***
Сегодняшний день начался около четырех часов утра — не по своей воле Кора распахнула глаза от глухого звука удара по окну в ее спальне. Первое, что она ощутила, был сковывающий все тело страх и парализующее полусонный разум осознание того, что пособники Черной Маски могли вернуться вновь, чтобы наконец завершить начатое. Она вздрогнула в тот же миг, когда поняла, что оказалась не в силах распахнуть крепко зажмуренные глаза и посмотреть за окно, не скрытое плотными шторами этой ночью. Ведь за стеклом мог стоять еще и Красный Колпак; он и без того затянул со своей местью за Бэтмена, как показалось Коре, и от этой догадки она захотела провалиться вниз. Куда-то сквозь мягкий матрас, подушки, кровать, пол — прямиком в преисподнюю, где ее точно никто не отыщет. Вытянув руку вбок, она принялась ощупывать столешницу прикроватной тумбочки в поисках хоть какой-то безделушки, которой, в теории, можно было защищаться. Тело прошила мелкая дрожь, когда ладонь скользнула по абсолютно гладкой и пустой поверхности. Ровно в ту же секунду раздались шаги за дверью, и матовая черная ручка накренилась под чужой рукой. Больше медлить было нельзя. Если он-они-кто угодно уже здесь, то она попробует отбиться хотя бы кулаками. Но в дверном проеме не появилось ни бандита, подосланного Романом Сионисом, ни ожидаемо вооруженной до зубов — несомненно условных, ведь лицо скрывала непроницаемая маска каждый раз, когда они виделись, — фигуры Красного Колпака. В комнату ввалился Джейсон, сонно потиравший глаза, и Коралина выдохнула так шумно, что он остановился в нескольких шагах от кровати. Он поднял взгляд, окинул им прижимавшую к груди одеяло Кору и нахмурился. — Чего встала? — Подумала… там шум за окном был, и, в общем, — повела плечом она, отмечая, каким хриплым казался ее голос в тишине спальни. Матрас прогнулся под весом тела Джейсона, когда он опустился на край кровати и согнул в колене ногу, глядя на трясшуюся Фрейзер. Ей подумалось, что простым объяснением здесь не отделаться, поэтому и вовсе решила промолчать: бездумно уставилась в потолок, стараясь выровнять свое дыхание. Она читала, что такая практика помогала успокоиться, однако то ли испуг ее был чересчур сильным, то ли отчаяние совсем беспощадно сдавило легкие, но сердце никак не переставало громко стучать, а выдохи получались совсем уж нервными и отрывистыми. Черт побери. Кора подтянула к груди одеяло. Оно открыло ее ноги и ноутбук, что опасно остался лежать на краю кровати, вероятно, после того, как она уснула: остаток вечера после ужина Фрейзер предложила провести за просмотром кулинарного шоу, в общем-то, не рассчитывая на положительный ответ. К ее удивлению, Джейсон не стал возражать, но, находясь уже в полусонном состоянии, она заметила, что он провалился в сон еще раньше, чем она сама. Мог бы уйти сейчас, когда она проснулась, но остался — и, в общем-то, Фрейзер даже не старалась его прогнать, потому что тот, разбавляя своим присутствием одиночество ее квартиры, делал это место более… безопасным? Пусть иллюзорно, не по-настоящему, но Коралина как будто чувствовала себя чуть лучше в его присутствии. — Ты не заболела? Выглядишь хреново, — заметил Джейсон, и Кора не придумала ничего лучше, как пренебрежительно фыркнуть в ответ. — Это не было попыткой оскорбить тебя. — Знаю, потому что у тебя ничего не вышло. Думаю, если ты бы захотел меня обидеть, у тебя бы получилось. — Вернемся к сути: что с тобой? — Похоже на паническую атаку. Ответом ей послужило молчание. Возможно, ей пришлось бы гадать, знаком ли Джейсон с этим явлением в принципе, если бы в следующий миг он не лег рядом и не уставился в потолок, складывая руки на груди. Он сделал пару глубоких вдохов и выдохов, прежде чем посмотреть на Фрейзер и бросить короткое «повторяй за мной». На четыре счета — вдох, а после него шел выдох той же длительности. Поначалу воздух в легкие приходилось почти с ощутимым трудом проталкивать; все ее тело как будто сжалось и наотрез отказывалось функционировать. Через несколько повторений стало легче: Кора ощутила, что напряжение, узлом стянувшее желудок и сковавшее сердце, принялось отступать. Преследовавшее ее ощущение неизбежной гибели, в которую она практически уверовала, едва проснувшись, утихло и больше не скоблило острыми ногтями изнанку ребер. Она повернула голову к Джейсону и скользнула взглядом по его расслабленному лицу, так и не решившись выдавить из точно опухшего горла даже простых слов благодарности, хотя она действительно готова была сказать ему спасибо. Спасибо за то, что в этой комнате всего лишь ты, Джейсон, а не убийца, невесть что возомнивший о себе. — Что тебя преследует? — спросила она вместо этого, вновь вперив взгляд в потолок. Нетрудно было догадаться, что за Джейсоном влачился не просто эмоциональный багаж из детских травм, а целый вагон пережитого, неразобранный и явно тревожащий каждый раз, когда кто-то поднимал тему, связанную с его личными триггерами. Кора, задавая этот вопрос, может, даже не ждала ответа, напротив, словно в своей собственной манере решила проявить участие и некоторое подобие заботы. Мол, я вижу, что с тобой происходит, чувствую, что ты много пережил. Хранимой душой боли в нем было ничуть не меньше, чем в самой Коре, если не в разы больше, и она догадывалась об этом. Оттого, может, и спросила — потому что ее саму никто о таком не спрашивал. — Прошлое, — отозвался Джейсон, и его губы слегка изогнулись в невеселой улыбке. — Но ты вряд ли хотела услышать такой ответ. — Ничего я не хотела. Только поговорить. — Отлично, тогда моя очередь задать вопрос. — Кора напряглась, повернув голову к Джейсону, который по-прежнему не смотрел на нее. Он помедлил пару мгновений, который показались до липкого тягучими, приклеившимися к коже и практически осязаемыми физически. — Где твоя рана? — Что? Джейсон приподнялся на локтях, наконец посмотрев в глаза Коралине. В неплотной темноте спальни его лицо показалось ей холодным и неестественно бледным, а еще отчего-то пугающе-серьезным. Впрочем, голос его тоже звучал невесело, и ее даже озадачила такая смена темы. — У тебя на бедре, вот здесь, — пальцы Джейсона легли на его ногу, указывая то место, где у Коры должен был остаться шрам от ранения, которое сам он и обрабатывал. Девушка недоуменно замолкла, стараясь понять смысл заданного вопроса. — Зажил, — несмело ответила она, хмурясь от осознания, что интонация вышла не утвердительной, а, скорее, вопросительной. — Я не понимаю, что тебя заставило спросить именно это; я, вроде как, живой человек, и это нормально, что раны на мне затягиваются. Эта, правда, заживала чуть дольше, чем обычные порезы, но… — Дольше? — с искренним удивлением усмехнулся Джейсон, нависая над Корой. — Фрейзер, я догадывался, конечно, что ты не из числа нормальных людей, но… Слушай, так приятно оказываться правым. Она подавила желание отпрянуть, стараясь убедить саму себя, что сейчас ей вряд ли нужно было бояться его. Он смотрел на нее пытливо, и приглушенный желтоватый свет фонаря осветил его любопытный прищур. Джейсон по-прежнему будто усмехался, и Фрейзер, скользнув взглядом по его губам, вдруг подумала, что была бы не против вновь прижаться к ним своими в поцелуе, который не был бы жадным и голодным, а, скорее, напротив, изучающим и нежным. Но, прежде чем Джейсон мог заметить ее замешательство и, что еще хуже, догадаться вдруг, о чем она задумалась, Коралина подняла глаза. — А, ага. Ну, сейчас я была бы рада услышать что-то более конкретное, потому что пока абсолютно не понимаю, о чем речь. Его утверждение о «ненормальности» Коралины вполне могло бы ее задеть, если бы она таковой не являлась в действительности. Сейчас же, по большей части, она задавалась вопросом о том, что именно привлекло внимание Джейсона в настолько незначительном факте. Кора, сколько себя помнила, всегда оправлялась довольно быстро и от болезней, и от незначительных ран; однажды, нарезая ветчину на сэндвичи, она распорола ножом по неосторожности кожу на указательном пальце. Разрез казался страшным, и крови в тот день она пролила как будто больше, чем за всю свою жизнь, но уже через пару дней на коже остался только белесый шрам, едва заметный и совершенно ее не беспокоивший. Впрочем, не то чтобы Фрейзер оставалась слепа к окружающим ее людям, нет: она прекрасно понимала, что у ее знакомых процесс заживления ран на теле занимал куда больше времени, но… Это ведь вполне нормально — отличаться? — Я, может, по первому впечатлению не слишком тяну на эрудита, — склонил голову Джейсон, — но совершенно точно знаю одно: никто из людей не способен оправиться от огнестрельного ранения за неделю. — Хочу заметить, что оно было не слишком глубоким. — Допустим. Но где шрам? Ты вообще делала перевязки или просто поплевала на ранку и кровь подтерла? — Ну, пару раз меняла бинты, — несмело отозвалась Кора, вспоминая, что несколько дней назад только вытянула из практически зажившей раны остатки крепких нитей, разрезанных в спешке перед злосчастной ночью в клубе Маски. Фрейзер приподняла ткань футболки и взглянула на гладкую кожу без единого намека на нервности шрама. Ладно, возможно, у нее действительно должен был остаться след, но стоило ли так остро реагировать на его отсутствие? Джейсон смотрел на то же место еще несколько мгновений, а потом зачем-то вытянул руку вперед, положив ее на ноги Коралины. Цвет их кожи отличался: у Джейсона она, казалось, на несколько тонов темнее. И оттого белые стежки его шрамов, короткие и длинные, широкие и неуловимо-тонкие, протянувшиеся от запястья вверх по руке, казались еще белее в тусклом свете, что пробивался в комнату. Не раздумывая, а повинуясь странному желанию, рождавшемуся из горького сожаления внутри, Кора очертила подушечками пальцев широкий неровный даже не шрам — рубец почти у самого локтя Джейсона; ранение наверняка очень старое, но определенно запоминающееся, решила она, рассматривая отметину в несколько дюймов длиной. — Это не пулевое, конечно, но, в целом, тоже разрыв тканей, пусть и более, м, нестандартный. Видишь? — То самое прошлое, которое тебя преследует? — Фрейзер покосилась в его сторону, заметив, как Джейсон постарался отмахнуться. — Часть меня, которая ловила бы паничку при воспоминаниях об этих отметинах, давно сдохла и разложилась, Фрейзер. К тому же, мою красоту они не портят, поэтому не вижу смысла волноваться. — Он беззастенчиво подмигнул. — И, эй, я тут не вызвать жалость пытаюсь, а сказать, что ты охренеть, какая везучая, если у тебя не осталось шрама после ранения. Везучая, хмыкнула под нос Коралина. Сев на кровати и прижавшись к спинке лопатками, она вновь оглядела свою кожу. Гладкая, ровная, без отметин, которые ожидаешь увидеть после пережитого ранения. То, что для нее было обыденностью, абсолютной нормой, оказывается, для большинства людей казалось аномалией — и она бы, верно, и дальше не стала бы обращать внимания на свои феноменальные способности излечиваться так скоро, если бы Джейсон не показал то, что случается в большинстве случаев. Если ты, конечно, не Супермен или какой-нибудь магистр тайных знаний в области магии. Коралина точно не родилась на другой планете, а из волшебного только однажды предсказала по картам таро катастрофу — и та была микроскопического масштаба в виде внезапной контрольной работы еще в школьные времена. Пусть Тиен тогда назвала подругу нелицеприятным «ведьма», однако ее магических способностей хватало только на подобные карточные фокусы, но никак не на исцеление. С другой стороны, вероятно, это был повод задуматься о том, что ее способности касались не только изменения внешности, как она считала прежде. — Спасет ли это меня, если однажды кто-то решит прострелить мне голову? — Не знаю, но проверять не советую. Вряд ли тебе понравится умирать, если что-то пойдет не по плану, — ответил Джейсон. Он вновь лег на подушку и зажмурился. Помолчал мгновение, другое, а потом вдруг пробормотал: — Хочешь знать мое мнение? Если ты боишься, что тебя убьют, то думай о том, сколько времени прошло после покушения. Если ничего подобного не повторилось, то, вероятно, не так уж сильно тебя хотят убить. — А если выжидают подходящего момента? — Я бы похвалил тебя за догадку, но обычно такое случается с крупными и весомыми фигурами. Не в обиду, но с кем-то помельче проще расправиться без лишних заигрываний. — Иногда ты меня пугаешь. — Правда? — Он картинно присвистнул. — Брось, бояться такого обаятельного парня кощунственно. — О, к твоему обаянию никаких вопросов, клянусь. — С другой стороны, — продолжил Джейсон на тон ниже, и голос его теперь не казался веселым и беспечным. Скорее, напротив, звучал он серьезно и практически угрожающе. Кора моргнула и постаралась не задумываться о том, что все ее существо вдруг оплело чувство дежавю. Холодной волной оно застелило сознание, и, чтобы вырваться из этих пут, Коре потребовалось напомнить себе, что этот человек ничем ей не угрожал. По крайней мере, не сейчас. И все-таки Коралина сдвинулась на пару дюймов вправо, увеличивая расстояние между их телами, прежде чем взглянуть на Джейсона. — Лучше пусть потенциально опасный человек будет в списке друзей, нежели врагов, правильно?***
После их разговора посреди ночи Коре так и не удалось вновь заснуть. Кроме того, и рабочий день выдался на удивление загруженным и суматошным, поэтому к вечеру она чувствовала себя так, будто ее тело прежде времени стало отказывать: ломило спину, тянуло суставы, и ей даже показалось, будто она услышала хруст в коленях. Впрочем, велика была вероятность, что Фрейзер просто выдумала симптомы, тайно мечтая перенести встречу с Сандрой Дэй. Коралина нервничала — скрывать от самой себя этот факт не имело никакого смысла. Потому что, во-первых, она наврала Сандре о том, кем являлась; пусть, в общем-то, к обманам Коре было не привыкать, она отчего-то чувствовала себя неуютно. Может, потому что ложь без использования своей маски — любой из множества — всегда давалось стократ сложнее. Во-вторых, подумала Фрейзер, медленно вздыхая и делая первый шаг по направлению к кафе, покоя не давало странное предчувствие, какое обыкновенно ощущаешь в не самых приятных жизненных ситуациях, которых лучше бы избегать. Например, когда в детстве перебираешь бумажки, которые использовал бы для оригами или самолетиков, но вдруг понимаешь, что вот этот листок точно брать не стоит, потому что видишь подпись мамы. И папы. Ты знаешь, точно знаешь, что не следует читать текст на бумаге, но все равно любопытничаешь и разбираешь слово по буквам. Значение у него практически непонятное, «р» перетекает в «а», и потом ты дочитываешь «звод» — спешно и как будто для галочки, но сердце вдруг начинает стучать быстро-быстро. И становится страшно. Потому что, ну, залезла, куда не просили. Сама оттого пострадала. За секунду «до», как по клишированному сценарию, захотелось отступить и бросить все, но Коре было уже далеко не семь лет, и что бы сегодня она ни узнала, это явно не заставит ее нервничать больше, чем в те мгновения, когда она ловила на себе жадный взгляд Романа Сиониса, вцепившись пальцами в холодный верткий шест. Поэтому, практически не раздумывая, она открыла дверь. В кафе пахло ягодным смузи, ванильным сиропом и жженым сахаром. Слишком приторно для района, где Кора условилась встретиться с Сандрой; может быть, чересчур сладко и для всего Готэма, который, если бы имел вкус, то непременно отдавал на языке чем-то холодным, скользким и подгнившим. А еще внутри оказалось тепло и по-своему уютно: ненавязчивая музыка лилась из колонки под потолком, навевая ностальгически-нежные воспоминания о поездке на Гавайи, шипела за барной стойкой кофемашина, о чем-то тихо переговаривался бариста с молодой официанткой, нервно поправлявшей пирсинг на переносице. Кафе казалось слишком нью-йоркским для места, где ближайший переулок мог внезапно разорваться громким звуком автоматной очереди. С другой стороны, приятно было осознавать, что Сандра, выбравшая место для встречи, обладала вкусом. Коралина огляделась по сторонам и сняла пальто, оставляя его на ближайшей вешалке. К ней тут же побежала официантка, но, к облегчению самой Коры, не начала говорить, а просто оставила меню на столе и коротко улыбнулась, следуя рабочей этике. Но, признаться, невооруженным глазом было заметно, как тяжело ей давалась нарочито вежливая приветливость. — Мне только латте, самый большой, — отозвалась Кора, возвращая меню. — Без льда и сахара. — То же, что и ей. — Достаточно низкий голос Сандры трудно было не узнать: он запомнился Коралине еще после самого первого разговора, однако отчего-то, услышав короткую фразу мисс Дэй, Фрейзер вздрогнула и обернулась чуть поспешнее, чем планировала. Внешний облик Сандры Дэй отличался от того, что был представлен на нескольких редких фотографиях по запросу в Гугл. Если Кора представляла ее низкой полноватой брюнеткой с короткими волосами, спешно зачесанными в хвост, то на деле увидела едва ли не картинную красавицу. Сложно было точно сказать, была ли Сандра ровесницей Мины, потому что выглядела та довольно моложаво — ее аккуратно оформленное макияжем лицо обрамляла свежая укладка, губы, тронутые тенью вежливой улыбки, выглядели аристократически-тонкими, а щеки казались едва ли не чересчур впалыми. Словом, Сандра смотрелась сейчас, пару лет спустя после публикации последней официальной фотографии с конференции, гораздо моложе и свежее. Впрочем, кто знает, может быть, она не так давно вернулась из какой-нибудь приятной поездки на далекие острова? Кора поспешно вскочила на ноги и широко улыбнулась. Вышло неловко и наверняка неискренне, но вряд ли Сандра успела это заметить, потому что она сразу опустила взгляд на протянутую вперед ладонь, которую пожала в тот же миг. — Коралина, правильно понимаю? Я прошу прощения, но у меня крайне мало времени, поэтому давайте побеседуем быстро. Надеюсь, Вы принесли резюме сейчас, раз отказались отправлять его в электронном виде? Ага, мнимая стажировка, напомнила себя Кора и отстраненно кивнула. — На самом деле, я к химии не имею отношения вовсе. — Сандра вскинула брови: все ее деланное дружелюбие вмиг улетучилось. Неприятное чувство дежавю липкой волной укрыло сознание Коры, и она вгляделась в лицо абсолютно незнакомой ей женщины в попытке отыскать причину того, что всколыхнуло в ней неприятные фантомные воспоминания. Дэй молчала и выжидающе смотрела, казалось, в самую душу прожигающим каре-зеленым взглядом. Коралина, пытаясь унять дрожь в пальцах, протянула Сандре копии документов, которые датировались концом прошлого тысячелетия. Все без исключения были найдены в кабинете, что принадлежал Мине, и некоторые из бумаг были подписаны ее рукой, пусть и возле имени самой Сандры. Фрейзер выжидающе смотрела на женщину напротив, чьи и без того тонкие губы, теперь поджатые и вовсе, практически не были видны на побелевшем лице. Ни тени дежурной улыбки, еще несколько минут назад так явственно оттенявшей ее строгий образ, сейчас и при всем желании не отыскалось бы. Тем не менее, Сандра сдержанно перелистывала страницы, иногда щурясь; не отрывая взгляда от последнего листа, она хмыкнула: — Вздумали меня шантажировать? — Ни в коем случае, — тут же отозвалась Кора и едва подавила желание поморщиться. Ей показалось, что подобным образом могли бы ответить Роман Сионис или Красный Колпак, которые, на деле, безбожно бы соврали. Но она ведь вовсе не это имела в виду, в отличие от них. — Я всего лишь хотела спросить о Вашем прошлом опыте работы с Миной Фрейзер. Собственно, едва ли у Вас выйдет опровергнуть сам факт сотрудничества, — Кора кивнула в сторону бумаг, — но в остальном хочу надеяться на Вашу честность. Сандра коротко хмыкнула, принимая из рук подоспевшей официантки кофе. Несколько бесконечно длящихся мгновений она молча смотрела на разложенные на столе листки так, будто нашла давно забытые письма от человека, которого пришлось однажды оставить в прошлом. Во взгляде не было горькой досады или сожаления, только легкая тоска и кое-что еще, не такое очевидное, но будто бы не менее важное. Быть может, недосказанность или, вернее, ощущение невозвратности былой жизни, чьи ошибки уже невозможно исправить. Впрочем, Кора решила, что могла себе и надумать лишнего. — Значит, та самая Коралина. Вы выросли, — зачем-то заметила она, оглядев ссутулившуюся напротив нее фигуру девушки. — Ну, я могла бы и сразу догадаться, почему Вы показались мне знакомой. Но, полагаю, Вам и так довольно часто приходилось слышать то, как Вы похожи на мать. — Ничего подобного. Напротив, она сама говорила, что мне от нее практически ничего не досталось. — Врала, — легко пожала плечами Сандра и вновь улыбнулась, но на этот раз практически незаметно, едва приподняв уголки губ. Такая ностальгическая улыбка показалась Коре почти искренней, в отличие от той, что она видела минутами ранее. — Ну, по крайней мере, Мина, которую я помню, выглядела практически так же, как и Вы сейчас. Мы учились вместе, потом вместе устроились ассистентками в лабораторию Кирка Лэнгстрома. Это сейчас он печально известный горе-ученый, а в конце девяностых годов его проекты казались весьма амбициозными. Бумаги из лаборатории, видите? Подпись Мины: она вообще за многих подписи ставила; не то чтобы легальный метод документооборота, но тогда на ее плечах многое лежало. — Почему? — Талантливая она. И хитрая: репутацию заработала быстро, по карьерной лестнице могла бы не просто идти — бежать. Ей Лэнгстром доверял, она ему сыворотку помогла разработать; не ту, за которую он в Аркхэм угодил, я про первую разработку, ее даже от персонала в секрете держали, а Мину вон, и до образцов допускали. Словом, могла бы прославиться, да, но уехала куда-то в Канаду. Вроде, по беременности, — Сандра указала на Коралину, и та кивнула. Эту часть истории Фрейзер прекрасно знала. — Но, мне кажется, они с Лэнгстромом что-то не поделили. Тогда время неспокойное было — хотя, наверное, не припомню, чтобы Готэм хоть когда-то жил без происшествий, но, помню, в лабораторию тогда наведывались незваные гости, и Мина предлагала сотрудничать с ними. Платили хорошо. — Вы о ком? — Да мало ли их было, — уклончиво ответила Сандра, морщась. Вероятно, от начала двадцать первого века у нее остались не самые приятные воспоминания. Она молча посмотрела в окно за спиной Коралины и принялась постукивать ногтем по кружке, в которой кофе оставался практически не тронутым. — Но я не тот человек, что может рассказать Вам во всех подробностях о произошедшем. Отчего у самой Мины не спросить? — Мы не общаемся. — Привычный ответ слетел с языка прежде, чем Кора успела его обдумать. Впрочем, что еще она могла сказать? Не признаваться ведь в том, что мать мертва, ее тело так никто и не искал, а сама Коралина уже два года носила ее личину. — А, ясно. Копаете под нее? — Спросив это, Сандра Дэй, видимо, постаралась перевести тему. Махнула рукой и продолжила чересчур спешно: — А вообще, не мое дело. В любом случае, не могу ничем помочь. Лэнгстром женился только в 2005, но к тому моменту Мина уже на него не работала, то есть его супруга тоже вряд ли предоставит Вам нужную информацию. Как и он сам. — Он умер? — Нет, говорю же, сидит в Аркхэме — обезумел после введения своей сыворотки, превратился в гигантскую летучую мышь, перебил кучу людей, попался в руки Бэтмена. Хэппи-энд. Обычный день в Готэме, — вздохнула Сандра и грустно посмотрела на остывший латте. Оставила пять долларов на столе и хмыкнула, поднимаясь с места. — Не на такую встречу я рассчитывала, конечно. — Простите, — отозвалась тихо Фрейзер, почти физически ощутив, как больно кольнуло сердце чувство вины. Сандра действительно показалась ей интересной женщиной, кроме того, весьма честной. Возможно, она не упомянула несколько важных деталей об их отношениях с Миной, ведь Кора едва ли могла объяснить, отчего Дэй так легко выложила всю известную ей информацию. Кроме того, сложно было не заметить, как иногда жмурилась Сандра, точно прогоняя неприятные воспоминания. Коралина хотела сказать ей что-то кроме жалкого извинения, но Дэй отмахнулась от ее неозвученных слов, точно от назойливой мошки. — Брось. Не приму ни благодарность, ни извинения, потому что первое не имеет смысла, а второе… Ну, — она усмехнулась, накидывая плащ на плечи и задерживая взгляд на лице Коралины чуть дольше положенного, — едва ли от ребенка Фрейзер стоило ожидать чего-то другого. Эта фраза стала завершающей в их коротком разговоре. После себя она оставила горькое послевкусие, от которого Коралина не могла избавиться еще очень долгое время.***
Октябрь, 1999 год
Если бы Мине Фрейзер кто-то ненароком разболтал обо всех странных событиях, что готовил грядущий день, то она бы ни при каких обстоятельствах не переступила порог своей маленькой квартирки в самом спокойном районе Готэма. Впрочем, едва ли хоть одно место в городе было по-настоящему спокойным, однако, по крайней мере, убийства или ограбления здесь происходили не каждый день. Но так вышло, что в круг знакомых Мины не затесалось ни единого ясновидящего, поэтому она оставалась в неведении, с каждым часом удивляясь все больше. Тот день вообще складывался странно: сначала ей позвонили представители авиакомпании, рейс которой должен был уже завтра отвезти ее в Калгари, к ее жениху, что заканчивал последние приготовления к свадьбе. С самого утра, ко всему прочему, ее сильно тошнило, и она не хотела думать о том, что капля образца сыворотки все же попала на ранку, когда она неловко перехватила осколок пробирки. Как некомпетентно с ее стороны, нахмурилась Мина, разглядывая свое отражение в небольшом зеркале, приклеенном ко внутренней части дверцы ее шкафа. Раздевалка лаборатории сегодня пустовала, потому что все ее коллеги, кажется, разошлись по домам еще час назад. Рэй сослался на закон об установленных рабочих часах и отказался задерживаться хоть на минуту, а Сандра с мольбой в глазах начала просить Мину закончить за нее уборку помещения, потому что та опаздывала на свидание. Ладно, быть может, где-то просиживал за образцами Кирк, но то и неудивительно: доктор Лэнгстром порой вообще ночевал в лаборатории. Мина поверх своего топа накинула халат дежурного, который сегодня оставила Сандра, стянула перчатки в резком движении, совсем не подумав прежде, и тут же прикусила губу, ожидая, что заденет порез от стекла. Но на месте раны у нее красовался только бледно-розовый шрам, практически незаметный, если не приглядываться. Еще магии ей не хватало. Она поднесла к свету ладонь и хмыкнула — неужели беременность так влияла на метаболизм? Она коротко улыбнулась и вновь кинула взгляд на свое отражение. Только почему-то вместо Мины Фрейзер в зеркале красовалось озадаченное лицо Сандры Дэй. Она оступилась, подавшись назад, и в одно мгновение очутилась на полу, больно ударившись копчиком о кафель. Да только потенциальная травма — последнее, о чем бы Мина сейчас задумалась. Она проглотила колючий крик, ощущавшийся в горле, точно битое стекло, и вновь вытянула руки вперед. Не свои руки, господи, не свои: она не носила такие короткие ногти, и родинки на указательном пальце у нее никогда не было. — Блять, — выругалась Мина, едва шевеля губами. Сначала ей почудилось, будто она вовсе уснула где-то на рабочем месте, но боль от падения отрезвила ее, и Мина была уверена, что происходящее — вовсе не нелепый горячный сон, а реальность. Она нахмурилась и тяжело сглотнула, внезапно вздрогнув: не могла ведь сыворотка… Ну, точно нет, покачала она головой, отвечая на собственный вопрос. Днем Мина разбила неликвидный образец, который даже на крысу никакого влияния не оказал. Тогда что… Теперь ход ее мыслей прервал громкий хлопок со стороны самой лаборатории и последовавший за ним возмущенный возглас доктора Лэнгстрома. — Опять вы! Черт, я же… передайте своему боссу, что я не собираюсь работать на него. — О, ну Вы можете сказать мне это в лицо, доктор Лэнгстром, если, конечно, отыщите его, — парировал незнакомый глухой голос. Мина нахмурила русые брови Сандры, стукнула по выключателю в раздевалке и поднялась на ноги, осторожно выглядывая из щели дверного проема. В полумраке лаборатории едва ли можно было разобрать, кто разговаривал с Кирком: разглядеть получалось исключительно его самого, да и то из-за падавшего на него света настольной лампы. Но Мина точно рассмотрела спины нескольких высоких мужчин — двое были широки в плечах и держали наготове оружие, а третий стоял прямо перед самим доктором, склонившись над стулом так, что одна его костлявая рука опиралась на деревянную спинку. Что-то в худощавой фигуре склонившегося над Кирком незваного гостя выглядело до ужаса неправильным, пугающим, жутким, внушающим желание ссутулиться и вовсе исчезнуть из мира. И Мина поняла это, даже не увидев его лица. Вообще, вероятно, и сам доктор Лэнгстром не мог бы разглядеть своего собеседника, потому что голова позднего посетителя была скрыта шлемом причудливой формы. Вытянутый, точно пуля, и алый, словно выкрашенный кровью мучеников Готэма, — едва ли что-то подобное носил еще хоть один преступник в городе. Сердце пропустило удар, и горло перехватило от ощущения близкой и неизбежной смерти, ведь, судя по новостным сводкам, в лабораторию Кирка Лэнгстрома заявился сам Красный Колпак. — Как проходит работа над сывороткой? Готовы продать укольчик-другой старому приятелю? — Образец пустой. Мне нечего тебе предложить. — Мина слышала, что голос Кирка дрожал, и, боже, она не могла его винить. — Я сворачиваю проект. — Как жаль. Я слышал, что госпожа мэр лично перекрыла финансирование лаборатории, а без него Вы вряд ли долго продержитесь на плаву. Я мог бы спасти ситуацию, — отвратительно-картинно хихикнул Колпак, — отдай Вы мне имеющиеся наработки. — Это просто вода с мертвым геном хамелеона. — Тем более, что Вы теряете? — Нет. Моя ассистентка разбила сегодня последний образец, — Кирк кивнул головой в сторону мусорного ведра, — не будешь ведь ты довольствоваться отходами, которые уже были отправлены на утилизацию? — О, мальчики, вы слышали? — Его собеседник, казалось, клацнул зубами и выпрямился, хлопнув в ладоши оглушительно громко. — Дикиди-док пожалел мусор с мертвыми ящерицами. Его, кажется, никто не учил делиться, но ничего, дядюшка Колпак исправит эту проблему. И ему стоило только щелкнуть пальцами. Мина не успела понять, как один из его охранников оказался возле Кирка, подхватывая того подмышки, а второй впечатал кулак в живот Лэнгстрому. Доктор зашелся в кашле, и вскоре слюна смешалась с кровью, повиснув на подбородке и капая на пол. Он силился что-то сказать, но Красный Колпак только раздраженно прищелкнул языком. — Если вдруг передумаете, док, то буду рад Вас выслушать: звоните по этому номеру, для Вас линия работает круглосуточно. Для Вас и Ваших нерадивых ассистентов. Мина прижала руку ко рту, подавив вскрик, когда Колпак повернулся в сторону двери в раздевалку. Он точно не мог ее видеть при таком освещении, но отчего-то она все равно оцепенела от ужаса и отшатнулась назад, приглушенно всхлипывая. Мгновение спустя раздались чересчур громкие шаги нескольких людей и тихие, неразборчивые стоны Кирка. Когда хлопок двери известил об уходе ночных визитеров, что разрушили привычную рутину их спокойной лаборатории, Мина, разумеется выбежала из своего убежища и спешно принялась набирать номер службы спасения. Кирк глядел на нее и что-то говорил, по крайней мере, Фрейзер точно слышала свистящее меж его зубов «Сандра». Мина же кивала, притворно улыбалась все время до приезда врачей, стараясь успокоить не то себя, не то доктора, держала его за руку и уверяла, что, в конечном итоге, все обойдется. Но, разумеется, она врала. Ни лаборатория, ни Кирк, уже попавшие под прицел Красного Колпака, теперь не могли быть спасены: оба это понимали. Помогло бы лишь чудо, и Мина, оставшись в пустой, могильно-тихой лаборатории, безмолвно вытирала пятна крови руками Сандры Дэй, думая, правда, о том, что в не-своих ладонях она действительно сейчас могла держать это самое «чудо» в виде подействовавшей сыворотки. Уходя, она взглянула на клочок бумаги с нацарапанным номером. И зачем-то сунула его в карман.