***
Несмотря на множество новых вопросов, роившихся в голове, Маюри был даже несколько рад, что арранкар тогда не стал продолжать эту тему и выкладывать перед ним все, как оно есть на самом деле. Может, он специально проговорился, чтобы Маюри осознал, наконец, в полной мере, что его положение абсолютно безвыходное, что кто-то из Готей 13 может знать о месте нахождения Куроцучи, но они не предпринимают никаких попыток его спасти и вытащить отсюда. И что Заэльапорро прекрасно знает, что Маюри никто не разыскивает, потому у него столько уверенности, что синигами не сможет сбежать, а если и сбежит, то вернется обратно. Или он проговорился совершенно случайно... Но он предоставил Маюри время подумать, охладить бушующие эмоции и мыслить здраво. И Маюри пришел к выводу, что, если бы он сейчас и разузнал всю правду о том, чем занимается с пустыми Айзен и какие такие дела у него в Уэко Мундо, — он был уверен, что не ослышался и что они говорят об одном и том же Айзене, — Маюри все равно бы никому ничего не рассказал, если бы каким-то чудом попал обратно в Сейрейтей. И ничего бы не стал предпринимать, чтобы помешать Айзену. Как минимум, потому, что если бы ему удалось разоблачить Айзена сейчас, то это означало бы возвращение Урахары, как героя. А самому Куроцучи пришлось бы вернуться обратно на свое место лишь второго директора НИИ. То есть снова стать подчиненным, снова стать второсортным. Нет, этого Маюри никак допускать не хотел. Лучше уж сидеть тут, как подопытная крыса, или сгнить, блуждая по этим бесконечным лабиринтам, чем снова работать под «чутким» руководством Урахары. Свобода самостоятельных научных изысканий для него была дороже комфортной жизни. А с другой стороны, он бы с интересом понаблюдал, как далеко смог бы зайти пай-мальчик Айзен Соуске, который и на роль капитана-то не годился со своим характером, не говоря уж о каких-то коварных планах. Неужели он просто строил из себя скромность и порядочность, но нашел способ одурачить вообще всех? Да, это действительно было интересно. Но боже! Маюри усилием воли останавливает себя. О чем он только думает! Об этом он мог бы поразмыслить тогда, когда вернется. А теперь нужно искать выход, который упорно искаться не хотел, а не тратить свои интеллектуальные способности на пустые размышления, как всё могло бы быть. И Заэльапорро, в свою очередь, ловко перевел тему, больше к ней не возвращаясь, теперь заинтересовавшись устройством, которое изобрел Маюри для перемещения, все же найдя его среди песков, когда того посетила мысль, что просто так синигами перемещаться между мирами не могут. И если Маюри делал это не при помощи гарганты пустых, то... эта находка была действительно стоящей. Имея способность открывать гарганту, будучи пустым и ничего для этого не изобретая, арранкар даже не задумывался, что можно было бы делать это как-то иначе. А теперь ему было с чем поиграться. Маюри же мысленно прощался со своим последним шансом вернуться домой, пока наблюдал, как Заэльапорро увлеченно ковыряется в его устройстве и, черт возьми, прекрасно понимает, что он делает и как это должно работать. — Смотрю, ты тоже тяготеешь к изобретениям? Как, по-твоему, это устройство должно было помочь тебе открыть проход обратно в Общество Душ, если оно требует так много духовной энергии синигами? Даже если бы я не натолкнулся на тебя в пустыне, тебе пришлось бы несколько месяцев в одиночку отбиваться от голодных пустых, прежде чем ты аккумулировал бы нужное количество собственной рейацу... — а дальше Заэльапорро будто продолжает разговаривать с самим собой, рассуждая, как это можно было бы улучшить. Ведь пустые не используют духовную энергию для гарганты — это можно было использовать в подобном устройстве и свести все риски, связанные с перемещением, к нулю. Такой непринужденный тон, от которого Маюри ежится: его напрягает это слово «тоже». Будто они чем-то могут быть похожи с синигами и иметь общий интерес! А еще напрягает эта манера арранкара общаться с ним настолько легко, будто они давние приятели, хоть это не мешает отпускать колкие замечания и бесконечно унижать Маюри. Но вот эта манера и больше всего обескураживала. Из-за этого Маюри до конца не чувствовал себя просто подопытным, не чувствовал себя пленником, до конца не чувствовал, что арранкар может быть действительно опасен, не чувствовал от него угрозы. А все его действия воспринимались не более чем неуместные, злые и грубые шутки — исключительно странное больное чувство юмора арранкара. Может, в Уэко Мундо они все себя так ведут? Складывая все детали в единое целое, Маюри приходил к выводу, что Заэльапорро в действительности никакого понятия не имеет, что с ним делать: и убить не может, и отпустить не должен, и ставить на нем эксперименты тоже уже не интересно. Отчего и позволяет синигами болтаться практически без присмотра даже в своей лаборатории. Или настолько уверен, что Маюри ничего не сможет предпринять и причинить Заэльапорро вред. Так что через какое-то время Куроцучи даже начал чувствовать себя свободней, чем в Гнезде Личинок, хотя подозревал, что он просто адаптировался к этому месту, привык, прижился и смирился за столь короткое время. Нет. Даже если он сейчас принимает свое положение лишь из-за того, что не имеет достаточно сил сражаться, это не должно и не может продолжаться бесконечно. Маюри просто выжидает, следит, изучает и старательно развивает свои способности каждую свободную минуту, пока никто не наблюдает за ним. Вот только попытки разобрать и модернизировать устройство Маюри не смогли оставить его полностью равнодушным. Хоть синигами не стал возражать, лишь молча скрипел зубами рядом. Не потому, что ему нечего было возразить, а потому, что хотелось досмотреть до конца, что собирается делать Заэльапорро. Ведь у этого арранкара есть отвратительная привычка — призывать своих фрасьонов, которые просто молча оттаскивают Маюри в его комнату, когда синигами начинает его утомлять. А Маюри еще в Гнезде Личинок усвоил одно простое правило: не стоит вступать в открытый конфликт с тем, кто заведомо тебя сильней. Лучше проявить хитрость и ударить исподтишка. Он что, пытался смешать техники пустых и синигами? Кажется, Маюри об этом уже где-то слышал... Действительно слышал, но считал это полной чушью. Какой-то бредовой выдумкой, на которую не стоит обращать внимания. Искусственные души, помещенные в специальные гигаи, способные к росту и восстановлению, бионические конструкции и бодимодификации, способные переносить любые нагрузки и не испытывать боли — вот это и есть мир будущего! Когда синигами не будут становиться в результате отбора способных индивидов, в результате длительного обучения и тренировок, а когда ими будут рождаться с уже заданными необходимыми параметрами. Специально созданная армия, в которую уже изначально заложено все необходимое для битвы, — вот это то, что по мнению Маюри, можно считать гениальным. А весь этот отбор и селекция — бесполезная трата времени и глупость. Слишком самонадеянная попытка управлять тем, что ни от кого не зависит. Тем более пробовать объединить настолько разных по своей природе существ, как пустых и синигами. Потому он только презрительно фыркает, пока наблюдает за арранкаром. Этот Заэльапорро критикует его изобретения и называет их бездарными, хотя сам сейчас на его же глазах творит что-то ещё более тупое и бесполезное. Жаль только, что устройство Маюри из-за этого пострадало... Но не вгрызаться же из-за этого в руку арранкара? Пусть лучше увлеченно ковыряет механизм, чем вскрывает снова его тело, или мозг — своими едкими замечаниями и изощренными издевательствами. Но помимо своего устройства, Айзена и способа покинуть это место, его волновала и другая проблема, которая с каждым днем становилась все более навязчивой и приобретала такие масштабы, на фоне которых другие потребности начинали медленно меркнуть. В его комнате нет ванны и душа: только самое необходимое для естественных нужд. А остатки грима на лице и теле, пот, густо покрывающий кожу, уже начинал дурно пахнуть, а тело становилось неприятно липким и беспрестанно чесалось. Даже если он находился в плену в качестве подопытного, он все равно не перестал испытывать банальные физиологические потребности, которые о себе постоянно напоминали, и потребность в гигиене тоже. Деградировать до состояния грязного вонючего животного в его планы не входило, даже если этот очкастый тип намеревается именно это (с ним?) и сделать, по всей вероятности. Будто ему мало того, что уже есть. — Мне нужен душ, — не выдерживает Маюри в какой-то момент. Арранкар отрывается от своих занятий, смотрит на него, вскинув тонкую бровь, будто про личную гигиену слышал впервые. Медленно встает и подходит ближе, отчего Маюри подозрительно щурится и напрягается — ему совсем не хочется, чтобы этот неприятный тип оказывался так близко к нему снова. Обычно это ничем хорошим не заканчивается. А еще желание откусить ему что-нибудь никуда не делось. Но арранкар вдруг утыкается носом в его макушку, благо, что при его росте сделать это легко. Шумно тянет носом воздух, чем повергает синигами в шок. Он что, действительно его только что понюхал?! Маюри поспешил отшатнуться, глядя на арранкара как на совсем ополоумевшего. — Действительно. Ты поразительно дурно пахнешь, — Заэльапорро смеется, забавляясь его реакцией, а Маюри в очередной раз корит себя, что не врезал ему по роже, когда эта рожа оказалась так близко. — Помойте его, — арранкар безразлично кидает своим фрасьонам. — Я, конечно, приятно удивлен, что у меня есть личные слуги. Но ты можешь просто сказать, где тут ванная, и я сам... — Маюри совершенно напрасно понадеялся, что Заэльапорро сжалился над ним, стал адекватным и, наконец, по-человечески решил удовлетворить его просьбу, но не успевает даже договорить, как крупные фрасьоны плотно окружают его со всех сторон, хватают и принимаются раздевать. Прямиком в лаборатории. — Какого хера?! — Маюри брыкается, пытается сопротивляться, отпихнуть от себя пустых, пнуть кого-то из них ногой, целясь прямо в безобразную морду. Но те сильней его и не дают синигами вырваться, крепко хватают его своими огромными лапами, методично выполняя то, что им было приказано. И Маюри приходит в полный ужас, мгновенно цепенея, когда фрасьоны принимаются его... вылизывать! В прямом смысле этого слова. Подобной "помывки" Маюри точно не ожидал, судорожно пытаясь понять: это у них действительно в Уэко Мундо, несмотря на человеческий вид, все обитатели ведут себя, как дикие животные, или это очередное, на этот раз уже по-настоящему извращенное издевательство? Заэльапорро лишь криво улыбается, скрестив руки на груди, никак не комментируя происходящее, когда Маюри кидает на него полный возмущения и ненависти взгляд. Похоже, это и правда какое-то извращенное издевательство. Причем не только над синигами, но и над теми, чьи языки настойчиво и липко скользят по его телу. Нет, фрасьонов ему совершенно не жалко. Особенно когда они настолько противно вылизывают его, густо пачкая в слюнях с ног до головы, и волосы тоже, так что от этого ощущения его всего передергивает и хочется вывернуться наизнанку. И от их шершавых языков, бесцеремонно снующих по коже, такое ощущение, будто его всего трут наждачной бумагой. Становится невообразимо мерзко, хочется сжаться в комочек прямо тут на полу и выть. Он морально готов был к любой, даже самой противной гадости. Маюри много неприятного, отталкивающего и неэстетичного видел и даже делал в своей жизни. Но когда вся эта мерзость начала происходить с ним самим, он вдруг явственно ощутил, что никакой моральной стойкостью не обладает. Маюри зажмуривает глаза и старается глубоко дышать, медленно про себя считая до десяти туда и обратно, надеясь, что это просто такая злая и совсем не смешная шутка, очередная насмешка со стороны арранкара, очередное унижение. Он сейчас посмеется, позабавляется его реакцией и прикажет своим фрасьонам Маюри отпустить. А потом еще посмеется с того, как синигами язвит и ругается. Но этого не происходит. Это почти как изнасилование, только гораздо хуже. Особенно когда огромные мокрые шершавые сильные языки скользят по его лицу и одновременно между ягодиц и бедер, которые синигами изо всех сил пытается сжать — тщетно. И чувствует, как Заэльапоро продолжает за ним внимательно следить. И эту издевательскую полуулыбку на его губах и легкий наклон головы вбок, когда ему действительно любопытно посмотреть, как поведет себя его жертва: будет ли просить и умолять остановиться, будет ли кричать и вырываться, или будет безропотно принимать все, что Заэльапорро только взбредет в голову. Маюри судорожно пытается проанализировать и сообразить, какая реакция от него ожидается, чтобы выдать совершенно противоположную. Хотя все его тело протестует, невольно напрягается, и синигами еле сдерживается, чтобы снова не начать изо всех сил вырываться. Да! Самое лучшее сейчас — это просто притвориться мертвым и никак не реагировать. Он же имеет дело с садистом? Заэльапорро устроил это представление только потому что ему нужны живые эмоции жертвы. Маюри бы на его месте наслаждался криками и мольбами, если бы хотел так же поглумиться. Но вот только хрен арранкар это все получит! Маюри изо всех сил стискивает зубы, медленно выдыхает и старается абстрагироваться. Он будет молчать и делать вид, что такой способ принять ванну для него приемлемый и нормальный. Расслабляется и... дает фрасьонам полностью себя вылизать столько, сколько требуется. Даже в самых интимных местах. — А без этого безвкусного макияжа ты даже симпатичный, — прохладно замечает Заэльапорро, когда фрасьоны, наконец, отпускают Маюри и расходятся по своим делам, а он так и остался сидеть совершенно голый на полу, переполненный чувством глубочайшего отвращения, до сих пор еще будто ощущая их мерзкие большие языки на своем теле. Хоть и сразу заметил, что кожа сухая, больше не липкая и совсем не пахнет, будто он и правда принял душ. Может, он ошибся? Может... они правда так делают?! И это никакое не издевательство, просто Маюри совсем не знает, как должны себя вести пустые — он ведь живет в совсем другом обществе. От этой мысли становится еще более противно... — В следующий раз предупреди, что у вас тут в Уэко Мундо весьма специфичное понятие «принять душ», чтобы я не отнимал твоего времени, — презрительно кидает Маюри.Глава 3
22 мая 2022 г. в 02:37
Пока Маюри постигали неудачи, Заэльапорро постигали разочарования. Этот образец оказался совершенно бесполезным для каких-либо экспериментов. Изучать его боевые техники, которых, по сути, и нет, потому что синигами еще слишком молод и неопытен в бою? Все его бионические конструкции и модификации, найденные в теле, выглядели любопытно, но не более того. Может, это заинтересовало бы ученых другого рода, кому интересно создавать биороботов или другие живые механизмы, но Заэльапорро подобное не интересовало. В Уэко Мундо, где пустые обладают собственной регенерацией, в отличие от остальных живых и не очень живых существ, такие вещи попросту были бесполезны и не к месту. Так что для его целей подобные научные изыскания не подходили. Если только разлечься пару минут, разглядывая устройства и восхищаясь эргономичностью различных деталей. Конечно, когда арранкар подбирал Маюри в пустыне, он не тешил надежд, что получит нечто выдающееся и сильное, но надеялся получить что-то хоть мало-мальски интересное. Занпакто синигами его тоже полностью разочаровал. Если поначалу Заэльапорро предполагал, в том числе и по остаточной рейацу, что так долго продержаться против стаи адьюкасов Маюри помогли какие-то особые техники и способности занпакто, то вскоре он убедился, что это было лишь удачное стечение обстоятельств и ничего более. Банкай у него отсутствовал, а то, что Маюри использовал в бою, оказалось настолько банальным, что было смешно. Вся его техника была похожа просто на какие-то не слишком умелые фокусы и ухищрения, больше пригодные лишь для того, чтобы суметь защититься и сбежать, или для детских праздников, но точно не для ведения серьезного боя. Возможно, этот синигами обладал интеллектом, изобретательностью и изворотливостью, но Заэльапорро это не могло принести совершенно никакой исследовательской пользы.
— Используешь парализующий яд? Разумно, когда ты слабый противник. Но ты можешь применить эту технику только в ближнем бою... — сухо констатировал Заэльапорро, когда отдал синигами его меч и буквально вынудил сражаться с одним из его фрасьонов. Даже если Маюри не хотел ему ничего демонстрировать, у него просто не было выбора, когда нужно было защищаться от нападавшего от него огромного и крайне агрессивного пустого, который то и дело норовил откусить Маюри голову. — Выглядит впечатляюще, но глупо: такая интересная задумка, и столь бездарная ее реализация, что в ближнем бою любой противник достанет тебя раньше, чем ты успеешь его ранить. Не с такой техникой. Кажется, тебе просто невероятно везет, что ты до сих пор еще дышишь.
— Может, хватит делать мне замечания? Они мне совершенно не интересны. К тому же я не припомню, чтобы спрашивал твоего мнения, какие техники мне использовать в бою, — Маюри огрызнулся, тяжело дыша и зажимая рукой глубокую рану на плече, с которого густо стекала кровь, пачкая насыщенным алым белоснежную одежду и такие же белые каменные плиты на полу. Поверженное чудовище слабо подергивалось на полу под действием яда, пытаясь обрести контроль над своим телом. Но без противоядия это бесполезно. Что бы ни говорил этот очкастый тип, но Маюри удалось одолеть противника. Однако он подозревал, что смертельный исход в этом случае не планировался, и Заэльапорро легко прекратил бой, если ситуация вышла бы из-под контроля. Он просто хотел посмотреть, на что способен синигами и его техники. — Может, сам покажешь, как надо вести бой, раз такой умный?
Заэльапорро лишь расхохотался.
— Единственное, что в тебе полезного — это твой острый язык, — арранкар уже перестал улыбаться, пока другие фрасьоны поменьше ринулись перевязывать раненую руку Куроцучи и оттаскивать в дальний угол тело обездвиженного коллеги — Заэльапорро изучит позже составляющие яда. — Я знаю, о чем ты думаешь, синигами. Все об этом думают, когда попадают сюда впервые: как избавиться от меня и моих подчиненных и сбежать. Но подобной техникой ты меня не одолеешь. Как и любого арранкара в Лас Ночес с сильным иерро. Ты просто не сможешь его ранить, — Заэльапорро качает головой. — Так что тебе придется изобрести что-то действительно впечатляющее. Но не думай, что я предоставлю тебе такую возможность, — и, вопреки своим же словам, арранкар оставляет Маюри его меч. Тот недоверчиво смотрит: этот тип с ума сошёл? Сам разглагольствует о том, что не даст себя прикончить, и сам же вкладывает в руки Маюри оружие. Ну и кто из них дебил?
— Ах... Нет, — Заэльапорро будто и правда читает все мысли, промелькнувшие в голове Маюри и отразившиеся на его лице. — Ты не сможешь им воспользоваться. Я ограничил возможности твоего занпакто. Теперь это просто бесполезный кусок железа. Можешь резать им масло или... вспороть себе брюхо, когда станет слишком скучно здесь находиться.
«Вот же сволочь!» Все продумал на два шага вперед, опять обескураживая Маюри. Он просто не воспринимает его всерьез. Он будто специально вручает ему надежду и тут же начинает по крупицам отбирать её обратно, наслаждаясь разочарованием своей жертвы. Нет. Маюри все равно придумает что-то. То, до чего этот тип никогда бы не дошёл собственным умом, пусть это и займёт некоторое время. А пока он поиграет по его правилам. У него ведь должны быть слабости, даже на его территории. К тому же, Маюри прекрасно учится и теперь знает, что если быть слишком самоуверенным, то шанс совершить фатальную ошибку лишь возрастает. И вместо того, чтобы в очередной раз злиться, Маюри сам начинает ухмыляться: если этот пустой так беззаботно оставляет в его руках меч, значит, он понятия не имеет, как на самом деле синигами совершенствуют свои техники и достигают банкая. Значит, Заэльапорро никогда этого не наблюдал! Потому Маюри его достанет и покажет настоящую технику синигами. Рано или поздно, но достанет. И кто тогда посмеется?
— Ну и зачем тогда ты меня сюда приволок, раз я такой бесполезный? Сидел бы и дальше ковырял своих мышей, или что ты там обычно ковыряешь, — Маюри снова язвительно фыркает. Несмотря на то, что Заэльапорро постоянно пытается его задеть и унизить, подчеркнуть свое превосходство, никакого страха перед ним синигами не испытывал. Почему-то он был твердо убежден, что намеренно арранкар вредить ему не станет. И отчего-то, хоть совсем ничего на это не указывало, был уверен, что и убивать его Заэльапорро не стремится. Несмотря на то, что у них одинаковые садистские наклонности и способы исследований, несмотря на это равнодушие и хладнокровие, отсутствие жалости и какого-либо сочувствия к подопытным, у них было кардинально разное отношение к самой жизни. Если для Маюри чужая жизнь была лишь расходным материалом, которая ничего не значила и ничего не стоила, и которую он готов был положить на пьедестал науки или личных интересов, как и свою собственную, а убивать было чем-то обыденным, то у Заэльапорро была совсем другая философия. Которую синигами не понимал до конца и понять бы никогда не смог. Но внутреннее чутье ему подсказывало, что арранкар не будет убивать просто так: ни развлечения ради, ни потому, что потерял интерес к изученному, ни потому, что игрушка ему надоела или подопытный оказался бесполезным в его экспериментах. И судя по тому, сколько в его лабораториях крутится всяких уродцев, этот безумный тип пытается выжать все возможное из материалов, которые получает, иногда трансформируя их до неузнаваемости. Маюри снова испытывает это неприятное липкое чувство страха, ползущее у него по спине, вместе с этой мыслью — он меньше всего хочет, когда Заэльапорро окончательно надоест с ним играться, превратиться в нечто такое же безобразное и слабоумное, которое будет безропотно выполнять чужие указания всю оставшуюся жизнь, даже не подозревая, что можно жить по-другому. Но даже подобная мысль хороша — уже меньше поводов для переживаний за свою жизнь и больше простора для маневра.
— Поймать живого синигами в Уэко Мундо — это фантастическое везение. Знаешь ли, синигами не заглядывают ко мне в гости по своей воле. А Айзен вряд ли придет в восторг, если я буду на нем изучать все особенности физиологии и жизнедеятельности твоего вида, — Заэльапорро безразлично пожимает плечами, а глаза Маюри вдруг изумленно округляются.
— Погоди... что ты сейчас сказал? — выпалил Маюри, и думать забыв о том, что находится в плену безумного ученого. — Айзен? Ты имеешь в виду капитана Айзена Соуске?
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — Заэльапорро щурится и внимательно смотрит в лицо синигами, изучающе скользя по нему взглядом. Судя по его реакции, этот экземпляр лично знаком с Айзеном, а Заэльапорро по неосторожности сказал лишнего. И теперь оценивает, не навредит ли ему самому подобная информация: он больше всего не стремится делиться с Айзеном и его приближенными своими экспериментами. Но быстро приходит к выводу, что Айзен не будет вступаться за кого бы то ни было, даже если каким-то чудом узнает, что за опыты проводит тут Заэльапорро, только потому что знаком с ним — это не его манера. А подопытному не так уж и необходима информация о планах Айзена и его договоренностях с арранкарами.
— Все ты прекрасно понимаешь! Ты хочешь сказать, Айзен тут? В Уэко Мундо?! — Маюри не отстает. Информация о том, что Айзен связался с пустыми, была сама по себе невероятной. Возможно, он в сговоре с ними и планирует что-то опасное. Возможно, это именно он тогда правда подставил Киске. Если бы Маюри узнал чуть больше, он бы догадался, как Айзену это удалось, и как удалось потом выйти сухим из воды и убедить Совет 46 в своей непричастности. Все это время Маюри думал, что Урахара бредит, выдумывает невероятные истории, чтобы прикрыть свои грешки. Но сейчас получалось, что Киске мог оказаться просто невинно пострадавшим... А Айзен... Возможно, он планирует перебить весь Готей 13, включая и самого Маюри. Так много различных теорий возникло мгновенно в голове, которые требовали срочно новой информации и своего подтверждения или опровержения. Будто Маюри было вовсе не плевать, что станет с Готей 13. Будто Маюри нашел ещё одну вескую причину, почему ему так необходимо как можно скорей вернуться в Общество Душ. Или просто его воспаленный мозг, жаждущий свободы и действий, теперь цеплялся за любую информацию, которую он мог бы анализировать и использовать.
— Кажется, ты отравился своим же собственным ядом. Какая ирония! — губы Заэльапорро растянулись в улыбке. И вместо ответов на вопросы он лишь сделал шаг ближе к синигами, осторожно ощупал его лоб и щеки, проверил на свет зрачки и со знанием дела уверено кивнул, ставя очередной диагноз. — У тебя действительно жар, и ты бредишь. Я могу приготовить тебе противоядие, чтобы тебе полегчало, — золотые глаза арранкара сощурились и опасно сверкнули. И Маюри мгновенно понял намек, что ни на какую больше информацию он может не рассчитывать — Заэльапорро не будет с ним это обсуждать. А настаивать на своем не только бесполезно, но и опасно: кто знает, какие изощренные садистские способы этот тип способен придумать, чтобы заткнуть ему рот? Тогда лучше самому вовремя прикусить язык. И синигами со злостью сжимает зубы.
— Обойдусь без противоядия. У меня к собственным ядам иммунитет.