидывая голову на подушки. Ее грудь тяжело вздымалась, пока волна оргазма оплетала каждую клеточку ее организма, и от этого вида Джейсон ощутил, как приятно потянуло мышцы живота и внутреннюю сторону бедра. Он шумно выдохнул через рот, выскальзывая из подрагивавшего тела Коралины, как только ощутил приблизившуюся разрядку, но она вновь перехватила его влажный орган рукой. Вверх-вниз, до самого основания, быстро и стремительно: Фрейзер точно знала, что делать, и где-то на краю сознания Джейсона, не затопленном подступающей волной наслаждения, он отметил, что, вероятно, она вполне могла быть опытнее него в сексе. И это почти вызвало улыбку — но в то же мгновение он почувствовал, как оргазм накрыл его с головой, и протяжно, почти бесстыдно застонал.       Следующее, что увидел Джейсон, открыв глаза после того, как острые, покалывающие ощущения едва стихли, была едва заметная ухмылка Фрейзер. Ее лицо контрастно выделялось на фоне нимбом разметавшихся по подушке волос, и весь ее вид вызвал в груди непривычные, инородные чувства, которые в тот миг могли бы напугать Джейсона, если бы не бурлящая в венах эйфория. Он хотел и даже будто страстно желал видеть ее вот так еще, и еще, и снова, и опять.       Знал только, что это было невозможно.

***

      — Обычно я либо прошу медицинскую справку у парней, либо настаиваю на презервативах. — Коралина нашла в комоде пачку влажных салфеток и, достав пару для себя, кинула ту Джейсону. Он поймал ее точно на рефлексе, даже не посмотрев и не приложив усилий.       — Наверное, мне это должно польстить.       — Наверное, — согласилась она и нахмурилась, стараясь вспомнить, куда могла запрятать таблетки экстренной контрацепции, купленные еще пару месяцев назад по настоянию Яз, когда Кора обмолвилась о том, что много времени стала проводить с Тимом. Не то чтобы они с Яз общались очень близко, но поддерживали связь со времен университета, и, пожалуй, в Готэме она стала вторым человеком, к которому можно было обратиться за помощью без всяких сомнений. В первую очередь, конечно, за моральной, подумалось Коре, когда она прошагала через всю комнату к столу, где была разбросана косметика. Ну, или хотела прошагать: не до конца оправившись от яркого, разбивающего оргазма, ее ноги подрагивали, поэтому пришлось, проходя мимо двери, ухватиться за косяк.       Наверное, Джейсону и это должно было польстить, подумалось девушке. Когда она вынула из ящика коробку с препаратом, то нерешительно повернулась к мужчине, но тут же отчего-то стыдливо отвела глаза, когда увидела, что тот по-прежнему лежал на кровати, не двигаясь и не отрывая от нее взгляд.       — Ты пойдешь со мной, э, на кухню? Просто я вспомнила, что, кажется, поменяла твои планы на вечер и лишила ужина.       — А у тебя есть лишняя еда?       — Вроде того, — рассмеялась Кора и схватила с пола свои трусы, а со спинки стула — тонкую безразмерную футболку, которая выглядела на ее теле, как домашнее платье.       Зайдя на кухню, она подумала, что при свете электрической лампы наверняка выглядела нелепо: волосы спутались, под глазами, наверное, отпечатались следы туши, а на шее, вероятно, уже явственно стали видны оставленные Джейсоном отметины. Джейсоном, зачем-то еще раз повторила она, словно стараясь ужиться с мыслью о произошедшем. На самом деле, их внезапный секс казался ничем иным, как спонтанным желанием раствориться друг в друге — изощренный эскапизм без должных мер предосторожности, но Кора словно почувствовала себя легче. Пусть эффект от эндорфинов в крови был временным, она могла позволить себе пару минут наслаждаться волной безмятежности, пока разогревала еду, оставшуюся в холодильнике.       — Ты говоришь, что работаешь, но каждый раз, когда я оказываюсь у тебя, — начал Джейсон, опершись на дверной проем спиной, когда вышел из спальни в одних только джинсах, — то ты зовешь на ужин. Вроде как нереалистично.       — Что именно? Я люблю готовить. — Она пожала плечами и засунула тарелку с пастой в микроволновку. — Думаю, переняла эту привычку от матери; она была очень занятой женщиной, но кулинария оставалась для нее чем-то вроде хобби.       — Была?       Коралина сжала губы. Черт возьми, следовало следить за языком, особенно в присутствии человека, о котором она по-прежнему ничего толком не знала. И с которым переспала несколько минут назад, тут же напомнила себе она, но это ведь не было достаточным аргументом для того, чтобы впервые кому-то рассказать о смерти Мины? Или же наоборот, Джейсон, с которым ее ничего не связывало, кроме, теперь, очевидно, одной ночи, — единственный, кому можно было излить душу. Никакой общей компании, прошлого и, разумеется, будущего; только они в слабо освещенной кухне, назойливое жужжание микроволновой печи, не перекрывающее, впрочем, гул мыслей, и тяжесть нераскрытых тайн.       — Она умерла два года назад.       Слова обожгли горло почти так же сильно, как и горяча паста, вилку которой Кора засунула в рот прежде, чем успела обдумать свое решение. Так странно было признаться в чем-то столь сокровенном с подобной легкостью, что она почти испугалась, но потом неловко повела плечом, ставя на стол глубокую тарелку. Посмотрев на сине-голубую глазурь посуды, Коралина вздохнула и улыбнулась: неестественно, вежливо, но это все, на что хватило ее сил. Словно произнеся эту фразу, она вдруг впервые поняла — Мины больше нет в этом мире, и она не вернется вдруг, чтобы решить проблемы дочери. Джейсон только молча кивнул. Ни слов сочувствия, ни лишних извинений; вместо этого — понимание во взгляде и плотно сжатые губы. И в тот миг Коралина не могла быть благодарнее.       — Не хочешь говорить об этом?       — Нет.       — Ладно, — просто согласился он, а потом вдруг усмехнулся. — Тогда буду ждать сигнал о том, что можно продолжать разговор без неловкости. А то вдруг мне взбредет в голову пошутить про смерть или гробы, ну знаешь, к слову придется.       — К слову? Как, знаешь, — Коралина окинула его взглядом, чуть прищурившись, — если бы ты вдруг решил поделиться историей об этом шраме, как от аутопсии?       — Ага, например. Не представляю, о чем еще можно говорить после секса, как не о чернухе или смерти.       На самом деле, Коралина могла бы предложить уйму других тем, но отчего-то ей почудилось, что в тот миг Джейсон оказался поразительно, парадоксально и абсурдно прав, поэтому она только рассмеялась в ответ, закинув назад голову. Впервые за долгое время ей показалось, будто внутри нее ослаб до болезненного тугой узел, и хотелось улыбаться, говорить, наконец-то дышать свободно. Она понимала, что долго такое состояние удержать не получится, оттого ценила каждую секунду, как самое настоящее сокровище, зная одно: проснувшись завтра, ей вновь придется с головой увязнуть в рутинной опасности.       О которой почему-то она практически забывала сейчас, сидя напротив Джейсона и иногда во время разговора ловя на себе его долгий взгляд, о значении которого, впрочем, Коралина предпочитала не задумываться.