и теперь горит огнём тоска - лишь бы вновь услышать вдруг тебя...
Юнги умеет разговаривать с китами. С детства. И вот так вот просто. Умеет и всё тут. Он с ранних лет ходит на берег моря. И выясняет это совершенно случайно и внезапно. Он слышит их голоса, но не так, как другие. И эта часть его жизни пропитана лютой и промозглой тоской. Однако не приносит ему дискомфорта. Юнги нравится эта тоска. Он щёки подставляет колючему воздуху, кончиком языка собирает соль с губ, и всматривается в туманную поверхность воды. Если стоять вот так очень долго, слушать и не оборачиваться, взгляда от воды не отводя, то можно совершенно выпасть из реальности. И Юнги каждый раз выпадает, постепенно смиряясь с этим ощущением и воспринимая его как часть естества. Есть только он и море. И голоса китов. Отдалённые, гулкие, до мурашек по шее и вставших дыбом волосков. Особенно ему нравится приходить на море в ранние осенние утра. Когда весь мир ещё дремлет, а море волнуется и бунтует. Воздух подёрнут туманом, серым маревом и наполнен кристалликами соли, что царапают по щекам и подбородку, оседают на волосах и коже, губах. И сам Юнги точно часть этого мира. Неотъемлемая. Он выбирается на скалу, у самой границы воды. Волны внизу резко и отчаянно набегают на камень, разбиваются в дребезги, обдают его холодом до самых костей. А Мин смотрит, точно зачарованный, и слушает эти пронзительные, гулкие и такие неземные звуки.*
Они знакомятся, когда солнце только лишь показывается из-за черты моря, что в самую бесконечность, в небо переливается. Такое спокойное сегодня, почти гладкое, но серое. И мир точно перевёрнут с ног на голову, где белая, почти молочная гладкость неба - это земля, а мутная серость моря - небеса, в которые так хочется упасть. Юнги опускается на корточки, руку тянет к воде, почти докасываясь до ледяной глади дрожащими пальцами. А ощущает под ними не воду, но плотность. Прохладу, что колет по самой руке к сердцу, твёрдость головы кита и его трепет. Коре. Его имя знает только Юнги. То так осязаемо заполняет каждый уголок его сознания и души. Шумом моря в ушах шуршит и колкостью холодной солёной воды по коже. Коре выпускает фонтан воды с громким "фффффр" и Мина обдаёт с ног до головы, вынуждая ёжится и смеяться. Они видятся если не каждый день, то часто и Юнги не может и дня без того, чтобы не скучать. Они говорят много и обо всём. Говорят на своём языке, который не понятен ни людям, ни даже другим китам. Парень, что так и не вписался в общество людей. Бледный, точно морской призрак. С вечно холодными пальцами и кончиком носа. И кит. Чей голос слишком отличается от той частоты, на которой общаются его собратья. В темноте ночи весь мир лишь для них. Он звучит гулкой тишиной космоса и голосом моря. Пронзительным китовым пением и судорожными всхлипами Юнги, который кутается в пуховик и носом сопит, но упрямо не уходит. Он ладонью накрывает совсем незначительный островок огромного тела, гладит и вспоминает. Прошлое выцарапывает внутри пространство, замерзает слезами на уголках глаз, поглощает своей толщей и звенит позабытым именем в ушах. Юнги боится моря. До паники боится. И каждый раз, приходя не берег, вынуждал себя делать новый шаг через силу. Часы напролёт пытаясь приблизиться. Пока не уловил то, что привлекло его внимание и помогло похоронить страх глубоко внутри. И сейчас тот проливается слезами, такими же солёными как вода в море, и словами, что бьются о камни как волны. Он вспоминает тот злополучный день, когда море было таким спокойным и искристым. Голоса китов в дали, кажется, были слышны лишь ему, но пока осязаемы только самым затылком, частью прочих шумов. Тучи набежали слишком внезапно и неожиданно и море точно сошло с ума. Оно набрасывалось на него, толкая, бросая из стороны в сторону. Юнги не знает, как он оказался на песке, давясь и кашляя, пальцами дрожащими цепляясь за плотный мокрый песок, крича до хрипоты, зовя и бросаясь на волны, что издевательски отталкивали маленькое тело прочь. Забрав себе его друга взамен. Юнги роняет слёзы на черноту китового тела, кулаками трёт глаза и молит простить его. Коре говорит с ним. Коре друг. Которого море вернуло ему, отпуская из своей поглощающей, бесконечной черноты. Коре прощает.*
Судно приходит по весне. Своим острым, покрытым ржаво-лиловыми разводами, корпусом неумолимо раздирая водную поверхность, как раздирают китовые тела его крюки. Оно маячит угловатым, колючим и агрессивным силуэтом на фоне морской глади и неба. Покрытое маленькими шебутными фигурками людей, точно мёртвая рыбина, которую выкинуло на берег, мухами. Юнги мчится к морю, спотыкаясь задыхаясь от бега и давясь воздухом. Его пробирает ужасом от громких, пронзительных вскриков китов. Вовсе не потому, что эти отдалённые, но сейчас такие близкие голоса, пропитаны нереальностью. Однако потому, что они плачут. Оглушают печалью. Не дают сосредоточиться и услышать тот, единственный, самый важный. Он падает в самое море, грудью бьётся о волны, руками отбрасывает воду в стороны, точно клочья земли. Кричит, силясь перекричать сам ветер и шторм. И отчаянно борется со стихией, которая старается помешать ему плыть. Но тщетно. Судно за многие мили от берега. Его никто не услышит. Никто не услышит как плачут киты. Никто не услышит эту оглушающую тишину, что поселилась в его разуме и душе. И лишь неизменно шумящее море подкидывает хпрупкое тело на своих волнах, играючи и легко. То мешая, удерживая за грудь, то подталкивая мягкой рукой в спину. Наблюдатель, который никому не отдаёт предпочтений. Но обнимает. Гладью уходя в самое небо. Переливаясь алыми разводами кровавого заката и плача голосами китов. ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠлишь бы вновь услышать, друг, тебя - солнце уснуло, встретимся скоро.