Дорога домой

      — Доброе утро! Мы с Габи поступили на один факультет! — румяненный и сияющий улыбкой Фалько Грайс с разбегу забарабанил в дверь квартиры номер тридцать семь и замер, — Господин Аккерман?! — Доброе утро капитан! На международные отношения! — крикнула Габи, влетевшая следом парой секунд позже.       Дверь, обычно закрываемая хозяином на цепочку и замок изнутри, медленно и со скрипом открылась сама по себе. — Что… Что же это? — глаза молодых людей расширились, наполнились непониманием. Внутри кавардак.       Переглянувшись и поняв друг друга без слов, они прокрались к маленькой кухоньке и бесшумно взяли оружие. Девушка — молоток для отбивания мяса, а парень большой разделочный нож — обратным хватом. Она жестами показала направления движения, он махнул «принято». Готовые к обороне, они медленно обошли жилище по периметру двух комнат и санузла. — Здесь никого! — У меня тоже!       Встретившись посреди гостинной, они напряжённо оглядывались. — Фалько, там кровь в спальне! — губы Габи дрогнули. Грайс нахмурившись прошёл в спальню, замер на пороге. Секретер вывернут, простыня в крови, постель смята, подушка на полу. — Что же случилось, и где Леви?! — Браун семенила за ним хвостиком. — Срочно бежим в полицию! Я очень хочу верить, что это кровь не капитана Аккермана.       Молодые люди спешно покинули разоренное жилище своего старшего товарища и устремились по центральной улице к отделению полиции района Ребелио.

***

      — Приемлемо…       Врач в накрахмаленном халате задумчиво постучал по своей коленке специальным молотком с резиновым наконечником. — Прогноз на месяц-два вперёд? — тихо спросил пациент, сидящий вытянув ногу на кушетке в довольно комичном виде: сверху — белоснежная рубашка и жилет по фигуре глубокого синего цвета, снизу же — только бельё, носки и чёрный ортез, расстегнутый и распластанный вокруг колена и бедра. — Зависит от ряда факторов. Полгода назад нам пришлось откачивать жидкость из суставной сумки и вкалывать синовиальный протез — это вы решили, что пора бы уже элегантно ходить с тростью, а не с костылями. В итоге — возвращение в коляску. Сейчас на снимках видно улучшение, но вы снова себя перенапрягаете. — принялся увещевать доктор.       Пациент молча застегивал ортез, туго затягивая ремни вокруг ненавистной полу-бесполезной конечности. Его лицо ничего не выражало, только морщинка промеж бровей залегла ещё глубже. — Послушайте, Леви. Я вам не враг, я очень хочу видеть, как вы идёте самостоятельно, а в самом волшебном исходе — бежите к своей цели, но пока что реальность пророчит нам другое.       Пациент в это время принялся безмолвно натягивать брюки с идеально наглаженными стрелками. — Нужно ждать и беречь сустав. То, что от него осталось. — Именно сейчас у меня нет времени на оберегание себя.       Леви цокнул языком, нахмурился. Собачка ширинки заела, и он со злостью рванул замок. Естественно тот остался в его руках. Ширинка же осталась незастегнутой, являя миру узкую полоску заправленной белой рубашки. «Дерьмо!» — скрипнул зубами про себя. — Мне необходимо знать прогноз ухудшения, если я буду в течение месяца-двух активнее пользоваться ногой, — С помощью костылей, он проворно проковылял к вешалке с пиджаком. — Может статься, что вы сделаете непоправимое для своей ноги. Прошу вас, будьте мудры и терпеливы! Вы ведь воин, хоть и в прошлом. И вы знаете, как преодолеть себя. — Я понял вас. Спасибо доктор Хейз. До свидания.       Леви вышел из кабинета врача, с недовольством представляя, как он выглядит: костыли давят в подмышки, плечи пиджака от этого уродливо топорщатся, расстегнуть пиджак нельзя — сразу станет видна сломанная ширинка и то что она должна скрывать.       Закатив глаза и повторяя про себя уже подуманное ранее ругательство, Леви протиснулся сквозь толпу таких же как и он сам калек, заполнивших коридор военного госпиталя.       Возвращаться в инвалидную коляску ему категорически не хотелось. Однако, если это даст ему фору на будущее — готов потерпеть.       Он быстро передвигался по тротуару проспекта: здоровая нога — костыли — здоровая нога — костыли. Долгий путь к принятию своего нынешнего состояния ещё не завершён, но Леви твёрдо верил: раскисни он — дороги обратно не будет.       В данный момент его влекла к себе определённая и очень личная цель. Пинала в зад раскалённым сапогом ярость и подзабытое желание узнать правду.       Аккерман в своих невеселых думах сам не заметил, как добрался до «Подземелья». Так Габи прозвала жилище, щедро выделенное муниципалитетом Ребелио герою войны.       Ох, знала бы непоседа Браун, сколько личной иронии для Леви Аккермана скрывалось в этом простецком названии для его уютной квартирки. «Родился в подземелье, в подземелье и закончу свой век» — усмехнулся он, отпирая подъезд.       В самом деле, жильё не было плохим. Разве что находилось в цокольном этаже старого здания, чудом уцелевшего после гула.       Квартира казалась просторной для одного человека, особенно для такого неприхотливого как Леви. Теперь у него имелась собственная спальня — кабинет, большой холл, он же кухня, он же гостинная и столовая. Любимой комнатой бывшего капитана разведки, привыкшего к полевым условиям жизни стал санузел, вмещавший большую ванну — спасение его колена в холодное время года.        Переодевшись в домашний костюм, Леви зацепился взглядом за колышущиеся у приоткрытых окон прозрачно-желтые куски ткани с кривовато вышитыми узорами.       Воспоминания тёплой рекой затопили его разум, неожиданно отодвигая гнев и напряжение на второй план. Леви погрузился в них, машинально поставил на огонь чайник, взял чугунный заварник и любимую желтую кружку. Ещё есть время на чай и витание в облаках.       После долгого тяжёлого лечения мелюзга с другой стороны баррикад и Арлерт оказались единственным спасением. Это они приютили его у семьи Браун, ухаживали как за младенцем, подали ходатайство на обеспечение жильём и выиграли суд. Армин выиграл, приложив все свои усилия.       После суда почти сразу объявился Райнер, избегавший общения с Леви весь год. У них состоялся очень неловкий, местами грубый, тяжелый разговор, в котором бывший бронированный титан раскрылся с неожиданной стороны. Леви был двояко удивлен, узнав его чуть лучше. Удостоверился, что у того тоже рассыпается душа, трепещущая и кровоточащая, как и у всех, переживших эту войну.       Аккерман проявил смелость простить его, и попросить прощения самому.       Райнер очень помог с ремонтом. Взял на себя всю грязную и тяжёлую работу: переложил пол, заштукатурил все трещины в стенах и потолке, починил санузел. Потом привёл Энни.       Леонхарт жила с отцом, как и мечтала. Тренировала детишек в спортивном лагере, и добровольно вызвалась на помощь в ремонте.       Она оказалась великолепна в двух вещах: молчаливости и поклейке обоев. Леви приятно впечатлился: Энни приходила рано утром, работала до обеда, они молча пили вместе чай обменявшись, быть может, десятком слов, и она вновь возвращалась к рулонам и клею.       Она управилась за три дня, на последок побаловав Леви красноречием. — Простите меня за то, что пыталась убить вас с Микасой тогда в лесу. Простите за ваших солдат. Мне жаль, что всё сложилось именно так… — Энни тогда сильно нахмурила светлые брови, поджала губы, на глазах её казалось вот-вот навернутся слезы. — Думаю, мы квиты. Ведь я тоже пытался убить тебя. В конце концов мы все одинаковые — бывшие убийцы. Бывшие — ключевое слово, Энни. Выкинь из головы и смотри вперёд. Не сожалея. — с долей раздражения ответил Леви.       Не хватало ему тут ещё сопливых искупительных речей от этой замечательной молчуньи.       Встав по стойке смирно, глядя на него сверху вниз, но без надменности, Леонхарт широким размахом прижала к груди испачканный в клею кулак. — Спасибо вам за все, капитан… Я хорошо владею рукопашным боем. Подалуйста, поправьтесь, и я надеру вам зад, обещаю!       Леви округленными глазами проводил её, выбегающую за дверь, так и не найдясь, что ответить. Шов на его верхнем веке в тот момент слегка потянуло от напряжения.       Благодарности за идеальные обои пришлось передавать через Райнера.       Другое, слегка постыдное воспоминание, снова связанное с этим жилищем и с ещë одной бывшей марлийской воительницей, следом всплыло в памяти.       В день, с лёгкой руки Фалько и Габи ставший днём новоселья, в квартире, уже пахнущей чистотой, собралось слишком много людей.       Гости, обделенные стульями, сидели на полу и ковре, пили напитки и ели закуски, которые сами же и принесли.       Аккерману подарили разномастную мебель. Пусть не новую, но теперь в «Подземелье» стало по настоящему уютно.       Энни Леонхарт не пришла, зато передала милейшие занавесочки не по размеру окон, с вручную вышитыми орнаментами. Армин привёз секретер и набор принадлежностей для письма. Райнер своими руками сколотил небольшую добротную кухоньку. Жан и Конни раздобыли кровать с хорошим матрасом и тумбочку. Фалько выторговал на рынке восточный ковёр. Семья Габи щедро одарила посудой и текстилем.       Сам виновник торжества сидел за столом, в своей коляске, пил чай и чувствовал себя совершенно лишним. — Господин Аккерман, а скажите тост! — Да! Скажите, скажите что нибудь! Кто-то очень неумный налил детишкам алкоголь, и теперь Габи и Фалько, подняв стаканы в воздух осоловело смотрели на Леви. — Тост! Тост! Капи-и-тан! А-а-ккер-ман! — хмельные Жан и Конни заголосили в унисон. — Пожалуйста скажите пару слов. Ребята так старались, — Армин, жутковато в своей внезапности, появился за плечом Леви, и тому ничего не оставалось, как сдаться. — Хорошо, будет вам тост, пьяные отродья!       Он произнес последние слова совсем не грубо, но с едва уловимой ноткой отеческого тепла. Встал, опираясь кулаком одной руки на стол, второй поднял чашку с чаем на уровень груди. — Во первых: я благодарю всех, кто был неравнодушен к моей судьбе. Спасибо за всё, — Леви обвел нарочито суровым взглядом всех присутствующих, — Во вторых: не ждите, розовых соплей о том, что вы все мне как семья и бла-бла-бла. Но, если вам хочется представлять это в своих головах — я не против, — Ухмылка коснулась уголков его давно заживших губ. — В третьих… — взгляд тут же стал серьёзным и устремился к открытым настежь окнам — Пусть спят спокойно павшие. Их жизни отданы не напрасно, — его кадык пару раз двинулся вверх-вниз. — В четвёртых: Если кому-то из вас станет некуда идти, — Снова скользнул по лицам гостей — Если будет нужна помощь, приют или совет — я здесь. Приходите в любой час, без сомнения, — его взгляд чуть дольше задержался на макушках младших ребятишек — В пятых: я, кажись, исчерпал свой годовой лимит слов, посему затыкаюсь. За вас! — выпив залпом остатки чая и громко стукнув чашкой о стол, Леви сел обратно в кресло. — Ура-а-а! С новосельем!       Габи, не справившись с кипящей радостью, чуть не задушила в объятиях изумленного новосëла.       Через час Армин тактично, но с нажимом выпроводил хмельную шумную компашку из квартиры. Сам же остался, помог прибраться и по новой заварил чай.       Леви уже сбился со счета сколько кружек сегодня было выпито. — Капитан, что говорит доктор Хейз? — Армин сел напротив. — Ничего нового. Бегать вряд ли буду. — Хм… А мне он сказал, что теоретически есть способ все исправить. — Может, есть способ и пальцы отрастить? — Кстати да, сейчас марлийские травматологи практикуют пересадку пальцев. Правда своих же, с ног. Высоки шансы на приживление и… — Замечательно. Нога же у меня все равно без дела болтается. Ты серьезно? — Простите, увлекся.       В тишине гостинной повисло неловкое молчание.        Стемнело. Леви подъехал на коляске к выключателю и зажег свет в комнате. — Не надумал в этом году поступать в свой медицинский?       Армин опустил глаза в чашку — ответил грустно и устало: — Хистория пишет мне. Пока что с просьбами. Хочет чтобы я вернулся и стал ее советником. — Решать тебе. Она же все еще твоя королева. — О вас она тоже спрашивала. — Чушь собачья. С меня ей проку нет. А вот ты можешь вернуться, но на своих условиях. Подумай об этом.       Армин согласно кивнул и посмотрел на наручные часы. Нервно постучав пальцами по столу, допил чай и сполоснул кружку. — Я пойду, уже поздно. Спасибо за гостеприимство. — Доброй ночи Армин. Это тебе спасибо.       Леви запер дверь на щеколду и цепочку, прибрал остатки чаепития и отправился в душ. Покончив с вечерним туалетом, перебрался из коляски в постель.       В дверь постучали. Четыре раза. Спустя пару секунд еще и еще. — Дерьмо! — устало буркнул Леви — Кого принесло?       Встав на ноги, он взял костыли, подумав, достал из прикроватной тумбочки и спрятал за пояс пижамных штанов небольшой нож. Накинув и подпоясав домашний халат для приличного вида, чертыхнулся: как нож то доставать, в случае необходимости? Подивившись своей рассеянности, Леви переложил оружие в карман халата и вышел из спальни.       Стук не прекращался. Допрыгав до входной двери, он прислонил костыли к стене, и, взяв в ладонь рукоятку ножа, открыл щеколду. — Кто? — Пик Фингер. Добрый вечер.       Бывшая титанша, с которой они невольно и ненадолго стали однополчанами. Леви знал подробности о ее личности, преимущественно из многочисленных восторженных рассказов Габи. Фалько же всегда упоминаел о ней с виноватой интонацией. Один раз эта девушка приходила с ребятишками навестить его в госпитале. Близкого знакомства они не водили. — Слушаю. — Не впустите даму? Тут так темно и зябко.       Леви секунду помялся и отпер дверь. Сунув костыли обратно под мышки, пропустил незваную гостью внутрь. Копна черных кудрей почти задела его лицо, заставляя зажмуриться. Шлейф сладкого парфюма обдал слишком кричащей клубникой.       Его напрягал этот поздний визит — колено неприятно ныло, он устал и очень хотел спать. Внешний вид Фингер показался странным и немного сюрреалистичным. Платье слишком короткое и открытое — видны колени и ложбинка меж грудей, губы накрашены нарочито мокро и ярко, глаза бегают лихорадочно поблескивая. Между ними произошел диалог, выбивший его из колеи на добрые сутки. — Слышала, сегодня вы празднуете новоселье? — Пик прошла в комнату не удосужившись снять обувь. — Вечеринка уже закончилась, как видишь. Ты опоздала, — Леви прикрл дверь, но не запер, в надежде выпроводить гостью в течении двух минут. — Вечеринку всегда можно продолжить! — Пик выудила бутылку игристого вина из кармана своего пальто, и поставила на стол. — Я пришла не с пустыми руками. — она странно улыбнулась и оперлась ладонями позади себя, слегка выгибаясь. — Я не пью алкоголь. — Леви скользнул по ее фигуре снизу вверх и недовольно уставился прямо в глаза. — Какая выдержка, господин Аккерман… Я вами восхищаюсь! — Фингер растягивала двусмысленные слова обольщающим тоном, но голос ее дрожал — На поле боя вы были настоящим демоном, помните? А мои товарищи так много рассказывали о вашей героической персоне, что мне самой захотелось прикоснуться, так сказать, к сиянию вашей славы… — Уже поздно, иди домой. — Леви постепенно осознавал всю фарсовость ситуации. — Переспите со мной, капитан? — Голос девушки дал петуха на последнем слоге, и она нервно закусила пухлую губу.       Внутренности сделали кульбит. Шестеренки в мозгу лениво заработали, анализируя дерьмо, в котором он прямо сейчас оказался по самый подбородок. Противный голосок в недрах подсознания внезапно по-комариному зазудел: «О да! Трахни девку, раз сама так просит! Когда еще теперь тебе, калеке, перепадет?». Представив носителем голоска маленького кургузого уродца-титана, Леви мысленно порубил его на мелкие части.       Нет, с ней явно что-то не то. Это какая-то ненастоящая Пик, бутафорская… Хотя, откуда ему собственно знать, какая она настоящая? Они вообще едва знакомы, так какого черта она так открыто предлагает ему себя? Думай, думай…       Леви опустил руку в карман, вновь нащупывая рукоять ножа. Догадка билась сонной мухой на грани осознания, но усталость и сонливость замедляли мыслительный процесс.       Не теряя внешнего спокойствия, он вопрошающим взглядом посмотрел на нее и перехватил костыли поудобнее. — Что, прости? — Займитесь со мной сексом. Что непонятного? — Глухо просипела девушка опустив голову. И Леви отчетливо услышал по ее дыханию — вот-вот разрыдается.       Вот оно что. Пазл в голове небыстро, но сложился. Порко Гальярд — так, кажется, его называла мелкая Браун? — Глупое ты отродье. Не получится заткнуть дыру в сердце членом чужого мужика. — Леви посмотрел на Пик и понял, что этими грязными словами попал прямо в цель. От чужих слез самому тошно и горько. Он знал, что чувствует Пик, знал на своей шкуре. Видимо, она еще не научилась жить с этим, хотя прошло уже больше года. И помочь Леви ничему не мог.       Она взорвалась рыданиями, затряслась, завыла, обхватив себя за плечи. Леви тяжко взохнул, в который уже раз воздевая очи к небу и подошел вплотную.       Он редко делал в своей жизни подобные вещи, но, похоже этот момент — подходящий. Поставив костыли рядом с Пик, оперев их на край стола, он решительно запахнул пальто, прикрывая дрожащие девичьи колени. Обнял осторожно и погладил по спине. Нужные слова не сразу сложились в предложения. — Со временем боль притупится, поверь мне. Нужно несколько лет. А вот стыд за такой тупой поступок, как этот, будет душить тебя всю оставшуюся жизнь. — зашептал он в пространство за затылком.       Пышные надушенные волосы щекотали нос. Фингер пахла летом и мелко дрожала. — П-простите-е-е! Я не должна была-а… Простите-е-е… — она всхлипнула в его плечо и шумно шмыгнула носом. — Тише-тише… Все мы дураки, когда любим мертвых, без надежды на взаимность. — Леви легонько раскачивался в стороны, убаюкивая рыдающую в его руках девушку. — Не попирай память о Нем.       Прошло пять, а может быть десять минут. Ладони Пик мягко переместились со спины Леви на грудь, легонько оттесняя, давая понять что объятия можно завершить. Тот понимающе отстранился, вставая на костыли отошел. Над правой ключицей мокрая ткань холодила кожу. — Забери, или я выброшу. — Леви неловко кивнул на бутылку. — Хорошо. Простите… Я пойду. — Проводить тебя? — Не нужно, я живу через квартал. — Пик вспыхнула румянцем и бросилась к двери, суетно прихватив гостинец. — Не знал. Будь осторожна. И не занимайся больше подобной хернёй!       Послушно кивнув и неловко попрощавшись, ночная гостья покинула квартиру.       Леви закрыл дверь, прислонился к ней спиной, потер ладонями лицо, зачесывая волосы назад. — Ну и денек, мать его…       Проковыляв в спальню, выдвинул нижний ящик прикроватной тумбочки, и пошарил ладонью в глубине. В его руках оказалась непочатая пачка марлийских папирос и коробок спичек. Накинув плащ и обув ботинки, он вышел из подъезда своего дома, привалился к косяку двери и прикурил сигарету. Справа в тени послышалось шебуршание.       «Ну конечно, следовало сразу догадаться!» — Никаких эмоций. Простое сухое осознание подноготной ситуации. — Я сейчас изо всех сил постараюсь сделать вид что не заметил тебя. А ты живо свалишь отсюда и мы завтра обстоятельно побеседуем, — Закрыв глаза Леви выдохнул облако дыма. — Ой… Вы? А Пик? — Армин вынырнул из темноты под свет уличного фонаря. — С каких это пор ты подрядился сутенером, м? Арлерт? — Это вовсе не так. Она все время твердила что хочет забыть и забыться, и я подумал…ну… что вам тоже… — Нет, нихера ты не подумал! Подумай еще раз! — Леви зло сплюнул в сторону.       Армин молчал, ссутулившись под резкостью слов. Сигарета тлела в руках, разгораясь ярче от новой затяжки. — Твой покойный друг тоже решил когда-то, что знает как всех спасти. Чем это закончилось помнишь? — Я был уверен… — Заткнись, ради бога. Я очень зол и не хочу сейчас продолжать разговор.       Леви тщательно затушил окурок о подошву ботинка, сунул его в карман халата и ушел в подъезд негромко прихлопнув дверью. Армин остался в одиночестве под светом тусклого фонаря, все такой же ссутуленный и потерянный, с противным комком сожаления, застрявшим в горле.       После этого инцидента Арлерт вел себя так, будто ничего не произошло. А Леви проигнорировал свое желание устроить тому разбор полетов.       Пик больше никогда не появлялась в поле зрения. И славно. Леви спокойно договорился сам с собой: да, он проявил в тот вечер недопустимую раньше степень сентиментальности; нарушил личные границы — свои и ее; да, боль девушки откликнулась в его боли; да, ему и самому нужны были те утешающие объятия. Но такого повторяться не должно. Его очень легко неправильно понять, неправильно истолковать действия, вселить ложные надежды. И все остальное ванильное дерьмо. Он им всем не мамка и больше не их капитан. Пусть молодняк самостоятельно учится думать перед действиями и контролировать свои эмоции.       Армин как-то незаметно отдалился, закрылся в привычных разговорах, заходил просто-так все реже. Потом и вовсе уплыл с другими ребятами на Парадиз. Говорят — с целью мирных переговоров. Видимо, Хистория таки нашла чем поманить.       Неизменно раз в неделю к нему приходили только Фалько и Габи. «Подземелье» снова и снова наполнялось их смехом, болтовней, суетой, запахом чая и необычной выпечки, к которой неожиданно проявил талант юный Грайс.       Леви с тянущим по спине холодком признал — он ждет этих визитов. Наслаждается живостью и юностью подрастающих детишек. Сочувствует их неудачам и искренне радуется победам, даеëт напутствия, если просят, сам узнает много нового о внешнем мире от них…        Дурак. Привязался. Опять. Дерьмо…       Вчера, когда они в очередной раз засиделись у него до поздна, он невольно подслушал их шепотки.       Габи возмущенно сопела, пытаясь тихо объяснить что-то Фалько. Леви в это время отлучился в спальню, хотел попросить отнести письмо к почтовому ящику, да все не мог отыскать куда его засунул. Оказалось, что в «подземелье» отличная слышимость. — Вот если мы поступим вместе, или даже не вместе — что тогда делать? Нам будет некогда приходить к капитану как сейчас. Нам, наверное даже родителей будет некогда навещать. — Я думаю все не так плохо. Мы постараемся с тобой все успевать. — Ну да, конечно! Я бы может, предпочла бы побыть лишний раз с тобой только вдвоем! — Габи, что ты говоришь! То есть, мне приятно это слышать, конечно, но нельзя же думать только о себе! — А когда уже можно будет думать о себе? О нас? Мы должны тратить это время на друг друга, иначе зачем это все? — Ты не права!       Ребятишки жарко спорили, письмо уже минут пять как нашлось, но Леви не спешил возвращаться к ним. Спор перерос в маленькую возню и закончился звуками неловких поцелуев.       Леви одновременно и смешно от их несдержанности, но и немного обидно от такого поворота событий. Он ведь никого не держал, никого не обязывал себя навещать. Обузой подобного рода, ему быть не хотелось вовсе.       На следующей неделе станут известны результаты сдачи вступительных экзаменов. Детишки спят и видят учиться в Марлийской академии управления вместе. Сейчас пора их взросления, становления личности. Им повезет, если они смогут пережить изменения друг в друге и в их отношениях, принять новых себя, взять обоюдную ответственность за слова и поступки. Он искренне желает им стать счастливыми. Даже, если они отдалятся так же, как и все остальные. Даже если он опять останется сам с собой.       Жаль, он скорее всего не сможет узнать об их успехе или неудаче из первых уст. Ему оставалось только ждать новостей из-за моря, гасить нетерпение, готовиться к неизбежному.       Свисток чайника вернул Леви обратно, на теплую тихую кухню-гостинную его «Подземелья».       Аккерман вздохнул: знал бы, что к старости станет таким сентиментальным слизнем — прыгнул бы в пасть к первому попавшемуся титану.       Пока бывший капитан разведки заваривал себе чай, под входную дверь его квартиры просунулась сложенная вчетверо записка.