Квир-личности

Глава десятая ИГУАНА Краткое содержание: Ковбойский лагерь. Аризона, май 2003 г. Джастин — Вон они, — говорит Сэм, указывая вдаль. Мы скакали уже больше часа, и лошади перешли на быстрый шаг. Это, конечно, не так страшно, но, похоже, мы не сильно продвинулись в погоне за стадом. — Где? Пыль такая густая, что трудно что-то разглядеть. Мои глаза слезятся, но бандана, которую дал мне Сэм, помогает сдержать кашель. — Видишь это низкое облако на горизонте? — Да, — киваю я, прищурившись. Я вижу еще больше пыли и пару прыгающих зайцев. Здесь, в пустыне, нет ничего, кроме неба, пыли и зайцев. Неудивительно, что, когда Брайан приходит домой, его ботинки, одежда и волосы забиты грязью и песком. — Вот туда мы и направляемся! Сэм встряхивает поводья, и лошади двигаются немного быстрее. Когда мы приближаемся, я слышу звуки перегона скота. Рев быков. Крики ковбоев. Глухой стук копыт по твердой сухой земле. Я почти чувствую грохот по мере приближения. Сэм ухмыляется из-под усов. — В наши дни мало кто увидит такое зрелище. Стадо длиннорогих на открытом пастбище. Заставляет чувствовать, что находишься в другом времени и в другом месте. — Я тоже это чувствую! Согласен. Это действительно похоже на сцену из фильма. За исключением того, что здесь нет камер — по крайней мере, пока. Только люди, животные и земля. Точно так же, как и более ста лет назад. — Когда я только начал сниматься, я сыграл много ролей. Копы, байкеры, адвокаты, даже спасатель! — Сэм смеется. — Но в вестернах что-то показалось мне правильным. Как будто я наконец-то нашел свою эпоху. Может быть, я и родился в двадцатом веке, но благодаря своим фильмам я мог бы жить в девятнадцатом веке так же, как и любой другой человек. Ты должен увидеть мой дом. Это в Лос-Анджелесе, но, он похож на те ранчо, что недалеко отсюда. Я даже познакомился со своей женой на съемках вестерна «Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид». Ты видел этот фильм, Джастин? — Конечно! — говорю я. Один из секретов Брайана в том, что он действительно любит старые фильмы, особенно вестерны, и мы все время смотрим их на DVD. Думаю, именно поэтому он так сильно хотел попасть в «Красную реку». — Это отличный фильм! — Это то, ради чего я живу, — размышляет Сэм, — для такого актера, как Брайан, вестерн — настоящий анахронизм. Он сыграет еще много ролей, но вряд ли в ближайшее время снимется в другом вестерне. Сейчас просто не делают их такими, какими они были раньше, потому что спроса нет. Это риск для студии, но это также и вызов для хорошего режиссера. Все великие люди снимались в вестернах — Джон Форд, Говард Хоукс, Энтони Манн. Это иконы американской культуры. Но иногда мне кажется, что мы с Иствудом и парой других парней постарше — последние представители одной породы. Посмотри на такую великую ковбойскую звезду, как Берр Коннор. Он был одним из лучших, но уже много лет не снимался ни в одном фильме. Это печально, но это правда. — Дориан говорит, что Берр Коннор мог бы сыграть небольшую роль в «Красной реке», — после всего, что я слышал об этом актере, мне очень любопытно его увидеть, — в сценах с обозом. — Может быть, — говорит Сэм, — а может быть, и нет. В наши дни Берр живет в своем собственном маленьком мирке. Но мы еще посмотрим. Эй, кто-то едет поприветствовать нас. Я поднимаю глаза и вижу всадника, направляющегося к нам. Надеюсь, что это Брайан, но когда он подъезжает ближе, я вижу, что вместо большого гнедого коня Брайана этот человек едет на тощей серой лошади. — Это Гар, — говорит Сэм, называя одного из ковбоев, — Чарли — главный следопыт на этой дороге, но Гар — стержень. Это означает, что он второй в команде. Сэм останавливает фургон, когда Гар подъезжает к нам. — Мне было интересно, когда, черт возьми, ты собираешься появиться! — Мы добрались сюда так быстро, как только смогли, — заявляет Сэм, — фургон нагружен довольно тяжело. Последнее, что я хочу сделать, это перевернуть его. И тропа — не совсем асфальтированное шоссе! — Мы обойдем стадо и возглавим его, — говорит Гар, — если сможем проехать несколько миль вперед, мы поищем место, где вы сможете разбить лагерь. Парни будут голодны как медведи через пару часов, так что вам лучше приготовить для них приличную еду! — Мы сделаем все, что в наших силах, — протягивает Сэм, — но не ждите чудес. Если вы хотели изысканную кухню, вам следовало нанять Вольфганга Пака. — Я их не жду! — возражает Гар. — Я имею дело с отбросами, которые мне дают. И это касается тебя, Эллиот! — затем он смотрит на меня и корчит рожу. — Это твой помощник? Он какой-то тощий. Не похож, что он сможет отработать целый день. Я ощетиниваюсь, но Сэм просто подмигивает мне. — Он опытный повар, Гар. Я попрошу его приготовить тебе особенный ужин. — Не делай мне никаких одолжений! — Гар разворачивает своего серого коня. — Следуйте за мной! Фургон грохочет по изрытой колеями тропе, но потом мы съезжаем с нее и едем по голой земле. Если я думал, что тропинка плохая, то пустыня в десять раз хуже. Нам с Сэмом приходится держаться, чтобы нас не сбросило с сиденья, в то время как тяжелый фургон наклоняется и раскачивается. Гар пытается провести нас вокруг бычков, но многие из них заблудились, и в итоге мы проходим через дальний край стада. Некоторым быкам, похоже, не нравится фургон, и они подходят поближе, чтобы бросить на нас неприязненные взгляды. Рога у длиннорогих именно такие — широкие, острые и очень опасные на вид. Брайан сказал, что некоторые рога подпилили, чтобы сделать их более безопасными для ковбоев и актеров, но они не могут справиться со всем стадом. Одна корова с теленком подходит к повозке и мычит на нас. Сэм достает длинный хлыст и щелкает им по ее спине. — Убирайся отсюда! Хэй! И пара отступает. — Они больше, чем я думал, особенно вблизи, — нервно говорю я. — Большие и злые, — соглашается Сэм, — в прежние времена они были еще более дикими. Эта компания была выведена для фильмов, и они привыкли к тому, что с ними работают. Настоящее стадо было бы похоже на сотни разъяренных кошек! За исключением того, что эти кошки весят тысячу фунтов! Видишь вон ту красно-белую корову? — он указывает на другую корову с теленком, более крупную, с более короткими ногами. — В ней точно есть кровь герефорда*. Это мясная корова, которую они завели много лет назад, чтобы сделать мясо вкуснее. В наши дни большинство лонгхорнов — смешанные породы, но все еще можно представить, какими были оригиналы. Они крепкие старые парни. Они должны были быть такими, чтобы выжить в этой суровой, неумолимой стране. Крепкие, как и мужчины, которые их пасли. — Привет! Большая рыжая лошадь подъезжает к моей стороне фургона и фыркает. — Брайан! — кричу я. Он весь в пыли, в старой мягкой шляпе, надвинутой на лоб, и в джинсовой рубашке, пропитанной потом, но выглядит он потрясающе! — Мне было интересно, когда прибудет повозка с медом! Пожалуйста, забронируйте для меня столик на первом обеде. — Повозка с медом? — я поднимаю брови. — Спокойно, мальчик! Так они называют фургон общественного питания! — Брайан смеется. — Неужели ты ничему не научился на этой съемке? — Со мной он многому научится, — говорит Сэм, — я планирую поработать над его хвостом по дороге. — Отлично, — говорит Брайан, — мальчику нужна твердая рука. У вас есть мое разрешение наказывать его так, как считаете нужным. Мне нужно возвращаться. Увидимся в лагере. Брайан поворачивает голову своей лошади и скачет обратно к стаду. — Он хорошо смотрится на лошади, — комментирует Сэм, пока мы оба смотрим, как Брайан уезжает, — хорошая картинка для большого экрана. Некоторые парни никогда не выглядят как ковбои, что бы они ни делали. Но у Брайана именно такой вид. Мы едем еще около сорока минут, пока Гар и Сэм не находят многообещающее место. Это ровная земля, усеянная опунциями и мескитом. Сэм и Гар распрягают лошадей и поят их, пока я вытаскиваю грили и голландские печи из фургона. Гар удостоверяется, что мы устроились, прежде чем уедет, оставляя нас двоих разжигать огонь и готовить полуденный обед, который является самым важным за день. Сэм достает две лопаты, и мы копаем неглубокие ямы, чтобы положить в них уголь. — В старые времена приходилось готовить на дровах или делать свой собственный уголь, — говорит Сэм, — эти кусты мескита использовались для разжигания огня. Теперь это модный аромат в модных ресторанах. Отрежь несколько веток, используем их для топки. Я беру маленький топорик и иду нарубить немного мескита. Солнце убивает меня, пот струится по моему лицу и спине. Я могу представить, каково будет, когда я буду готовить, склонившись над огнем. Пока Сэм разводит огонь, я начинаю распаковывать еду. Мука для печенья, мясо для чили, картофель, который нужно будет очистить, лук нарезать и воду вскипятить. К счастью, у нас есть кулеры, чтобы мясо не испортилось, а также емкости с водой. Но в фургон может поместиться не так много вещей, так что придется довольствоваться тем, что у нас есть. Сэм предупредил меня, что если у нас закончится вода, то пиздец. Нам придется либо найти что-нибудь в пустыне… ага, точно! Или обойтись без нее. У ковбоев есть собственный запас воды для лагеря в бочках, которые перевозит пара мулов, но они находятся в той же лодке — если вода закончится, это все. Конечно, я сомневаюсь, что Чарли и Гар позволят парням страдать от жажды в такую жару, но это вопрос гордости — не вызывать грузовик с припасами. Это разрушило бы весь смысл лагеря. Сэм немедленно заставляет меня работать над разделкой овощей. У меня есть большая разделочная доска, которая помогает, но сидеть негде, кроме как на земле. Примерно через полчаса спина начинает болеть, но у меня все еще есть гора лука и картофеля для очистки. Сэм разжигает огонь, режет мясо и смешивает специи для чили. Не думаю, что он доверит мне мясо, по крайней мере, пока. Сначала я должен проявить себя во всем остальном. Наконец, мы приступаем к приготовлению пищи. Солнце сейчас прямо над головой, а это значит, что парни придут за едой примерно через час. Я отвариваю картофель, а затем обжариваю его с луком, сбрасывая все в большие миски по готовности. Я работал в закусочной помощником официанта и официантом, но никогда поваром, и теперь я гораздо больше уважаю эту работу. Не думаю, что когда-либо работал так усердно, как сейчас, даже во время утренней суеты. Даже Сэм, самый спокойный парень в мире, кажется напряженным, когда говорит мне заняться печеньем. Мучная смесь уже приготовлена, но я должен смешать ее с водой, а затем выпекать печенье в голландской духовке. Мне никогда не было так жарко за всю мою жизнь, когда я ложкой выкладываю тесто в духовку, а затем ставлю тяжелый чугун на раскаленные угли. Я должен внимательно следить за ними, чтобы они не сгорели, но некоторые из них все равно обугливаются по краю. Сэм пожимает плечами, когда я показываю ему подгоревшее печенье. — По-другому и не получится. Но парни будут так голодны, что им будет все равно. Почувствовав запах готовящегося чили, я понимаю, насколько сам голоден. Хотя мы с Сэмом все пробуем, чтобы убедиться, что еда готова, мы не можем поесть, пока все парни не будут накормлены. Это первое правило повара, работающего в скотоводстве. Раньше, чем мы ожидали, ковбои начинают въезжать в лагерь. Я вытаскиваю ведра с водой из фургона, чтобы наполнить большое деревянное ведро, которое поставил Сэм, чтобы вымыть лица и руки. Но здесь нет полотенец. Видимо, ковбои не пользуются салфетками. Большинство парней носят банданы или вытирают руки о рубашки. Подходит Брайан и опускает руки в ведро, затем брызгает водой на свое пыльное лицо. — Достаточно жарко для тебя, Солнышко? — ухмыляется он. Но я не буду кусаться. — У нас в фургоне есть кондиционер. Тебе следует как-нибудь заглянуть и остыть. — Иди ты! — смеется он. Затем он идет и садится с Пэтом, Пако и парнем-индейцем, Фрэнком Крашеной Лошадью. Фрэнк достает немного табака и самокрутки, и все они курят, пока ждут еду. — Джастин! Тащи сюда свой зад и помоги мне раздать еду! — Иду, Сэм! И я не прекращаю бегать в течение следующего часа, пока наполняю жестяные тарелки чили, жареной картошкой и печеньем и разношу их вместе с металлическими ложками. И парни продолжают приходить за едой. И приходить. И приходить. Даже Брайан съедает две огромные порции, намазывая печенье маслом и патокой, следуя примеру Пэта и Фрэнка. Я бегаю взад и вперед, наполняя их кружки водой. Несколько парней передают фляжки с виски, но я замечаю, что Брайан пропускает их. Я бы не стал винить его, если бы он сделал глоток или два, но он этого не делает. Признаюсь, что, когда Сэм протягивает мне свою фляжку, я делаю хороший, долгий глоток. — Ладно, вы, никчемные сукины дети! — наконец кричит Чарли. — Ужин официально закончен. Пора возвращаться к бычкам! Нам нужно пройти с ними еще несколько миль, а этот день не становится длиннее! Парни приносят свои тарелки и ложки обратно в фургон и бросают их в деревянное ведро, которое я опорожнил и снова наполнился чистой водой. Еда съедена, но работа еще не закончена. Теперь мы с Сэмом должны потушить огонь, вымыть посуду, собрать лагерь, переехать и сделать все это снова и вовремя к ужину. Мои руки, ноги и спина болят от таскания воды, рубки дров, чистки и нарезки картофеля и наклонами над огнем. Я почти ничего не съел за весь день, и уже так устал, что готов упасть. Неудивительно, что ковбои были такими злобными! Но некоторые вещи стоят всего, что ты должен сделать. — Увидимся позже, — говорит Брайан, бросая тарелку и ложку в ведро, — хорошее печенье, — добавляет он. И я чувствую, что улыбаюсь. Парни уезжают, а мы с Сэмом начинаем прибираться. Да, это тяжелая работа, особенно в такую жару, но я знаю, что Брайан и ребята работают намного усерднее. — Как ты держишься, сынок? — спрашивает Сэм, когда мы загружаем фургон. Они с Гаром накормили и запрягли лошадей, прежде чем Гар вернулся к стаду. — Хорошо, — отвечаю я, не желая, чтобы он видел, как я устал. Мы закопали мусор, а также засыпали яму для костра, чтобы сухая щепа не разгорелась. Опускаю взгляд на свои руки. Они красные и сморщенные, потому что невозможно нарезать продукты и готовить в перчатках. Сэм прищуривается, глядя на небо. Солнце начинает опускаться на западе, но впереди еще много часов дневного света. — Мы двинемся дальше по тропе, а затем разобьем лагерь на ночь. Нам нужно будет очистить от кустарника местность, чтобы парни могли лечь спать. Потом мы приготовим ужин. Ты будешь в состоянии не отставать? — Я в порядке, — решительно говорю я, — давай двигаться. — Хороший мальчик. Сэм подталкивает меня на сиденье, забирается рядом со мной, и мы трогаемся. Мы находим приличное место в нескольких милях вниз по тропе. Это не очень далеко, но стадо не сможет двигаться быстрее. Неудивительно, что настоящим перегонщикам скота требовались недели или даже месяцы, чтобы добраться туда, куда они направлялись. Голые скалы и кактусы сагуаро нависают над тропой, и Сэм выходит из фургона на разведку. — Гар сказал мне, что здесь есть кемпинг, и, похоже, это он, — он указывает на место, где земля голая и темная, — здесь не так давно кто-то разводил костер. И земля уже частично расчищена. Я позабочусь о лошадях, а ты начинай готовиться. Теперь, когда мы приготовили первый прием пищи, дела на ужин идут намного быстрее. Мы с Сэмом начинаем воспринимать все, как рутину. И у меня даже открывается второе дыхание. С приближением вечера становится прохладнее. Воздух не кажется таким пыльным, как в полдень. Или, может быть, это место более защищено скалами и высокими кактусами. Сэм готовит свинину на гриле, поэтому заставляет меня готовить кукурузный хлеб в большой голландской духовке. Трудно что-то испечь на открытом огне, но кукурузный хлеб оказывается готовить легче, чем печенье. Опять же, края у первой партии получаются подгорелыми, но вторая партия выглядит намного лучше. И это тоже вкусно. Я снова начистил картофеля, сварил и размял его. Мясо, картошка, хлеб. Я не видел ни одного другого овоща с тех пор, как мы покинули главный лагерь. При такой диете удивительно, что ковбои не страдали постоянными запорами. Или, может быть, страдали. Может быть, именно поэтому они были такими злобными! Я слышу стадо раньше, чем вижу. Это низкий приближающийся гул. Но не слишком близко. Сэм не хочет, чтобы запах стада заполнил весь лагерь. Парни прибывают в лагерь после того, как позаботятся о своих лошадях. Они выглядят усталыми. И грязными. Брайан каждый вечер возвращался в трейлер усталый и грязный, он направляется прямо в душ. Здесь, в пустыне, нет душа. И не так много лишней воды для мытья. Я очень хорошо осознаю это, когда мою руки перед готовкой. Сэм все время предупреждает меня, чтобы я следил за тем, сколько воды я использую. Каждая капля драгоценна, потому что то, что мы везем с собой — это все, что у нас есть. К тому времени, как мы вернемся в субботу, мы все будем вонять, так что я могу только представить, как, должно быть, выглядели настоящие ковбои — и как пахли! — после нескольких недель в пути. Каждый ковбой выбирает место, чтобы развернуть свой спальный мешок. Я наблюдаю, как Брайан оглядывается вокруг и замечаю, что он претендует на место на краю кемпинга. Не знаю, где должен спать я — Сэм сложил свое снаряжение под повозкой, в то время как мое все еще внутри. Помню, как Брайан предупреждал меня, что это не веселый поход, где мы можем трахаться под звездами, но часть меня задается вопросом, хорошо ли будет, если мы ляжем спать рядом друг с другом. Я не хочу делать ничего, что могло бы помешать другим парням принять Брайана, но они все знают, что мы вместе. По крайней мере, я думаю, что все знают. В конце концов я решаю, что мне лучше поспать под фургоном, рядом с Сэмом. Я помогаю Сэму нарезать свинину и смешать ее с соусом барбекю. — Это отлично подойдет к кукурузному хлебу, — комментирую я, попробовав свинину. — В этом и заключается идея, — Сэм помешивает смесь большой ложкой, — нужно дать парням то, что будет поддерживать их. Чарли Боули дал кейтерингу эти рецепты, так что они проверенные и верные. Достаточно просто, чтобы готовить на тропе, но и достаточно сытно, чтобы человек наелся. В прежние времена погонщики жили на кофе, соленой свинине, сушеном горохе и бобах и немного свинного сала. Это просто праздник по сравнению с теми временами. Парни выстраиваются в очередь, и я начинаю раздавать еду. — Выглядит нормально, — говорит Чарли, который, как начальник тропы, является первым человеком в очереди. И стержень всего этого действа — Гар, сразу после него кивает. — Хорошая работа, малыш. — Спасибо! — благодарю я. И я не шучу. Я горжусь тем, что мы с Сэмом сделали. Это определенно лучше по сравнению с обедом. — Эй, Сэм! Эта жратва почти съедобна! — кричит Пэт. Брайан говорит, что Пэт — шутник из толпы, всегда подкалывающий или подшучивает над кем-то. Брайан сам был мишенью для пары его шуток, но он говорит, что это доказывает, что он друг Пэта. Парни не утруждают себя тем, чтобы разыгрывать того, кто им не нравится. — Я люблю жареного на гриле зайца! — все парни смеются. — За исключением бычков, я видел зайцев, больше, чем любых других животных здесь. — Если бы ты был настоящим ковбоем, а не престарелым бывшим красавчиком, Суэйзи, ты бы жил на вяленой говядине, — Сэм расстягивает слова, — но я вижу, ты съел две порции свинины и три кукурузных хлеба. — Этот кукурузный хлеб чертовски хорош! — утверждает Пэт. Сэм стоит у огня с ложкой в руке, его глаза как кремень. — Это сделал пацан. Брайан улыбается мне, показывая большой палец вверх. — Осторожнее, старина, — хохочет Пэт, — а то мы сделаем его поваром, а ты можешь поехать с нами и помочь нам с телятами завтра. Нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить! — Что он имеет в виду? — спрашиваю я Сэма, когда мы наконец садимся за наши тарелки со свининой и кукурузным хлебом. — О телятах? Завтра они отделят телят из стада. Потом заклеймят. И кастрируют. Я чуть не подавился куском кукурузного хлеба. — Кастрируют? — Ага, — говорит Сэм, — вот что делает их бычками, сынок. Вообще-то нужно кастрировать только нескольких, но актерам нужно практиковаться, так как в фильме есть сцена брендинга. Это грязная, отвратительная работа. И к тому же очень шумная. Телята превращаются в адский кошачий вой! Я сглатываю. — Держу пари. — Это то, что здесь отличает мужчин от мальчиков, Джастин. Мы с тобой будем копать яму для костра, расскалять клейма и приводить их в действие, так что ты увидишь все это из первых рук. — О, боже, — говорю я, — мне повезло. Я только надеюсь, что, блядь, не упаду в обморок у всех на глазах! Поскольку мы проведем здесь ночь, уборка будет гораздо более неторопливой. Я мою жестяные тарелки, когда подходит Роуэн Конли. Он самый молодой парень в актерском составе, и я замечаю, что мужчины не часто включают его в свои шутки и дурачества. Роуэн — идиот, но он выглядит таким несчастным, что мне немного жаль его. — Я был удивлен, увидев тебя здесь, Джастин. Ирландский акцент Роуэна приглушен. Думаю, он пытается казаться более американцем, хотя Сэм сказал мне, что ковбои были всех национальностей — много мексиканцев, афроамериканцев и индейцев, которые работали на ранчо по всему Западу, так что ирландский акцент вполне подходил эпохе. — Просто помогаю Сэму с едой. Ну, и как дела? Роуэн пожимает плечами. — Нормально. Моя задница болит, как колени монашки. Я смеюсь. — Это цена, которую ты платишь за славу. — Я не чувствую себя звездой, — жалуется Роуэн, — мне повезет, если мои три строчки останутся в законченной картине. Но Ник говорит, что это полезно для моей карьеры. — Каждый должен с чего-то начинать, — Роуэн начинает меня раздражать, — и фотографии с Клинтом Иствудом и Брайан Кинни — отличное начало. — Брайан снялся всего в паре фильмов, — фыркает Роуэн. — Брайан — это Брайан, — указываю я, — а ты нет. Так что на твоем месте я бы держал рот на замке. — Все еще держишься за фалды важного человека, а, Джастин? — усмехается Роуэн. Теперь мне совсем не жаль Роуэна. Некоторые люди не могут не быть придурками, несмотря ни на что. — Я бы так не говорил, я сам важный, а у тебя, вероятно, не было бы этой работы, если бы твой парень не был помощником режиссера на этой картине. О, я забыл — у тебя нет парня, потому что ты натурал! Правильно! — Отвали! — кисло огрызается Роуэн. Подходит Сэм. — Джастин, мне нужна помощь. — Конечно, Сэм. Я отворачиваюсь от Роуэна и следую за Сэмом обратно к фургону. — В чем проблема этого парня? — спрашивает Сэм. — Мы были приятелями в Англии, — объясняю я, — но он завидует мне и Брайану. — Такие люди всегда найдутся, Джастин, особенно в этом бизнесе. Они притворяются твоими друзьями, но хотят только использовать тебя. О таком парне не стоит беспокоиться. — Я знаю, — говорю я Сэму, — но это все равно беспокоит. — Ну, прямо сейчас у нас есть другие причины для беспокойства. Например этот огонь, — Сэм кивает в сторону очага, — мы должны поддерживать его всю ночь, потому что утром нам нужно будет первым делом приготовить завтрак и сварить кофе. И ночью здесь, в пустыне, может быть холодно, поэтому костер должен гореть. Я буду присматривай за этим, но даже мне нужно немного поспать. Поэтому, если ты проснешься посреди ночи и заметишь, что он сгорает, добавь немного хвороста. Хорошо? — Конечно, Сэм. — Теперь бери свой спальный мешок и найди своего партнера, — добавляет он, — у тебя был долгий день, так что хорошенько выспись ночью. Завтрашний день будет таким же напряженным. Я бросаю взгляд на Брайана, который сидит с Пэтом и Пако, смеется и курит самокрутки. — Я думал, что буду спать здесь, под фургоном, где я буду в стороне. Сэм одаривает меня одним из этих «какого хрена» взглядов. — У ковбоя должен быть напарник. Так что тащи свою задницу вон туда и разложи свой спальный мешок. О, и смотри, куда ты его разворачиваешь. Убедись, что поблизости нет гремучих змей. — Гремучие змеи? Я совсем забыл о змеях и других тварях, ползающих по пустыне. — И если ты встанешь, чтобы отлить, смотри, куда ступаешь в темноте. Ты же не хочешь, чтобы тебя укусили? Я вздрагиваю. — Я запомню. Я несу свой спальный мешок и флягу через весь лагерь и кладу их рядом со снаряжением Брайана. Брайан встает и подходит ко мне. — Мне было интересно, когда ты приедешь. — Я не был уверен, стоит ли мне это делать. Брайан наклоняется к моему уху. — Боишься, что я не смогу удержаться, чтобы не отодрать твою тугую маленькую задницу на глазах у всего актерского состава? — Заткнись! — смеюсь я и бью его по плечу. — Ладно, вы, ленивые ублюдки! — говорит Чарли Боули, проходя через лагерь. — Ложитесь спать, потому что эти бычки никуда не денутся. Завтра день брендинга. Если вы думали, что водить этих индивидуалистов — тяжелая работа, подождите, пока вам не придется ловить, привязывать и клеймить их! Брайан ухмыляется. — Теперь Чарли цитирует песню «Сыромятная кожа»! Мне было интересно, когда мы это услышим! Брайан разворачивает спальные мешки, пока я убираю все камни — или змей! — с земли. К счастью, все, что я вижу, это несколько жуков. Очень маленькие жучки. — Мне понадобится гребаный мануальный терапевт, когда я закончу эту съемку, — говорит Брайан, укладываясь в мешок. — У тебя есть номер доктора Дейва в Питтсе? Уверен, что он с удовольствием приедет в Аризону и «подремонтирует» тебя! — Господи, — Брайан закатывает глаза, — бедный Майкл, — он с сожалением качает головой. Когда в пустыне закатывается солнце, становится очень, очень темно. Поблизости нет городов, поэтому единственный свет только от огня, звезд, и луны, когда она восходит. Мы с Брайаном лежим бок о бок, глядя в черное небо. Я слышу храп парней, стрекотание насекомых, фырканье лошадей. И вой койота вдалеке. Брайан тоже это слышит. — Ковбои по очереди наблюдают за стадом. Койот не может убить взрослого бычка, но может попытаться завалить теленка. Или они могут спугнуть стадо и обратить его в паническое бегство. — Паническое бегство? — Не волнуйся. Этого не случится. Только если в картине. Это будет самая опасная часть съемки. — Ты боишься, Брайан? — Нет! Я буду держать свою задницу на виду и оставлю опасные вещи Джареду, моему дублеру-каскадеру. Ты должен больше беспокоиться о нем. Я протягиваю руку и нахожу руку Брайана, лежащую снаружи спального мешка. Он обхватывает мои пальцы своими. — Ты единственный, о ком я беспокоюсь. — Вот и хорошо, — шепчет он, — для этого я тебя и держу, пизденыш. Земля твердая, но усталость наконец настигает меня, и я чувствую, что засыпаю. Забавно, но в этом сухом место, я мечтаю о лодке. О том, как мы вдвоем путешествуем по островам на Озере Эри, за исключением того, что мы на «La Diva» вместо «Колин». Сны всегда все путают. Сначала мы одни, но потом Гас с нами, только он старше. Высокий, как Брайан, с глазами Брайана, длинными пальцами и фирменной ухмылкой, но носом и подбородком Линдси. Лодка ныряет в прозрачную воду, ветер проносится мимо нас. Но потом что-то трогает меня. Я чувствую это на своей руке. Затем на груди. Но я больше не сплю. Блядь. — Брайан! — шепчу я, боясь пошевелиться, боясь открыть глаза. Все, о чем я могу думать, это гремучие змеи, и я не хочу смотреть гремучей змее в глаза. — БРАЙАН! — Что? Он мгновенно оказывается рядом. — На мне что-то есть! Я думаю, это змея! Теперь я, блядь, парализован! — Не двигайся, — я слышу, как он облегченно выдыхает, — открой глаза, Джастин. Это не змея. Я медленно открываю один глаз, затем другой. На моем спальном мешке сидит такая же напуганная, как и я, длинная, тощая зеленая ящерица. Глаза рептилии блестят в темноте, а длинный язык нервно высовывается. Это пустынная игуана. Я узнал ее по своему путеводителю, но не думал, что увижу так близко. — Привет, — говорит Брайан ящерице, — проваливай, Годзилла. Он проводит по ней рукой, и она в мгновение ока, исчезает в темнота. — Слава Богу, это была не змея, — вздыхаю я с облегчением. — Ты должен был схватить ее, — хихикает Брайан, — мог бы приготовить что-нибудь особенное для завтрашнего ужина — Игуана Дю Жур с печеньем и фасолью! — Очень смешно! Но мое сердце все еще бьется, как молот. — Наслаждаешься походом, Солнышко? — огрызается он. — Лучше, чем номер-люкс в борделе в «Чаттертоне»? — Намного лучше. Я переворачиваюсь на другой бок и натягиваю спальный мешок на голову. Один глубокий вдох. Другой. И следующее, что я вижу — раннее утро. *Герефордская порода — мясная порода крупного рогатого скота, происходящая из британского графства Херефордшир.