Мгновение

      Ориан часто дышит, потому что сознание постепенно уходит, заменяя здравые мысли на истерический кричащий поток. Что она опять делает не так? Почему он на неё даже не смотрит? Не звонит, не спрашивает, как Шеро себя чувствует и чем занимается. Спасибо братьям за то, что хоть как-то поддерживают образ нормальной семьи. Она, видимо, слишком много хочет.       Всего лишь любви своего единственного родителя.       Девушка не знает, сколько времени проводит на крыше, но солнце уже полностью уходит за горизонт, когда она слышит противный скрипящий звук. Кто-то решает нарушить её одиночество. Ну и ладно, Ориан всё равно уже собирается уходить. По правде говоря, она замерзает, потому что на такой высоте беспрестанно дует ветер, который треплет волосы и хрупкие нервы.       Шеро собирается подняться с насиженного места, когда чувствует давление на плечах, которое утягивает её обратно вниз. У девушки нет сил даже на возмущение, поэтому она нелепо машет руками, стараясь удержать равновесие, а затем садится обратно, повинуясь незнакомцу, что явно от неё чего-то хочет.       Про незнакомца Ориан врёт самой себе, потому что уже давно догадывается о том, кому принадлежат разные по температуре ладони. Такой человек в их классе, а возможно и во всей Академии, только один. Шеро до последнего надеется, что ей всего лишь кажется, потому что представать перед кем-то знакомым с опухшими от слёз глазами и обкусанными губами совсем не хочется.       Тодороки молчит, накидывает на её плечи свой школьный пиджак и садится рядом, устремляя взгляд на облака и появившиеся звёзды. Девушка не выдерживает и поворачивает голову, крепко сжимая челюсти. Может, прогнать его? Но почему на душе от одной этой мысли так гадко? — Тебя кто-то обидел? — Задумчиво спрашивает Шото, притягивая её за талию поближе.       Ориан громко вздыхает и всё-таки кладёт голову на его плечо. Они же встречаются, так что отталкивать парня совсем не хочется. Он же такой искренний, такой нежный и временами до смешного неуклюжий. И никогда не отступает, упорно добиваясь своего. Собственно, Тодороки так и заполучает её сердце. Или это слишком громкие слова для подростка?       Да плевать. — Я сама себя обидела, — грустно отвечает Шеро, — папа так и не ответил ни на один мой звонок.       Шото встаёт слишком резко, да так, что девушка едва не теряет равновесие из-за исчезнувшей опоры. Она непонимающе смотрит на парня, пока тот не усаживается позади неё, устраивая свою избранницу между ног. Тодороки всё же скорее тёплый, чем холодный, поэтому Ориан греется в его объятиях. С ним так спокойно и уютно. — Это значит, что тебя обидел твой отец, — горячее дыхание опаляет ухо, но Шеро знает, что это лишь для того, чтобы она точно услышала, — не вини себя в том, в чём твоей вины нет.       У девушки полно комплексов, которые делают душу похожей на решето. Те червяки, что изъедают уверенность и всё хорошее, потому что с каждым непрочитанным сообщением, с каждым равнодушным взглядом и бесцветным «не сейчас», что-то внутри ломается, забирая свет и радость. Как это прекратить? Как забить и перестать волноваться? Почему она вообще беспокоится о мнении того, кто никогда не уделял ей никакого внимания? Он ей никто, у них только одинаковая фамилия и общие семейные фото по праздникам.       Шото не такой. Он сильный и смелый, временами мило зависает и тупит, но всё равно остаётся такой же крепкой опорой, которой был до этого. Раньше Ориан мечтала стать похожей на отца — такой же успешной, всеми любимой и почитаемой. Теперь же она всё больше убеждается, что хочет быть такой, каким был её возлюбленный. Не полной копией конечно, но сильные стороны, которыми парень обладает, делают его таким же прекрасным, какой всю её жизнь была фигура отца. — Ты молчишь, — Шеро слышит в голосе Тодороки беспокойство, — я тебя задел? Сказал что-то не так?       Девушка без слов поворачивает к нему голову, в свете звёзд её бирюзовые глаза поблёскивают от новых слёз, поэтому Шото нервно дёргает руками, которые до этого момента покоились на женской талии. Ладонь у него сухая, чуть шершавая, но всё равно приятная и немного холодит. Он хочет её успокоить и приободрить, но получается из рук вон плохо.       Пальцами стирает новые влажные дорожки, но Ориан внезапно улыбается, а затем и вовсе тихо и хрипло смеётся, загоняя парня в тупик. Он сделал что-то смешное? Пусть так, раз Шеро это веселит — значит всё не так плохо. — Ты такой хороший, — шмыгает носом девушка, — оставайся таким несмотря ни на что. Даже если я пропаду из твоей жизни — продолжай дарить людям покой и мир.       Тодороки сильнее прижимает Ориан к себе, буквально вдавливая её в свой торс, а после целует. Губы у Шеро холодные из-за постоянного ветра и ночного воздуха, отдают солью и металлическим привкусом благодаря выступающей крови. Но такие желанные, что Шото тихо стонет, ощущая её язык.       Девушка перелезает на его бёдра, целует скулы и щёки, но вновь возвращается к губам. Некоторое время они ведут борьбу за доминирование, но Ориан быстро сдаётся, уступая главенствующую роль парню. — Ты не пропадёшь, — рвано дышит Тодороки, — когда вырастем — обязательно создадим здоровую и крепкую семью.       Шеро опять смеётся, прижимаясь головой к его лбу. Наверное, это самое воодушевляющее признание в любви за всю её короткую жизнь. Девушка прикрывает глаза и наслаждается моментом, запечатлевая это мгновение в сознании. Она дорожит каждой секундой, проведённой с Шото.       Ориан пальцами обводит яркий шрам, задевая ресницы, но парень молчит, позволяя ей делать всё, что она захочет. Он даже не хмурится, лишь завороженно смотрит в её глаза и слабо улыбается. Видимо, боится лишний раз пошевелиться, вдруг это испортит повисшую атмосферу, которая заставляет сердце колотиться так, будто бы оно вот-вот готово выпрыгнуть из груди.       Шеро запускает одну руку в разноцветные волосы, а второй ласково гладит щеку. Тодороки до невозможного уютный и родной, заставляющий всё внутри застыть и заработать с новой силой.       И отец у него тоже тот ещё мудак. Если девушка всё же действительно проведёт остаток жизни с Шото, то их родителям явно будет что обсудить вместе. Например, как сломать детям психику. К внукам парень их явно не пустит. Наверное, стоит остановить этот поток мыслей, пока Ориан не начинает выбирать имя для будущего ребёнка. — Это ты мне так предложение делаешь? — Хихикает Шеро, а внутри всё скручивается.       Тодороки очень забавно смущается: пунцовое лицо, алые пятна на шее и нервно закусанная нижняя губа. До невозможного милая сцена, но девушка прекрасно осознаёт, что выглядит не лучше со своими красными глазами и розовыми щеками.       Шото молчит и с каждой секундой становится всё бордовее и бордовее, и Ориан начинает беспокоиться. Парень обычно ни на что не реагирует так остро, но, видимо, сейчас ситуация за гранью их понятия «нормального». А они вообще знают, что такое «нормально»? — Да, — кивает Тодороки и проникновенно смотрит в её глаза, — делаю.       Всем кажется, что Шото — очень сложная личность с непонятным характером. Шеро же думает, что человека более простого — в хорошем смысле — и искреннего она ещё не встречала. Её возлюбленный особенный если не для всех, то точно для неё. И плевать, что им всего по шестнадцать. Не хочется быть банальной, но ведь Ромео и Джульетте было ещё меньше. — Я согласна, — улыбается девушка, — но лучше спроси меня ещё раз лет через пять. Вдруг что-то в нас поменяется.       Тодороки отрицательно машет головой из стороны в сторону, берёт её ладони в свои руки и вновь ловит взгляд. Разноцветные глаза горят, посылая по телу странные вибрации, от которых у Ориан тоже внутри всё воспламеняется. — Может и поменяется, — твёрдо отвечает Шото, — но мои чувства к тебе — нет.       И Шеро ему верит. Верит, что однажды сменит фамилию и создаст с ним семью, в которой будет царить мир и порядок.       Просто верит и доверяет.