Возвращаясь на несколько лет назад…
— Ты что, выпил что-то из пробирки с алхимического столика? — девочка впала в ужас, ошарашено наблюдая за плавно стекающей по подбородку Рэйзора капелькой какой-то субстанции, напоминающей по цвету то, что было в полупустой пробирке рядом с ним. — Пахнет вкусно... Одуванчик вкусно пахнет тоже. Но это... Манит. Нестерпимо, — оправдывается Рэйзор, следя за каждым движением его подруги. Одуванчик подошла поближе, аккуратно сняла пальцем злосчастную капельку с губы Рэйзора и осторожно понюхала. Девочка вдруг неожиданно изменилась в лице, а глазки её заблестели ярче солнечных лучей. Она быстренько присела на корточки, подняла упавшую пробирку, из которой пил Рэйзор, и снова сделала короткий вдох над ней. Один лишь запах этого зелья заставил её детское воображение разыграться не на шутку: перед глазами, казалось, пронеслись все её любимые сладости, а со следующим уже более глубоким вдохом она словно попробовала свою детскую мечту на вкус, и всё это невероятно вскружило ей голову и вызвало обильное выделение слюней. Неудивительно, что Рэйзор, обладая столь чутким для человека обонянием, захотел это выпить. — Это реально вкусно пахнет, — согласилась девочка, но быстро опомнилась и принялась отчитывать своего друга, — Рэйзор, ты дурак? Мы же не знаем, что находится в этой пробирке! А вдруг это приманка для слизней? — запаниковала Одуванчик, — Тогда нам нельзя выходить за пределы Мондштадта без сопровождения, иначе на нас могут напасть монстры! Вот блин, надо сообщить Тимею или Сахарозе… А лучше сразу Альбедо! Да-да-да, он-то тебя вылечит. Девочка уже было подорвалась с места, хотела в ближайшей лавке расспросить о том, где они могут найти мондштадтских алхимиков, но Рэйзор тут же схватил её за руку и дёрнул к себе. Мотая головой из стороны в сторону, мальчик всё пытался объяснить подруге, почему это дело может подождать. — Когда Рэйзор выпил... Он увидел семью. Лупикал звали меня. Рэйзор должен пойти домой, — рассказывал мальчик, потряхивая за руку Одуванчика, — Одуванчик поможет? — Тебе могло это померещиться из-за зелья, Рэйзор! — отнекивалась девочка, пытаясь вразумить волка, — Мы никуда не пойдём, пока тебя не осмотрят! — Рэйзор защитит. Одуванчик должна доверять. Безопасность, — продолжал твердить Рэйзор, волоча Одуванчика к воротам города. Подруге очень хотелось ему помочь, но она была невероятно пугливой и настойчивой, поэтому предпочла остаться в городе и дождаться Сахарозу. Рэйзор не обиделся, он коротко кивнул головой в знак согласия и ломанулся за пределы Мондштадта в Вольфендом. «А вдруг он даже добраться не успеет? Что с ним будет…» — подумала девочка, от волнения начиная грызть свои ноготки. Под давлением собственной паники и переживаний, она окликнула его и побежала следом. По дороге они крепко взялись за руки, чтобы не отставать друг от друга. Точнее, чтобы Одуванчик не потерялась в незнакомых местах. — Надо было сообщить! — бубнила девочка себе под нос, пока Рэйзор аккуратно вёл её через заросли леса, — Вдруг тебе сейчас плохо станет? Тогда меня точно никто не защитит... Рука Рэйзора была такой большой и тёплой. Для девочки её возраста держание за руки уже было чем-то интимным и смущающим. Особенно, если этот жест делал человек, который ей очень нравился. Рэйзор был немного странным, возможно даже диким и прямолинейным, но всё это лишь больше привлекало влюблённую девочку. Ей не важно было, кем считает себя Рэйзор — человеком или волком, она принимала его любого и была готова пойти с ним даже на край Тэйвата, только бы он не отпускал её руку. — Ой, Рэйзор, подожди... — попросила Одуванчик, заметив, как что-то выпало из кармашка её платья и скрылось где-то в кустах, — Кажется, я заколку уронила, давай вернёмся? Слышишь? Но Рэйзор продолжал идти вперёд, игнорируя просьбу подруги. Девочка обидчиво нахмурила брови и захотела отпустить руку мальчика, чтобы самой вернуться на то место, вот только Рэйзор, даже не обернувшись к ней, мигом перехватил её за запястье и, буквально вцепившись в нежную кожу когтями, продолжил тянуть Одуванчика за собой, ускоряя шаг. — Больно, Рэйзор! — захныкала девочка, пытаясь идти с Рэйзором нога в ногу и держать равновесия, чтобы не споткнуться об ветки на пути, — Я не успеваю! Мне уже тяжело идти, пожалуйста, сбавь скорость! В конце концов девочка свалилась на равном месте, упав в траву на какой-то лесной полянке. Ноги её были раскорябаны об ветки кустов, а запястье ныло от боли настолько сильно, что Одуванчик просто не выдержала и начала плакать. — Одуванчик... — увидев, что его девочка расплакалась, Рэйзор сразу же отпустил её и стал помогать подняться, — Прости... Я сделал больно… Волченок стал успокаивать подругу, продолжая извиняться за свою расторопность и неаккуратность. Он неуклюже обнял её, но это было так по-доброму, что Одуванчик растрогалась и вскоре успокоилась. Рядом с ним всегда было хорошо и тепло. Безопасно. Рэйзор попросил подругу показать ему раны, но он сам неожиданно свалился на колени, упираясь руками в землю. — Рэйзор? — девочка, заметив что-то неладное, сразу же принялась его тормошить. — Рэйзор, ты слышишь меня? Ты весь красный! — Одуванчик поднесла к его лбу свою ладошку и резко её отдернула: девочку словно обожгло, — О нет, я же говорила, что это добром не кончится! Нам нужно скорее вернуться в Мондштадт! Девочка вскочила на ноги и стала принимать отчаянные попытки поднять Рэйзора с земли, но тот совсем не поддавался, продолжал сидеть на траве, опустив взгляд вниз. Она слышала, как дыхание его становилось всё тяжелее. Казалось, от такой отдышки он вот-вот упадёт в обморок. — Помоги... — скулил волк, оттягивая ворот пончо от шеи, пытаясь хоть немного проветрить тело, — Жарко... Болит... Тело не слушается, — мальчик продолжал бормотать что-то себе под нос, пока Одуванчик безуспешно пыталась сдвинуть его с места. — Потерпи немного, может, нам повезёт, и мы встретим здесь Искателей, — пытается подбодрить друга, а сама в панике оглядывается по сторонам в поисках помощи, — Сейчас же сезонный сбор урожая дикого волчьего крюка, хоть кто-то должен быть здесь. Но в округе никого, и лишь певчие птицы да шелест листьев прерывали лесной покой в Вольфендоме. Люди Мондштадта сейчас дежурят на дорогах, а в такую глушь ступают только волки. Вспомнив об этом, Одуванчик поняла, что единственный выход из такой ситуации — это ненадолго оставить Рэйзора здесь и сбегать за помощью до ближайшего дежурного поста. Отходить от мальчика было страшно, но времени на раздумья становилось всё меньше. Да, Одуванчик была слишком пугливой, но если дело касалось друзей, то страх всегда отходил на задний план. Набравшись смелости, она обратилась к волку: — Ты только продержись немного, ясно? Я приведу помощь! Но как только Одуванчик сдвинулась с места, Рэйзор как ошпаренный вскочил с земли, набросился и повис на девичьих плечах, прижимаясь к спине подруги. Мальчик был настолько горячий, что девочку мигом бросило в жар от таких тёплых объятий. — Рэйзор! Всё будет хорошо, я скоро… — прошептала она, ухватываясь за его руки на своей груди, — Отпусти, мне тяжело... Мне жарко… Одуванчик попыталась снять друга с себя, но никакие её попытки не увенчались успехом. Мальчик лишь сильнее прижимался к ней, сбивая собственное горячее дыхание. Так близко... Он носом ведёт по её плечу, шее, линии роста волос, щекоча девочку глубокими вдохами и резкими выдохами. — Что ты...? Мне щекотно, прекрати, — хихикала Одуванчик, а сама краснела от порывистых действий своего друга, — Пожалуйста, если у тебя есть силы, давай аккуратненько шагать в сторону Мондштадта. Мы можем успеть, пока не стало поздно… Девочка, зажатая в тиски, осторожно вытянула ногу вперёд, намереваясь сделать шаг, но неожиданный утробный рык рядом с ухом заставил её быстро передумать и замереть на месте. «Зверь рядом? Нет. Это Рэйзор так прорычал?» — Одуванчик уже слышала от него такие звуки, но только это было во время охоты или при виде врага, но он никогда так не рычал на своих друзей. Одну руку мальчик нагло пустил вокруг тонкой девичьей талии, в то время как другая накрыла хрупкую шею и грубо сдавила. — Голоден... — сквозь стиснутые зубы говорит Рэйзор, – Вкусно пахнешь... Хочу. Моё! Не на шутку перепугавшись, Одуванчик начала кричать и брыкаться, пытаясь попасть по больным местам, но волк лишь сильнее придавливал её тело к себе. Ему приходилось переносить боль и пострашнее. Мальчик неторопливо облизывал белоснежную женскую шею, смакуя любимый вкус на своих губах. Это вводило его в состояние истинного кайфа. Хотелось пробовать больше, пока его подруга, глотая собственные слезы, молила о пощаде и просила отпустить. Рэйзор сейчас словно в тумане пытается контролировать себя, чтобы не сожрать бедняжку за раз, но эти её истошные крики только сильнее возбуждали его и заставляли звереть. — Задушишь!.. — из последних сил хрипела Одуванчик, пока горячие руки лучшего друга ползали под её летним хлопковым платьицем, изучая молодое тело. Доверие — оно шаткое, сперва безоговорочное и полное, а потом, благодаря разрушенным обещаниям, начинает трескаться, из идеального превращается в бракованное, которое никогда прежним не будет, ведь такова его природа. Казалось, ещё немного, и Одуванчик упустит из рук нить собственной жизни, после благополучно пропав в небытие. И лучше бы так и случилось, но организм продолжал вести отчаянную с обморочным состоянием. Лучше бы она не чувствовала. Пот, запах смазки от возбуждения вперемешку с дичайшим страхом и отчаянием — от такой какофонии насыщенных запахов никто бы себя не сдержал. Рэйзор, озверевший от перевозбуждения, вцепился острыми клыкам в плечо девочки, до крови прокусывая нежную кожу под дичайший визг своей подруги. Волна неожиданной невыносимой боли сковала её тело, а через кожу словно бы пропустили дозу адреналина, который заново запустил работу её сердца. Разум больше не мог отключиться. Невозможно. Неужели Рэйзор действительно пометил её? — Вкусно… — томно прошептал Рэйзор на ухо подруге, слизывая кровь со своих губ, — Одуванчик вкусная. Хочу больше. Больше тебя. Волк резко отпустил свою подругу. Не ожидая этого, девочка повалилась на землю, как тряпичная кукла. Пытаясь прийти в себя, движимая инстинктами самосохранения, она ухватилась за окровавленное плечо и, собравшись с силами, перевернувшись на живот, стала волочить своё непослушное тело по траве. Неважно куда, главное, успеть спрятаться. Главное – спастись… Рэйзор не стал наслаждаться этим жалким зрелищем. Сейчас ему было плевать на то, как далеко девчонка успеет уползти от него – Одуванчик уже помечена. Это всё равно, что перед бегством передать преследователю навигатор с собственным маршрутом передвижения. Мальчик присел на корточки и, одной рукой ухватившись за лодыжку подруги, подтянул беглянку под себя. — Отпусти… меня, — требовала Одуванчик, пока её переворачивали лицом к голубому небу, — Я не хочу… Мне больно. Ухмылка мелькнула на губах Рэйзора. Пока маленькие девичьи ручки отчаянно колотили его по груди, он произнёс короткое: — Я знаю. Как же легко Одуванчик подбирала слово к своему внутреннему душевному состоянию — пусто. Благодаря ей, оно олицетворяет себя, беспощадно сдавливает, проглатывает всё, что на глаза ему попадается. Если оно берёт откуда-то начало, то без помощи от приближающегося конца не спастись. Не спаслась и простая городская девочка. От одной лишь жалкой фразы сломалась совсем. Как он мог? Она же доверяла ему больше всех. А теперь лежит на сырой окровавленной траве под ним, жалостливо прося о пощаде. Рэйзор, не жалея силы, полосуя хрупкое девичье тело своими когтями, одним рывком порвал её платье. Отбросив тряпки в сторону, он принялся обнюхивать девочку в поисках самых ярких запахов на теле. И он нашёл. Сорвав ещё одну ненужную тряпку, перед его носом оказался источник самого сладкого запаха из всех, которые он когда-либо мог чувствовать. Из-за повышенной чувствительности запах её смазки был невыносимо дурманящий. Сделав глубокий вдох, он закатил глаза и почувствовал обильный прилив слюней во рту, будто словил кайф от самого жгучего наркотика. Такой манящий аромат его девочки; он больше не сдерживает себя. — Нет, Рэйзор! — завопила девочка, стискивая ноги вместе и закрывая руками промежность, — Туда нельзя! Нам нельзя! Я прошу тебя, не трогай меня там! Мальчик облизнулся и тяжело сглотнул. Ему недостаточно одного вида. Он хочет попробовать. Под вскрики Одуванчика, Рэйзор быстро раздвинул её тоненькие ножки в стороны, одной рукой сдерживая подругу за запястья. Приподняв её таз, он смог детально рассмотреть всю её. Пухлые половые губы, все покрытые смазкой, сейчас как запретный плод, который так и хотелось вкусить. Насытившись сочными видами женского тела, мальчик нырнул в девочку языком, интенсивно принимаясь слизывать девичьи соки с её лона. Первое касание к клитору — как маленький заряд тока по телу. Одуванчик прогнулась в спине, издав невероятно пошлый звук, от которого Рэйзора чуть «шерсть дыбом не встала» от пробежавшихся по телу мурашек. Это были такие возбуждающие звуки, которыми невозможно было насытиться. Ему всегда было мало. — Язык… Твой язык! — вскрикивала Одуванчик, отчаянно пытаясь не проглатывать слова в несдерживаемом потоке стонов, — Он внутри! Выйди! Рэйзор проник глубже, изучая внутренние стенки кончиком языка. Словно пытаясь вылизать всё, что можно, он проталкивался как можно дальше; туда, откуда так податливо вытекала вся смазка. Он сглатывал всё до последней капли, насыщаясь пошлым ароматом своей подруги. Мальчик стал чаще издеваться над клитором, когда понял, что от его ласк выделений становится только больше. Одуванчик ёрзала под мужским телом, изгибалась, стараясь оттолкнуть его от себя, но Рэйзор не мог оторваться. Вся потная и красная, она боролась с непонятными для неё ощущениями, которые так и затягивали её в глубокий омут похоти, когда разум кричал «нельзя». — Нет, прекрати… — молила девочка, находясь на грани экстаза, — Мы не должны… Мне… — Стоны… Делают меня ещё голоднее, — ненадолго оторвавшись, Рэйзор стал спускаться ниже к бедрам, оставляя на них мокрую дорожку от слюны смазки, — Хочу тебя больше. Рэйзор прокусывает девичью кожу на внутренней стороне бедра. Нельзя быть такой девственно сексуальной, иначе это может плохо кончиться. Он издевается над подругой, пока та сквозь крики боли и стоны продолжает ему что-то твердить про дружбу и доверие. Сейчас между ними только похоть, только неистовые инстинкты, требующие обуздать женское тело любыми средствами. Приподнявшись, парень начинает гулять руками по телу подруги. Он сдавливает её кожу до синяков, трогает грудь, кусает соски, облизывает живот, царапает до крови лопатки – и всего этого ему мало. Когда губы Рэйзора оставляли на девичьем теле очередную метку, Одуванчик не могла сдерживать болезненных всхлипов, только эта боль не физическая, а моральная, ведь девочка чувствовала то, как с каждым касанием лучший друг ломал её, заставлял прогибаться под себя, показывая, что именно его всегда стоило бояться. Волк зажимает её, держит в узде, показывая, кто тут главный. Внизу у него всё зудит, Рэйзор сходит с ума от собственных чувств и ощущений. Он делает всё, что ему вздумается, всё, что требуют от него навязанные ему желания. Одуванчик, захлёбываясь в собственных слезах и крови с искусанных губ, в конце концов теряет голос. Ей тошно от самой себя. Кончить от пальцев лучшего друга-волка, который сейчас жёстко насилует тебя посреди леса? Как же сейчас ей хочется исчезнуть, оставив после себя пустое место. Поток постоянных надоедливых мыслей крутится за компанию с изредка мелькающими размышлениями о спасении, не предвещая ничего хорошего, и медленно обволакивает в пелену апатии и безысходности. В реальность она вернулась лишь в тот момент, когда Рэйзор в нетерпении стал приподнимать её таз, устраиваясь меж раздвинутых женских ног. Одуванчик увидела, как возле её промежности стопориться набухший от возбуждения член, сочащийся естественной смазкой. — Нет! Убери его от меня! — запищала девочка, пиная лучшего друга ногами, пытаясь отодвинуться как можно дальше, — Какая мерзость! Отвали от меня! Ты не посмеешь! Пока Одуванчик предпринимала всё возможное, чтобы Рэйзор не вошёл в неё, волк подхватил её за бедра, приставив головку ко входу. Под бёдрами перехватив руки девочки, мальчик начал тереться членом об её промежность, когтями впиваясь в хрупкие девичьи запястья. Хриплые стоны уже не замечались им на фоне такой сексуальной картины. Сама мысль о том, какого быть внутри девчонки, возбуждала его не меньше, чем возможность стать единым целым со своей лучшей подругой. Никто, кроме неё, не мог быть сейчас рядом с ним на этом месте. Никакая девочка, кроме неё, не достойна сейчас принимать его член. — Я… ненавижу… тебя! — из последних сил прохрипела Одуванчик, пока Рэйзор всего одним резким толчком не сорвал с её уст дичайший крик, вызвав новый поток слёз, от которых не видно абсолютно ничего. Момент соединения двух тел в единое целое. Волк-сирота и простая городская девочка из Мондштадта. Они были слишком молоды для этого. Ни она, ни он не соглашались на такое. Они оба стали жертвами животных инстинктов. И уже не важно, что было намешано в той пробирке, ведь сейчас Рэйзору невероятно приятно. Он заполнил лучшую подругу полностью. Она так приятно греет и сжимает его член, что он уже сейчас готов кончить. Сейчас Одуванчику невероятно больно. Её унизили, заставили сделать такое с лучшим другом. Каждый участок тела, до которого достал волк, неистово ноет и через боль напоминает о себе при каждом движении; внутри всё разрывается, кажется, все нижние органы в животе натянулись до предела и только матка сдерживает всю силу этого толчка. Наконец их взгляды пересеклись. На лице Рэйзора застыла пошлая ухмылка, его клыки блестели даже в тени, а щёки, нос и уши покраснели от перевозбуждения. Пушистые серебристые волосы возле лица были все в поту и сексуально облепляли его лицо, скрывая шрам. В зверином взгляде Рэйзора не найти ни покоя, ни поддержки. Эти красные одичавшие глаза уже не показывают его ранимую добрую душу. Это больше не он. Рэйзор же видел забитую сломленную девочку с красными щеками, потным лбом и покрасневшими от слез глазами, в которых нет больше той искры. Её тонкая шея вся была в укусах и крови. Всё это бледно-худое тело под ним было сплошным кровавым месивом, на которое адекватный человек без слёз не взглянет. Но даже в такой картине Рэйзор видел её сексуальность. Ему хотелось её видеть такой. Каждый участок этого тела так и кричал ему: «Пометил — значит твоё! Она вся твоя». — Пожалуйста… — по слогам шепчет Одуванчик, мотая головой из стороны в сторону. — Проснись… Рэйзор, смотря своей подруге прямо в глаза, медленно выходит из неё. И тут же, двигая бёдрами вперёд, входит обратно. На этом моменте в неравной игре дружба проиграла похоти. — Агхр… — хрипит Рэйзор, двигаясь внутри девочки, — Сжимаешь… Приятно. Это заставляет меня… Волк скулит от наслаждения. Он начинает быстро наращивать темп, в бешенном темпе вбиваясь в подругу. Быстрое начало перетекло в ещё более быстрое продолжение. Девочке каждый толчок, как лезвие. Оно полосует и без того раненную душу, всковыривает свежие раны. Одуванчик вроде попыталась собрать себя воедино, но снова ломалась и рассыпалась на куски. Сколько не убеждай себя — она слаба. Слаба перед его желаниями. Здесь только она виновата. Сама дикому волку в руки ключ от замков на своём сердце вручила, позволила защиту сорвать, а теперь его бедняжка давится, выплёвывает лишь жалкие остатки от него. Тот, кому она своё сердце доверила, сейчас трахает её, как животное. Поймав бешенный тем, он ни капельки не уставал, ни одна его мышца не затекла, а желание с каждым толчком возгоралось всё сильнее. Рэйзор отпускает руки девочки и наваливается сверху, поддерживая её бедра наравне с собой. Смачные шлепки тел до покраснения кожи, утробное рычание рядом с ухом, пошлые чавкающие звуки внизу и его пушистые длинные волосы, укрывающие больное тело, словно теплое одеяло. Девочка чувствовала его внутри, чувствовала, как он рвет её нежную кожу на талии, неистово впиваясь в неё своими когтями, как покусывает ключицу и стонет от накатившего кайфа. Он продолжал выбивать из подруги крики и слёзы, а Одуванчик продолжала умолять прекратить, ногтями впивалась в плечи Рэйзора, оставляя на их месте царапины, что жгут и кровоточат, но тот терпел, совершая всё новые и новые толчки. Тяжелое горячее дыхание волка запнулось всего на пару секунд. Девочка почувствовала, как Рэйзор содрогается, кончая внутрь. Вот только у Одуванчика нет никакого облегчения, хочется свернуться в клубок и плакать, но даже этого волк сделать не позволяет — сдерживает. Его голос словно окунул девочку в ледяную воду, снова возвращая в жестокую реальность. Она услышала короткое: — Ещё. Окровавленная ухмылка, исказившая лицо Рэйзора, подстать его красным обезумевшим глазам, в которых трясина плещется. В этой трясине зверь рычит и мечется, он хочет тело девичье на вкус попробовать. Нет, это не зверь… Это демон, удовлетворивший своё «я» в похоти, а теперь планирует утолить голод. Девочка не могла двигаться. Кажется, он давления его рук у неё переломались ребра. Она услышала это противный хруст у себя в груди за пару секунд до того, как кончил её друг. Пришествие осознания приближающегося конца было таким неожиданным, спонтанным и быстрым. Как перегоревшая лампочка перестаёт гореть в самый неподходящий момент, когда точно знаешь, что жить ей ещё долго. Как резкий обрыв в маленьком озере, тяжёлым грузом на дно тянет. И хоть тресни — спасательного круга не дождёшься. Одуванчик ждала, но ей всё не везло. Хоть какой-то знак свыше. Пожалуйста, хоть что-нибудь! Одуванчик аккуратно повернула голову вбок в надежде хоть что-нибудь для самообороны, но на поляне лежали лишь жалкие ягоды волчьего крюка. Рэйзор вдруг грубо схватил подругу за волосы и, не обращая внимания на вопли девочки, перевернул женское тело на живот. Одуванчик из последних сил потянулась руками вперёд, пытаясь отползти от насильника, но тот дерзко придавил её голову к земле и подмял тело под себя, пристроившись сзади. Если она ничего не предпримет, её жизнь закончиться прямо здесь на этой поляне. Её взгляд снова метнулся в сторону волчьего крюка. А что, если спасение всегда было рядом? Одуванчик попыталась дотянутся до ягоды рукой, но Рэйзор снова потянул девчонку за волосы к себе, пока женское тело не прижалось вплотную к мужскому. Волк крепко обвил её руками на уровне груди и снова протолкнулся внутрь. От такого резкого движения у девушки что-то пережало в груди, и Одуванчик начала задыхаться. Рэйзор раскрыл пасть, собираясь укусить девчонку. Она понимала, что, если сейчас ему удастся вгрызться, то он точно оторвёт от неё кусочек. Одуванчик перестала ловить заветную ниточку жизни. Пусть доламывает, пусть играется. Пусть переворачивает, как хочет, выворачивает душу хоть наизнанку. Через несколько секунд от неё всё равно останется лишь пустая безжизненная оболочка с такими же пустыми блеклыми глазами....Это конец. Жаль, что несчастливый.
— Успел! Этот знакомый голос... Кто-то сзади перехватил Рэйзора за глотку, просовывая ему в рот волчий крюк, словно пытаясь дать лекарство бешенному псу. Мальчику быстро замкнули челюсти, так что Рэйзор был вынужден сглотнуть всё, что ему дали. Прошла лишь пара секунд, но ягода успешно дала нужный эффект нейтрализатора зелья в крови. Обессиленный мальчик упал в обморок, навалившись на свою подругу, а та в свою очередь, вернувшись в положение лёжа, снова задышала, с жадностью хватая воздух ртом, преодолевая боль в грудной клетке. — Ты в безопасности, — успокаивал Альбедо, аккуратно доставая её бедную израненную девочку из-под Рэйзора, — Только продержись до города… Оставайся в соз… Одуванчик!.. Знакомый голос звал её, но что-то в этой непроглядной тьме тянуло её к другому свету. Подождите ещё пару секунд, мистер Альбедо, мне очень сильно хочется ненадолго вздремнуть…