Хозяин Тайги

С Котёнком было сложно. Григорий Иванович осознал это уже к следующему вечеру, когда полдня пытался научить леопарда терпению; когда вбивал в его дурную голову, как нужно себя вести; когда обернулся в тигра и решил выйти с ним за калитку. Нет, не в тот момент, а тогда, когда урок закончился и Григорий Иванович, взяв тяпку и насыпав в одно ведро картошку, а в другое навоз, направился в огород. Успел посадить лишь половину грядки картошки. Отвлекался. То что-то где-то загремит, то что-то где-то зашипит, заскрипит, забулькает. То заорёт благим матом Василий, то заверещит Манька, а в унисон с ней Борька, то захлопают крыльями и заорут на своём птичьем гуси, куры и утки, то закричит Рябушка, то заверещат цыплята, то послышится сдавленное «мявк», затем туда-сюда пролетит пятнистая комета, пропахивая пузом и мордой гладкие борозды. Хозяин Тайги отрывался от работы, спешил на помощь, как Чип или Дейл, спасал, в основном, Котёнка. Один раз вытянул его из колодца. Возвращаясь к работе, отвлекался снова, особенно когда чёрно-рыжее пятно мелькало рядом и в стороны летела земля, потому что Котёнок с особой прытью начинал рыть лунки. Но в итоге получались ямы, из которых он выковыривал то червяка, то жука, то мышь, то хрен знает что ещё. Затем он носился по кругу, мяукал, игрался земляными комками, вытаскивал из ведра картошку и игрался с ней. Чувствуя недовольство Григория Ивановича, уносился прочь, и тогда в сарае громко визжал Боря, а Василий нёсся к Хозяину Тайги с жалобным мявком. Котёнок достал всех! — Ты хочешь мне сказать, что его ремнём надо бы? — говорил Григорий Иванович вечером, сидя на ведре из-под картошки, которое скрипело под ним и готово было лопнуть. Хозяин Тайги курил, а Васька лежал перед ним, беспокойно зыркал по сторонам, нервно дёргал кончиком хвоста. — Вася, это неправильно, — тут же ответил он сам себе, качая головой. — Дурак он, и что с того? Долбоёбов не бьют. Их приучают. Согласен с тобой, Василий, растерял я хватку за столько лет. Учитель из меня уже никудышный. Хуёвый. Да и вот — дебилов делать стал. — Хозяин Тайги задумчиво затянулся сизым дымом. — Но что ж теперь, ремнём его? Розгами? Нет, Василий, у меня ж лапа отсохнет, если я возьму в руки кнут. Да не гляди ты на меня своими пузырями, не бывать такому! Будем приучать пряником. Да. Сладким. Ты ж пойми, ежели я сейчас его по ляжке огрею хворостиной, он обиду на меня затаит. А это ох как нехорошо. Из-за дома показалась наглая и игривая усатая морда. Мелькнула и исчезла, потом снова показалась, на этот раз где-то внизу. Котёнок засел в засаде. Григорий Иванович уставился на него в глубокой задумчивости, Василий предусмотрительно ретировался. Как понял Хозяин Тайги, кот поменял на время место обитания, вернувшись на чердак. Леопард там уже был. Вернее, пытался проникнуть, но ничего не вышло. В дырку в дверке, сделанную специально для Васьки, не пролез, а саму дверку, что была на вертушку закрыта, открыть не смог. Ещё, дурак, не понимает, видно, что надо цеплять вертушку когтями. Впрочем, скоро поймёт. Григорий Иванович заметил, что Котёнок учится быстро, несмотря на свою дурашливость, и, самое главное, слухом обладает острым, зрением хорошим, и рефлексы у него отменные, на уровне подростка. А это для оборотня самое главное. Так вот, пижонистый нарушитель порядка и спокойствия некоторое время лежал в засаде. Григорий Иванович сделал вид, что ему и дела нет до леопарда. Он затушил окурок о землю и щелчком отправил его в мусорный бочонок, что стоял метрах в десяти от него. Тем временем Котёнок быстро сменил дислокацию: переполз за яблоню. Спрятался. Всего видно как на ладони. Лежит в траве за тонким деревцем, уверенный в том, что Григорий Иванович идиот. Гриша глянул на Котёнка, тот выпрыгнул из травы, разогнался, выгибая спину, полетел на него боком, потом остановился, замотал головой, завалился набок, перебирая лапами, привычно завертелся, как юла, собирая на шерсть всю грязь. После подпрыгнул, отвлёкся на пролетевшего мимо жука, пару раз взмахнул лапами, уничтожая мелкого противника, после подбежал к Григорию Ивановичу, потёрся о ногу, завалился рядом и затих, тяжело дыша и глядя на него синими глазами. Какая же, мать вашу, красивая тварь! Аж сердце, так его, ёкает!!! Григорий Иванович вздохнул. Поднялся на ноги, подхватил ведро. Котёнок вскочил на лапы, побежал следом за ним, то и дело потираясь боком и башкой о бедро и заглядывая в глаза. Хозяин Тайги вдруг подумал: жрать, наверное, хочет, Васька тоже так делает. Но пусть терпит. Сейчас Григорий Иванович почистит будку, натолкает туда соломы, установит в загоне для Рябушки и птенцов, чтобы в дождливое время было где спрятаться. А потом можно в душ, днём в бочонок воды налил, успела прогреться, и Котёнка помыть надо бы тоже. А вот после можно и пожрать. Будку Григорий Иванович чистил тоже долго, не потому, что слишком грязная была, а потому что Котёнок всё время тёрся рядом. То башкой толкался, то по спине ушами елозил, то под руку залезал, в морду своей мордой совался. Нос холодный, мокрый. Скотина. То лизнёт — за это Григорий Иванович шалопаю пару раз ручищей по усам давал. Не положено лизаться! То к Рябушке пристанет, квочка в долгу не оставалась — леопард получал крепким клювом по садовой голове. Хоть и реагировал быстро, но Рябушка-десантник была быстрее. Котёнок, используя спринтерские природные навыки, конечно, убегал и скрывался в защищённых местах, но через некоторое время подбегал снова. Григорий Иванович отметил, что стоял Котёнок на лапах уже хорошо. Спрыгивал с калитки, на которую забирался легко, мордой доски не вспарывал. Бегал и ходил как надо. И на задние лапы становился, передними опираясь на что-то, тоже нормально. Не шатало уже. Значит, крепнет леопард. Когда будка была пристроена, Григорий Иванович затянул Котёнка в летний душ. Сам раздеваться не стал, ну его. Всё равно вещи стирать. Помыл хорошо. Леопард не брыкался, вроде как был послушным. Когда Григорий Иванович пузо ему мылил, заднюю лапу поднял, яйца, мол, помой. Григорий Иванович крякнул, намылил ладони и, схватив леопарда за хвост, принялся намыливать тому жопу и яйца. Котёнок помявкивал, переступал с лапы на лапу, оглядывался, совал мокрую морду Хозяину Тайги в лицо, кусал его за рубашку, а когда Григорий Иванович его отпустил, завалился набок и перекатился на спину, игриво зыркнув.Гришенька-младший встрепенулся, Григорий Иванович напрягся и шмыгнул носом, а потом выпнул Котёнка из душа и, закрыв дверь, скинул одежду. Так и летели дни. Хозяин Тайги обучал своего нерадивого воспитанника основам поведения, приличествующим оборотням, культуре, терпению. Выходил с ним за пределы усадьбы, гуляли по лесу, правда, ходили недалеко. Рычал на него, будучи в образе тигра, пару раз сильно приложил могучей лапой по башке. Тут же испугался, не пришиб ли Котёнка. Но ничего, тот вскочил на лапы, тряхнул башкой и полетел по тропинке, только хвост мелькал в высокой траве да между кустами. Но секунд через двадцать вернулся, обежал Григория Ивановича, прыгнул на него, отскочил, мотая башкой, после встал на задние лапы, перебирая передними, опустился и, подпрыгнув, залез на дерево. Потом спрыгнул, чуть мордой не вспахав тропинку, завалился в траву, угодил в колючий кустарник, запутался в лимоннике, замер, тяжело дыша и глядя на Григория Ивановича нереально синими глазами. Тигр подумал немного, посидел, глядя на родного дебилёнка, почесал лапой за ухом, лизнул пару раз ярко-алую мягкую подушечку и решительно пошёл прочь. За спиной послышался жалобный мявк. Пришлось рыкнуть, добавив в голос требовательных ноток. Через несколько секунд леопард его нагнал и, потираясь о бок, пошёл рядом, а лоза лимонника, будто украшение, висела у него на шее. Красивая тварь! Котёнок. Впрочем, и лимонник тоже ничего так. Смотрится на Котёнке! В общем, первая половина дня проходила в тренировках, которые Григорию Ивановичу казались бесполезными, потому что Котёнок терпением не отличался. Однако уроки Григория Ивановича всё же имели успех. Котёнок креп, развивал рефлексы и внимал требованиям хозяина, особенно когда тот был в форме величественного и красивого трёхцветного тигра. Леопард с удовольствием разглядывал его, довольно щурился, постоянно пытался лизнуть в морду или ткнуться своим мокрым носом в тигриный. За что, собственно, Хозяин Тайги и хреначил несчастного мощной лапой, уже перестав бояться, что ненароком прибьёт того. Вспомнил, как батя говорил, что дураки так легко не дохнут. И понял, насколько отец был прав. Впрочем, он никогда пустому и глупому не обучал. За неделю Котёнок оброс шерстью окончательно, и теперь точно можно было разглядеть окрас. Правда, кое-где шерсть всё ещё была короткая, но это не мешало ей красиво переливаться на солнце. Григорию Ивановичу нравилось, даже слишком. Иногда он засматривался, о чём как-то вечером, сидя в туалете на стульчаке, сообщил прятавшемуся в «пряничном домике» Ваське. Кажется, укрытие на чердаке всё-таки было наглым образом вскрыто той самой тварью, что Григорий Иванович называл красивой. — Красивый у Котёнка окрас, Василий. Прям глаз мой радуется. Смотрю на Котёнка, и душа в ватрушку закручивается. Красивый, блядь, получился у меня пацан. Пусть дурак редкостный, но зато глаз не отвести. Ещё ж редкий вид. Вырастет большим — будет даже выше меня. Я тебе говорю. Лапы мощные. По лапам можно многое сказать. Тогда ещё нельзя было, а сейчас можно. И уши большие. Усы, правда, маленькие. Но нихуя, вырастут, куда, блядь, денутся. А ещё хвостяра какой! Толстый, длинный, с белым кончиком. Так что, Вася, — Григорий Иванович смял кусок газеты, — охуеный хлопец у нас тут обитает. Василий радости Григория Ивановича не разделял, но всё же мявкнул. На девятый день после того как Григорий Иванович привёл в усадьбу обращённого им Котёнка, ветер принёс весть. Наваливая свиньям жратву и по обыкновению пеняя Борьке, что он ленивый жирный хряк, Григорий Иванович унюхал знакомый запах. Выйдя из сарая и прикрыв калитку, Григорий Иванович отнёс кастрюлю к печи, налил туда полведра воды. Подошёл к калитке и открыл её. Через три минуты на тропинке появились два гостя. Леопард, видно, тоже услышавший шум автомобиля, стремительно вылетел из-за дома, пролетел по дощатому настилу большого двора, выбежал на улицу и замер. Оглянулся на Григория Ивановича, хлопнул чёрными глазищами. Ёп, как они цвет меняют! Хозяин Тайги так и не понял, за какие эмоции отвечает какой цвет. Обежав вокруг хозяина, Котёнок забежал обратно в калитку и встал за Григорием Ивановичем, потираясь мордой о бедро. Скотина такая! Разгильдяйство, ей-богу! Никакого воспитания! Делает всё, что заблагорассудится! — Здоров, дядь Гриша, — махнул рукой Авдей, подходя к нему. — Григорий Иванович, моё почтение, — чуть склонил голову помощник племянника, Елисей Заступин. Молодой, улыбчивый, воспитанный. Такие Григорию Ивановичу нравились. Но было в Леське что-то скользкое, хитрое. — Здравствуй, Авдеюшка. Доброго времечка, Елисей. — Какой Авдеюшка! — тут же вспылил Авдейка. — Я уже взрослый, блядь. И не чаи к тебе пришёл распивать, а спросить, чо за хрень, дядь Гриш, тут происходит. Это что за хуйло за тобой? И какого чёрта ты решил богом заделаться?! От Авдея потянуло гневом. Племянник не обладал излишним терпением. Не смог Григорий Иванович в своё время приучить его к этому, а Варварушка тогда о другом думала. Пыталась своего ненаглядного уму-разуму научить. Так и не научила. Потому что добрая была, отзывчивая. А тот о власти мечтал. И шла за ним Варвара, оставить одного боялась. А когда тот сбежал с украденным золотом дядьки Рыжего, глава клана убил сестрицу ненаглядную. Печальная участь Вареньки до сих пор не давала покоя душе Григория Ивановича. Не уберёг он любимую сестрёнку: в тот момент, когда ей нужна была помощь, Григорий Иванович добычей минералов занимался. До сих пор душу наизнанку выворачивает от воспоминаний о том, что Гриша не смог спасти её. Что другими, ненужными, тогда делами был занят. — Ну и чо за тишина?! Я, блядь, знать хочу, какого хера вот это чмо тут делает? И какого хера ты делаешь?! — Может, это, в дом зайдём, м, Григорий Иванович? — осторожно спросил Елисей, и Хозяин Тайги встрепенулся. Кивнул, мимоходом заметив, с каким весельем смотрит Заступин на Котёнка. Что-то странное в душе зародилось. Хозяину Тайги даже неудобно стало, будто он голый тут перед племянником и его товарищем стоит. — Заходите, гости дорогие, — сказал Хозяин Тайги и посторонился, задвигая Котёнка ногой за спину, чтобы пропустить гостей.

***

— Ты нарушил сразу несколько пунктов, — продолжил тем временем Авдей, проходя через просторный двор к крыльцу. Дом господ был большой, одноэтажный, имел несколько входов и три крыльца. Однако Григорий Иванович пользовался восточной частью дома, именно той, где обычно обитала прислуга, хотя в стороне стоял построенный специально для них домик. — Ты в курсе, что мне уже Древние звонили? Допрашивали, пытались прознать, где ты спрятался. Я себя как пацан на разборках чувствовал. Мне казалось, что Малинова через телефон мне в душу, блядь, смотрит! Ты в курсе, как это? Это пиздец как дерьмово! — Ну, не ругайся, — примирительно сказал Григорий Иванович. Авдеюшка был матерщинником страшным. Таким, как и Григорий Иванович. Только Григорий Иванович любил смачное словечко добавить в текст, когда его собеседники мухи, свиньи да Василий, а Авдеюшка раскидывается нецензурщиной направо и налево и стыда в этом не видит. — Что «не ругайся»? Мне к Душину пришлось пиздовать, перед ним голову склонить, прощения за тебя просить. Потому что ты, блядь, до сих пор этого не сделал. — Не мог, — буркнул виновато Григорий Иванович. — Котёнок ещё не окреп, — попытался оправдаться Хозяин Тайги. Неловко было врать-то. Но как он мог дурочка одного оставить? А если что случилось бы? — Я в сто первый раз тебе говорю, телефон надо иметь! — взорвался с новой силой Авдейка. — Телефон! Хотя бы кнопочный. Раз, позвонил, и беды нет. Какого фига, дядь Гриш, я еду к Душину и прошу у него прощения? — Авдей, потише, — проговорил Елисей и положил тому руку на плечо. — Да не в этом дело! — Авдеюшка скинул руку с плеча. Григорий Иванович смущённо вздохнул. Прав был племянник. Надо было Григорию Ивановичу давно к Алексею сходить, поговорить, глаза свои бессовестные показать, голову покаянно склонить. — Если надо — попрошу ещё сто раз. Но проблема в другом. Вот в этом говне. — И Авдей ткнул пальцем в сидящего леопарда, внимательно взиравшего на них с несвойственным ему спокойствием. — Какого хрена ты его обратил? — Он попросил, Авдеюшка… — Попросил?! — Да. На пороге смерти, — вздохнул Григорий Иванович. — Да все просят! И что, всех обращать сейчас?! — Не все. Из ста умирающих, один или два просят. А то и вообще никто, — словно наставление произнёс Хозяин Тайги. — И что?! — всплеснул Авдей руками и уставился на Григория Ивановича большими глазами. Вот как ему объяснить, что в тот момент испытал Хозяин Тайги? Он и сам не знал. Просто Сашенька попросил, посмотрел так… прям так… И Григорий Иванович преступил закон. — Теперь всех надо обращать?! Есть закон, где чёрным по белому прописано, что нельзя! Люди — это люди, а нечисть — это нечисть. — Авдей, — проговорил чуть громче Елисей, — давай потише. И может, в дом зайдёте, а мы тут с Котёнком подурачимся немного? — И, довольно улыбнувшись, обернулся в белоснежного, словно январский снег, льва. Зверь Заступина был невысоким, однако быстрым, ловким и хитрым. Голубые глаза льва блеснули, леопард тут же встрепенулся, мявкнул и, вскочив, потянулся к нему, чтобы обнюхать незнакомого оборотня. Григорий Иванович насупился. Вот опять что-то неясное в груди зашевелилось. Прям душу вывернуло. Гадство. Однако Елисей был прав, и Григорий Иванович направился в дом, а следом за ним Авдеюшка. Правда, когда Хозяин Тайги зашёл за занавеску, быстро глянул в окно. Лев тряхнул гривой, Котёнок радостно мявкнул и завалился на спину, игриво перебирая лапами. Срань господня, вот что творится сейчас на улице?! — Ладно, что случилось, то случилось, — заговорил Авдейка, проходя к столу и присаживаясь на табурет. — Алексей Петрович сказал, что не в обиде, главное — внука уберегли… — Это хорошо, — кивнул Григорий Иванович и почувствовал, как внутри растекается тепло. А потом вдруг встрепенулся. — А чего с Августом Хофером и его группой? — вопросил он, ставя чайник. Всё это время нет-нет да и вспоминал про них. Волновался. Надеялся, что когда обратно будут идти — зайдут. Но Августа не было, и его товарищей тоже. — В общем, порвали они группу из «Чистилища», да не одну, а несколько. Среди нечисти и охотники были. Там такое было, долго рассказывать, однако Август молоток, сделал дело, как говорится. Правда, главный урод ускользнул. К Древним. Упырь. В общем, Борислав получил пулю от охотника, но остался жив. Август пока слаб. Махруша, что использовали пришлые охотники, оказалась новой и опасной для упырей. Август хлебнул крови одного из них и чуть с катушек не съехал. Ещё Кровавые звёзды ж. — А Яша? Прохор? И девушка-дракон? — Нормально. Правда, Хофер сорвался всё же, Яшкиной крови наклюкался. Алик в бешенстве — вызвал Хофера на поединок, Илья будет с ним драться. Короче, всё нормально. Ты, кстати, в курсе, что Людов в город вернулся? — Дарен? — Брови Григория Ивановича поползли вверх. — Хорошо. Нет. Я не знал. — Ну да, кто бы тебе сказал, — в голосе Авдея послышался сарказм. — Возвращаясь к теме. Мне Август поведал, что тогда случилось, когда Бойко чуть душу богам не отдал. И рассказал, как на тебя наткнулись. Ну ты, блядь, дядь Гриш, тот ещё партизан. Я до сих пор не могу понять, как никто, кроме меня, Чистилина и Митрича, не узнал, где ты живёшь. Сам, бля, прячешься и тут же как чёрт из табакерки выпрыгиваешь да ведёшь ещё всех сюда, в своё логово. Короче, я в шоке до сих пор. Если бы не Август, хуй бы я тогда знал, что там с вами случилось и что ты обратил человека. Блядь, да ещё кого?! Охотника. И внука Лёхи Душина. Ты, блядь, чем думал? Ну, дядь Гриш, ты ж не пацан, ёбаный в рот! — Дык, говорю ж, попросил он, — смущённо повторил Григорий Иванович и подошёл к шкафу, чтобы достать кружки. — Попросил, — махнул рукой Авдеюшка. Григорий Иванович вздохнул, налил в кружки воды, потом заварки. Поставил одну рядом с Авдеем, вторую на печи оставил. Сам не хотел, но на дворе же Елисей, тоже гость. Может, чайку захочет. Интересно, и чего они там делают? — Ладно, прорвёмся как-нибудь, — Авдей потёр лицо ладонями, — и с Древними вопрос решим. Как — ещё не знаю, но решим. Главное вот что: Хофер и другие сказали, что будут молчать о твоём местонахождении, и Алик тоже. Тот вообще не при делах же. В общем, тема такая, столкнулся ты с группой в лесу, как раз в момент битвы… Знаешь, что мне никак не даёт покоя? Вот крутится у меня вопрос в голове. — Авдеюшка постучал пальцем себя по голове. — Как Древние узнают о том, чего знать им не то чтобы не положено, а то, что тайно? Ни Август, ни кто-либо другой из группы им не говорили, но Малинова, ещё Хофер не вернулся в Перекрёсток, уже мне позвонила и сообщила приятную, в кавычках, новость. — Марья Ивановна, — Григорий Иванович тяжело вздохнул, — ведьма. — Чего? — Ведьма, Авдеюшка. — Бля, не называй меня так. Я уже взрослый, дядь Гриш. — Как хочу, так и называю, — упрямо сказал Григорий Иванович, насупив брови и поджав губы. Борода при этом встопорщилась. — Ай, — махнул на него рукой Авдей. — То есть ведьмы существуют? — Давно. — И она всё знает? — Не всё. Она знает, когда проливается кровь людей. И знает, когда люди становятся оборотнями, вампирами и даже демонами. — Демонами? — Авдей приподнял одну бровь. — Потом, — после недолгого раздумья сказал Григорий Иванович, намекая на то, что расскажет об этом племяннику позже. — Разговор не об том. — И как она это узнаёт? — А кто ж её знает, — буркнул Григорий Иванович и глубоко задумался. И всё же что делают Котёнок и лев? Вот прям очень интересно, так и хочется выйти поглазеть. Может, они там… Хозяин Тайги от неожиданной мысли встрепенулся и решительно потянул воздух ноздрями. — Короче, к наболевшему, — не обращая внимания на странное поведение дядьки, продолжил Авдейка. Пригубил из кружки чай. — Значит, столкнулся с группой в момент битвы и тогда же обратил Санька. Дальше история умалчивает, куда вы делись. Пока Древние будут искать тебя и его, пройдёт много времени. Надеюсь. Конечно, в этом логики нет. Они могут вечность искать, я на это надеюсь. А могут найти и вполщелчка, если Малинова прибегнет к помощи гончих. — Меня сможет найти только Захар Силантьевич, — кивнул головой Григорий Иванович и взял из вазочки печенюху. Сунул в рот, задумчиво захрустел. Соитием не пахнет. А скоро, кстати, полнолуние. Мать его. — Захар Силантьевич тоже вернулся в город. — Вот как... — Григорий Иванович снова удивился. — Сколько его не было? — Не важно. Важно то, что если Марья Ивановна обратится к Остроухому, тебе и твоему ебантяю придёт пиздец. Григорию Ивановичу понравилось словосочетание «твоему ебантяю». Даже кусок печенья проскочил в горле, словно намазанный вазелином палец в жопу. На душе тепло стало. — Ладно, короче, сидите тут оба тихо. Вот в Калошу раз прогуляйтесь, и всё. А желательно, вообще не гуляйте. По лесу бродите. Пореже, правда, тоже. Короче, у вас заключение, — Авдей отхлебнул из кружки. — Пока я не придумаю, как тебя отбрехать, просто никому на глаза не попадайся. Ясно? — Конечно, — буркнул Григорий Иванович, подумав о том, что лучше согласиться, чем упираться. Котёнка надо обучать дальше и никому-нибудь, а лично ему. Но если он сейчас что-то поперёк скажет, Авдеюшка опять начнёт кричать. А Григорий Иванович не любил, когда Авдейка ругался. Стыдно было Хозяину Тайги, что его пацан отсчитывает. Потому что прав он, а Григорий Иванович — дебил. — И вот ещё... — Авдей достал из кармана коробочку с кнопками. — Телефон. Пусть будет. Зарядка вот. Твой ебантяй обратится в чела, расскажет, как пользоваться. Тут забит мой номер, Елисея, Алика и Алексея Петровича. И пожалуйста, дядь Гриш, давай с этого момента ты хотя бы чуток будешь в тренде. Потому что сейчас нормально иметь телефоны. И находить друг друга благодаря им. Ты понял? Григорий Иванович оценил лежавший на столе телефон и зарядное устройство, недовольно насупился, вздохнул тоже недовольно, но всё же кивнул и спрятал новинку в ящик стола. В ответ на приподнятые брови племянника сделал рожу кирпичом. Поднялся с табурета и направился к выходу. Не то чтобы он выгонял Авдея, просто было до жути интересно, что делают леопард и лев. Радости увиденное не вызвало. В душе всколыхнулась волна непонятных чувств и эмоций. Григорий Иванович даже покривился. А эти лежали на досках, лев нализывал Котёнка между ушами, а тот балдел и громко мурчал, и даже Васька лежал рядом, грелся на солнышке. Вот как можно объяснить это? И какого хрена Григорию Ивановичу захотелось вышвырнуть Елисея и Авдея к чёрту на рога и попросить, чтобы они больше не приезжали в гости? Племянник тут же засобирался. Елисей обернулся в человека, погладил леопарда за ушами, Котёнок мягко покусал его ладонь. Заступин засмеялся, Авдей рыкнул, чтобы друг поторапливался. Тот пожелал хорошего дня Григорию Ивановичу и весёлый направился следом за Авдейкой. Григорий Иванович закрыл калитку, затем глянул на сидевшего рядом Котёнка. Глаза у того были… зелёными! У них что, весь цветовой спектр?! И какого лешего они теперь зелёные?! Хозяин Тайги почувствовал раздражение. Давненько он не злился. Насупился, выслушал пару мявков от Котёнка, потом услышал сдавленное мяуканье Василия. Схватил леопарда за шкирку и, подняв одной рукой, закинул себе на плечо. Донёс до душа, забросил в кабину. Включил кран. Взял мыло. Тщательно намылил шкуру, потом смыл и выпнул леопарда прочь. Котёнок тут же принялся себя вылизывать, потом последовал за Григорием Ивановичем в дом. Хозяин Тайги налил ему чаю, сунул в миску шесть печенюшек. Кинул печеньку Ваське. Тот морду отвернул — обиделся. Котёнок слопал сначала Васькину порцию, потом свою. Вылакал чай и развалился на половиках, довольно и сытно глядя на Хозяина Тайги. В общем, жизнь, даже после того как в гостях побывал Авдей со своим помощником, продолжала течь равномерно-ненормально. Единственное, что стало тревожить Григория Ивановича, это полнолуние. Ночь гона приближалась со страшной скоростью, а он по ночам думу великую думал, как быть. Вот о себе Григорий Иванович даже ни капельки не беспокоился, однако Котёнок его волновал. Бедняжка мог и с ума сойти из-за выброса гормонов. Хотя куда уж ему с ума сходить, и так дебилёнок. Ну, мало ли. Может, по-другому сбрендит и Василию вон в жопу загонит свой… Интересно, а какой у Котёнка? Обыкновенный, старый пень! Ничего не старый, просто блондин. Почти. Белый блондин. Вот. Короче, мысли о гоне стали слегка нервировать Григория Ивановича. Полнолуние в июне намечалось на двадцать четвёртое. Отрывной календарь показывал двадцатое. Сегодня Григорий Иванович решил сходить с Котёнком в лес да травы нужной нарвать. Листьев. Поискать мха. Отвар леопарду надо будет приготовить сильный, напоить снотворным, во сне гон легче переносится. Но тогда Котёнок проспит суток трое, и силы, накопленные за эти дни, иссякнут. Ничего не поделаешь. Как-то действовать надо. А коли позволить гону овладеть им, то кто знает, что случится... Может, и силы уже не понадобятся. Котёнок прогуляться согласился. Ещё бы он отказался! Стоило Григорию Ивановичу обернуться и направиться в сторону калитки, как леопард бросился чуть ли не под лапы, радостно мяукая. Провожал их Василий, радостный вдвойне — пару часов в усадьбе будет тишина и покой. Выдохнули птицы, даже Боря, которого совершенно ничто вокруг не волновало, хрюкнул протяжно, дав петуха. Вот только стоило Хозяину Тайги углубиться в свои владения, как всё тот же ветер принёс дурной запах.