Мгновение

      Ивон было глубоко плевать на то, что о ней думают другие. Укороченные штаны носят только проститутки? Да хоть тысячу раз обзови её шлюхой, мнения Вайс не поменяет. Шорты — это удобно, особенно когда много работаешь с кровью и дерьмом. Девушке плевать, что в народе её зовут ведьмой, ведь своё заболевание она вылечить не может. Ей трудно, потому что мир меняется слишком резко, когда она поступает на службу в Разведкорпус. Тут кругом смерть и отчаянная надежда найти что-то, что может помочь тем неблагодарным ртам, которые любят плеваться вслед крыльям свободы.       Ивон никогда не бывала за пределами этих громадных стен, никогда не видела мир снаружи. Это её расстраивает куда больше, чем очередное оскорбление, прилетевшее от пьяного мудака. Над головой было бескрайнее небо, ночью — миллиарды звёзд, а она застревает в обществе, где любое отклонение от нормы считается богохульством.       Вайс вяло машет Эрвину, который спокойно говорит ей о том, какому человеку и животному нужна помощь. В идеале для подобных вещей нужно два разных врача, но всем плевать, поэтому девушка учится на ходу путём проб и ошибок. Сейчас она не так часто ампутирует конечности, недавно даже сумела сшить все мышцы и сухожилия из-за чего пациент теперь вновь может двигать рукой, но… Когда времени нет и счёт идёт на секунды — выбора нет, поэтому вслед за Ивон тянется огромный список проклятий, ведь что может сделать человек, который навсегда остаётся инвалидом? Обвинить кого угодно, но не себя за свою же неосторожность.       Вайс давно забивает на это, плюёт с высокой колокольни и лишь изредка вяло язвит в ответ. Слёз давно на подобное нет, она уже не зелёная помощница медсестры, не наивная дурочка, что думает о том, как бы угодить всем и сразу. Сейчас она взрослая сука, которая зубами вырвала себе звание врача в этом грёбаном патриархальном мире. — Вайс, — голос у капитана Разведкорпуса всегда был нетерпящим возражений, — за мной. — Не могу, — девушка стоит с рукой по локоть в лошадиной заднице, — сейчас закончу и приду. — Сейчас же, — резко отрезает Леви, — тебя пригласили на собрание. — Мне до пизды, — цедит Ивон, — если сейчас не пойму в чём дело — потеряем скакуна.       Аккерман смотрит исподлобья, грозно сводит брови к переносице, но молчит, разворачиваясь к выходу. Звуки его шагов гулким эхом отдаются от стен конюшни, из-за чего Вайс лишь раздражённо фыркает. Она знает, что это честно, что её наверняка ждут, но чёрт возьми, как её задрало, что порой у неё нет времени сходить банально в туалет, что уж говорить о еде.       Под глазами залегают огромные тёмные круги, волосы вечно взлохмачены, а от одежды веет ароматом крови. Сколько бы девушка её не стирала — плевать, всё равно её преследует этот металлический запах.       Ивон заканчивает довольно быстро и, к собственному удивлению, обнаруживает капитана около конюшни. Он лишь мельком её оглядывает, кивает, подтверждая по видимости свои мысли, и отстраняется от стены. — Нахуя ждал конечно, — вслух задаётся вопросом Вайс, — но спасибо, наверное?       Леви хмыкает, но ничего не отвечает. Идут они в тишине, девушка уже давно привыкает к тому, что из Аккермана собеседник так себе. Легче молчать, чем строить из себя клоуна и вымученно пытаться поддерживать беседу.       И именно этим качеством Ивон и нравится капитану. Своей сообразительностью. Нужно на что-то потратить силы, что будет иметь практически нулевой выхлоп? Нахуй. Нужно с кем-то быть вежливой, а собеседник плюёт на это отношение? Нахуй. Нужно послать сильнейшего воина человечества, потому что он вновь пытается ею командовать. Куда? Правильно, нахуй. Слишком независимая для своего времени.       Вайс не хочет выйти замуж, не хочет детей, да и вообще странно реагирует, когда тема касается семьи. Девушка однажды ему сказала, что не знает, как должна выглядеть нормальная семья не из книжки, а плодить таких же травмированных она не собирается. Леви тогда впервые вслух соглашается.       Он вообще редко говорит с кем-то кроме Ханджи и Эрвина. А, ну ещё его специальный отряд. Поэтому Ивон тогда удивляется. Тоже вслух и громким «нихуя!». С тех пор они разговаривают гораздо чаще, в основном Аккерман кивает ей, Вайс шипит, что она не собачка, а после они мирно пьют чай. Капитан сам подбрасывает тему разговора и даже поддерживает беседу. Потому что что? Ивон не чёртов клоун, чтобы его развлекать, так что будь добр — либо участвуй, либо заканчиваем.       Собрание проходит, все разбредаются по своим делам, а капитан вместо того, чтобы просто с ней попрощаться, берёт её за локоть и ведёт. Члены спецотряда, которые только хотели куда-то его пригласить, лишь удивлённо смотрят им вслед. А Вайс уже давно привыкает к тому, что Леви прикрывается ею, чтобы лишний раз не общаться с людьми. Миленько и асоциальненько.       Но в этот раз он не отпускает её, как только они заходят за угол, а ведёт по ступенькам вверх, где располагаются личные комнаты командования. Его собственные покои, как и ожидает девушка, выдраены до блистательной чистоты, книги стоят ровно на полках, никакие вещи не раскиданы.       Ивон даже мешкает у порога, пока Аккерман не подталкивает её войти. — А зачем?.. — Вайс не успевает договорить.       Капитан выуживает из ящика свёрток и безапелляционно ей всучивает в руки. Взгляд как всегда холодный и отстранённый, но девушка уже научилась различать эти «пятьдесят оттенков равнодушия». Вот сейчас, например, он хочет, но скорее убьётся, чем озвучит, чтобы она раскрыла бумагу.       Ивон уже давно доверяет Леви, но всё равно с опаской раскрывает упаковку. Мало ли, как говорится. Внутри лежат конфеты и пара ярких яблок. Аккерман улыбается — мать твою, реально улыбается — уголками губ и заглядывает ей в глаза.       У Вайс внутри всё дрожит, но она всё же дожидается: — Спасибо, — усмехается капитан, — наверное?       Он её пародирует, великолепно. Но послать его куда подальше просто рука не поднимается. Или язык. Поэтому девушка лишь улыбается в ответ, глазами начиная искать чашки. Леви быстро соображает, что именно она пытается найти, поэтому тянется к одному из шкафов, жестом приглашая присесть за рабочий стол в углу комнаты. Разговор выходит довольно забавным: Ивон всеми силами пытается не выдать своё крайнее изумление подобными подарками, а Аккерман старается сдержать тихий смех. — Это ухаживание? — Щурится Вайс. — Наверное. — Вторит ей капитан.       Девушка слишком громко вздыхает, фыркает себе под нос и всё же отвечает: — Да ты заебал: да или нет? — Ивон берёт чашку из мужских рук, — мне надо точно знать, а не играть в догадки.       Леви улыбается. На этот раз открыто, пусть и слабо — Вайс замирает и её сердце пропускает удар. Красиво. Да чёрт возьми, весь Аккерман был красивым, даже с этой его дурацкой стрижкой.       Девушка не знает, сколько уже гоняет эти дурацкие чувства, что изъедают сердце. Они оба слишком изломанные, чтобы создать что-то нормальное… — Да, — твёрдо отвечает капитан, — ухаживаю.       Но Ивон уже плевать.       Они хотя бы попытаются.