Хозяин Тайги

Григорий Иванович решил первым делом зайти в Степановку. Но пока шёл до села, мучился от осознания того, что Сашенька на него разозлился. Обидел он своего ненаглядного сладенького Клубничку. И каждый раз, когда убеждал себя, что поступил правильно, мучился ещё сильнее, потому что считал, что собственному поведению нет оправдания. Григорий Иванович до жути был совестливым и не любил делать что-то, что другим не нравилось. А ещё не любил, когда на него злились и обижались. Потому считал, что одиночество ему подходит лучше всего, так как быть с кем-то — тяжело. Даже рядом с другом. Или с жирным, вечно голодным котом. Эх, что за напасть! Однако, без Сашеньки теперь Григорию Ивановичу и свет не мил, поэтому надо как-нибудь с Сашенькой помириться. Потому что если Сашенька решит его бросить и уйти в город — кстати, рано или поздно это случится всё равно, Хозяин Тайги был уверен в этом, — Григорий Иванович завянет, как лютик. Или как камыш. Рассыплется семенами, и поминай как звали. «Поэтому, Гриша, нехуй нос до хуя опускать. Взбодрись, старая калоша. Конечно, Сашенька уйдёт от тебя, вот обучится, и уйдёт. На кой хрен ему такой старый хуй, как ты? И то, что твой кабачок ему по душе, это просто слова. Ебаться-то тут, в лесу, больше не с кем, а ебаться молодому котёнку хочется. Инстинкт. Да ещё гон. Поэтому схватил тебя, а кого ж ещё. Не Борьку же ебать. И не Ваську! И то, что дырка ему твоя понравилась, тоже от того, что нету больше. Не о кедруху же точить стержень. Так можно или сломать, или вообще на хуй стереть! Так что губу, Гриша, не раскатывай. Не по тебе кафтанчик». — Да, не по мне, и что? — вопросил вслух Григорий Иванович и замер. Дятел, что сидел на стволе высокого кедра, дёрнул башкой, посмотрел удивлённо, затем вернулся к прерванному занятию. — Конечно, держать его не стану. Я что, злыдень какой?! Ежели захочет, отпущу сладенького. Конечно, Сашенька мой, и нечего тут говорить. Я его пометил и дырочку его выебал так, что запах мой останется там надолго. Не всяк осмелится к ней пристроиться. Возможно, Сашенька долго будет только ебать. Конечно, если человек будет, так он затолкает свой хуй ему в жопаньку, люди-то запахов так, как мы, не чуют. Да и вообще… Но вот пока Сашенька не уйдёт, буду я его ебать почаще, чтобы и люди почуяли и не смели к дырочке не то что хуй — грабли свои тянуть. Вот что я тебе скажу. — Дятел остановился, проглотил найденное с таким трудом насекомое, снова глянул на Хозяина Тайги и опять вернулся к своему занятию. — Но всё равно мой дрын Сашеньке полюбился. И то, как я его ебал, тоже ему понравилось. И грудь целовал. Только борода вот ему не по душе пришлась. Ничего, остригу! — решительно заявил Григорий Иванович. — На кой она мне! Это ж просто. И пошёл бы Сашенька со мной, ежели бы не пришлый. Но пришлось оставить его дома, чтобы чужак чего не спиздил, а то Андрейка мне потом яйца одними пальчиками поотрывает. Ты знаешь князя? Нет? Так вот, лучше и не знать. Настоящий дьявол. Как он тех упырей убивал — страшно вспомнить. За Алёнушку-то. До сих пор забыть не могу, всё будто вчера случилось, — немного отступил от основной темы размышлений Хозяин Тайги, но тут же вернулся. — Да и вообще, за Ханом надо бы последить, не доверяю я ему. Опасно оставлять Сашеньку с ним одного, но не брать же их обоих с собой. Тем более день на дворе, сгорит ещё лорд-то. И невеста эта ещё полудохлая. Пиздец какой-то, — вздохнул Григорий Иванович, насупив брови и сурово глядя на дятла, который продолжал долбить ствол, и щепки при этом летели во все стороны. — В общем, приду, вылижу Сашенькину дырочку до блеска, и яички его вылижу, и хуёчек, и ноженьки вылижу, и всего вылижу. Чтобы мой Клубничка на меня больше не залупался. А потом, чего бы он ни попросил, буду исполнять. Понял? Дятел долбанул по стволу так, что большая щепа отлетела в сторону, проскочив рядом с головой Хозяина Тайги. Впрочем, если бы Григорий Иванович вовремя не отклонил голову, она бы проехалась по его лбу. Затем дятел закусил червячком, чирикнул и, взмахнув крыльями, улетел, послав Григория Ивановича на три весёлых буквы. Хозяин Тайги нахмурился, поджал губы и заторопился в Степановку. На душе начала разгораться тревога: опасно всё же было оставлять Сашеньку с Ханом. На подступе к селу Григория Ивановича ждал сюрприз. На высокого исполина — деревянную статую Чура, стоявшую тут с самого рождения Степановки, — была нанесена серебряная пыль, тонкими нитками опутавшая бога, будто украшала его. Запах серебра впивался в ноздри, раздражал слизистую оболочку глаз. На другой стороне неширокой просёлочной дороги, что, изгибаясь, скользила к селу, стояли осиновые колья. Казалось бы, воткнуты они были в землю как попало, но при этом представляли опасность не меньшую. Григорий Иванович остановился за несколько метров до крайнего дома, покрутил носом, чихнул. Вдохнул, покривился. Из-за серебра во рту появился неприятный кислый привкус. Некоторое время Григорий Иванович раздумывал как быть. Пройти можно было, но потом до утра придётся харкаться кислой слюной с примесью крови. Охотники добра не пожалели. Молодцы! Защиту выстроили какую надо. Недолго думая, Хозяин Тайги всё же прошёл между изваянием и кольями, затаив дыхание. Первые двадцать шагов по селу давались с трудом. В легкие проникал отравленный воздух, тело слабело, голова кружилась. — Ох ты ж, Григорий Иванович! — Завидев его, Поликарп понёсся по дороге навстречу, как юнец. — Прости ж ты нас, запужались мы. Вот и выставили защиту. Не гоню тебя, Хозяин Тайги, но, может, выйдем за оградку? — Отлично всё, — махнул рукой Григорий Иванович. — Мёду мне дай, и всё. — Пошли скорее, — торопил его Поликарп Гордеевич, суетился, охал и махал руками, сокрушённо качая головой. — Сельчане попросили парней, те защиту и выстроили. Сам понимаешь, люди пугливые. Ночи ж не спали, вот. А мужики сейчас храпят, а как сумерки — так на стражу. Поликарп ещё много чего говорил, а Григорий Иванович молча шёл за ним. Людям и правда было всё равно, окутана Степановка серебром или нет, а вот нечисти было тяжело. В доме Поликарп сразу же нацедил Григорию Ивановичу свежего липового мёда. Рядом поставил пол-литровую кружку с колодезной водой. Охотники и правда спали, Григорий Иванович, подхватив кружки, вышел на улицу, несмотря на то, что в доме вроде дышать было легче. — Позвонить мне надо бы, — после того как осушил кружку с мёдом, Хозяин Тайги обратился к Поликарпу. — Алексею. — Добре, — кивнул Поликарп и исчез в доме. Не было его минуты три, затем выполз, ругаясь на чём свет стоит. Следом за ним вышел сонный Кирилл. Видно, разбудил его старик своим бурчанием и матами. — Извините, Григорий Иванович, — Кирилл пожал Хозяину Тайги руку, сковырнул пальцем уголок глаза, — пришлось защиту выстроить. И сельчанам спокойнее, и нам сподручнее. Не могу забыть этого гада. Сильный он. — Да всё нормально, — уверил парня Григорий Иванович и выдул половину кружки воды. — Я ненадолго. Вот только надо бы позвонить Алексею. — Короче, у нас пока всё спокойно. Вампир так и не объявился. В округе вроде ничего странного не нашли, — докладывал охотник. — Вот придумали, блядь, хуйню какую-то, — раздражённо забурчал Поликарп, тыкая корявым пальцем в кнопочки старенького прямоугольничка, называемого сотовый телефон. — Хреновные технологии. Раньше, блядь, нормальные телефоны были. А это что за херня, а?! — Дед Поликарп, дай, — протянул руку Кирилл. Поликарп с минуту ещё ковырял прямоугольник, потом, выматерившись, отдал его Кириллу. — Батарейка села. — И чо теперь? — Заряжать надо. — Да ёб твою налево суку мать! — хлопнул себя по коленкам Поликарп. — А кому звонить собрались? — Алексею, — сказал Поликарп. — Душину. — А, ну тогда с моего позвоним, а вы свой на зарядку поставьте. Некоторое время Поликарп смотрел на протянутый сотик, потом, взяв его, спросил у Кирилла: — А где эта зарядка? Я ебу, где она. Куда я её положил, а? — Ну, этого я не знаю. — Посмеиваясь, Кирилл ушёл в дом и через некоторое время вышел с ещё большим прямоугольником, на котором кнопок совсем не было. Григорий Иванович сурово посмотрел на чудо современной техники и насупился. Вот и правда, понапридумывают всякого, а ты голову ломай, в какое место его совать. — А чего тебе Алексею звонить, Григорий Иванович? — вдруг спросил Поликарп, сунув сотовый в карман старых штанов. Кирилл глянул на Хозяина Тайги, продолжая возить пальцем по прямоугольнику. — Чтоб Малиновой кое-чего передал. На мгновение Кирилл замер. Охотник широко открытыми глазами уставился на Григория Ивановича, Поликарп от удивления даже беззубый рот открыл. — Зачем?.. Что передать? Малиновой? — запинаясь, спросил Кирилл. — В общем, жопа тут у нас в лесу, — сказал Григорий Иванович, а потом в двух словах описал произошедшее за последние сутки. Поликарп и Кирилл слушали молча, к середине небольшого рассказа к ним вышли остальные охотники. — Григорий Иванович, может, своими силами справимся? — через минуту после того, как Хозяин Тайги выложил всю правду про тысячелетнего гостя с его невестой и Гончарова, вопросил Кирилл. — Попросим у Алексея Петровича отряд охотников и начнём почёсывать территорию. Вытравим его и прихлопнем. А зачем тут Древние? Что сделает Малинова? Большинство нечисти толком и не знали, кто такая Мария Ивановна. Одни думали, что она человек, секретарь Древних, другие — что одна из нечисти, кто-то считал её демонессой, принадлежащей к особой касте, а некоторые были уверены, что она тоже Древняя. Григорий Иванович и сам бы правды не знал, если бы не отец, который всю свою жизнь пробыл при Малиновой гончим. Батя никогда не был рабом, но служил ведьмам с самой юности, гонял злыдней по всему миру. Нажил много врагов и приобрёл немало друзей, получал почести и пользовался уважением. Умер от руки Древнего из организации «Чистилище». Мария Ивановна принесла сыну и дочери Ивана Петровича его прах и поведала то, что отец держал в тайне от своих детей. — Я не буду просить тебя вступать в отряд гончих, хотя Иван Петрович говорил о том, что ты способный. Но если вдруг захочешь, приходи ко мне, — сказала она, утоляя жажду козьим парным молоком — Гриша только что надоил, ждал отца с похода. Дождался… — Я буду свободным, — сказал Гриша, глядя на красивую урну, в котором покоился прах отца. Значит, укусил его упырь, яда напустил, и пришлось Ивану Петровичу грудь колом пробить, а затем тело сжечь. — Хорошо, — Мария Ивановна улыбнулась. Положила горячую и мягкую ладонь на плечо Гриши и добавила: — Если нужна будет помощь — говори. Сделаю всё, что будет в моих силах… — Звони, Кирилл, — твёрдо сказал Григорий Иванович. — Сами не управимся. Гончаров — ведьмак и упырь, сила его велика. — Ведьмак? — вопросил один из охотников. Остальные молча уставились на Хозяина Тайги, и в их глазах читалось такое же непонимание, как в глазах Сашеньки, когда Григорий Иванович упомянул о колдунах. Пришлось кивнуть, а потом добавить, чтобы уже не было более никаких вопросов: — Ведьмак. Они были рождены вместе с ведьмами. А теперь звони. Кирилл кивнул, а Григорий Иванович нахмурился. И как он будет звонить? Кнопок-то нет! Да и вообще, как в эту плоскую коробку умещается всё то, что раньше с трудом умещалось в целом телефоне? Так и провода ж нет. — Связь тут хреновая, так что вы сидите здесь, никуда не ходите, — буркнул Кирилл, приставляя к уху прямоугольник. А Григорий Иванович никуда и не собирался, пока с Душиным не поговорит. Хозяин Тайги ровным счётом ничего не понимал. — Аллё, Алексей Петрович, здравствуйте… Да, всё нормально… Да, обнесли, ночь прошла спокойно… Ага… Алексей Петрович, тут с вами Григорий Иванович хочет кое-что перетереть… Да, даю трубку. Григорий Иванович дрожащей рукой, осторожно, будто смартфон был хрупкой вазочкой, взял протянутый прямоугольник. Приставил его к уху, надеясь, что всё правильно сделал. Не хотелось бы оплошать. Некоторое время слушал, потом кхекнул и буркнул: — Алёу. — А, Григорий Иванович, здравствуй, — послышалось в прямоугольнике. — Как здоровьице? — Жив-здоров, — ответил Хозяин Тайги. И вдруг вернулось то, о чём он забыл из-за последних событий: стыд и вина перед Алексеем. Обратил он его единственного внука и не спросил самого деда — а можно ли? Конечно, в тот момент думать нужно было быстро, жизнь из Сашеньки утекала, как вода сквозь пальцы. Какие вопросы! Какие ответы! Какие разговоры! Какой Душин, когда его рядом и в помине не было?! Григорий Иванович хрюкнул, потёр большой ладонью себя по коленке, немного поёрзал. Прощения бы попросить, да перед всеми каяться в содеянном неудобно. И потом, не через коробочку же это делать, что телефоном зовётся, а глядя в глаза и стоя перед Алексеем с поникшей головой, будто нашкодивший мальчонка. — Как там мой оболтус, ещё не вытрепал тебе нервы? Ты с ним посуровее, Григорий Иванович. Лапой ему по хребту, не жалея сил, — говорил тем временем Алексей, и Григорий Иванович, улавливая смысл слов и фраз, начинал приходить в себя и удивляться. — Это ж такой сорванец! Вырос, а ума-разума не набрался. Тридцать лет, блядь, а такое чувство, будто всё шесть. Ты, это, не бери в голову, если чего. Херня всё это. Сам под пулю полез, кто ему виноват. Да и в нашей профессии такое бывает. Я тут никому пока ни словом не обмолвился, что ты его... Но Древние уже знают. Малинова приезжала. Спрашивала, где и как. Чует она, что кровь человека пролилась. И чует своим ведьмачеством, что кого-то обратили. Ты ж знаешь, ведьму не проведёшь. Но ты не переживай, я полностью на твоей стороне. Ежели суд будет, выступлю в твою защиту. Хуй им, а не Григорий Иванович, так и знай. Вот недавно Август Германович заскакивал. С ним перетёр это дело. Говорит, виноват. Да никто не виноват! Это, блядь, не ушами надо хлопать и улыбаться во все тридцать два, а внимательно по сторонам смотреть. Я же тебе говорю, оболтус тот ещё. В общем, отобьём тебя у Древних. Пошли они на хуй со своими законами и правилами. — Хороший он, — вдруг вступился за Сашеньку Григорий Иванович. Пусть Алексей его дед, но говорить так о Сашеньке с его стороны неправильно. Впрочем, в голосе Душина слышалось тепло, любил он внука. Сильно любил. — Александр. Не наговаривай зря на него. — Да чего не наговаривать, если я его знаю! С того момента, как вылез на этот свет, с ним одни проблемы, — крякнул в трубку Душин, и Григорий Иванович почувствовал в голосе лёгкое недовольство и смущение. — Сейчас таких называют гиперактивными. Хуйню какую-то придумали, блядь, а в итоге всё проще — шалопай. И ведь таким, Григорий Иванович, ни розгина не страшна, ни затрещины. Однако, несмотря ни на что, главное, чтобы человеком был. — Александр — человек, — зачем-то сказал Григорий Иванович, будто факт какой подтверждал. — Ага, — Душин опять крякнул, смутился снова. — Но ты всё равно посуровее с ним. Дашь слабину — сразу же тебе на шею сядет. Охламон. — Алексей, давай об этом мы поговорим при встрече, — остановил излияния Душина Григорий Иванович, понимая, что надо бы поторопиться с разговором, потому что от отравленного серебром воздуха становилось тяжело дышать. — А звоню я по другой причине. Мне надо, чтобы ты с Марьей Ивановной встретился. — Не понял? — Тут дело такое, Гончаров объявился. — Это кто? — Ведьмак и обращённый самим Мори. Марья Ивановна о нём знает. Скажи ей об этом. Боюсь, он нам не по силам. Её помощь нужна. — Так, Григорий Иванович, — осторожно заговорил Душин, и Хозяин Тайги уже знал, что Алексей начнёт его переубеждать, — это дело слишком тонкое. Надо обдумать всё. Я не знаю, кто такой Гончаров, но кажется мне, что ты и сам управишься. К чему Малинова? — Я же говорю — сильный он. — Давай я пришлю отряд в помощь? Подберу хороших парней, сильных. Сейчас в Перекрёстке затишье, Хофер погонял «Чистилище» так, что вроде как дух из них выбил. И Древнего потрепал хорошенько. Оказывается, командовал этими гадами какой-то Ферштейн. В общем, сейчас, сука, прячется у Древних. Не знаю, что с ним и как. Но, надеюсь, Малинова его не выпустит. Впрочем, я не знаю что у неё на уме. Может, она с ними? — Не с ними, — спокойно и твёрдо сказал Григорий Иванович. — Ты, Алексей, сообщи ей. Я тебе точно говорю, что с ним мы не управимся. У него ещё восемьдесят колдунов-вурдалаков. Откопал он гробницу чжурчжэниев-заклинателей, и сейчас восемьдесят человек, которые знали старые чжурчжэнские заклинания, его воины. В Гончарове сила, мой батя его гонял сначала по всей Европе, потом по России-Матушке. Гончаров Мори убил, Первородного, своего хозяина. Вот и представь, насколько он силён. Может, сейчас он и слаб, потому что мог недавно пробудиться, хрен знает. А может, и давно уже не спит. Но в любом случае он сильный. — Григорий Иванович, картина пиздец хуёвая, но ты пойми, если я скажу Малиновой, где ты — кстати, я твоего местонахождения так и не знаю, — то она тебя сразу же на цепь и в клетку. — Понимаю. Но другого выхода не вижу. — И кто потом моего долбоёба будет обучать? Бориславка? — Поглядим, — рыкнул Григорий Иванович, только представив, что его Клубничка окажется в руках такого блудливого оборотня. — Эх, блядь, — вздохнул Душин и на некоторое время замолчал. Хозяин Тайги ждал. Ждали и остальные. — Видит бог, не хочу я этого, — буркнул Алексей. — Говорю, что не хочу, чтобы Малинова знала, где ты, Григорий Иванович. — Я думаю, она уже знает. — Может быть. Но ты же всё-таки ещё подумай. Смотри, у меня сейчас шестеро в Калоше, четверо в Степановке. Конечно, вурдалаки-заклинатели сильная штука, но вурдалаки по обыкновению своему тупы, как пробка. Что хозяин скажет, то и делают. Этот Гончаров та ещё заноза в жопе, но если спланировать так: сделать ловушку и загнать его туда. А? Ловушку сделаем серебряную, магнитную. Главное, место найти хорошее, чтобы магниты расположить по нужным местам. Чем больше площадь, тем лучше. Только магниты соответствующие надо. Но об этом можно поговорить, когда место для ловушки найдётся. Григорий Иванович вздохнул, охотники и Поликарп немного взволновались. Видно, суровым им показался сейчас Хозяин Тайги. — Можно и осиновую сделать. С химией, — продолжал Душин. — Но для неё нужно открытое место. Поляна какая-нибудь или лужайка. Можно дорогу просёлочную, но чтоб деревьев было по минимуму. — А мне подступ будет к этой ловушке? И к той, и к другой? — вопросил Григорий Иванович. — Блядь, нет конечно, — вздохнул Душин, осознавая, что таким образом охотники останутся без поддержки Хозяина Тайги. — Но отряд пришлю сильнючий. — Алексей, — добавив ещё больше твёрдости в голос, сказал Григорий Иванович, — в твоих силах я не сомневаюсь. Твои ребята молодцы. Но лучше сказать Марье Ивановне. — Давай так: уже сегодня я пригоню отряд лучших. Они уже три дня как вернулись из командировки, правда сейчас в отгулах. Но ничего, вызову на пару дней раньше. Пусть Кирилл обойдёт окрестности и присмотрит места для ловушек. Испробуем сначала их, а потом уже, если ничего не выйдет, я позвоню Малиновой. — А люди? — Григорий Иванович разговором не был доволен. — А если люди пострадают? — Пришлю с отрядом Доктора. Это раз. А второе, всё будет хорошо. Ты недооцениваешь наши и свои силы. Хозяин Тайги это прекрасно знал. Не то чтобы он был трусом, просто всегда считал себя слабым тигром. И с чего вдруг? То ли какая-то фобия у него была, то ли комплекс неполноценности. Батя всегда говорил, что Гриша сильный. И Варенька, сестрёнка, старше его на двадцать лет, уверяла, что брат сильнейший из тигров, даже с отцом силой помериться может. Даже Мария Ивановна однажды проболталась, что сила Григория Ивановича велика. Да и в битвах Григорий Иванович никогда не проигрывал. Но противник для Хозяина Тайги всегда был чем-то особенным, даже если это всего лишь клоп. — Ладно, — согласился Григорий Иванович и почувствовал сопротивление, что изнутри принялось тут же раздирать его душу на куски. — Уговорил ты меня, Алексей. Но, — Хозяин Тайги сплюнул сгусток жёлтой, дурно пахнущей слюны, — ежели Гончаров окажется силён, ты тут же вызываешь Малинову. Без разговоров и дум. Понял? — Конечно. Договорились, Григорий Иванович. Сегодня к вечеру приедет особая группа. Дай трубку Кириллке, — добавил после небольшой паузы Душин, и Григорий Иванович кивнул, передавая коробочку Кириллу. — Ага. Понял… Как вам будет удобно. Да, мы уже прочесали территорию. Кое-какие места уже приглядели. Серебро вчера закончилось, пришлось Степановку обсыпать… Ну да… Колья тоже закончились… Окей… Хорошо… Поглядим. Тут недалеко есть полянка хорошая, можно было бы сейчас начать, но нужного под рукой же нет. А ямки сделать раз плюнуть… Ну, я понял. Ждём. Ага. До свидания, Алексей Петрович. Кирилл отнял прямоугольник от уха и не глядя сунул его в карман. Григорий Иванович на мгновение задумался о том, насколько всё же уникален этот прогресс, а затем забыл об этом, потому что Кирилл заговорил: — В общем, к вечеру особые приедут, привезут ловушки. Километрах в пяти отсюда есть хорошая полянка, там можем установить осиново-химическую. Рядом, в сосновом бору, магнитную. Короче, думаю действовать будем так: загоним сначала в магнитную, если вырвется, тогда погоним в химическую. Придётся держать гада в окружении. Я думаю, им займутся особые, а нам придётся брать на себя вурдалаков. — Обращался Кирилл больше к своим товарищам, и те кивали, понимая о чём он говорит. — Григорий Иванович, без вашей помощи не обойтись. Надо найти этого гада и привести его к ловушкам. Но не к самим капканам, вас может опалить, а за километр до первой ловушки мы у вас его перехватим и уже сами поведём. — Хорошо. Вечером приду, обговорим детали, — буркнул Хозяин Тайги, пока что плохо понимая слова Кирилла, и поднялся. Чувствовал некую обиду. А ещё тревогу. Не попадёт Гончаров в эти ловушки! А если и попадёт… Батя с отрядом гончих ловил его несколько лет. Похоронил стольких товарищей, однажды сам чудом ушёл. Смогут ли сегодняшние охотники поймать его, не говоря уже о том, чтобы убить? Может, и смогут. Технологии вон сейчас какие. Да и сам человек эволюционирует, как и его идеи. Григорий Иванович заскочил к Варваре, взял молока, сметаны, творога и блинов — пухленькая красотка вынесла целый пакет — и поспешил покинуть Степановку, торопясь домой. — Ты, Григорий Иванович, когда вечером придёшь, — заговорил Поликарп, стоило им выйти за пределы села и оставить позади статую Чура, посыпанную серебром, — туточки останься. Не входи. А то ж так много тебе дышать этой гадостью нельзя. Мы выйдем, ну или кто тут будет, встретит тебя. — Я приду после сумерек, — сказал Григорий Иванович. — Добре. Григорий Иванович кивнул и направился прочь от Степановки. Ступив в лес, проплевался, кривясь от кислого привкуса во рту, затем помочился у ясеня, пометив территорию. Заправив дрын в штаны, покурил, поразмыслил немного и продолжил путь.