Хозяин Тайги

Уснуть Григорий Иванович так и не смог. За окном уже светало, и пора было подниматься. Да и как спать, когда за стеной гости, к которым доверия не было всё равно. Проспавший тысячу лет вампир и обращённая заклинательница с неконтролируемой жаждой, и пусть она продолжала спать глубоким сном, всякое могло случиться. Осторожно выбравшись из-под Сашеньки, Григорий Иванович натянул трусы, затем штаны, после рубаху. Постоял над спящим сладеньким, повздыхал. Укрыл его покрывалом, чтобы никто свои глаза о такую красоту не сломал и чтоб не глазел почём зря. Клубничка принадлежит ему — Хозяина Тайги! Правило, выгравированное на камне жизни и окрашенное кровью. Затем Григорий Иванович вышел из комнаты, прикрыл дверь, постоял немного в коридоре, глядя на соседскую. Не спавший тоже упырь, почувствовав настороженность хозяина дома, прошёл к створке, отворил её и глянул на Григория Ивановича. — Прошу прощения, Григорий Иванович, — заговорил Хан Хи Ву и вдруг смутился. Ещё бы, Сашенька Гришу хорошо отодрал, всплески страсти разлетелись, наверное, за пределы усадьбы. — Если нужно помочь в домашней работе — я к вашим услугам. Хозяин Тайги немного подумал, потом сказал: — Пока отдыхай. Сам управится. К тому же не терпелось поведать домашним о том, что случилось этой ночью. Особенно ту часть, где Сашенька пристроился к заднице Григория Ивановича. Первым делом Григорий Иванович сходил в туалет. Василий последовал за ним, громко мяукая и намекая на то, что жрать ему надо бы давать по расписанию. Потом Григорий Иванович растопил печь во дворе, поставил вариться жрать свиньям. Выпустил из сарая птицу. К своей досаде отметил, что Гага присела в корзину, давая понять, что собирается в будущем стать матерью. Хозяин Тайги насупился, немного повозмущался. Вот ни раньше ни позже — именно сейчас. Пришлось подкладывать под брюхо яйца, главное, чтобы высидела. А то ж может просто посидеть, потом пойти гулять дальше. Встав нерушимой скалой над загоном для цыплят, косясь на дом, Григорий Иванович тихо рассказал Рябушке о том, каким Клубничка был сегодня особенным. — Входил медленно, не рвал, грубость не применял, — рассказывал Хозяин Тайги, как будто зачитывал дело о пропаже имущества. Квочка квохтала, зыркала на хозяина, подзывала к себе желторотиков, раскрывала крылья, встопорщив перья, старалась быть подальше от Григория Ивановича. — Вот так надо, Рябушка. А не как я. Ну я тоже вроде аккуратненько, потом же зализывал, чтобы ранок не оставалось, чтобы шрамов не было. Чтобы потом снова можно было жопку на ху… — запнулся Григорий Иванович, вспомнив, что при птенцах вроде как ругаться непристойно. — На дрын натягивать. Но всё же теперь я точно убедился в одном: ебливый у меня Сашенька, — уже забыв о правилах приличия, тут же матюгнулся Григорий Иванович. — Любит он это дело, сразу видно. Вот только не могу никак понять: то ли произошло это с ним из-за оборота, то ли он таким уже был. М? Ты как думаешь? — Рябушка утробно заквоктала. — Я тоже не хочу об этом думать. А то, если думать, можно от гнева сгореть. Это ж если Сашенька такой ебливый по жизни был, скольких же он ебал? — Рябушка начала медленно продвигаться к Григорию Ивановичу. — И сколько ебали его? — Хозяин Тайги задумался, ощущая, как внутри разгорается пламя злости и ярости. — Суки блядские! Рябушка на этих словах разогналась, заорала и взлетела на сетку, чтобы долбануть хозяина по черепушке. Оказавшись на вершине невысокой, сооружённой из «что под руки попалось» загородки, приготовилась уже нанести хозяину сокрушительный, по её мнению, удар клювом, но Григорий Иванович перехватил квочку за крыло и скинул обратно. Цыплята разбежались в стороны с диким писком, Рябушка заорала благим матом. — Уговорила, не буду об этом думать. Пусть то останется в прошлом, — заявил Григорий Иванович и направился готовить завтрак. На кухне его встретил Хан, решивший, по-видимому, заварить чай. Он взял кастрюлю, налил воды, уже готовился выйти на улицу, но тут вошёл Григорий Иванович. — Я хотел воду вскипятить, — проговорил Хан Хи Ву. На столешнице красовался уже помытый заварник. Хозяин Тайги по привычке оценил ситуацию, слегка насупив брови и плотно сжав губы, затем забрал у Хана кастрюлю, ткнул пальцем на табурет — мол, садись и не мешайся под ногами, — и принялся хлопотать на кухне. Залил в чайник воды, щёлкнул кнопкой. Насыпал в заварник свежих сухих листьев чая, листья малины, винограда и смородины. Включил плитку, поставил на неё сковородку. Вынул из холодильника сначала пять утиных яиц, затем ещё пять куриных. Налил Василию молока. Бросил кусочек хлеба. Немного подумав, решил быстро сделать оладьи. Хлеба осталось мало, Сашеньке на зубок, и всё. Пока жарилась яичница, завёл тесто. Затем отправил Хи Ву в огород за листьями салата, редиской, луком и укропом. Сняв яичницу с плиты, поставил на конфорку другую сковородку. Через полчаса в чашке лежали пышные оладьи, так и просившие, чтобы их не просто попробовали, а слопали. Настрогав салат и заправив его подсолнечным маслом, Григорий Иванович поставил сковородку с яичницей на центр стола, налил себе и Хану в кружки чай, подвинул ближе чашку с оладьями. Василий напомнил о себе скрипучим мяуканьем, и Гриша кинул в миску немного яичницы, затем оладушек и решительно взялся за завтрак. Хан лопал тоже, но сильно не наглел. Явно понимал, что надо бы и Клубничке оставить. Впрочем, яичницы хватало на всех. — Григорий Иванович, разрешите помыть посуду мне, — встал из-за стола Хан, и Хозяин Тайги не стал отказываться, скинул ложки в кружки, составил их в мойку и сказал: — Мой. — Благодарю, — обрадовался гость. Григорий Иванович налил в рукомойник воды, показал, как это устройство работает — гость-то из другого тысячелетия. Затем присел на табурет, закурил. — Тебе крови надо? — задал Хозяин Тайги вопрос, когда Хан Хи Ву, разложив посуду на постеленное ранее им же полотенце, повернулся к Григорию Ивановичу. Гость занервничал. — Говори честно, надо или нет. Нечего тайну из этого делать. — Да. Надо. Григорий Иванович задумался. Боря больше не дастся, даже если Григорий Иванович рыкнет на него и злобно посмотрит. Да и вчера большую кружку нацедили, если сегодня ещё такую же нацедить, Боря кони раньше осени двинет. А пока что Боря нужен живым. Пусть сало налёживает. Столько мяса до весны хватит за глаза. Ну, придётся ещё на охоту пару раз сходить, да в ноябре, может, кур, гусей да утей порезать. Рыбы наловить. Кстати, надо бы на рыбалку как-нибудь сходить. С Сашенькой, конечно же. Вот с этим геморроем разберётся и обязательно на карасика сходит. Перед тем как выйти с гостем на улицу, Григорий Иванович окинул его взглядом. Выглядел лорд так себе, одежда на нём была рваная, пыльная, грязная, старомодная. В сундуках и в большом шкафу, что находились в гардеробной в другой части дома, Хозяин Тайги нашёл для гостя вещи посовременнее, хотя и им было лет сорок-пятьдесят. Пока Хан примерял одежду, Григорий Иванович подумал о Сашеньке и стырил из барского сундука пару рубашек с коротким рукавом и пару штанов. Алик разрешил пользоваться одеждой, да и Андрей сказал, что не против. С вешалки Григорий Иванович снял льняную длинную кофту с глубоким капюшоном. Хану одежда понравилась, правда, рассматривая её, он выглядел озадаченным. На выходе из гардеробной Григорий Иванович снял с полки шляпу с широкими полями и бейсболку. Всё это отдал гостю. Когда Григорий Иванович приодел Хан Хи Ву, то сунул ему в руки кружку и кивком пригласил следовать за ним. Взял топор, проверил на остроту. Немного подточил. Помыл. Позавчера заметил, что Четырнадцатая Рябушка хромает. То ли лапку повредила, то ли кто-то покусал старушку. Конечно, варить курицу придётся долго, ей уже лет шесть, не меньше, однако будет свежина и гостя напоит кровью. Он же как раз животную пьёт. Вегетарианец. Одна была загвоздка: чтобы ощипать птицу — нужно время. И желательно, делать это не завтра, а пораньше. А Григорий Иванович собрался в Степановку и в Калошу думал заглянуть. Он решил связаться с Малиновой. Нужны были ему Кирилл или Павел. А ещё лучше — Алексей Душин. Поэтому Григорий Иванович, нагрев воды, залил мёртвую птицу и оставил пока так. Затем покурил, хмуро по двору позыркал, на Ваську поглядел. Тот дрых под сиренью. Через пять минут Хозяин Тайги встал, подтянул штаны, поправил рубаху и вошёл в дом. Прошлёпав в свою комнату, засмотрелся на Сашеньку. И только после того как налюбовался, потрепал его по плечику, тихо проговорив: — Вставай. Сашенька разлепил глазоньки и приподнял головку. Посмотрел на Григория Ивановича, взволновав тем самым его душу и заставив сердце совершить тройной тулуп. Кабачок дрогнул, но Хозяин Тайги приказал себе не расслабляться. — Григорий Иванович, — пробормотал Клубничка. — Вставай, одевайся и иди на кухню, — сурово сказал Григорий Иванович и вышел из комнаты. Когда Сашенька, одетый, вышел на кухню, Григорий Иванович уже поставил на стол сковородку с яичницей, тарелку с остатками салата, кружку с компотом и оладьи. В вазочку налил варенье. Для Сашеньки. Свеженькое. Совсем недавно сваренное. — Я сейчас пойду в Степановку и в Калошу, — заговорил Хозяин Тайги, когда Хан Хи Ву присел на другой табурет. В Калошу надо было заглянуть, кое-чего прикупить. В Степановку — проверить, как обстоят дела у сельчан. — Надо связаться с Малиновой Марьей Ивановной… — Не надо! — выкрикнул Сашенька, чуть салатом не подавившись. — Ты что, Григорий Иванович, она же сразу тебя закроет! Конечно, я свидетельствовать буду за тебя. Сам попросил тебя — помнишь? — обратить в оборотня. Да и никто в тот момент, кто рядом был, не смог бы. Нам надо план придумать, прежде чем ей сообщать. И подольше не высовываться. Раз не ищут, значит, пока время есть и дед дело заминает. — К Марье Ивановне идти надо, — твёрдо сказал Григорий Иванович, — потому что Гончаров сильный противник. Нам с ним справиться будет тяжело. Если он придёт сюда, может беда случиться. — Ну, тогда будет лучше сообщить всё Августу Германовичу или кому другому. Авдею позвони, примчится по первому зову. Малинова закроет тебя, и Гончаров продолжит хрень всякую творить. Хозяин Тайги лишь на мгновение задумался, однако подставлять Августа и других не хотелось. А ещё, Гончаров — ведьмак, многие считают их чем-то мифическим. Но не это главное. Главное, что Гончаров силён, а Малинова в этом крае главная ведьма. — Приду в Степановку — решу, — уклончиво ответил Григорий Иванович. — Я тебе говорю, позвони сначала деду, — не унимался Сашенька. Хозяин Тайги кивнул. Конечно, попросит Павла или Кирилла звякнуть Душину, пусть Алексей от его имени связывается с Марьей Ивановной. — Я с тобой пойду. Сейчас дожру… — Клубничка стал толкать в рот большие порции яичницы и салата, заедая оладьями. — Нет, — твёрдо сказал Григорий Иванович. — Пойду! — не унимался Сашенька. — Нет, — твёрже сказал Хозяин Тайги и глянул на Сашеньку так, что тот чуть не подавился. — Ты останешься здесь. И ты тоже, — перевёл взгляд на Хана Григорий Иванович. — Вон курицу ощипаешь и разделаешь. — Да. — Клубнику ещё соберёте. И чеснок надо дополоть, — распоряжался Григорий Иванович, вновь глядя на Сашеньку. Мордочка была недовольная, но в усадьбе кто-то должен остаться. Григорий Иванович никуда бы не ходил, всё же гостю пока до конца не верил и Клубничку с ним оставлять не хотел, однако если Сашеньку брать с собой, тогда гость будет один. Это неправильно. — Вернусь к вечеру, капусту и помидоры с огурцами польём. Всё ясно? — Да, Григорий Иванович, — почтительно ответил Хан Хи Ву. — Слушаюсь и повинуюсь, хозяин, — буркнул Сашенька и затолкал целый оладушек в рот. Обиделся. И Григорию Ивановичу сразу стало тоскливо и паршиво на душе. Но что поделать, так правильнее всего.

***

Саша с обидой смотрел на закрывшуюся за Григорием Ивановичем калитку, будто это она была виновата в том, что хозяин приказал сидеть в усадьбе и не высовываться. Смотрел минут пять, скрипя зубами от досады. Умом Саня понимал, что Григорий Иванович принял правильное решение: Хана оставлять одного было опасно, мало ли что на уме у упыря. Более того, в доме он чужой. А если что-то пропадёт? Например, Васька? Что, если гость похитит жирного котяру — как потом быть? Никак. Саня и без него жил бы с Григорием Ивановичем прекрасно. Однако… Шутки шутками, но гость доверия не вызывал. И всё же Саньке дико хотелось отправиться вслед за Григорием Ивановичем и идти с ним рука об руку, иногда заигрывая, а может, даже и под каким-нибудь кустиком перепихнуться. Эти три ночи были сказочными. Дикими, необузданными и пошлыми рассказами о жизни двух оборотней. Сане жутко нравился такой поворот событий, и он с удовольствием продолжил бы, если бы не наглое вторжение чужаков в их маленькую семейную идиллию. Теперь ещё Григорий Иванович вознамерился Малиновой звонить. Эта кобыла обязательно попытается закрыть его в клетке. Придётся бежать. Скрываться. Саня Григория Ивановича не отдаст. Ни за какие коврижки! И уж тем более не допустит, чтобы его хозяина на цепь посадили! Ни-за-что!!! В общем, в прекрасный радужный мир, в котором Санька утопал вместе с Григорием Ивановичем, беспардонно вторглись сразу несколько личностей, и события повернули не в то русло. И исправить этот тарарам не представлялось пока возможным. Всё стремительно катилось по наклонной, с некоторыми преградами, и если бы знал, где упадёт, так соломки бы подстелил. Единственный выход — это быстро решить проблему. Как? Вот так, как решает её Григорий Иванович. Вот только он беспокоится, что Гончарова не осилит. Однако, если Саня будет рядом, то завалят они этого недоделанного старикашку. Так думал Бойко и тут же себе противоречил: если Григорий Иванович решил пойти к Малиновой, значит, на то были действительно веские причины и, значит, враг действительно силён. Ладно, к чёрту! Оторвавшись от созерцания калитки и придя к выводу, что пусть всё идёт своим чередом, Бойко налил в бачок воды и принял душ. Потом сходил в туалет, почистил зубы. Отметил, что Хан уже ощипывал птицу и дело у него спорилось. Чеснок полоть Санька не желал, поэтому налил себе кружку чая и выдул с оставшимся единственным оладушком. Затем присел на крыльцо, рядом с Ханом, и уставился на него в упор, будто пытался прочесть мысли. — Что-то не так? — спросил через некоторое время Хи Ву, глядя на него с лёгкой улыбкой. Такая улыбка что-то скрывала. — Да всё не так, — проговорил недовольно Саша. Раньше, может, он и махнул бы рукой на такой жизненный конфуз, однако ревность брала за горло. И обида, что оставили его тут сторожить незваных гостей. — У нас тут с хозяином медовый месяц, а ты завалился беспардонно со своей невестой. Мог бы и к охотникам в Калошу пойти. — К охотникам? — Хан Хи Ву такое предложение не понравилось. — Ну да, они бы выслушали тебя, потом посочувствовали бы вам, затем позвонили кому надо, и те легко разрулили бы вашу ситуацию. А теперь, получается, ты под защитой Григория Ивановича и ему от тебя сплошные проблемы. — Мне… очень жаль. — Хан выпучил глаза, чувствуя за собой вину. У Саньки от ощущения неправильности собственных слов зачесался нос. — Но мне показалось, что трёхцветный тигр — это хозяин леса и людей. И он мог бы помочь нам в любом случае. — Он-то поможет, но я ещё говорю, что проблем от тебя с твоей невестой выше крыши. Для него это может плачевно закончиться. — Я возьму всю вину на себя, — пылко проговорил чужестранец, сжимая в кулаке перья. — Ту вину взять не получится, — хмыкнул Саня и первый раз за время своего существования оборотнем почувствовал горечь. — Ты про своё обращение? — осторожно спросил гость. — Слышь, Хан… — начал Саша, но Хи Ву перебил его. — Зови меня Хан Хи Ву, — надменно произнёс он, намекая на то, что он не только старше, но ещё и чистокровный лорд. — А может, мне звать тебя Ваня? — подумав немного, сказал Саша. Ругаться по таким пустякам он был не намерен, прекрасно понимал состояние Хи Ву, однако раздражение из-за того, что он тут, а Григорий Иванович ушёл без него, заставляло Саньку быть грубым и не воспитанным. — Ва… Нья? — Ваня. Иван. Нормальное русское имя. Самое что ни на есть русское. А то ваши Хи, Ву, Ня и так далее у нас в стране не приживаются. Вот как у Ин Цяо Ли, главы клана драконов, она из Китая, русское — Инна Ли. Или Борька. Ну, у него мать кореянка, а батя русский, но чувака зовут нормальным русским именем — Борислав. Золотников. И фамилия тоже русская, папкина. Давай и ты будешь по-русски называться? Поскольку ты Хи Ву, то, мне кажется, Ваня тебе подойдёт. М? Только послушай: Ваня Хан. Иван Хан. Некоторое время Санька молча сидел и смотрел на то, как Хи Ву переваривает его слова, затем сам попытался осмыслить сказанное и только затем прыснул смехом. Ваня Хан? Серьёзно? Кажется, Хан подумал, что над ним насмехаются, и нахмурился, от него повеяло злостью. Санька дёрнул головой. С каких это пор он стал отчётливо улавливать чувства и эмоции других? — Ладно-ладно, извини, не хотел тебя обидеть, — тут же приподнял руки Бойко, улыбаясь. — Серьёзно. Ладно не будешь ты Ваней, звучит как-то не очень. — И снова хихикнул. — Прости. Хан Хи Ву кивнул, но продолжал хмуриться, потом вернулся к ощипыванию курицы. — А может, пусть будет Хан? Смотри, в нашем словаре слово «хан» означает «вождь», «монарх», — через мгновение заговорил Санька, и Хи Ву вновь посмотрел на него. Удивился. — Я серьёзно. Хан переводится с тюркского как властитель. Возможно, твоя фамилия именно это и отражает. — Хан и правда означает «король», «королевство», «страна». Моя семья владела обширными территориями на протяжении многих веков. Она была уважаема и добра к народу. Под нашей крышей обитали не только вампиры, но и другие расы. Мой отец был великим вампиром. — М-м, так ты реально король? — Да. — Хан Хи Ву продолжал смотреть большими глазами, будто пытаясь в чём-то убедить Саньку, а затем грустно улыбнулся и добавил: — Но без королевства. — Ну ладно, тогда буду звать тебя король. — Нет уж, — хмыкнул Хи Ву, — зови меня тогда уж Хан. — Ну вот, я же с самого начала так и говорил. А ты начал обижаться. — Я не обижался. Просто с твоей стороны это было непочтительно. — Ты в нашем времени, Хан. Дед меня научил уважать старших, но я для себя решил, что буду это делать только тогда, когда человек, упырь, демон или оборотень заслужат это уважение. Быть стариком и при этом иметь отвратный характер и за сто лет жизни ни хуя не сделать, а лишь лежать на диване и пальчиком двигать — пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, — это не заслуживает уважения. Вот я Григория Ивановича уважаю. Сильно уважаю. Он, пусть и спрятался в лесу, однако силу имеет, доброе сердце и кроткий нрав. — Санька вздохнул. Дико захотелось Григория Ивановича обнять, а потом отодрать. — И Августа Германовича тоже уважаю, хоть он и упырь и натворил в жизни много дерьма, но на данный момент он вампир хороший и заслуживает, чтобы к нему относились с уважением. И деда своего, охотника, я уважаю, ценю и люблю, правда, он этого не знает, но, думаю, догадывается. Хан, я не знаю, что ты сделал хорошего или плохого. По твоим рассказам, ты был вполне неплохим вампом, однако то, что ты король и прожил больше тысячи лет, основное время провалявшись в пещере, не даёт тебе права требовать к себе почтения. К тому же ты сейчас не в Корее, а в России. Здесь всё по-другому. — Прошу меня простить за мои наглость и бестактность. — Саня в этот момент почувствовал лёгкий стыд за свои слова, а ещё вдруг подумал о том, что у Хана пропал акцент, что был ещё ночью, и он явно в русском стал лучше разбираться. — Извини, сорвался, — махнул рукой Бойко и улыбнулся широко, открыто. Затем похлопал Хана по плечу. Тот оценил жест, слегка удивился, но затем сник. — Я ещё плохо разбираюсь в этом мире. Думаю, некоторые вещи мне пока сложно принять и понять. Но я буду стараться. — Конечно, — хмыкнул Саня. Хан продолжил ощипывать птицу. Некоторое время Санёк сидел молча, наблюдая за точными движениями гостя, потом встал, взял тяпку и отправился полоть чеснок. Работать вовсе не хотелось. Солнце пекло, настроение было отвратительное. Сомнения по поводу Хана почти развеялись, но, копаясь в огороде, Саша всё больше думал о Григории Ивановиче. Волнение по поводу того, что Малинова заберёт его и посадит на цепь и останется Санька один, в какой-то момент захлестнуло так, что он бросил тяпку и решительно направился к дому. Но стоило обогнуть здание, как навстречу вышел Хан. — Я ощипал курицу и решил пойти собирать клубнику, — доложил гость, держа в руке чашку. — Но могу прополоть чеснок. К труду я приучен. Саша некоторое время смотрел на Хана, который явно нервничал от такого пристального внимания. Почему-то принялся оценивать его внешний вид: одного роста с Санькой, если быть точным — метр восемьдесят три; волосы темнее ночи; глаза тёмно-карие, но иногда казались чёрными угольками; кожа светлая; губы чуть синие — вампиру явно требовалась кровь. Одет Хан был в рубашку с длинными рукавами, льняную кофту с капюшоном и в штаны. На голове у гостя из другого тысячелетия была широкополая шляпа. Саня понимал: стоит Хану выйти на солнце, и уже через полчаса свалиться под жаркими лучами, и потом он же, Санька, будет тащить его в дом, как тазик с клубникой. — Не стоит тебе туда идти, — сказал Саша, забрав у него чашку и подтолкнув обратно к дому. — Солнце шпарит пиздец. Ослабнешь, что потом с тобой делать? Вот лучше за своей невестой приглядывай. И потом, что с ней будет, если солнце тебя полижет, а? Ты в пепел превратишься, а она что… Пробудится? — Возможно, — сказал Хан, оборачиваясь и соглашаясь с Сашей. — Этого нельзя допустить. — Вот и я о чём. — Но я не могу так просто пользоваться гостеприимством Григория Ивановича. — Имя любимого, вылетевшее из уст Хана, заставило Саньку нервно дёрнуть головой, а потом скрипнуть зубами. — Курицу я ощипал, распотрошил и порезал на куски, оставил на столе в чашке. Посуду помыл. Хотел было приготовить что-нибудь поесть, но я плохо готовлю, вдруг моя еда не понравится Григорию Ивановичу. — Слышь, — второй раз сорвавшееся с уст гостя имя Санька проигнорировать не мог. Ревность затопила по самые мозги. — Давай так, шас ты свалишь к своей невесте и не будешь высовываться из комнаты до темноты, а я сварганю суп. Хозяину точно понравится. — Но… — Все. Давай-ка обойдёмся без лишней болтовни, просто вали в комнату, — раздражённо сказал Саня и вошёл в дом. Васька, гипнотизируя голодным взглядом стол, глянул на Саньку с пренебрежением, а затем, опомнившись, вылетел из дома, как ужаленный в жопу. Бойко цыкнул. Вот если на ком и можно было снять своё раздражение, так на Василии. Но котяра оказался проворнее его. Непорядок. Надо срочно отрабатывать ловкость и быстроту. — Кстати, — вдруг заметил Саня, останавливая Хана в проёме. Сам же стянул с печи кастрюлю, поставил её на плитку. — Хан, а ты сильный вампир? По твоему рассказу я бы не сказал, но всё же. Может, у тебя были какие достижения? — Я не могу похвастаться заслугами на войне и в битвах, однако меня нельзя назвать слабым вампиром. Я могу повелевать ветром. — Серьёзно? — Санька, набиравший в кастрюлю воду из ведра ковшом, обернулся, удивился. Вот так сюрприз! Редкое умение. — Да, — с гордостью ответил Хи Ву. Возможно, и тысячу лет назад это умение было редким, раз чужестранец нос вздёрнул. — Сейчас моя сила немного поубавилась, потому что я спал тысячу лет, однако уже через тридцать зим она вернётся. — Тогда ща суп сварганю, потренируемся. Ок? — Что? — Я говорю, суп сварю и потренируемся. Хо-ро-шо? — А… Григори… — Да что ты заладил: Григорий Иванович-Григорий Иванович! — Бойко чуть язык от злости не откусил. — Что? Что Григорий Иванович? — Он позволит? — Тренироваться? — Да. — Конечно, — фыркнул Санька и долил в кастрюлю воды, затем включил плитку. Хан Хи Ву кивнул и с растерянным видом направился по коридору в комнату. Саня, уложив курицу в кастрюлю, взялся за чистку картошки, лука и морковки, при этом продолжая злиться как на себя, так и на Хана. И даже Григория Ивановича — за то, что оставил его в усадьбе одного.