Нет права на Свободу.

      В доме, где находились одни из самых опасных пользователей нэн, слышались веселые разговоры, звон бокалов и столовых приборов. Со стороны все выглядело так, словно за столом сидят старые друзья, которые давно не виделись, но на деле каждый из присутствующих был напряжен из-за предстоящего разговора.       Рыжеволосая девушка то и делала, что сжимала и разжимала шелковую салфетку своими бледными пальцами. Она не знала, с чего начать и как все преподнести Иллуми. Надежда на то, что парень согласится на ее предложение, была, конечно, очень высокой, но зная холодный и расчетливый ум этого человека, та понимала, что он может просто не поддержать ее идею.       — Я думаю, что каждый из нас хочет обсудить то, зачем мы здесь сегодня собрались, — все присутствующие, отложив столовые приборы, устремили взгляд на Лилит. — Я не буду затягивать с речами, поэтому сразу перейду к делу, — взгляд той встретился с черными глазами Золдика. — Иллуми, мне нужна твоя помощь. И то, что я хочу у тебя попросить, будет далеко не легким, но поверь, без вознаграждения ты не останешься.       — Так… и о чем же? — заинтересованно спросил длинноволосый.       — Мне нужно, чтобы ты выслеживал всех, кто разносит слухи о моих планах, и посредством некоторой нэн-силы убирал их воспоминания.       Острый взор клинками впился в голубые глаза девушки.       — И как же ты себе это представляешь? Моя сила заключается не в этом, — вальяжно протянул парень.       — Я достала вещи, которые помогут это интерпретировать в жизнь. Все-таки несколько недель я продумывала план. И мне даже пришлось кое-куда вернуться, чтобы узнать информацию об одном человеке, — Лилит встала из-за стола и направилась к шкафу, где лежала большая коробка из темного металла. — Единственное, что тебе придется сделать, чтобы не пострадать самому, это носить перчатки.       Брандт поставила коробку на стол и подняла крышку. В ней лежали сотни игл. Практически таких же, как у Иллуми, только цвет был черный.       Она подняла свои глаза на Золдика, как бы зазывая его посмотреть поближе.       — Ого… милая, да ты постаралась на славу… — восхищенно произнес Хисока.       Когда Иллуми подошел к Брандт, он осторожно взглянул на содержимое внутри ящика.       Его глаза тут же заблестели, как у маленького ребенка, которому только что подарили долгожданную игрушку.       — Это… это иглы с нэн содержимым на кончиках? Какая же сильная аура… — тот начал неровно дышать от переполняющего его приятного возбуждения. — Еще и такие красивые. Ты занималась их внешним видом?       — Да, — улыбаясь, сказала девушка.       Пока Золдик и Мороу восторженно разглядывали новое оружие черноволосого, подопечный семьи Брандт сидел, абсолютно не шевелясь.       — Лилит, где ты нашла человека, который имеет такую силу? — с испуганными глазами спросил Конрад.       — Где — сказать не могу, потому что меня попросили о секретности. Но тот, кто мне помог найти ее, — это не секрет. Айзек Нетеро согласился со мной встретиться, и помимо кое-какого обсуждения, еще и дать наводку на человека с силой, которая мне нужна.       — Ее?.. — хватаясь за грудину, промычал мужчина.       — Да, а что такое? — взволнованно спросила та.       — Нам надо будет с тобой поговорить после этого ужина, — тяжело дыша, промолвил Конрад.       Коротко кивнув, рыжеволосая отметила для себя странное поведение мужчины, но расспрашивать, из-за чего оно, не стала.       — Омокаге ведь вернулся совсем недавно и рассказал тебе о том, что слухи распространяются так далеко… Как ты поняла, что надо это все продумать заранее, Лил? — задумчиво пробормотал Хисока.       — Чутье. Да и к тому же я понимала, что люди начнут рассказывать кому-то о нас. Я лишь перестраховалась на всякий случай.       — А почему сама не захотела этим заняться? Зачем именно я нужен? — все так же не отрывая взгляда от своих новых игрушек, спросил Иллуми.       — У меня есть достаточное количество людей для нападения. Да, это не то, что я хотела изначально, но если их поднатаскать в нэн хотя бы немного, то это уже неплохо упростит задачу. Именно поэтому мне нужен человек, который сможет заняться теми, кто распространяет информацию. И для этого мне нужен профессионал, который делает все тихо и быстро, то есть ты. С остальными ребятами мы будем обучать нашу небольшую группировку, цель которой — убить Куроро Люцифера, — приземлившись тяжело на стул, Лилит выдохнула так, будто пыталась выгнать из своего тела все напряжение. — Многие погибнут. Даже большинство. Но они знают, на что идут.       — Просто хочется, чтобы они не погибли, словно пушечное мясо. Им надо хотя бы немного знать, что такое нэн и как на него реагировать. Если будут знать, то смогут дать отпор, хоть и небольшой, — продолжил Хисока.       — А если смогут дать отпор, то поймут, что умерли не просто как слабаки, — заключил Конрад, который вернулся в свое обычное состояние.       Золдик наконец-то посмотрел на всех присутствующих в комнате, слегка улыбаясь данному раскладу.       — Вот оно как… У вас неплохо все схвачено, как мне кажется.       Седовласый парень, сидящий в тени, медленно и тихо встал. На его лице не было ни единой эмоции, лишь легкое подрагивание глаз говорило о том, что он крайне нервничает. Ничего не говоря, тот вышел из комнаты, оставляя за собой шлейф ауры, сотканной из тяжелой тоски.       Брандт это почувствовала только к тому моменту, когда ее друга уже не было в гостиной. Не понимая, что происходит, девушка попросила разрешения выйти из зала, чтобы найти Омокаге, и поиски не заставили себя долго ждать. Кукловод сидел с открытой дверью на пороге, медленно выдыхая полупрозрачные облака дыма. Пальцы его рук дрожали, отчего тлеющий уголек сигареты то и делал, что дергался в непонятном танце среди ночной мглы.       Абсолютно бесшумно и профессионально Лилит подобралась к нему. Медленно опустившись рядом с парнем, та заставила его удивиться, но не вздрогнуть.       — Сегодня хороший вечер… Когда мы так последний раз сидели с тобой, Омокаге? — облокачиваясь на его плечо, та достала свою сигарету и закурила.       — По-моему, это было перед тем, как ты сбежала? Мы тогда оба чуть не получили от Куроро за то, что курим, — седовласый поднял свои глаза к небу и по-детски усмехнулся. Он так делал всегда, когда находился рядом со своей подругой.       — Так забавно… Когда я вспоминаю о тех днях, то у меня невольно закрадывается ощущение, словно прошла целая вечность. Настолько моя жизнь разделилась после того, как я вырвалась из этой клетки… и даже не золотой, — Лилит лишь грустно улыбнулась своим воспоминаниям.       — Мне кажется, что это даже к лучшему. Те дни стоит забыть, как страшный сон, Лил. Тебе никогда не было хорошо рядом с Люцифером, — тот мягко приобнял девушку. — А с Хисокой ты действительно цветешь. В твоих глазах теперь есть любовь, а не страх. Это самое главное.       — Ты прав… Я даже не могу назвать Куроро человеком, на самом деле. Он убил моего отца, который приютил его, — потушив сигарету, сказала девушка. — Все это так отвратительно. Насколько нужно быть бесчеловечным, чтобы так поступать с тем, кто дал тебе кров, еду и тепло?..       — Насколько нужно быть уверенным в своих силах и умении убеждать, чтобы это все сделать только ради силы маленькой рыжеволосой девочки? — пронесся бархатный голос Хисоки позади, что слегка испугал ребят. — Он правда либо идиот, либо гений, — усмехнулся тот.       — Скорее второе, — задумчиво произнес седовласый. — Хисока, ты можешь, пожалуйста, оставить нас с Лилит наедине? Мне надо с ней кое-что обсудить.       Мороу лишь молча кивнул и направился обратно в зал, где о чем-то увлеченно разговаривали Конрад и Иллуми.       Убедившись, что никто их не слушает, Омокаге встал, нервно теребя свою одежду.       — Лилит. Я очень хочу тебе помочь в сражении… Очень. Но мне нужно, чтобы ты дала мне гарантии, что моя младшая сестра не пострадает, — с мокрым блеском в глазах парень взглянул на Брандт. — Она и так вдоволь настрадалась из-за меня… Мне нужно быть уверенным в том, что ее никто не найдет, когда Пауки обнаружат меня рядом с тобой.       Задумчивый взгляд рыжеволосой обратился на небо.       — Есть одно местечко, куда мы можем ее отправить… Но согласится ли она на это?       — Если будет вредничать, то мне придется ее заставить, иначе никак.       — Тогда не переживай. Я попрошу Иллуми об этом. Он сделает все тихо и незаметно. Пойдем обратно, — закончила Лилит.       В доме царила уютная обстановка, и даже приближающийся с каждым днем бой не заставлял людей портить себе настроение. Опаска, что Иллуми и Омокаге не подружатся, улетучилась сразу, когда Брандт увидела, как эти двое что-то бурно, но дружелюбно обсуждают. И лишь Конрад сторонился веселья. Почти весь вечер он был то супер возбужденным, то опять поникшим.       Не желая больше тянуть время, девушка подошла к мужчине, дабы узнать, что с ним такое.       — Конрад, ты как? Что случилось? — ласково спросила она.       Тот поднял свои стеклянные глаза, которые вот-вот могли бы разразиться истерикой, но замок на показ эмоций не давал ему этого сделать.       — Давай отойдем куда-нибудь, где будет тихо.       Встав, мужчина направился в холл, где на кресле сидел кот. Взяв животное в руки и сев, он начал его поглаживать, дабы успокоить свои накаленные нервы. Рыжеволосая лишь молча стояла и, опершись о стену, наблюдала за данной картиной с неким изумлением. Она знала, что Конрад не из тех людей, которые любят говорить по душам, а тем более показывать себя надломанным, словно засохшая ветка на осеннем дереве.       — Та сила, которая хранится на иглах, что ты подарила Иллуми, принадлежит человеку, которого я «похоронил» много лет назад… сила моей жены.       Если бы такие эмоции, которые испытала Лилит от его признания, могли звучать, то это явно был бы звук стекла, летящего в бездну и наконец-то нашедшего землю.       — Она тоже была солдатом, но, в отличии от меня, работала на государство и знала крайне много черных тайн нашего правительства. Когда я ее потерял, она выполняла секретное задание, но что-то пошло не так, и все ее коллеги погибли, в том числе и Мария вместе с ними… Так по крайней мере мне сказали. Конечно же, я не поверил и пытался ее искать, но спустя десять лет поисков опустил руки. Она не отзывалась ни на что, словно действительно погибла… От таких безуспешных попыток ее найти я и сам начал верить, что мне не врали, когда сказали о смерти жены, — закончил мужчина, смотря в темную пустоту коридора.       Прочистив горло, Брандт подошла к окну, за которым была по необычному светлая и звездная ночь.       — Женщина, у которой я была, зовут Моника. У нее есть муж и двое детей. Ты уверен, что это ее силы? Она не выглядит, как бывший солдат… Максимум как хороший хантер в отставке, — Лилит коснулась подбородка, задумавшись.       Конрад лишь молча снял со своей шеи кулон, в котором хранились фотография и прядь светлых волнистых волос.       — Взгляни на нее, — протягивая украшение, сказал тот. — Здесь Мари совсем молода. Наши отношения длились еще с самых юных лет.       Лилит опустила глаза на фото. На снимке была молодая светловолосая девушка с лучезарной улыбкой и зелеными глазами. Взгляд у нее был настолько улыбающийся, что Брандт мало верилось в ее причастность к военным делам государства.       Вглядываясь все сильнее, та действительно замечала сходство между женщиной, которая ей помогла, и девушки на фотографии. Только вот волосы у Моники были черными, словно уголь, но совсем небольшие вьющиеся локоны иногда прослеживались.       «Если у нее черные волосы, это еще не значит, что это не Мария… Всегда можно перекраситься… — думала в своей голове Лилит. — Точно! У ее детей светлые волосы, хотя у мужа цвет близится больше к каштановому».       Видимо, внутреннее озарение отразилось на ее лице, поэтому в глазах Конрада засветился луч надежды.       — Это была она, да? — сжимая кулаки, прошептал мужчина.       Взглянув на того, Брандт улыбнулась и протянула кулон обратно.       — Я не могу утверждать, но они и вправду похожи.       — Ты можешь сказать мне, где она живет? Прошу тебя, Лилит. Я просто хочу взглянуть на нее издалека и убедиться либо в том, что она мертва, либо в том, что она жива и счастлива. Мне больше ничего не надо.       Рыжеволосая не знала, как поступить, ведь она обещала хранить местоположение данного человека в тайне… Но смотря на мужчину, та понимала, что сопротивляться она не сможет.       «В конце концов… Это ведь Конрад. Вряд ли он будет мне врать».       Тряхнув головой, девушка дала почти беззвучное согласие.       Взгляд мужчины засверкал еще большей надеждой. Казалось, что он вот-вот будет готов упасть в колени к Брандт и благодарить ее, но солдатская гордость и внешняя замкнутость не давала этому произойти.       Лилит написала на первом попавшемся листочке координаты и протянула их Конраду через рукопожатие.       — Только обещай мне, что все будет нормально… ладно? И про меня ни слова! — та отдала ему записку.       — Обещаю, — он забрал бумажку с информацией и поклонился.       Развернувшись, девушка направилась обратно к ребятам. Брандт увидела, что ничего не изменилось, пока ее не было. Все так же дружелюбно общались между собой, что не могло не радовать. Прочистив горло, дабы обратить на себя внимание всех в этом доме, Лилит встала в центр зала, скрестив руки на груди.       — Завтра я собираюсь начать тренировки. Всех людей я уже оповестила. Больше медлить нельзя, у нас осталось всего два месяца до аукциона.       Мужчины лишь дружно кивнули на данное утверждение бестии. Перечить или расспрашивать о чем-то уже не было смысла. Все понимали, что та вряд ли будет менять или оттягивать свои планы.       Вся история с Пауками ее уже изрядно подбила, и из-за этого желание уничтожить их, словно надоедливых букашек, только росло с каждой секундой.       — Когда мне приступать к работе? — подвыпившим голосом протянул Иллуми, который стоял уже чуть ли не в обнимку с Омокаге, будто они старые друзья, что давно не виделись.       — Можешь уже завтра.       — Отлично! — подняв бокал со спиртным и осушив его до дна, парень поправил свои шелковистые волосы и, улыбнувшись так, как он этого не делал никогда, направился к выходу. — Мне было очень приятно с вами провести вечер, но, к сожалению, мне придется уехать. Ведь завтра у меня работа! — он указал пальцем вверх, как бы показывая всем присутствующим, что к работе он подходит всегда крайне серьезно.       — Нам тоже было очень приятно увидеть тебя, Иллу, — Мороу подошел к Золдику и похлопал его по плечу. — Надеюсь, что мы еще встретимся, мой друг.       Седовласый тоже не остался в стороне. Кукловод подошел к своему новому знакомому и крепко пожал ему руку.       — Мне было здорово с тобой пообщаться! Надеюсь, что это не последний раз, когда мы вот так вот собираемся все вместе! — улыбаясь уголками губ, пролепетал тот.       — Надо говорить не «надеюсь», а верю! Надежда — это уже крайняя мера в нашей жизни, которая зачастую обнадеживает, а вот вера — это то, что нас всегда спасает. Так что будем верить в лучший исход данной истории, мои дорогие, — сказала Лилит, стоя позади Хисоки. — Иллу, ты кое-что забыл… — протянув черноволосому коробку с иглами, та не смогла сдержать ехидный смешок. — Оказывается, алкоголь действительно делает из нас с вами обыкновенных людей.       Забрав свой «подарок», Золдик почтенно поклонился.       — Чуть было не было… Вот бы я был «молодцом», уехав отсюда без главной вещи данного вечера! — с ноткой разочарования в своей рассеянности сказал тот. — Ну все, ребята! До встречи! Надеюсь, что мы с вами еще увидимся!       Только он это сказал, а его след уже простыл.       — Да уж… Как появился, так и ушел, — протянул Хисока.       Брандт опустила голову, пытаясь скрыть свою улыбку за рыжими прядями. Ее крайне веселила данная ситуация, ведь видеть Золдика в таком растерянном виде было непривычно. Смешок передался сначала Мороу, а затем Омокаге. Через минуту вся троица разразилась неистовым хохотом, от которого зазвенели все стеклянные вещи поблизости.       Уже вытирая глаза от подступивших слез, Лилит приобняла Хисоку, упираясь тому в плечо лицом.       — Да уж, парни… Это, наверное, самое забавное, что случалось со мной за последнее время. Даже настроение стало более веселым.       — Иногда нужно над кем-нибудь посмеяться или пошутить, чтобы чувствовать себя лучше. Конечно, это надо делать только либо с теми людьми, у которых неплохая самоирония, либо с теми, кто уже ушел, — обняв Брандт в ответ, сказал картежник. — Повезло, что у Иллуми есть хорошая самоирония… Иначе бы нам не поздоровилось.       — Это ты верно подметил. За вечер, что я с ним пообщался, мне стало понятно, что он неплохой парень, хоть с виду и холодный, как айсберг… И шутки у него отменные, — добавил Омокаге.       — А я вот, когда его первый раз в своей жизни увидела, подумала, что у него явно большие проблемы с головой. Благо, что это было лишь первое впечатление… — продолжила рыжеволосая.       Разговор молодых людей продлился еще совсем недолго. В скором времени все разошлись по комнатам, дабы посетить царствие Морфея и набраться сил перед завтрашним днем. Только вот девушка еще долго не могла провалиться в сон. Ее мучило тревожное состояние, которое крутилось неприятным комком в желудке. Только спустя несколько часов та наконец-то смогла расслабиться, но страх все равно продолжил преследовать ее в кошмарах.

***

      Приглушенное бряцание цепей разносилось эхом по маленькой комнатушке, где находилось всего двое. Пол был залит кровью, которая в некоторых местах уже начала подсыхать и приобретать цвет темной ржавчины.       Низкий парень, что походил больше на мальчика-подростка своим внешним видом, стоял с изощренной улыбкой. В его руках покоилось тесало, с которого капала алая жидкость и свисали небольшие куски свежего человеческого мяса.       Напротив садиста сидел мужчина лет тридцати. На большей части его тела уже не находилось кожи, но он все еще был жив и даже пытался двигаться, при этом мыча что-то. Бедняга даже не мог закрыть второй глаз, чтобы не видеть своего мучителя, ведь кожу с века тот срезал еще в самом начале.       — Ты оказался крепким орешком… Мне такое даже нравится — мучать людей, которые находятся в сознании так долго, то еще удовольствие, — положив орудие на блестящий от частых полировок поднос, Фейтан сморщился, когда увидел, что теперь он заляпан. — Дрянь.       Оглядев все свои любимые «игрушки», как он их называл, взгляд Портора остановился на «Груше». Представление, какую боль испытает этот человек перед смертью, заставило парня закатить глаза от наслаждения.       — Раз ты не хочешь выдавать главную информацию по этой группировке… То я просто разорву твои кишки изнутри, — сказал тот, держа в руке это адовое приспособление.       Когда мужчина заметил, что Фейтан держит в руках, он из последних сил закричал, моля о пощаде. Этот крик перебивался вместе с нужной информацией.       — Й-Йоркшин… Аукцион… Месть… — захлебываясь в собственных слезах и крови, бедняга уже начал больше хрипеть, нежели кричать.       — Ого… Так ты у нас еще можешь мыслить… — убрав «грушу» обратно, Портор подошел к своей жертве. — Спасибо. Ты заработал себе быструю смерть, — после этих слов шея мужчины повернулась на сто восемьдесят градусов, издав свой последний жалкий хруст.       Садист недовольно смотрел на весь бардак, который он навел, пока возился с работой.       В комнату тихо, но настойчиво постучались.       — Войдите, — без единой эмоции сказал Портор.       Железная дверь отворилась с мерзким скрипом, придавая нынешней картине еще большую отвратительность.       — Босс спрашивает, долго ли ты будешь еще возиться? — облокотившись о стену и пытаясь не смотреть на окружающую обстановку, спросил Нобунага.       — Я уже закончил, — сняв с себя прозрачный дождевик и резиновые перчатки, сказал Фейтан. — Передай Куроро, что в Йоркшине есть некая группировка, собирающая людей, которые пострадали от рук Пауков. Делает это мужчина. Описание внешности имеется, — тот бросил мертвое тело на пол, словно протухшее мясо в урну. — Рост примерно сто восемьдесят пять сантиметров, голубые глаза, темные волосы, смуглая кожа и многочисленные шрамы на лице. В особенности примечателен тот, что идет наискось: от края брови до челюсти. Нападать они собираются, по всей видимости, на аукционе, — еще раз оглядев свою жертву, парень усмехнулся. — Это тело что-то пробубнило про него перед своей смертью.       — Ого… Да это же просто с ума сойти можно сколько информации! — воскликнул Хазама. — Ты, как всегда, хорош. Выполняешь свою работу на сто процентов.       Садист взглянул на мужчину исподлобья, сверкая своими глазами, как клинками.       — В отличие от тебя, Нобунага… Уж поверь… Не был бы ты Пауком… за оплошность, которую ты допустил в день смерти Мачи, оказался бы на месте этой челяди, — резким рывком головы тот указал на мертвого мужчину. — Молись на то, чтобы тебя отсюда не выперли за твою расхлябанность.       — Остынь, Портор. Комачине уже была при смерти. Ей только и хотелось, что помереть в последние дни… Да силенок не хватало сделать это самой, — тот ехидно улыбнулся и направился к Куроро. — Бывай, дружок.       От злости парень был готов испепелить все вокруг, но желание искромсать тело Брандт было куда больше. Оно его и сдерживало.       — Сколько же… Сколько ты себе нажила врагов за один короткий вечер, идиотка.       Когда информация была передана Люциферу, тот незамедлительно организовал собрание, но не хватало всего одного члена Редана.       — Мороу… — сжимая в руках книгу до треска переплета, Куроро смотрел на место, где обычно сидел Хисока. — Сукин сын… Я так и знал.       Только тот это произнес, двери отворились, и картежник вальяжно вошел в холл, как всегда перетасовывая свою колоду.       — Что ты там знал? — легкая ухмылка растянулась на губах красноволосого.       Неожиданное появление вечно заблудшего Паука заставило каждого из присутствующих напрячься.       — Ты в сговоре с Брандт? — глаза босса начали наливаться кровью от подступающей ярости.       — С чего это? — Хисока бросил невинный взгляд.       — Слишком долго тебя не было на базе… И такие вещи происходят… Ох, — Куроро пытался глубоко дышать, дабы дать себе успокоиться и сделать вид абсолютно уравновешенного и уверенного человека.       — Какие? — все с такой же детской наивностью в глазах и голосе продолжал картежник.       — Лилит собирает группировку в Йоркшине, чтобы напасть на нас во время аукциона.       Люциферу было достаточно одного короткого, но резкого взгляда в свою сторону от Хисоки, чтобы понять.       «Я был прав».